Беседы с батюшкой. Память мучеников 14000 младенцев, от Ирода в Вифлееме избиенных

В московской студии нашего телеканала на вопросы отвечает настоятель храма святого праведного воина Феодора Ушакова в Южном Бутове игумен Дамиан (Залетов).

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Сегодня наша передача посвящена памяти убиенных вифлеемских младенцев. Расскажите, пожалуйста, о тех новозаветных событиях, которые Церковь вспоминает 11 января.

– Действительно, мы сейчас переживаем рождественские дни, связанные с событиями, произошедшими до, во время и после рождения Христова. Рождение человека – это процесс не одного дня, тем более события рождества Христова насыщены разными нюансами. Еще до Рождества Христова, за неделю, мы читали Евангелие о праотцах, святых отцах, предках Христа, ветхозаветных праведниках. И очень подробно читали о рождестве Христовом – не только  один день, а несколько дней. Богослужения уже постоянно повторяли нам эти события, в том числе во всех богослужениях упоминался Ирод со своими злокозненными планами и удивительная жертва за Христа – вифлеемские младенцы. Эта тема уже постоянная, сквозная в Рождестве Христовом. Через несколько дней после Рождества, исходя из евангельской последовательности, совершается их память в «основном виде», в точечном, оптимальном, – память самих вифлеемских младенцев. Насколько мы знаем, они погибли как раз через какой-то совсем короткий период после рождества Христова, когда царь Ирод понял, что не получает нужную информацию от волхвов. Тогда он и реализует свои беззаконные планы: масштабно, в попытке убить Христа, убивает множество младенцев в Вифлееме.

– В Вифлееме и пригородах.

– Да, в окрестностях. Соответственно, это событие происходит через несколько дней… Поэтому Святая Церковь установила отдельно память вифлеемских младенцев. То есть если память святых по разным причинам может быть в разное время, то память вифлеемских младенцев логично выпадает после Рождества. Хотя мысль об их подвиге, как я уже говорил, постоянно проходит через все богослужения Рождества Христова. Поэтому их образ очень важен в осмыслении Рождества Христова.

Соответственно, это очень неслучайный промыслительный подвиг, подвиг невинного страдания, я бы так сказал. Он указывает нам на подвиг Христа. Поэтому вифлеемские младенцы стали образцом, иконой того служения, которое Христос берет на Себя Сам, – невинного страдания за род человеческий. И в этом смысле нам напоминается, что само рождество Христово есть не просто событие гуманистическо-антропологического плана – ну вот, родился… Ведь как Священное Писание говорит: радость бывает, когда человек родился в мир. Радость. И у нас есть определенная радость, Христос родился в мир, явился Богочеловек. Но с другой стороны, рождество Христово уникально, поскольку оно не есть просто радость, а есть подвиг Вечного Бога, Который умалил Себя ради нас и с первого дня Своего пребывания на земле уже обрек Себя на страдания.

И сам акт рождества – это уже, по мысли святых отцов (можно так сказать, чтобы было понятно), первое распятие Христа. Поэтому не случайно мы готовим себя к Рождеству постом – может быть, более слабым, но тем не менее постом длинным. Неделя перед Рождеством очень напоминает Страстную седмицу. Есть каноны, последования, которые прямо параллельны канонам и последованиям, богослужениям Страстной седмицы – по тексту, песнопениям. И по содержанию, естественно. Поэтому Святая Церковь указует нам, чтобы мы не забывали, Кто и зачем приходит в мир. Это не есть просто радостное событие, какое-то оптимистичное, а есть начало служения Христа. Вот эту мысль очень хорошо, четко, ясно подчеркивает пример вифлеемских младенцев. Они, получается, как бы формально не были учениками Христа, были младенцами; во-вторых, практически параллельно Христу родились и не слышали евангельского учения…

– …не исповедовали Христа.

– Не исповедовали, однако своей короткой, но насыщенной страданием жизнью показали образец христианства. Конечно, они были сами по себе членами ветхозаветной Церкви.

– То есть они не были крещенными во Христа.

– Да, они были в ветхозаветной Церкви, это тоже важно. Но мало того, они именно таким своим подвигом невинного страдания явили подвиг Христа, то есть послужили проповедью, были  предтечами. А  их образ остался нам в дальнейшем для подсказки, вразумления, для вдохновения понимания Самого Христа.

