Беседы с батюшкой. С протоиереем Димитрием Смирновым

В московской студии телеканала на вопросы телезрителей отвечает протоиерей Димитрий Смирнов, настоятель храма святителя Митрофана Воронежского на Хуторской, г. Москва.

– Каждая неделя, то есть воскресный день Великого поста, посвящена определенным очень важным церковным событиям или тем святым, которые действительно заслужили своей жизнью такое внимание. Сегодня память святителя Григория Паламы. Чем он славен? И почему Церковь уделила ему такое внимание?

– Он в богословских спорах отстоял истину, то есть на опыте доказал, что можно видеть славу, исходящую от Бога, – так называемый Фаворский свет. Тот самый свет, который облистал фигуру Христу, когда апостолы его созерцали, и это было им дано в духовно-чувственном видении. Будучи глубоким подвижником, Григорий Палама тоже имел такой опыт. Вот в этом его заслуга. Таких людей немного, которые так приближаются к Богу, поэтому его опыт, его боговдохновенные слова для Церкви играли особую роль...

– ... для утверждения той истины, которую Церковь являла людям. Но большинство людей все-таки далеки от этих богословских изъяснений.

– Конечно, большинство людей далеки от Евангелия, от его понимания, от правды Божией, от спасения.

– Я как раз хотел спросить: для спасения человеческой души насколько важно вот это проникновение в тайны Божии?

– Дело в том, что у каждого человека своя мера, и чтобы иметь эту меру, очень важно для всего человечества иметь таких людей, которые достигли высшей меры. Как, например, говорят, что плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, что музыкант должен ориентироваться на выдающихся исполнителей, а композитор – на тех, кто в музыке сказал новое слово. И так далее, во всех видах науки, искусства, ремесла – чего угодно, хоть педагогики. Если не будет в отдельных людях высших достижений, то тогда общий уровень снизится; от этого пострадают все.

– Человеку важно к чему-то устремляться, за кем-то идти.

– Да.

– Но вот в Церкви первые – апостолы, к которым мы должны устремляться. В чем? В подражании их вере? Что особенного они нам оставили?

– Самое важное, они нам рассказали, что означает Евангелие. Дополнительное изъяснение. То есть сделали следующий шаг – оставили нам письменное Предание в виде своих посланий. Поэтому получилась некая динамика. От апостолов переходим к мужам апостольским, потом к монахам-подвижникам, сначала к отшельникам, потом к тем, которые жили позже (как Григорий Палама). И таким образом мы, может быть, не на собственном опыте, а на опыте других познаем опыт Церкви.

– Я сталкиваюсь с тем, что люди иногда, прочитав жития святых, говорят: «Ну, это для меня совершенно недостижимо». И даже как-то руки опускают, имея в виду свою неспособность в подражании такому подвигу.

– Ну хорошо. А петь, как Шаляпин, для кого-нибудь на нашем земном шарике достижимо? Абсолютно недостижимая высота. Прошло уже почти сто лет – ничего не сдвигается.

– Нет такого второго.

– И даже не ожидается. Если он придет, то это будет чудо. Так что везде так, в любом виде человеческой деятельности. Потому что все-таки вокал – это вещь специальная и довольно узкая. Допустим, если мы сравниваем художников разных эпох, то каждый сказавший новое слово по-своему велик, и мы даже не находим возможности их сравнивать. А вот в такой области, как вокал, записи начались только в конце XIX века, а остальное – только рассуждения на тему, как это было прекрасно. Поэтому мы можем сравнивать музыкальные произведения, а вот пение можно сравнить, только если иметь запись. Поэтому это сужает рамки возможной оценки. А творчество таких людей, как Григорий Палама, мы видим по писаниям, по гомилиям, проповедям, которые остались в памяти людей благодаря записям.

– Вопрос телезрителя: «Что дает православному христианину таинство Соборования? И второй вопрос. На исповеди у меня нет покаянных слез, а хотелось бы, чтобы они были. А когда в храме хор на клиросе поет молитву Божией Матери “Царица моя Преблагая”, у меня, как у ребенка, начинают течь слезы. Какое объяснение этому?»

– Соборование установлено нашим Спасителем Господом Иисусом Христом для исцеления болящих. Мы сейчас живем в такое время, когда здоровых вообще нет. Поэтому Церковь рекомендует в лице своих выдающихся опытных представителей хотя бы раз в году собороваться. Вот для этого это таинство. И еще – как напутствие в жизнь вечную. Если человек чувствует, что пришел его последний час, очень хорошо такому человеку подготовиться к переходу в вечность пособоровавшись.

