Беседы с батюшкой. Бог, в Которого я не верю

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает клирик храма святого великомученика Димитрия Солунского в Коломягах протоиерей Александр Рябков.

– Тема сегодняшней передачи – «Бог, в Которого я не верю».

Когда мы говорим о вере в Бога, то, наверное, имеем в виду и свои детские представления о Боге, и те представления, которые были до обучения в духовных школах. Сейчас это, наверное, совсем другое представление. Можем ли мы сейчас сказать о том, что есть Бог, в Которого мы не верим?

– Без всякого сомнения, такой вопрос вполне законен, может быть задан и должен быть осмыслен. Но этот вопрос очень многогранен, и ответ на него тоже будет многосторонним.

Во-первых, чтобы понять, в какого Бога мы веруем, мы можем обратиться к нашему богослужению и к простейшей, но самой любимой детали нашего богослужения – акафисту. Пребывая в храме на чтении (или пении) акафиста Господу Иисусу Сладчайшему (или Богородице, или любому святому), мы можем заметить: несмотря на то, что мы привыкли считать Бога объектом наших молитв по исполнению наших потребностей, в акафисте присутствует очень мало прошений именно о каких-то материальных сторонах нашей жизни. Во-первых, мы молимся о покаянии, о прощении наших грехов. Даже не только о формальном, юридическом прощении, а больше именно об изглаживании из нашего сознания последствий, навыков и привычки к греху. Еще мы можем увидеть, что огромное внимание в акафисте уделяется просьбе о том, чтобы Господь с нами был всегда, но не как палочка-выручалочка, а как присутствие Его Личности в моей личности, присутствие Его Духа в моей душе, в уме, сознании, сердце. И только где-то на последнем месте маленьким вкраплением присутствует просьба о каких-то земных, житейских потребностях.

Это касается и акафиста Богородице: мы просим у Нее ходатайства за нас о наших грехах, о прощении их, о том, чтобы мы могли победить эти грехи, чтобы Она стала проводником нас к Господу и проводником Духа Господня в наши души. Чтобы Она помогла нам приблизиться душой, сердцем, умом к Богу. И только на втором, третьем фоне идет молитва и просьба о разрешении житейских вопросов.

Возьмем акафист святому Пантелеимону – особенно актуальному святому для нас, переживающих о своем здоровье. В акафисте в основном просьба о духовном здоровье, о том, чтобы душевные очи наши были чисты, светлы, исцелены от греха, от страстей.

Церковь всегда учила и учит, что телесные наши болезни связаны с нашими духовными болезнями – страстями. Мы видим, что Господь через богослужение призывает нас к покаянию, к приближению к Нему и к жизни в Нем, напоминая нам, что Царствие Божие внутри нас есть. Все материальное, по слову Евангелия, должно приложиться к тому Царствию Божиему, которое в нас устрояется через церковную жизнь.

– Вопрос телезрителя из Москвы: «У меня такое рассуждение. Я верю в Бога доброго, неравнодушного, Который любит людей. Не верю в того, который не любит людей. А вы в какого Бога верите?»

– Я думаю, что и Глеб Борисович, и я тоже верим в такого же Бога. Но не хотелось бы упрощать эту картину. В нашем сознании (также и в богослужении, и в нашем обиходе) присутствует такое понятие, как наказание, которое может исходить от Бога. И здесь есть определенная ошибка. Бог нас не наказывает, зачастую мы себя сами наказываем. Есть заповеди Божии, которые мы очень часто попираем ради сиюминутных земных реалий, целей и планов.

Что такое заповеди Божии? В нашей земной жизни есть тоже много правил: например, правила дорожного движения, на любом производстве есть правила по технике безопасности. Если их попирать, нарушать, презирать, то рано или поздно или сам себя покалечишь, или, не дай Бог, покалечишь или даже убьешь другого человека. Так и заповеди Божии: если их нарушать, равнодушно к ним относиться и попирать ради сиюминутных, преходящих целей, тогда мы себя калечим очень сильно, деформируя свое сознание, и даже, может быть, калечим (духовно, и не только духовно) своих ближних.

Когда нас настигают последствия наших грехов, мы вдруг говорим: «Бог меня наказал». Это не совсем верно, конечно же. Потому что во многом мы себя сами наказали. И не только тем, что последствия наших страстей на нас обрушились, но и тем, что мы отдалились от Бога. А отдалившись от Бога, мы себя приблизили к темным силам, и они стали нами обладать. И эти воздействия темных сил мы воспринимаем как наказание Божие, хотя здесь во многом наша вина.

