Беседы с батюшкой. Литургия в первые века христианства

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма святого праведного воина Феодора Ушакова на проспекте Королева иеромонах Игнатий (Юрченков).

– Мы все привыкли, что литургия начинается с того, как звучат часы, потом выходит диакон, начинается мирная ектения. Всегда ли было так?

– Конечно, когда мы приходим в храм, зачастую складывается впечатление, что те формы и обряды, которые мы сейчас видим, были изначально. Но любой человек, интересующийся литургикой – наукой, рассказывающей о генезисе (происхождении) литургии как в целом, так и отдельных ее частей, о различных причинах появления тех или иных богослужебных обрядов, узнает, что древняя литургия (а по отношению к нашему времени это может быть и литургия IX века, и литургические чины с IV по VIII век, или же литургические чины, о которых можно узнать в литургико-канонических памятниках первых трех веков христианства)  имела существенные отличия от сегодняшней литургии. Но есть и единое целое, присущее как древним, так и нынешним литургическим чинам.

Сегодня мы имеем несколько литургий: это литургия свт. Иоанна Златоуста, литургия свт. Василия Великого, литургия Преждеосвященных Даров. Также в Греции и  в некоторых храмах Русской Православной Церкви по благословению архиерея служится древний чин литургии св. ап. Иакова, брата Господня, византизированного плана.

Если говорить о древности, наверное, стоит начать с азов и немного поговорить о литургических чинах, или обычаях, первых трех веков христианства. Основа – это, конечно, Священное Писание. В Первом послании к Коринфянам, написанном в 52 году н.э., в 11-й главе апостол Павел говорит, что он принял то, что завещал Господь, когда в ночь перед тем, как идти на вольные страдания, Он взял хлеб, преломил и сказал: «Ешьте, это Тело Мое». Также благословил Чашу и преподал ученикам: «Пейте от нее все. Когда вы это делаете, то делаете в Мое воспоминание». Это та основа, из которой берут свои корни литургические чины.

В первые три века Евхаристия (в переводе с греческого «благодарение») отличалась краткостью. Привычное нам слово «литургия» (в переводе с греческого «общее делание») тогда еще не употреблялось. Тогда употреблялось новозаветное выражение – «преломление хлеба» и «вечеря Господня». Эти два названия мы можем найти и у апостола Павла в Послании к Коринфянам, и в Деяниях святых апостолов. Службы были достаточно краткие.

Надо еще сказать, где они совершались. Мы же приходим в храмы, и нам привычно, что это помещение, специально оборудованное для службы, в котором есть иконы, иконостас, облачения, святая трапеза – то, что мы называем престолом. Где же совершали литургию древние христиане? Об этом мы также можем почитать в Книге Деяний  – это были простые дома. В основном их предоставляли для совершения литургии достаточно зажиточные члены христианской общины. О первых храмах как отдельных зданиях можно говорить, наверное, только с конца III века, до этого христиане служили в домах. В начале XX века в местечке  Дура-Европос в Месопотамии был найден такой дом, датируемый 200 годом н. э., который как раз был переоборудован для нужд христианской общины. Там есть зал для общего собрания, комнаты для оглашенных; там же находился баптистерий – место погружения (греческое слово «баптизо» означает «погружение»), купель.

Евсевий Кесарийский, отец церковной истории, оставляет свидетельство о том, что первые христиане выкупали старые здания и совершали там службы. Надо сказать, что эти здания внешне совсем ничем не выделялись среди других, на них не было крестов, специальных обозначений. Но туда приходили члены общины, потому что знали, что именно там они собираются.

В давнее время одной из древнехристианских традиций было то, что христиане приносили для Евхаристии хлеб, вино и воду, которой разбавляли вино, – это зачатки обряда приношения, того, что мы потом видим в проскомидии. Надо сказать, что с самой древности на Востоке и Западе по-разному подходили к обычаю приносить хлеб и вино. И это сказалось потом на разном подходе. Допустим, на Западе верующие приносили хлеб и вино непосредственно к алтарю после чтения Священного Писания, проповеди и определенных молитв, их принимали диаконы и тут же ставили на святую трапезу. А на Востоке сложился обычай оставлять дары при входе в храм или на специальном столике; или же для этого в помещении делалась специальная комната либо строилось отдельно стоящее здание. Это привело к следующему: чтобы взять дары, диаконы должны были за ними сходить. Так появляется всем известный вход с дарами, то, что мы называем Великим входом. Это отличительная особенность восточной литургии от западной. Потому что разные обычаи приношения даров.