– Но у них не было выбора. Если мученики своей волей шли на подвиг, на мученичество, то у младенцев просто не было своей воли…

– Я думаю, это достаточно сложный богословский вопрос. Да, воли не было, но, с другой стороны, это призывание всего творения служить Богу, прославлять Бога, участвовать в Его благости. Они, может быть, не имели личного произволения, но были призваны… Весь мир призван к славе Божьей. И в этом смысле им, может быть, в чем-то проще. С другой стороны, это и не менее сложный подвиг, но они его осуществили. Я думаю, они теперь в Царствии Небесном радуются и торжествуют и в веках остаются проповедниками Христа. Поэтому, думаю, не в ущербе от этого.

Мало того что все творение, человек призван к славе Божией. Важно и то, что они, как я сказал, члены ветхозаветной Церкви, то есть они уже фактом своего рождения были учениками Истинного Бога, – Бога Израиля, поэтому явились последователями, уже посвященными в обрезание (в большинстве случаев), или в вере родителей – последователями ожидаемого Мессии. Поэтому это не просто какие-то посторонние люди, которые между прочим, вдруг, случайно оказались под рукой, так им не повезло… Они были уже призваны к жизни во Христе и так ее осуществили. Поэтому были, как говорится, на своем месте в этом смысле.

– Убиенных младенцев 14 000. Есть такое мнение, что это количество неправдоподобно, что не могло найтись в таком маленьком городке Вифлееме и его окрестностях столько младенцев мужского пола, возрастом до двух лет (по приказу Ирода именно такие младенцы должны были быть убиты). Что это за цифра? Это преувеличение, факт или символ?

– Думаю, здесь мы можем рассуждать двояко. С одной стороны, число младенцев нам не  донесено в Священном Писании. Это некое церковное Предание, опыт церковный. В этом смысле можно сказать, что это число как символ. Это тоже не случайно, ведь там не было указано, к примеру, 14 526… Вообще такие числа, которые делятся на семь, связанные с этим, – глубоко символические цифры, говорящие о полноте и глубине совершаемого события. Я думаю (а это некий мост для размышления дальше), вифлеемские младенцы – это не только те, кто пострадал когда-то в Вифлееме. Думаю, это некое число, которое пополняется в века христианства.

И тут можно по-разному говорить. Ну, это всегда отдельный вопрос… Как сказал Христос, будьте младенцами: не попадет в Царствие Божие тот, кто не воспримет его как младенец. Поэтому те, кто в чистоте и усердии, в искренности воспринимает веру Христову и посвящает себя Богу, есть младенцы. Например, монашеские одежды – это как бы образы младенческих одежд (куколь, мантия); снова эта тема... Так что, думаю, младенцы – это все истинные христиане. В этом смысле 14 000 вифлеемских младенцев – это образ Церкви и полноты Церкви, искренне верующей во Христа. Кстати, образы Откровения очень близки. Там тоже было запечатлено двенадцать тысяч из такого колена, двенадцать из такого… Почему двенадцать тысяч? В основном это символические цифры, говорящие о полноте служения Христу.

Но с другой стороны, есть и восприятие этих цифр даже в каких-то мнениях, которые принимают их буквально, поскольку считается (а для нас это понимание сейчас актуально), что истинная семья стремится к умножению себя. Семь «я». Поэтому неудивительно, что в древнем мире были большие семьи. Может быть, была большая детская смертность, но были при этом большие семьи. Поэтому кто знает… Явно, что сейчас наши современные семьи точно бы не потянули на это число. А кто знает, то число было тоже немалое, поскольку это присутствовало в жизни, такая устремленность на чадородие, ничем не ограниченное – ни страхами, ни смущениями, ни какими-то рассуждениями. Это мы знаем и из недавней истории нашего Отечества.

Так что число немалое, это явно. Но, думаю, и так, и так полезно размышлять. Поэтому Святая Церковь установила это число, говорящее об очень большом количестве жертв за Христа. С другой стороны, очень возвышенно и точно, что это и символическое число – как полнота верующих во Христа, которые продолжают образ этих младенцев, чистых, непорочных, с детства преданных Христу и всех себя отдающих Богу до конца.