Само слово «наказание» мы, к сожалению, путаем со словом «казнь», «кара». Но это совсем другое понятие. Наказание – это наглядный урок: поступая так, ты получаешь вот такой-то гарантированный результат. На самом деле надо признать, что грех всегда дает гарантированный результат. Добродетель, подвиг не всегда гарантированно дает то, что мы запланировали, но всегда нас устремляет и приближает к Богу. А грех всегда гарантированно несет урон, кораблекрушение в нашей ложной вере в себя, в свои силы, в людей, в материальные блага; всегда это разочарование нас постигнет.

Поэтому Бог, конечно же, не карающий. Хотя есть понятие страха Божьего. Страх Божий – это тоже очень объемное, многогранное понятие. Во-первых, это страх наказания, но правильно понимаемого наказания. Во-вторых, страх Божий – это благоговение, трепет, удивление тому, что Бог для нас совершил. Он родился невинным, беззащитным, слабым Младенцем, Который доверился нам. Вот в какого Бога мы веруем. Он жил бесприютно на земле, претерпел страшную казнь на кресте, смерть, и сошел своей душой в ад. И сегодня, приходя на причастие, мы снова видим, как Господь снисходит в ад нашей жизни, в глубины ада нашей души, в которой царствуют страсти.

Мы говорили об акафисте. Из того, что мы просим у Бога в акафисте, можно сделать вывод, в какого Бога мы веруем. В любой молитве, тем более в такой многогранной, многоцветной, как акафист, мы просим Бога, чтобы Он даровал нам бескорыстную сыновнюю любовь к Нему и умение и ближнего своего любить так же, как всех нас бескорыстно любит Бог.

Многим покажется, что это какая-то очень расплывчатая вещь; невозможно подержать в руках любовь. А кто-то скажет: «Но я не просил у Бога любви». А как ты живешь без любви? Полноценна ли твоя жизнь без любви? Тем более если ты считаешь себя православным христианином. Полноценна ли твоя жизнь, если ты, веруя в Бога, Который есть Любовь, сам любовью не обладаешь, ее не ищешь, не просишь, не желаешь? Значит, ты неверующий человек! Жизнь полноценная только тогда, когда во мне есть любовь. Но я сам в себе не генерирую эту любовь, я могу только получить ее от Бога, Который есть Любовь.

Мы говорим о земном счастье, которое для всех так желательно и которого мы ищем, и оно связано не с вещами, не с карьерой, не с материальным успехом, не с достижениями, которые забываются даже на следующий день, а только лишь с благодарностью. Когда мы благодарности не имеем – мы несчастные, бедные, нищие люди (нищие, разумеется, душевно, духовно). Именно благодарность, умение благодарить делает человека счастливым, но не достижения, не слава, не успех, который проходит. Но и благодарность я в себе не генерирую, потому что благодарность рождается от молитвы к Богу о ней. Или когда я себя ощущаю погибающим грешником и постоянно молюсь Богу: «Помоги, поддержи, укрепи». Или признаюсь Богу: «Я не могу держать себя в руках, Господи, – держи Ты меня в Своих руках Отчих и не отпускай меня на распутье греха». Вот когда есть такая искренняя, смиренная молитва, тогда я каждый день ощущаю, что Бог меня держит, поддерживает, помогает мне и благословляет, но не в делах мелких, а в спасении моей души – самом главном, важном, ответственном деле.

Мы сказали о смирении. Мы просим Бога о смирении. Но это христианское качество нами часто неверно понимается. Мы сейчас не будем вдаваться в этимологию этого слова – она разная, и разные есть толкования этого слова. Но как смирение помогает нам сегодня жить и где применимо в нашей жизни? Это очень важное проявление, когда мы умеем прощать и умеем просить прощения.

То есть мы просим Бога о любви, благодарности, смирении как об умении прощать и просить прощения не только у Бога, но и у своего ближнего. Почему это важно? Потому, что и в семье, и на работе, и даже в храме среди прихожан нам очень важно иметь хороший духовный климат, чтобы на нас никто не обижался и чтобы мы не были обидчиками кого-либо. Потому что мы знаем, что нельзя подойти к Чаше, будучи обидчиком и будучи обиженным на кого-то. Поэтому смирение тот мостик, который нас ведет к благодати.

Смирение очень важно, оно связано с Богом. Нам кажется, что Бог нас заставляет смиряться, что Он унижает нас. Нет, Он нас не унижает, Он нам только говорит через смирение о том, что в этой Вселенной, в этом мире Бог один – Он. Мы – не боги. Проблема ложного понимания жизни – когда я считаю, что я – бог. Может быть, я так не говорю, но я так считаю, моя жизнь это показывает. Потому что когда я считаю, что я – бог, то думаю, что окружающие меня люди – это пешки на моей шахматной доске или актеры в моем спектакле, а я режиссер этого спектакля. А если они не выучили роли и не ходят по клеточкам, я на них смертельно обижаюсь, что они плохие актеры и плохие шахматные фигуры.