Теперь по поводу слез. Слезы бывают разные. Самые часто встречающиеся слезы – это слезы от обиды и боли. От обиды – это слезы душевные, от боли – слезы телесные; человеку больно – у него наворачиваются слезы. Бывают слезы душевные, в частности, когда Вы слушаете песнопение «Царица моя Преблагая». Душа реагирует. Это очень обыкновенно, ничего в этом плохого нет. Но слезы покаяния совсем другие. Это когда человеческий дух реагирует, и эти слезы самые драгоценные. Они преображают человеческую душу. Но их нельзя как-то вызвать: какой-то мелодией или какими-то воспоминаниями. Нет, это только когда Дух Святой придет к человеку очищать его от «всякия скверны», тогда возникают эти слезы, которые имеют в своей основе духовную подоплеку. И вот это самое драгоценное, об этом, собственно, и сказал Господь: «Блаженны плачущие». Когда ребенок плачет – в этом нет блаженства; если жена плачет, когда ее муж побил, – в этом нет блаженства; когда умер кто-то из родных и человек плачет, в этом нет блаженства, это горе. Так и говорят: «Посетило горе». А когда слезы покаяния, в душе возникает свет. Вот это самое драгоценное.

– И все-таки человек как-то может повлиять на свои покаянные чувства?

– Нет.

– Человек просит Бога.

– Просит Бога – да. Просить может. И, не побоюсь сказать, должен, если он хочет быть христианином и, условно выражаясь, идти вперед. Потому что приближаться к Богу мы можем только шагами покаяния, другого движения не бывает.

– «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче...»

– Да.

– А что же это за дверь такая, которую должен Господь открыть для человека?

– Двери сердца, которое человек открывает Богу, Бог приходит в сердце человека… Вот бесноватые говорили: «Что Ты пришел мучить меня?» Мы в меньшей степени бесноватые, чем евангельский персонаж; при приближении Бога мы испытываем глубокий стыд. И блаженство по очищении от этой срамоты.

– Если человек не очищается, даже исповедуя свой грех, в чем причина? Человек не хочет этого очищения или он что-то не то делает?

– Бог не дает покаяния, потому что покаяние – это взаимодействие души человека и Живого Бога.

– Бог, желающий для человека покаяния, не дает его? Почему?

– По человеческой гордости, например, чаще всего. Потому что покаяние должно быть смиренное и кроткое.

– А то: «Господи, помилуй меня, грешную» – и другого осуждаю.

– Да, например. Пока человек кого-то осуждает, покаяние для него невозможно, вся его так называемая духовная жизнь – это просто иллюзия, некий самообман.

– Но в осуждении каются все абсолютно.

– Не каются, а исповедуются; это большая разница, совсем другой глагол.

– Когда человек начинает каяться, вот тут и приходит благодать Божия.

– Да, конечно.

– А разница в том, хочет человек очиститься или не хочет? В этом?

– Да, хочет он чисто теоретически, не приложив для этого никаких усилий, потому что обязательно нужны плоды покаяния. А плоды покаяния – это изменение, а изменение в данном случае – это прекращение осуждения.

– Есть вопрос: «В Евангелии гнев приравнивается к убийству, если он напрасный. То есть существует еще и ненапрасный? Скажите, как различить два этих типа гнева? Ведь если человек в гневе, значит, была какая-то причина на это».

– И способ выражения. Человек может гневаться, если он возмущается поступком другого, противоречащим заповедям Божиим, – это одно, а если к этому присовокупляется характеристика человека и его осуждение, то это совсем другое.

– То есть гнев, направленный против греха, богоугоден?

– Да. Особенно если этот грех обладает нами.

– Вопрос телезрительницы: «Мне уже много лет, и меня мучает вопрос. Мы родились, жили и живем до сих пор в глухой деревне. Крестить тогда нельзя было, и у нас бабушки погружали моих детей в чаше, читали молитвы... А потом крестить все равно надо было. И вот приехал батюшка, жил от нас за двадцать километров. Но мы же тогда не знали и не видели, какие они, батюшки, как одеты. Я взяла двоих детей. Он был в черной одежде и всех ставил в круг. И вот он так крестил: мазал лобики, ножки и ручки три раза миром и давал крестики. Это считается крещением?»

(Далее диалог с телезрительницей.)