– Чтобы убить Христа, Ирод отдает такой жестокий, нечеловеческий приказ убивать младенцев. Почему такая дикая злоба возникает у Ирода? Вообще почему люди противятся благому, противятся Христу?

– Мы говорили, что рождение Христово нам уже указывает на Голгофу, что это первое распятие Христа. Поэтому Ирод уже напоминает нам тех ветхозаветных первосвященников, фарисеев, римских воинов, которые потом распяли Христа. И кстати, в богослужении как раз упоминается вместе с Иродом и Понтий Пилат – как Ирод начал, так Понтий Пилат закончил. То есть это некое постоянное присутствие ненависти к Христу и попытка Его уничтожить. А почему? Христос это хорошо объяснил нам: потому что вы не принимаете слов Моих, не можете их вместить.

У людей, ориентированных на земное, на власть, деньги, комфорт, удовольствие (даже будучи религиозными, они созидают Царствие Божие на земле, желают, чтобы оно было на земле, со всеми удовольствиями и прикрасами; им оно не нужно на небе, и Бог как таковой не нужен), есть свой вариант: Царствие Божие на земле, Вавилонская башня, рай на земле. Понятия для нас тоже ясные, особенно сейчас. Им Христос не нужен, Он опасен, Он мешает, разрушает эти иллюзии, домыслы. Почему возненавидели Его тогдашние иудеи, элита в том числе? Он мешал их представлениям о жизни.

– Казалось бы, можно было просто отнестись к этому равнодушно, отойти в сторону, пусть Он живет так, а мы будем жить так… Почему такая злоба?

– Потому что Он есть Истинный Бог, Он говорил как власть имеющий, и они слышали в Его словах не просто одну из проповедей, которую можно проигнорировать. Они слышали обличение, укор и потрясение оснований их заблуждения, их вавилонских башен. Они знали, что Он разрушит их.

– То есть они понимали свою неправоту в глубине души?

– Ну да, и Христос Своим существованием, не говоря о проповеди, обличал их. Не только их, а всю земную неправду – начиная от дьявола. Как дьявол кричал (а он, наверное, самый первый и главный «объект»): «Ты пришел прежде времени мучить нас». А за ним мучились и его последователи, желающие стать как боги; как было сказано, «будете как боги» – то есть станете тут богами сами, без Бога боги, обойдетесь без спасения, сами будете всё на земле вершить. Для них, конечно, были потрясением, мучением эти слова Христа, они чувствовали опасность, чувствовали, что это случится, что все их мировоззрение разрушится, которое не есть правда Божия. Конечно, по человеческой ограниченности и немощи что остается? Только попытаться убить. Какие еще варианты? Убить и уничтожить. Понятно, что пытались и оклеветать, и подкупить, и обмануть, это все Христос тоже проходил. Сначала дьявол искушал Его, потом люди: даст ли Христос подать, а как Он поступит в этой ситуации… Мы знаем эти постоянные искушения. Господь говорил: лицемеры. И всегда разрушал их мелкие злокозненности. А когда ничего не получилось, оставалось только убить.

Будучи людьми религиозными, они знали подсознательно (может быть, на уровне совести понимали, как и дьявол понимает), что, как ни старайся, будет по-Божьему. Но все равно когда люди встали на этот ложный путь, преклонились ко злу, они все равно до конца все свои средства используют. Ирод знал, что придет Истинный Царь Израилев. Не знаю, как он охватывал мессианское значение, но он знал об Истинном Царе. А Ирод-то был не истинный царь, он был, так скажем, временщиком, выскочкой – и вдруг он слышит сообщения, что родился Истинный Царь. То есть это первое, даже какое-то политическое колебание. Появился противник, конкурент.

А дальше понятно, что истинное и ложное царства различаются в любом случае. Ложное царство нестабильно, оно держится на страхе, злобе, силе. Потому что оно слабо. И поэтому что остается? Надо только уничтожать, быть жестоким, чтобы все боялись, трепетали, только этим и держаться. Поэтому хотя Христос и был Младенцем, но Он уже вызывал страх как истинный царь от Давида и как будущий Царь, Мессия и Спаситель. Потому что Его истинные религиозные правила, какие были у Давида, например, истинного царя, истинного его потомка, входили в разрез с царством Ирода – в конкретном и широком смысле. Поэтому на земле постоянно идет борьба истинного Христова Царства, которое постоянно грядет, пока не наступит, и земного царства, основанного на земных законах,  постоянно склоняющегося к иродовой «консистенции».