Не будет никаких обид, если я буду помнить, что я – не Господь Бог и не режиссер этого спектакля. Смирение – это правильное понимание о самом себе, о своих силах. Надо уже давно признать, что я – не вседержитель, не всемогущий, не всезнающий. Всезнайка – да, конечно же, но не всезнающий. Когда я считаю, что я всезнающий, всемогущий и должен все успевать, уметь, знать, тогда я постоянно натыкаюсь на то, что чего-то не знаю, чего-то не могу, чего-то не умею. И вместо того, чтобы признать, что я не всезнающий, я ищу виноватого – ближнего своего или даже Бога, Который мне не помогает в реализации моего всемогущества.

Здесь мы подошли к проблеме, когда нам кажется, что Бог нам не помогает, забывает нам помогать. Мы так и говорим: «Он мне не помогает». А где мы отвели место для Него в своей жизни? Об этом надо тоже подумать. В какого Бога я верю? В моего помощника. Надо признать, что мы зовем Его только тогда, когда считаем нужным Его вмешательство, а очень часто мы считаем, что в нашей жизни Богу делать нечего. Есть много сфер в моей жизни, где Богу нечего делать. А вот когда у меня экзамен, тогда: «Господи, помоги мне! Где Ты там запоздал, Господь Бог? Помогай». Или: «Мне нужно найти новую работу –помогай мне».

А когда у меня была учеба в школе, почему я к Нему не обращался: «Помоги. Наставь. Поддержи. Дай мне смирение, послушание, прилежание»? Нет, мне это было не нужно. Мне нужно только, чтобы я экзамен сдал хорошо, а прилежание, послушание мне не нужны. Вот какая ситуация. То есть мы Богу указываем, где Его место и где Он должен помогать. В какого Бога мы верим? Вот об этом надо подумать.

Даже в наших финансовых делах мы говорим: «Помоги мне здесь». Но почему мы не спрашиваем Бога: «Господи, приди сейчас в мою жизнь, проясни мой ум». А честен ли я в финансовых делах? А в семейных отношениях? Мы просим: «Помоги мне, чтобы мои проблемы разрешились». А проблемы-то откуда? Оттого, что ты жил без Бога, в свою жизнь Его не звал, с Ним не советовался и не сопоставлял с Евангелием свои шаги, поступки, желания. Это очень важно.

– Вопрос телезрителя из Санкт-Петербурга: «Бог создал разные конфессии. Как к ним относиться? Бог сказал: «Возлюби врагов своих, молись о врагах своих». Но мы часто про это забываем. Но зачем Он их создал?»

– Я Вас немножко поправлю – попустил. Потому что создание наших земных партийностей, разделений – это все-таки плод наших рук и нашего высокоумия, высокомерия, непослушания, самомнения, самолюбования. Есть другие слова в Писании: что надлежит быть разномыслию. Об этом тоже не будем забывать. При этом постараемся не давать такого категоричного эпитета, как «враги». Не будем считать никого врагами, у нас враг, в общем-то, один – темные силы и хозяин темных сил. Скажем, у нас есть какие-то недоброжелатели. Даже не будем переносить это на такие отдаленные горизонты, как другие конфессии, давайте поговорим сегодня о наших близких, которых мы очень часто считаем своими врагами. Молитва за них должна быть, и она не должна быть  формальной.

Молитва за врага только тогда будет действенной для нас, когда мы будем понимать, что молитва эта нужна не ему, а мне в первую очередь. В душе освобождается место для благодати Божией, когда мы молимся за недоброжелателя. Я не люблю слово «враг», потому что мы уже приписываем человеку какие-то качества. Есть люди, которые нам неприятны, но когда мы начинаем за них молиться, вдруг проясняется наш ум – и мы по-другому оцениваем этого человека.

Прощение другого – это не только формальное прощение (как акт), оно имеет этапы: сначала мы принимаем человека, понимаем его и даже понимаем, как сами сделали его своим врагом из-за своего поступка (или поступков) или потому, что не показали ему, кто такой христианин.