– Каждый человек, который считает себя некрещеным, может поехать на такси из глухой деревни в большой город (там сейчас много церквей) и решить этот вопрос за полчаса. Поэтому сейчас об этом рассуждать смысла нет. Если людям надо, они крестятся; если им не надо, то какая разница, крещеный человек или нет? Советская власть кончилась четверть века тому назад. Поезжай в любой город и крестись. И крести кого хочешь. Кто мешает?

– А вот тогда это не считается, что батюшка нас крестил?

– Я не знаю, что это был за батюшка. Может, жулик какой, деньги собирал.

– Я не помню, давали мы деньги или нет. Он мазал.

– Так мазал-то мазал, а какие он молитвы читал? Являлся ли он настоящим священником?

– Не знаю.

– И я не знаю, как я могу судить? Представь себе, из мясной лавки приходит мужик и говорит: «Я доктор, давай лечиться». Помазал чем-нибудь (бычьей кровью), взял деньги и ушел. Ну и что? Здорова ты или больна? Так что если твои дети хотят креститься, пусть идут в церковь, и их окрестят.

– Значит, это не считается? И что бабушки погружали – тоже не считается?

– И бабушки тоже. Мы же не знаем, что они там читали-бормотали.

– Спасибо большое.

(Окончание диалога с телезрительницей.)

– Следующий вопрос: «Муж француз, атеист, ему 85 лет. С его стороны полное отрицание Евангелия, Царства Небесного. Когда я говорю, благословляя своих детей: «С Богом!» – муж непременно закатывает глаза и крутит пальцем у виска. Последнее время совсем ослаб, я ему говорю: «Подумай о душе, сходи в церковь, покайся». – «Ты с ума сошла? Что я там забыл?» Я ему говорю: «Вот умрешь, тебя и отпевать не будем». – «Как это не будем? Ты что? Я хочу, чтобы меня отпевали». –  «А зачем тебе это надо?» – «Ну как? Я родился – меня крестили, умру – меня надо отпевать, у нас такая традиция».

– «У вас традиция? Сам иди в церковь, ложись там и помирай. А мы не будем отпевать. Ты в церковь не идешь? Не будем отпевать». И вот если настоять на своем, он пойдет. Вижу уже, дело на мази. Люди пожилые часто бывают упрямые.

– Но при этом ни веры, ни желания что-то в своей жизни вообще менять...

– А вот это сможет его простимулировать.

– То есть стоять твердо: не будем отпевать, пока не пойдешь в церковь; зачем мы будем этот цирк устраивать?

– Конечно. Очень даже разумно, раз он хочет. Отпевают-то христиан, а не тех, кто говорит: чего я там забыл?

– Ну, вот такое понимание: раз крестили – должны отпеть.

– Этого недостаточно. Крещение – это начало, но нужно какое-то продолжение, человек должен своей волей заявить, что он христианин.

– Вопрос телезрительницы: «Человек покаялся и на исповеди был, но боль такая от совершенного греха, что простить себя не может. Как ему дальше быть?»

– А это не его прерогатива – прощать, это прерогатива Бога. Человек не может прощать грехи, это может только священник, если сочтет нужным. Ко мне сейчас ходит одна молодая женщина и говорит: «Можно мне уже причащаться?» Я говорю: «Нет, уже еще нельзя ». Потому что она так очень весело об этом вещает, а грех довольно тяжелый. Я все жду, когда же покаяние проснется, ну хоть какое-нибудь, хоть со спичечную головочку.

– А боль на душе от содеянного греха к покаянию имеет отношение?

– Конечно, имеет. Но это, видишь, боль, да в душе. Но вот слова горделивые: «Я себе не прощу». Ты кто такой? «Я не прощу».

– То есть человек замкнулся сам в себе...

– Нет, вообще он все прерогативы Божии начинает себе усваивать. Человек должен каяться, а «прощу – не прощу» – на суд Божий. А исповедь – это и есть суд Божий. «Се, чадо, Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое. Не усрамися, не убойся, не скрыеши что от мене, но не обинуяся рцы вся, елика содеял еси...»

– То есть не оправдывай себя, а как есть говори. И если будет твое сердце сокрушенно перед Богом, то Господь придет и очистит.

– Да, Бог увидит это. Он-то смотрит прямо в сердце человека.

– То есть слова, произносимые человеком, не столь важны Богу.