– То есть человеку легче уничтожить правду, чем признать ее и покаяться?

– Зависит от ориентированности человека… Если люди ориентированы на земное и на зло, то у них других вариантов нет. А если они ищут правды, Бога, то преодолевают, конечно, какие-то имеющиеся недостатки и стремятся к Царству Христову. Но это речь уже совершенно о другом Царстве, о котором проповедовал Христос. Его надо было принять и потрудиться, целая евангельская история об этом. А первыми членами этого Царства Христова стали как раз вифлеемские младенцы.

Потом, уже через какое-то время, Христос снова вспоминает о младенцах, мы уже это упомянули, это очень интересно и важно. Будьте как младенцы, если хотите попасть в Царствие Небесное. Это не случайно. С этого началось реально, и дальше Господь указывает на этот постоянный пример. Пример простоты, верности, преданности, не какого-то человекоумия, самости, такой лжевзрослости: мы сами с усами, взрослые уже, мы разберемся, мы подумаем. Господь говорит: в простоте принять – и откроется. Нельзя самому открыть это Царствие, разгадать, добыть, заставить прийти к нему, организовать; его надо принять в простоте, доверии и чистоте, и оно откроется, станет доступным. Поэтому образ младенцев постоянно присутствует в евангельской истории. Когда апостолы не допускали к Нему младенцев, Он вознегодовал и призвал тех, благословил, обнял и сказал, что таковых есть Царствие Небесное. Это, конечно, о вифлеемских младенцах в первую очередь.

– Убийство вифлеемских младенцев перекликается с такой страшной бедой сегодняшнего дня, как аборты. То есть, по сути, тоже убийство невинных младенцев. Какое мировоззрение ведет людей к такому решению – совершить аборт?

– Думаю, образ вифлеемских младенцев есть для нас подсказка, кто мы и как эту ситуацию осмыслить. При всех гуманистических и социальных разговорах на эту тему нет, тем не менее, никакого оправдания и множественности вариантов. Как мышление Ирода у людей… То есть земные вопросы, земное благополучие, земные проблемы, даже неразрешимые, трудные… Но в жертву моим проблемам я принесу чью-то жизнь. Мы часто встречаемся с этими проблемами, к сожалению, в наше время. Это было немыслимо сто лет назад, еще сколько-то, но сейчас стало уже узаконенной практикой. Страшно. Нет ничего хуже узаконенного греха, это уже что-то апокалиптическое, потому что люди всегда много грешили, но худшее состояние греха – узаконенность, то есть это уже как бы не грех, это вариант, если сделать такую отсылку.

Наше время в этом смысле во многих вопросах уже эсхатологическое, не только в абортах. Вопросы полов и так далее – это очень серьезно. Это мышление Ирода. Вот семья разрушилась, нелюбимый человек; или случайно «так получилось», а мы не планировали, и это как бы обуза… Да все что угодно. Любой вопрос может быть, кончая даже материальными вопросами. Мне трудно – да, пусть, но принесу в жертву ребенка. Мне же трудно, у меня такая проблема, такая, но я для разрешения своих (не младенца!) проблем его принесу в жертву. То есть для решения земных вопросов, для достижения какой-то своей человеческой правды на земле. Да, есть определенная логика: зачем мне этот ребенок, коли мы развелись; или он от постороннего человека, все что угодно…

– …логика Ирода.

– Да, логика Ирода. Поэтому пусть за это платит младенец. У меня как-то сложилось личное, частное мнение, что младенцы, убитые в абортах, как раз дополняют это число вифлеемских младенцев. Многие задаются вопросом: они же некрещеные, были убиты в утробе, где они, куда попали? Подождите, они были убиты от явного зла, от злой воли, а это значит, от греха, от дьявола, они жертвы дьявола, греха и зла. А значит, они в этом смысле, будучи невинными в нашем человеческом образе (это условность, но тем не менее это земные образы невинности, таким был праведный Иов, те же вифлеемские младенцы; абсолютная невинность только у Христа, конечно, но образцы невинности возможны и от людей), мученики за Христа, убитые в абортах, как и мученики в Вифлееме. Они, может быть, и не знали Христа напрямую, но за Христа тем не менее пострадали.