Говоря сегодня на тему о Боге, в Которого мы веруем, я уже сказал, что мы указываем место Богу в своей жизни и даже говорим, что Бог неправильно вмешивается в нашу жизнь. Вопрос веры – это вопрос доверия, у нас очень мало доверия Богу. Мы ждем, ищем гарантий от Бога, что Он гарантированно исполнит нашу волю. А что такое моя воля? Мы всегда считаем, что моя воля – разумная, благая, имеет правильное целеполагание. А вот в воле Божией мы как-то сомневаемся. Какие же мы тогда верующие, если не доверяем Богу, не верим, что Его воля благая, разумная и что Бог знает, что нам надо? Мы должны признать, что часто своими делами говорим: «Это я знаю, что мне надо, а Ты не знаешь».

Наверное, верх проявления веры – это не только благодарственная молитва о том, что Господь мне даровал, но и молитва о том, что Господь мне не дал. Надо уметь благодарить Бога за то, чего Он мне не дал, иметь смирение и понимать, что Господь мне не дал того и другого потому, что я этого не смог бы вынести, не смог бы понести. Вот этого нам тоже не хватает.

– Мы часто слышим такую фразу: «Господь меня забыл». Но Вы сейчас очень хорошо ответили на этот вопрос. Мы забываем не Бога, мы не помним себя, забываем о своем доверии Господу. Но еще очень часто мы слышим выражение по поводу несправедливого Бога. На этом хочется особенно остановиться.

– У Исаака Сирина, святого преподобного отца Древней Церкви, есть такие слова: «Не говори, что Бог справедлив. Если бы Он был справедлив, тебя давно не было бы в живых». Это очень важно помнить, не забывать. Во-первых, мы приписываем Богу свою справедливость, свое земное понимание справедливости. Где это часто проявляется? Например, я прошу Бога, чтобы Он помог мне поступить в институт: хочу стать юристом. И об этом просят Петя, Ваня, Коля, Маша, Сережа, Катя – все хотят быть юристами. Господь Бог делает только Катю юристом, а все остальные обижаются, что Бог несправедлив. Но почему же несправедлив? Не может быть страны или города, где будут только одни юристы. Кто же тогда будет работать в других сферах? А мы уже Бога объявили несправедливым. Но Он как раз все справедливо распределил. Просто надо понять свое призвание, а не выбирать себе работу по принципу: буду сидеть в галстуке, меньше делать и больше получать. Бога здесь не надо обвинять в несправедливости. К сожалению, у нас сбиты понятия справедливости и несправедливости.

– Есть люди (мы видим это), которые творят явное зло. Например, убийца. Мы думаем: «Как же так? Господи, почему Ты не покараешь его?»

– Много вещей и не таких ужасных, о которых мы переживаем. Но Бог не жандарм, который призван бить по затылку каждого человека. Мы не марионетки. Надо тогда совсем отменить свободную волю человека, но тогда он перестанет быть человеком.

– Вопрос телезрителя из Белгорода: «Известно, что без воли Божией даже волос не может упасть с головы человека. У меня практический вопрос. Допустим, погибает человек в аварии, в катастрофе. Иногда тело человека вытаскивают по частям,  невозможно даже его опознать. Или, например, человек пропал без вести, а когда его нашли, труп уже неузнаваем. Таких людей хоронят в закрытом гробу, и родственники не могут даже проститься с ними нормально. Если это Промысл Божий, для чего такая жестокость? Или это проделки лукавого? Но опять же Бог это попускает. Получается, куда ни кинь – везде клин».

– Вопрос очень интересный. Хотя каждый случай имеет индивидуальную окраску и индивидуальные особенности. Например, почему человек пропал без вести? Почему он оказался вне дома, вне семьи? Очень часто люди выходят из дома не просто так, а потому, что дома конфликт, потому что сам человек конфликтный. Я не говорю про каждого человека, но причин бывает много – и они разные.

Что касается катастроф, наводнений, землетрясений, техногенных катастроф, то технический прогресс, который развился в конце XIX – начале XX века, шел рука об руку с атеизмом. Человечество и общество заявляли: мы разгадали все загадки этого мира, мы подчинили себе, поработили все законы природы, нам никакой Бог уже не нужен, мы шагаем семимильными шагами к счастью, к новому быту, где Бог уже не играет никакой роли. Мы летаем под небесами, спускаемся под воду, можем летать, плавать, быстро передвигаться – мы уже боги. Так говорило человечество.

Но если мы боги, то, в общем-то, мы и должны решать многие проблемы, которые нам та самая техника несет. Зря мы Бога обвиняем, что сломалась машина, упал самолет. Например, известно было испокон веков, что какая-то местность сейсмоопасная,  поэтому люди там жили в маленьких домиках. Но пришли современные люди и посчитали, что на этом сейсмически опасном месте они могут строить высокие дома. Потом выясняется, что эти постройки были непрочными, необдуманными. «Я человек, и я имею право. Я не тварь дрожащая, а право имеющий» (по слову Достоевского). А потом, когда начинается землетрясение, опять виноват Бог.