Интересно еще рассказать об обычае умовения рук, который сегодня имеется во всех литургических чинах:  римских,  византийских,  армянских, несторианских, коптских,  каких угодно. Об этом обычае мы узнаем из «Апостольских преданий» Ипполита Римского, который говорит, что вообще обычай умывать руки был у древних людей перед молитвословием, когда бы оно ни совершалось: утром, вечером или днем. В качестве богослужебного обычая умовение рук упоминает Тертуллиан, учитель Церкви II века. А об умовении рук на Евхаристии говорит в IV веке в «Огласительных беседах» Кирилл Иерусалимский. Сегодня, когда верующие приходят в храм, они этого не видят: священнослужители омывают руки, перед тем как приступить к проскомидии. В более торжественном варианте – при архиерейском богослужении на Великом входе мы видим, как архиереи входят в царские врата и умывают руки перед тем, как начать жертвоприношение.

Стоит, наверное, еще упомянуть о таком важном обычае (как тогда, так и сегодня; хотя сейчас мы не придаем ему такого значения), как обычай «поцелуя мира». Имеются синонимы этого названия – «приветствие святых», «лобзание мира» или «приветствие мира». Это обычай, который христиане заимствовали из иудейских братских трапез, когда гостя, пришедшего на трапезу, приветствовали поцелуем. Для христиан это очень важный обычай, потому что ему придавали богословско-нравственный характер. Это и единство любви во Христе, и всепрощение. В частности, Кирилл Иерусалимский придает ему сакральный характер – это некий аналог исповеди. В древности исповедь в той форме, как сегодня, то есть как часть таинства Покаяния, не существовала. И в этом обычае люди прощали друг друга, поскольку знали, что Священное Писание говорит: прежде чем принести свою жертву, ты должен со всеми примириться. Это и случалось при «целовании мира».

 Древняя литургия, конечно, послужила дальнейшему формированию литургических чинов. Издревле в литургии выделились две части, которые мы сегодня знаем. Первую мы знаем как литургию оглашенных, потому что на ней могли присутствовать некрещеные, но желающие принять крещение, обучающиеся – катехумены. Или она еще называется литургия Слова, потому что на ней читалось и толковалось Священное Писание. И вторая часть – литургия верных, евхаристическая литургия, где оставались только верные, крещеные, для приношения даров и приобщения.

Первая часть литургии – это наследие синагогального богослужения. Во всякой синагоге в древности читалось священное слово, толковалось, читались определенные молитвы. И к этой части христиане присовокупили совершенно самобытную часть – причастие; она предварялась молитвами благодарения. Эти центральные темы до сих пор присутствуют и в привычных нам литургических чинах.

Сама литургия, как я уже говорил, отличалась краткостью и простотой. Диаконы брали дары или часть того, что приносили христиане (латинское выражение pars pro toto: часть от целого), и подносили предстоятелю. Предстоятель – уста Церкви – возглашал от имени Церкви благодарение. Церковь – христианская община – отвечала словом «аминь», столь важным для христиан. И сегодня это слово остается очень важным, но оно так часто звучит на нашем богослужении, что мы совершенно не придаем того важного значения, которое ему придавали древние христиане.

После приношения хлеб и вино, которые уже стали Телом и Кровью Господа, преподавались верным. И преподавали их диаконы. В частности, Иустин Мученик в 65-й главе своей «Первой апологии» говорит, что диаконы преподавали и освященный хлеб, и вино. В «Апостольских постановлениях» Климента Римского  (а это все памятники той эпохи, о которой мы говорим) сказано, что диаконы преподавали только Чашу, а Хлеб преподавал епископ и священник. Такой практики в Русской Церкви мы сейчас не видим, хотя в древности она была нормальной. Сегодня я видел, что в греческих храмах диаконы иногда преподают Причастие. Сохранились чины Русской Церкви XII века, где говорится, что ставленник – человек, ставший диаконом на этой литургии, причащал верующих.