Так же и здесь. Пусть некрещеные, не знали о Христе, но от зла пострадали в исполнение правды Божией. Их смерть есть крещение кровью; есть в Церкви такое понятие. Поэтому мое мнение: подобная ситуация – это мученичество за Христа. Они дополняют как раз число вифлеемских младенцев, и как раз число 14 000 показывает некую безграничность и всеобъемлемость таких ситуаций невинного страдания младенцев за Христа.

Это, конечно, вселяет некий оптимизм и радость за них, что они получили истинное бытие и радость во Христе. На земле бытие, конечно, важно, однако земное бытие, земная жизнь есть только проекция, только план для вечности. Поэтому они сразу получили вечность. Понятно, что мученики всю жизнь осознанно прожили во Христе… Но у Бога, как сказано, обители многи суть, каждому найдется свое место, поэтому каждый получит то, что заслужил. Я думаю, и они тоже заслужили милость своими мученическими страданиями. Мы говорим об убиенных в аборте в первую очередь, ну и вообще о вифлеемских младенцах. Поэтому за них в этом смысле испытываешь радость и оптимизм. Это не одобрение, но в любом случае утешение за их судьбу.

При этом испытываешь страх и трепет за множество миллионов иродов современности. Причем, может быть, когда они не имеют вообще никакого оправдания, будучи прямыми родителями. Это, кстати, не только мать, это отец тоже, не надо забывать.

– Отец тоже несет ответственность?

– Да, такую же ответственность. У нас это как-то смазывается. Такую же ответственность несет. Это страшно даже. Хотя и Ирод именовался царем. А что такое царь в то время? Это не президент как некая должность для выполнения каких-то функций, да и то каждый стремится стать отцом для своего народа. Вообще-то это естественное стремление хорошего правителя. А те правители напрямую ориентировались быть отцами. И когда отец убивает свое население, даже детей, это тоже схожесть в этом смысле…

– Убивает, чтобы сохранить статус отца. Абсурд.

– Да, абсурд. Чтобы решить свои земные вопросы какие-то, как ему кажется, более важные. Это очень глубокий, важный пример. Видите, как он актуален и в наше время? Поэтому память вифлеемских младенцев очень важна, она пронизывает все Рождество Христово как образец невинного страдания. Он нам помогает понять Христов подвиг, Его рождество как Голгофу. И второе – он создает проекцию и по сей день, поскольку невинное страдание продолжается. Число вифлеемских младенцев дополняется.

– Как можно убедить женщину не совершать аборт?

– Знаете, тут то же самое, что вопросы, связанные с алкоголизмом, наркоманией. Откуда эти проблемы? От ошибок внутреннего мира, сознания. Люди, которые реально не с Богом, на ложном пути, порабощены началом мира сего, они ориентированы на себя. Это очень важно, они себя ставят на место Бога, свои земные вопросы. Помочь можно. Есть такое понятие, как универсальное лекарство, панацея. Его нет в медицине, это сказка, легенда; нет лекарства от всех болезней. Но в христианском мировоззрении, христианской вере панацея есть – религиозная живая христианская жизнь. Панацея от всех духовных проблем. Хочешь не быть Иродом, грешником, не быть в погибели – обрети Христа, ищи смысл жизни сначала, не спи, не ленись. Ищи Бога как смысл жизни, обретай Христа – и не надо будет ни пьянствовать, ни принимать наркотики, ни детей своих убивать. Оказывается, не нужно будет. Если ты веришь в Бога, идешь за Христом, у тебя есть смысл жизни, ты чадо вечности, ничто земное тебя не ограничивает, не обременяет, по крайней мере абсолютно не связывает, если твое эго не есть компас для твоего бытия… все вопросы отпадают, ничего не нужно делать, такие вещи не нужны. Так что это панацея – жить христианской жизнью. Берем в руки Евангелие, молитвы, духовную литературу, трудимся, познаем Христа, ищем истину, правду – и меняем свою жизнь.