– Они вообще не важны. Для Бога слова – такая мелочь, что какие-то лингвистические потуги чудны и смешны. Это перед священником человек может выпендриваться: «Я великий грешник» (или там средней великости; или еще чего-то объяснять, почему он грех совершил, чтобы себя оправдать).

– Вопрос телезрителя: «Почему мужчин допускают первыми к Причастию и к исповеди?»

– По-разному сейчас бывает. А вообще есть такой строй, так надо, потому что мужчина –глава семьи, он идет первым. Каждый мужчина – глава церкви, является священником Бога Вышнего в своей семье. Не как с тем французом, который в церковь не идет. Это ж надо за такого замуж выйти! Вслепую совсем! А так мужчина, конечно, первый, потом мамочка идет, потом детки. Единственное исключение делается для младенцев, которых мамы еще кормят, потому что они могут раскричаться, и их пропускают вперед. А потом идут мужчины, женщины. Вот в таком порядке.

– Но этот порядок имеет какое-то значение? Потому что сейчас чаще все-таки впереди дети, а потом уже взрослые.

– Да, но подросткам полезнее постоять.

– Потому что и на исповеди, если подошел ребенок, его все продвигают вперед.

– Потому что современные люди в России детей воспитывают обычно совершенно неправильно. Растят эгоистов, растят человека, который привыкает, что ему всё вперед, который не может ничего потерпеть, сразу начинает канючить и так далее. Антивоспитание. В современных русских семьях, как правило (бывают и замечательные исключения), детей воспитывают не то что неправильно, а противоположно правильному.

– То есть лучше бы вообще не воспитывали, было бы меньше вреда?

– Меньший вред, безусловно. А вот таким антивоспитанием, конечно, готовят себе большие приключения в дальнейшем.

– Но родители рады, что ребенок вообще в церковь зашел.

– И я рад.

– И, конечно, они хотят: мол, раз он здесь, надо поскорее ему исповедоваться, чтобы не ушел.

– Но это же не подход. Ребенка нужно научить Евангелию, нужно ему читать об этом, рассказывать, показывать иконы, нужно ему объяснять, что это значит. А то эти дети вырастают, а так ничего и не знают.

– Приводят в надежде, что Господь Сам преобразит душу этого ребенка.

– Так не бывает. Господь действует только совместно с человеком. Под лежачий камень (а у нас в основном камни лежачие) святая водичка совершенно не течет. Я имею в виду воду Духа Святого.

– Вопрос телезрителя: «У меня жена верующая, я тоже верующий, мы венчаны; она отошла ко Господу 27 февраля. И получается, что сорок дней будет 7 апреля.  Что мне нужно сделать? Панихида служится?»

– Обязательно.

– На сороковой день?

– Нет, надо сначала подать записку на проскомидию, чтоб ее помянули, вынули частичку из просфоры, а потом уже панихида.

– Так 7 апреля это можно будет сделать?

– Да.

– А я спросил у нашего батюшки, и он говорит: давайте мы это сделаем перед Радоницей.

– Вообще на сороковой день полагается совершать панихиду.

Ведущий: – Просто в этом году это Великая Суббота и Благовещение.

– Да, Великая Суббота, Благовещение, а потом панихида. Может быть, неполная; лития, если батюшка очень устал. Но гораздо важнее помянуть на проскомидии, поэтому надо подать записку: новопреставленная раба такая-то. Это даже важнее, чем панихида.

– Мою жену звали Светлана; когда ее называли Фотинией, она не особо любила, всегда писала и подавала записки о здравии именно как Светлана. Как мне поминать ее?

– Если Вы Петр, Вам бы нравилось, чтобы Вас называли Федором? А она Светлана, так и поминать. Зачем переводить на греческий? Мы же не переводим на греческий такие имена, как Вера, Надежда, Любовь.

– А батюшка на панихиде читает «Фотиния».

– Пусть что хочет, то и делает, но она – Светлана.

– Еще такой вопрос: я читаю молитвы сидя, это большой грех?

– Если ноги болят, то не грех, а если не болят, то грех.

– Еще вопрос. Я читаю Псалтирь за умершую и молитву вдовца. Этого достаточно?

– Молитву вдовца я никогда не встречал.

– Тут есть такая в книжечке.

– Ну, есть и есть. Если Вам она нравится, по смыслу подходит,– да на здоровье.

– Сейчас идет Великий пост. Если человек, допустим, отойдет ко Господу, то грехи, которые он исповедовал, будут ли ему показаны на том свете?