Если пытаться за короткое время нашей передачи объять эту тему, то надо сказать об этих нюансах богослужения I–III веков, что-то из них осталось и повлияло на нашу литургию.

– Если мы постараемся взглянуть на литургию христианина первых веков, можете ли Вы пошагово рассказать, что видел христианин? Вот он приближается к дому, в котором собираются христиане, входит в него – и что он встречает, каковы его первые шаги?

– Мы уже сказали, что храмов в нашем сегодняшнем понимании тогда еще не было, в первый век точно. Это была горница, где находились столы. Алтаря нет. Иконостаса нет. Эта комната – трапезная, которая называлась триклиний, имела специальную мебель: три лежанки, которые устанавливались п-образно, чтобы обслуживающий столы мог спокойно подойти к ним всем из центра, и стол или несколько столов, если это большая горница. Тогда не было обычая сидеть за столами. Простолюдины сидели, но мы сейчас говорим о римском обычае принимать пищу. Когда я рассказывал на епархиальных курсах, что в древности за столами возлежали, и показал фрески катакомб, где апостолы возлежат со Христом, это весьма удивило слушателей. Некоторые даже сказали: это же кощунство – лежать при Евхаристии. Просто мы зачастую мыслим о древности в сегодняшней системе координат наших представлений, совершенно не зная истории и культурного среза. Все это интересно изучать, и это дает нам богатый материал для того, чтобы познать свою традицию, имеющую определенные корни.

– Вопрос телезрительницы из Смоленской области: «У нас очень большой поселок – 15 тысяч населения, большое производство, школы, садики, больницы и т.д. У нас долго строили церковь, наконец построили, но мы совершенно не слышим в поселке колокольного звона. На колокольне поставлены двойные рамы. Когда праздник и звонят колокола, то мы слышим их самое большее в радиусе 100-150 метров, а поселок огромный.  Я хочу спросить, нормально ли это вообще?»

– Это совсем не по теме нашей передачи.

– Может быть, стоит сказать, когда появился колокольный звон и насколько он связан с богослужением.

– Колокольный звон появился очень поздно. Понятно, что первые христиане, тем более в эпоху гонений, не созывались на молитву посредством колокольного звона. В монашеских традициях эти обычаи появляются раньше, и то колокола как железные предметы возникли чуть позже; и поныне в некоторых монастырях Греции мы можем видеть так называемые била – деревянные палки, по которым деревянным молоточком выбивают какую-то мелодию. То, что мы сегодня понимаем под колоколами, появляется где-то к VIII веку.

Конечно, в русской традиции колокольному звону уделяется большое внимание, даже происходят целые фестивали. Что касается применения колокольного звона на практике, к сожалению, есть определенные реалии. Когда христианство было признано в России государственной религией, поддерживались внешние формы, и население относилось к этому спокойно. Сегодня у нас плюрализм мнений, и даже среди христиан некоторые считают, что это мешает.

– В вашем храме есть колокола?

– Наш храм построен так, что колокольни при нем не может быть в принципе. Мы пользуемся аудиосистемами, где записан колокольный звон. Ведь вопрос не в колоколе как таковом, а в звуке, который привлекает, а он может извлекаться как посредством удара молоточками по дереву, или колоколу, или карильону; сегодня во многих храмах подключается компьютерный электронный звонарь; или это просто звучит аудиофайл.

Люди относятся к звону по-разному, особенно в жилых районах. Одни приходят и благодарят: «О, вспомнили, что праздник». А другие приходят и ругаются: «Нам спать надо в 10 часов утра, а вы тут с колоколами». Конечно, приходится объяснять, что по закону мы имеем право совершать принятые у нас обряды. Тем более нашей Церкви две тысячи лет; она имеет тысячелетний опыт в России, и мы не намерены терять свои традиции. Их можно не принимать, но надо их уважать.

Что касается заданного вопроса, мне сложно его как-то прокомментировать, потому что нужно быть на месте. Наверное, стоит спросить у настоятеля храма, в чем проблема, почему колокола есть, а колокольного звона люди не слышат, и получить вразумительный ответ.