– Этот процесс очень долгий…

– На это нам дана вся жизнь. Жизнь, бытие. Очень важное понятие «бытие». Как есть понятие «благодать на благодати» у апостола Иоанна Богослова; бытие с помощью Бога усиливает бытие, жизнь жительствует – есть у нас такое понятие в пасхальной терминологии. А есть другой хороший термин – «мертвые души», известный нам гоголевский термин. То есть души бессмертные – и такое противоречие, замечательный оксюморон. Душа бессмертна – и она вдруг мертва. Это была прекрасная проповедь Гоголя. Ну а дальше он ее расшифровывает на образах, которые показал в книге, – образах мертвых душ. Казалось бы, живые люди, которые, наверное, и свечки ставили, и о себе думали, что они хорошие, и что-то вообще в широком смысле. А в действительности – мертвые души.

А вот когда мы с Богом, то жизнь жительствует, тогда души живые. Живые души – это облагодатствованные души. Для облагодатствования души не нужны никакие эти страшные вещи, порочные, греховные, а значит, внебытийные, гибельные. К чему приводит наркомания, алкоголизм и прямое убийство тех же детей своих… А то сейчас начинается рассуждение о том, что  такое плод во чреве, имеет ли он какое-то значение, с какого времени (по-моему, в католическом учении были споры по этому поводу, дискуссии). Но какой это имеет смысл, когда человек происходит только так (показывает рукой линию)? Если ты прерываешь на каком-то этапе этот процесс, явно, что человек не произойдет. Даже логика понятна, что тут обсуждать?

Поэтому верующий человек, ищущий Бога, живущий с Богом, наоборот, сам становится источником бытия. Есть прекрасный евангельский образ: верующий в Меня станет источником живой воды, текущей в жизнь вечную. Это пишет апостол Иоанн в Евангелии от Иоанна. Я думаю, этот образ очень разный, прежде всего что касается самого человека, конечно, как чада вечности и Царства Божия. Но верующий человек в том числе становится источником жизни для других: у него прекрасная семья, много детишек, он становится соучастником Божьего творения. Вместе с Богом он продолжает творение мира. Что такое рождение ребенка? Сотворчество в высшей степени. Вместе с Богом творится новое бытие, новая личность.  Это величайшее служение!

– То есть нежелание иметь детей – это…

– …служение эгоизму, себе, так скажем, неследование воле Божией, игнорирование ее. То есть надо быть верующим человеком, стремиться к Богу. Это первое, важнейшее условие. Но дальше мы не отрицаем того, что человек слаб, немощен. Конечно, мы не только лично предстоим перед Богом, мы еще и общество, семья. Если мы верующие, то мы еще братья и сестры. Поэтому, конечно, мы все нуждаемся в помощи и поддержке, плече, руке рядом. Когда это нормальная семья, тут тебе и супруга – рука рядом, а потом еще и близкие. И кстати, когда семья разрушается, первые последствия – нет опоры, поддержки, ты один, напуган и делаешь глупости и страшные ошибки.

Поэтому одно из последствий разрушения семьи в том числе и аборт. Это происходит не само по себе. И вообще нежелание, чтобы были дети, – это процесс разрушения семьи, Божьего творения. Семья – Божье творение, Божий замысел о человеке, это отдельная большая тема. Адам и Ева – отдельная тема. Поэтому об этом тоже стоит задуматься. Но мы компенсируем это, если выполняем заповедь Божию о милосердии и любви к ближним.

Помните прекрасную притчу: кто ближний мой? Конечно, так скажем, «должностная обязанность» ближних – супруги, бабушки, дедушки, мамы, папы, тети, дяди. Это такой круг, что мы по должности ближние. Но этого мало. Господь говорит: ближний – всякий по отношению к другому, кто сделает добро и исполнит заповедь Христову, будет образцом Самого Христа. Поэтому мы должны немощных поддержать, колеблющихся укрепить и занять место у тех, которые так и не смогли стать ближними. Тут важна и психологическая помощь, и доброе слово, христианское слово прежде всего, и вообще поддержка. Мало того, из притчи мы знаем, что человека не просто по голове погладили и сказали, как сейчас говорится, «вы там держитесь». Нет, самаритянин помещает пострадавшего в гостиницу и дает денежку гостиничнику: ты поухаживай; если чего еще издержишь, я помогу еще. То есть не только на словах это должно быть (на словах тоже должно быть, психологически, нравственно, идейно), но и материальное бывает нужно. Мы это также понимаем.