– Поживем – увидим. Посмотрим. Что Вы хотите заглянуть вперед? Успеется. Вы не торопитесь.

– Вот я спросил одного священника, он говорит, что не знает. Второго спрашиваю,  говорит: наверное, Вам покажут эти грехи.

– Покажут те, в которых Вы не раскаялись; это точно.

– А те, в которых покаялся, уже не покажут?

– Не знаю.

(Окончание диалога с телезрителем.)

– Следующий вопрос: «У родителей существенно различаются подходы к воспитанию детей. Как правильно поступить, если один из родителей прививает противоестественные качества: эгоизм, невоспитанность и так далее? Что делать другому?»

– А другому спросить, зачем он это делает. Какая цель?

– Однажды на такой вопрос один человек сказал: «А меня тоже так воспитывали».

– Это как бы не аргумент.

– Может быть, человек другого не знает. Сам этим живет и другого предложить ничего не может.

– Во-первых, у каждого человека есть голова. И каждого человека можно научить читать. Поэтому есть книги о воспитании детей.

– Это если у человека есть интерес к этому.

– Без интереса ничего не сделаешь.

– Вопрос телезрителя: «Супруга купила икону. Мы не смогли разобраться, где какой апостол. И она подошла к одному знающему человеку, а он говорит: "Хорошо, я скажу, только три поясных поклона мне сделаете". Он рассказал, она сделала. Является ли это идолопоклонством? Или это, наоборот, смирение?»

(Далее диалог с телезрителем.)

– А почему идол, когда это икона? Икона же не идол, а образ.

– Она сделала именно ему три поясных поклона.

– Ему? Нет, это не положено.

– То есть ей надо покаяться в этом?

– Ну, пожалуйста, покайтесь.

(Окончание диалога с телезрителем.)

– Следующий вопрос: «Какие качества нужно иметь, чтобы состояться как современный священник?»

– Такие же, как и две тысячи лет тому назад.

– Человек перечисляет некие: «Обязательно ли красноречиво уметь говорить, иметь деловую жилку, чтобы строить храмы, быть коммуникабельным?»

– Обязательно.

– То есть это те качества, которые действительно священнику необходимы для его служения?

– Конечно. Вообще священник должен соображать. Если он не соображает ничего, тогда лучше вообще оставаться в пономарях. Еще не так давно, двести лет назад, священник был на селе единственный грамотный человек.

– И к нему шли и за советом...

– За всем, он был всё. А храм был самым красивым зданием, изукрашенным фресками, иконами. Каждая икона изображала либо событие, либо святого. Священник должен был все это знать, все это рассказать своим прихожанам: и детям, и людям среднего возраста, и старым.

– И сейчас, собственно, ситуация та же?

– То же самое.

– Хоть люди и образованные, и с институтским образованием...

– Так специальность-то другая.

– Да, совершенно как дети в церковном плане.

– Даже с русским языком проблемы. А священник был очень грамотный, он и в математике разбирался. В семинарии раньше (до революции) очень хорошо учили.

– Вопрос телезрительницы: «У нас случился пожар, сгорел мой дом на моих глазах. Я испытала ужас и сейчас думаю, что у меня огромный грех  в отношении того, что я зациклена на материальном. И перед Богом грех, и сама от этого пожара отойти не могу. Простите меня, пожалуйста, помогите мне».

(Далее диалог с телезрительницей.)

– Я Вас прощаю. Только надо, если у Вас есть какой грех, еще на исповедь прийти и в нем покаяться. А горят не только дома, а даже храмы. Так что пожары у нас в России – это дело обыкновенное.

– Как мне помолиться, чтобы мне не мучиться? Я каждую ночь просыпаюсь в ужасе.

– Я тоже просыпаюсь каждую ночь. Эту ночь, которая сейчас прошла, я вообще не спал, кашляю. Только засну – кашель начинается, и опять просыпаюсь. И что теперь? Это такое прямо мучение? Ну и что? Выздоровею. Если человек ночь не спит, то он считает, что он мучается. Да какое тут мучение?

– Ну, слава Богу! Спаси Господи! Простите меня, грешную».

– Крыша над головой есть, и слава Богу.

– Слава Богу, крышу перекрыли и ремонт сделали.

– Вот видишь. Все хорошо. Всего вам доброго, дорогие братья и сестры, желаю всем осторожного обращения с открытым огнем.

Ведущий: протоиерей Александр Березовский

Записала Елена Кузоро