– Мы прервались на моменте, когда христианин того времени приходит в храм.

– Христианин приходит в здание, дом, видит комнату, где собирается братство. Каждый приносит с собой что-то для богослужения. Надо сказать, что древние христианские собрания имели не только Евхаристию, литургию, но и службу, которую мы знаем под названием «агапа» – вечеря любви. Эта служба предваряла Евхаристию, об этом мы можем почитать у того же апостола Павла. Но так как некоторые христиане злоупотребляли на трапезе, со временем агапу отделили от литургии; литургию перенесли на раннее утро, агапа осталась вечером, а потом просто упразднили этот обряд.

Итак, древние христиане приносили с собой все необходимое для совершения богослужения – то, что являлось Жертвой. Основное – это хлеб и вино, это вода, которую приносили одни из самых бедных членов общины, это тоже был их вклад; елей. Приносили воск, свечи, для того чтобы освещать помещение, ведь читалось Священное Писание, а  электричества тогда не было, нужно было видеть в темном помещении. Также приносили продукты, которые потом раздавались бедным, а часть уходила клиру. Это могла быть одежда, какие-то финансовые взносы. Все это приносилось, отдавалось и распределялось. То, что относилось к Евхаристии  (хлеб и вино, разбавленное водой), приносили к святой трапезе – к тому столу, вокруг которого восседала община.

Предстоятель общины (тогда он назывался председателем) читал молитву. Молитву, как я говорил, предваряло чтение Священного Писания, проповедь, дальше следовала молитва благодарения и причастие. Естественно, все приходили на Трапезу, а это все-таки еда, и те, кто приходил, причащались. Такое деление, какое мы сейчас видим в наших храмах (есть причащающиеся и непричащающиеся), для древних христиан было просто невозможно. С этим явлением, которое стало появляться постепенно, к IV веку, древние каноны всячески боролись разными правилами, тем не менее сегодня оно есть.

– Насколько я понимаю, Причастие не имело того вида, с которым сейчас сталкиваются миряне, то есть не было Чаши, в которую было погружено Тело, не было лжицы. А каким образом причащались?

– Само причастие происходило следующим образом. Был некий сосуд, который мы называем чашей (по-гречески «потир» – слово, обозначающее вид греческой амфоры кратер: большой сосуд с двумя ручками, в который наливалось вино, разбавлялось водой, – и все освящалось). И дискос – блюдо на ножке или без; размеры дискоса могли быть разные, в зависимости от количества членов общины. Если община большая, дискосы были очень большими, если община маленькая, то и дискосы были маленькие. Что касается чаш, их могло быть несколько, чтобы хватило всем.

Причащались христиане так, как сегодня причащаются священники в алтаре: в руку полагалась часть освященного хлеба – Тела Господня, и от Чаши, которую преподавал диакон или пресвитер, христианин отпивал один глоток. Лжица появляется только к VIII веку. Известный Трулльский Собор VII века свидетельствует о том, что обычай причащаться с руки на тот момент еще существовал. В Константинополе того времени среди богатых христиан появился некий обычай, который свидетельствовал об их богатстве: стали делать различного рода ковчеги из драгметаллов. По ложному смирению  говорили: «Мы недостойны получать в руку Тело Господне, давайте полагать его в ковчежец из золота и различных камений». И Трулльский Собор выступает против этого обычая, потому что отцы понимали, в чем тут дело, и говорили: «Лучший престол для Тела – это ладонь человека». Тогда причащались таким образом, а лжица была и в то время, потому что в древности причащали и младенцев, и больных, которые были не способны это проглотить, требовался специальный прибор – эта ложечка.

– Вопрос телезрительницы из г. Новомосковска Тульской области: «У нас в городе три храма. И в двух из них, когда люди причащаются, им дают целовать Чашу как знак того, что мы прикладываемся к ребру Христа. А в третьем храме не дают целовать Чашу. Как это понять?»