Сейчас социальная деятельность Церкви ориентирована на все эти направления. Ведь не так давно этого нельзя было делать. Может быть, не было опыта… Есть тут и нечто новое от нашего времени. Понятно, что во времена оны, если даже совершалось такое преступление, это было ЧП, уникальное происшествие. Была совершенно другая ситуация. А сейчас подобное стало распространенным, естественным, понятным, обыденным. То есть только наше время выделилось этой проблематикой. Поэтому Церковь как раз подключилась к данной проблематике и на всех уровнях старается, призывает… Эта тема развивается, чтобы люди в такой опасной ситуации (прежде всего матери, беременные) имели поддержку и опору – и нравственную, и духовную, и идеологическую, и доброе слово; и материальное положение чтобы учитывалось, была какая-то поддержка, давали какие-то комнаты, были дома для особого призрения подобных, чтобы они знали, что не останутся на улице.

Хотя если есть какая-то дискуссия на эту тему, понятно, что во все времена можно всегда не делать зло. Всегда есть детские дома, например. Если хочешь, чтобы твоя совесть тебя потом не обличала и ты всю жизнь не думала (повторяю, мужчина тоже имеет к этому отношение, но мы всегда сужаем чуть-чуть), что ответишь на Страшном Суде (а думать придется всю жизнь об этом, материнское сердце тут не может успокоиться никогда, и христианская совесть тем более), то всегда есть возможность. Дай жизнь, выполни свою функцию, а если у тебя есть объективные проблемы – есть детский дом, где будет уход, поддержка. А дальше, может быть, ребенка возьмут люди, которые имеют на это силы, желание, а может быть, и необходимость – за неимением своего. И все счастливы. Меньше, наверное, придется страдать: может быть, твой ребенок счастлив где-то – космонавт, воин, врач, живой, здоровый… И христианин, дай Бог еще к тому же. Ну а ты что могла, то сделала. Всегда был вариант, и сейчас он остается, но почему-то ложный стыд, ложные посылки… Да, легче убить – и шито-крыто.

– На самом деле никогда не будет шито-крыто, потому что совесть всегда обличит человека.

– Конечно, конечно. Так что этот вариант всегда есть и был. Просто есть дискуссии о нюансах. Помните, на Западе сейчас есть специальные окошки для подбрасывания детей. У нас идет спор, надо это или не надо. Видите, чтобы не задеть эго этой матери… А раньше просто оставляли в лукошке перед чьими-то дверьми – и все. А сейчас можно… Да, все это не очень приятно, но я думаю, что намного неприятнее убить. А если у тебя есть какие-то веские причины, так что же, мы понимаем. Веские причины – оставь ребенка живым в детском доме. Это всегда могло работать. А у нас с нашими миллионами абортов это просто страшно. Никаких нет оправданий. Конечно, мы стремимся, чтобы ребенок остался со своей матерью, это идеально, и мы должны быть на это ориентированы. Но тем не менее убийство ничем не оправдать, и всегда есть вариант решить этот вопрос.

– Время нашей передачи, к сожалению, подходит к концу. Заключительный вопрос: чему учит нас день памяти убиения вифлеемских младенцев?

– Если вкратце, то прежде всего учит нас осмыслить путь Христа, путь страдания за нас, за наши грехи, путь Голгофы и воскресения. Это первое. Второе – будьте как дети, то есть воспримем Царствие Божие, проповедь Христа с детской доверчивостью, с наивностью в хорошем смысле, с доброй простотой – и Царство нам откроется. Третье – будем помнить о наших детях, коль вопрос так стоит, о наших внуках, будем их беречь и приводить ко Христу. И они станут прекрасными людьми от этого, проживут прекрасную насыщенную жизнь, вступят в вечность. Последнее – горький опыт вифлеемских младенцев напоминает нам бороться со злом в мире, чтобы зло не торжествовало и не приносило таких жертв для себя. Это зависит от нас с вами, даем ли мы такую возможность злу, разрешаем ли мы злу так поступать. Если мы разрешаем, как Ирод, оно происходит. А если говорим нет, значит, этого не будет. Зависит от каждого из нас. Пусть молитвами вифлеемских младенцев Господь нас вразумит и укрепит быть истинными христианами.

– Спасибо, отец Дамиан, благословите наших телезрителей.

– Пусть Богомладенец Христос будет в эти святые дни, святки, со всеми нами и во все дни жизни нашей. Бог в помощь, дорогие телезрители.

Ведущий Денис Береснев
Записала Маргарита Попова