– Попытаюсь ответить на Ваш вопрос. Я знаю, что некоторые священники не дают целовать Чашу по одной простой причине – по причине безопасности. Потому что иногда бывает, что верующие люди, пытаясь поцеловать Чашу, еще совершают в это время крестное знамение, тем самым иногда задевают Чашу, и есть опасение, что из нее просто может выплеснуться Кровь. Наверное, это происходит из этих соображений. Но я не вижу здесь никакого криминала. Если в храме заведено целование Чаши, что в основном распространено в Русской Церкви, то пожалуйста. Если община принимает такой вариант, когда священник не дает целовать, тоже нормально. Но все это решается мирным путем. В своей практике я вижу, что некоторые члены моего прихода причащаются, но не целуют Чашу, и я к этому спокойно отношусь: это не так важно. Мы приняли Тело и Кровь Господни – это самое важное, они уже в нас, а Чаша – это все-таки предмет. Думаю, к этому надо отнестись спокойнее.

– Когда на литургии появилось пение?

– Если брать синагогальное иудейское богослужение, то пение было присуще ему. Существовала традиция произносить молитвы речитативом, в виде пения, что является зачатком песнопений как таковых. И я встречал такое мнение, что основы богослужебного пения, известные нам сегодня как гласы, лежат как раз в синагогальном богослужении. Понятно, что с развитием христианского искусства все это благоукрасилось, приумножилось. Но какие-то зачаточные элементы простого, незатейливого пения отдельных богослужебных моментов существовали (например, «Господи, помилуй», «Подай, Господи» – две ноты, но тем не менее это уже пение). Появилось это достаточно рано. И, думаю, было присуще и раннехристианским, дохристианским чинам; у язычников это все было.

– Вопрос телезрительницы из Мордовии: «Скоро моего племянника призывают в армию. Посоветуйте, пожалуйста, как правильно проводить его по-церковному?»

– Думаю, надо просто прийти в храм, заказать молебен о здравии молодого человека, который отдает долг Родине, что приветствуется и очень важно: это формирует мужчину, дает ему почувствовать самостоятельность, потому что он отрывается от родного дома, родителей, имеет возможность испытать самого себя – кто он, что на тот момент собой представляет.

Что такое молебен? Иногда мы говорим о молитве как о частном богослужении. На самом деле в Церкви нет ничего частного. «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». Если собрались два или три человека, это полноценная молитва всей Церкви, но в данном случае звучащая из уст двух или трех людей. Молебен – это богослужение, где мы просим Церковь поучаствовать в тех нуждах, которые мы испытываем в радости и горе. В данном случае призыв в армию, и мы просим, чтобы Господь благословил этого человека и у него все было хорошо. Наверное, такой вариант.

– Хотелось бы задать самый распространенный сейчас вопрос, касающийся литургии: как часто причащались христиане в первые века?

– Для христиан все было просто. В древности, вплоть до VIII века, литургии не служились ежедневно, как это принято в монашеской традиции, распространившейся со временем. Литургический день – это Воскресение Господне, день Господень, в который община собиралась вокруг Трапезы Господней, где Господь был посреди них. И приобщение было обязательным условием, для этого христиане собирались, а не для чего-то другого, как сегодня, чтобы почтить праздник и просто постоять помолиться. Соответственно, раз в неделю для первохристиан это было так.

Когда появляются различные праздники, памяти святых, тогда причастие совершается чаще. Известно свидетельство Василия Великого в IV веке, который говорит, что в его церкви Евхаристия совершается четыре раза в неделю: в среду, пятницу, субботу и день Господень; и в немногочисленные дни мучеников. Это сегодня у нас святцы, и там что ни день, то праздник. В древние века святцы еще только формировались и не были столь объемными, как сегодня.

Что касается сегодняшней практики, этот вопрос решается по-разному. Прежде всего это зависит от той позиции, которую занимает по этому поводу настоятель храма. Это и вопрос, который решается с духовником. Иногда его решает сам человек. Лично я всегда был противником такого количественного подхода. Я всегда был сторонником качественности. По каким-то причинам каждый христианин может и не прийти в какое-то воскресенье: в наше время жизнь поменялась. Но если он пришел, он должен понимать, для чего он находится на литургии. Это все-таки качественный подход.

Есть церковные каноны, хотя мы их и не слушаем, они строго регламентируют, как часто христианин должен причащаться. Есть и апостольские правила, и правила Антиохийского Собора, которые говорят о том, что если человек две недели подряд не приходит на Евхаристию, то он должен дать ответ, почему не посещает общину. Если этот ответ был неуважительный, то он отлучался от церковного собрания. Что значит «отлучался от церковного собрания»? То есть отлучался от Причастия. Тогда это была трагедия, сегодня для нас, к сожалению, это не является трагедией: человек может сам для себя решить – пойду или не пойду, сегодня устал или не устал. Для христиан первых трех веков это было просто невозможно. Они жили этим, в отличие от нас.

– Какие взаимоотношения были с духовенством?

– Церковь всегда была иерархична, но для древних христиан иерархия включала в себя и чин верных – лаиков (от греческого слова «лаос»: «народ»). Этим словом в Священном Писании определяется народ не в этническом значении (этнос), а в контексте причастности к сообществу, которое объединено в данном случае вокруг Господа, – это народ Божий.

Верный христианин – и об этом есть четкие свидетельства – всегда являлся частью церковной иерархии, которая имела следующие «лестницы»: епископ – пресвитер – диакон – верный. Некоторые отцы включают туда, как ни странно, и оглашенных. Вроде бы некрещеные, а уже включены в церковную иерархию. Почему? Потому что они уже жили как христиане. И если вдруг оглашенный не мог принять крещение, например, по причине смерти, то его хоронили (тогда не было такого слова, как «отпевание») по обычаям той христианской общины, где он был. Потому что есть древний обычай, который сохранился у нас в таинстве Крещения в виде молитвы, которая называется «Во еже сотворити оглашеннаго». Священник, прежде чем прочитать эту молитву, возлагает руку на оглашенного и крестит его – это так называемый первый знак Христа. Если случалось так, что оглашенный не дождался своего крещения, потому что по болезни умер или погиб, то это было основанием для его христианского погребения, поскольку он жил среди общины и люди видели, что он живет как христианин.

– Вопрос телезрительницы из Самары: «Меня очень волнует вопрос: мы ходим на литургию, но причащается из нас, может быть, треть. Вы сами сказали, что раньше было так, что причащались все, а сейчас, к сожалению, причащаются не все. Но причащаться каждую неделю я тоже не могу. Не знаю почему. Может быть, не то время. Расскажите подробнее, как Вы относитесь к тому, что некоторые идут причащаться, а часть стоит в уголке. Может быть, вообще лучше тогда не ходить на литургию, а только на всенощное бдение. Меня это очень волнует, поскольку Господь нам это дает, это Дар Божий, а мы от него отказываемся и отходим в сторонку. И когда я не причащаюсь за литургией, то стою и не знаю, как оправдать себя».

– Конечно, ответ на этот вопрос требует более пространного объяснения, потому что здесь должен быть затронут еще и наш богослужебный устав, который предписывает одно, а практика нашей богослужебной жизни иногда противоречит ему (например, утреня служится вечером, вечерня – утром). Это распространено повсеместно, и, наверное, люди не задаются этими вопросами, считая, что так полагается. Если бы утреня служилась утром, как об этом нам говорит устав и само название службы, указывающее на то время, когда она должна совершаться, то, конечно, тогда человек был бы на утрени, литургии оглашенных, где  слушал бы Священное Писание, его толкование. А затем, если он по какой-то причине не причащается, мог бы уйти домой. А когда люди иногда до храма едут дольше, чем стоят на литургии, а утрени нет, поскольку она служится накануне, то, конечно, постоять 20 минут до начала литургии верных смысла нет. Это одна проблема.

Другая проблема. Конечно, в том, чтобы категорически настаивать, заставлять людей, я смысла не вижу. Человек должен к этому прийти. Чаще всего причиной того, что он не причащается, является непонимание, незнание сути происходящего. Конечно, наши обычаи освящены временем, авторитетные батюшки говорят о том, что надо причащаться реже или, наоборот, чаще – все это сбивает с толку. Что касается меня, мне бы хотелось, чтобы причащался весь приход, но если кто-то не причащается, я не буду давить на человека, а как пастырь буду разъяснять, рассказывать, чем я занимаюсь. Это как в причте о сеятеле – Господь сеет везде и равномерно, но почва разная, и где-то плоды есть, а где-то слово не доходит до человека, поэтому священнику с этим надо просто мириться и не давить на человека, не грозить ему каким-то прещением: «Если не будешь причащаться, то по канонам я тебя отлучу». Думаю, что это, конечно, неправильный подход. Основа всего здесь – это просвещение.

– Но вот эта тоска по Богу – это по большому счету состояние отлученного христианина.

– К сожалению, да. Но практика сегодняшней богослужебной жизни тоже накладывает на нас определенные рамки. Привычка – человек в храме не всегда чувствует себя полноценным членом Церкви, в основном он все-таки пассивный зритель. Для древнего христианина это живое участие вместе со всей иерархией. Древние христиане участвовали в жизни своей Церкви, своей общины, участвовали активно, имели право голоса. Реалии церковной жизни за столько столетий поменялись. Где-то есть попытки ее возрождения, но они по-разному воспринимаются разными людьми: одни говорят, что это здорово, а другие, что им этого ничего не надо и достаточно того, что есть сейчас. Люди разные, поэтому все весьма сложно.

– Но очень часто мы слышим от людей, которые не причащаются, слова о том, что у них не было времени на подготовку. А как же готовились первые христиане?

– Наверное, я удивлю: таких молитвословных чинов, которые мы имеем сегодня, тогда не было. К примеру, в Последовании ко Святому Причащению по авторству молитв мы можем увидеть, с какого века они появляются. И видим, что самая ранняя из них – молитва свт. Иоанна Златоуста, то есть это IV век. И последняя – Симеона Метафраста, XI век. Из их молитвословий и было создано такое правило чуть позже, никак не раньше XI века, поскольку Метафраст, естественно, не мог писать в IV веке.

Для древнего христианина подготовкой к Причастию была сама литургия. Каждая часть литургии подготавливала тебя к последующей. В ней есть всё: говорится и о покаянии, и о благодарении, есть молитвы по каким-то нашим нуждам, и за живых, и за умерших – за всех и за вся.

Что касается вообще молитвенного правила, есть великолепный литургико-канонический памятник конца I – начала II века Дидахе («Учение двенадцати апостолов»), где написано очень просто: молись три раза в день  («Отче наш…»). И всё. То есть молиться утром, днем и вечером. Это не значит, что христиане в промежутках не имели общения с Богом. Апостол Павел говорит: «Молитесь непрестанно». Буквально понять эти слова сложно, здравомыслящий человек понимает, что молиться непрестанно он не может, так как должен заниматься еще какими-то другими делами.

Но если мы посмотрим на слово «молитва» более широко, как на посвящение своей жизни Богу, а это и есть молитва, то что бы ты ни делал (стоишь ли с молитвословом в руках или делаешь доброе дело: помогаешь неимущему, нуждающемуся, больному) – это все непрестанная молитва. Тогда все становится понятно, и эта фраза приобретает для нас другой смысл, не является выдуманной.

– Батюшка, у нас остается несколько минут, и хотелось бы попросить Вас сказать несколько слов нашим телезрителям в связи со Светлым Христовым Воскресением.

– Если говорить о древности, Пасха Христова – это не только сам пасхальный день и Светлая седмица, это пятидесятидневный период от Пасхи до праздника Троицы. И древними христианами он воспринимался как единый пасхальный день.

Я желаю, чтобы пасхальная радость о воскресшем Господе, Который дал нам надежду на вечность, сохранялась как можно дольше и давала возможность внутренне развиваться нам самим и делиться этой радостью с теми людьми, которые в этом нуждаются. Только не просто радостными словами, но чтобы они были облечены и в дела, потому что вера без дел мертва, как говорит нам Священное Писание.

Каждый воскресный день – это малая Пасха, воспоминание о том, что Господь умер и воскрес за нас, поэтому христиане и собирались раз в неделю в день, который был первым днем недели и одновременно восьмым днем. Здесь тема эсхатологии – люди выходили за рамки тварного мира и уже здесь и сейчас собирались вокруг Господа, вокруг брачной трапезы Агнца, о чем очень ярко говорит нам Книга Откровений.

Милости Божией и мира вам!

Ведущий диакон Михаил Кудрявцев

Записала Ксения Сосновская