Или в местности, где не надо строить атомную станцию, люди строят атомную станцию, и потом совершается землетрясение. Или строится большой город там, где бывали наводнения. А претензии человека опять к Богу, что это Он неправильно все сделал, неправильно распорядился чем-то.

Вернемся к трагическим событиям в жизни. Убийства, насилия совершает не Бог. Как мы говорим, Бог попускает, но именно потому, что Он – не жандарм, Он не может бить каждому по рукам и не может каждого держать дома. В общем-то, человек понимает, что в какой-то момент лучше сидеть дома и не быть в каком-то месте. Например, очень много насилия и убийств совершается, как мы выражаемся, в злачных местах (хотя на церковнославянском языке это слово имеет совсем другое значение). Люди очень часто ропщут на Бога, когда совершается какая-то трагедия, хотя человек иногда был виновником этой трагедии. Это никогда нельзя упускать из виду, если мы хотим правильно понимать пути Божии и сопрягать свои пути с путями Божиими.

– Здесь вспоминается Каин. Также вспоминается изгнание Адама и Евы из рая. Ведь Господь мог сделать некий фокус-покус, и дальше было бы все хорошо. Нам часто говорят, что наш Бог жесток. А уж если мы вспомним Священное Писание Ветхого Завета, там очень много моментов, которые, на взгляд необразованного человека, кажутся просто примером какой-то жестокости Господа по отношению к людям. Каким образом мы можем объяснить кому-то этот Промысл Божий в нашей жизни?

– Что касается библейских сюжетов – да, Бог выступает как ревнитель, без сомнения. И мы не должны упускать это из виду. Мы сегодня уже говорили, что наказание Божие вызывается часто не просто нашим противлением воле Божией. Мы уже Бога поставили за скобки: Бога нет, есть природа. Но ведь мы даже и законы природы не соблюдаем. Даже тот же всемирный потоп – это может быть уже именно проявление правды Божией, которая заложена в мироздании, которая не могла примириться с дошедшим до неба смрадом человеческого греха.

Сама смерть, которая пришла в жизнь после грехопадения человека, – это предел нашего греха. Только наша смертность, только наша конечность нас заставляет задуматься о вечном. Мы должны отвечать на этот вопрос отсюда – смерть пришла с грехопадением, и это тоже некая несправедливость. Да, это несправедливость, но эту несправедливость в эту жизнь ввел человек. И сегодня я своими грехами умножаю, нагнетаю эту несправедливость даже для себя самого, потому что мои грехи, мои страсти телесные разрушают не только мое тело, мое здравие, данное мне Богом, но еще и разрушают мир вокруг меня. Недаром святой Серафим Саровский говорил: «Спасись сам – и вокруг тебя будут спасаться другие люди». Спасаться через твой пример, через твои глаза, через твое поведение, через ту благодать, которую ты проводишь от Бога людям.

Поэтому смерть – это предел, напоминающий нам о вечности и скоротечности нашей жизни, которая может быть прервана нашей болезнью или даже катастрофой. Нам неизвестен наш отрезок жизни, нам дан сегодняшний день, и надо его утром начать хорошо, прожить хорошо и закончить хорошо. Мы же живем каждый день так, как будто черновик пишем. «Завтра начну». А завтра может и не быть уже. Сегодня начисто пишем жизнь! Смерть напоминает нам о том, что отрезок нашей жизни может быть очень коротким и сегодня может закончиться.

– В вечернем правиле мы говорим: «Неужели мне одр сей гроб будет?..»

– Что касается сюжета прихода избранного народа в Ханаан, то археологи сегодня говорят, что таких серьезных военных столкновений не было; это эпос. Мы имеем в Библии эпос, который нам описывает не реальные сражения Иисуса Навина с ханаанскими народами, а борьбу правды со злом. Библия – это не всегда учебник истории. Во-первых, Библия – это вообще не учебник биологии, геологии, истории; это учебник жизни. Как говорил блаженный Августин, Библия нас учит не тому, как вращается небо, а тому, как на это небо взойти. Так вот, этот эпос учит нас постоянно быть начеку и быть воинами Христовыми в борьбе с грехом в самом себе и своим примером – не ненавистью, а любовью – изгонять, вытеснять зло из своей жизни, из жизни своей семьи, из окружающего нас.

Мы говорим о Боге как о праведном; Бог – Праведный Судья. В чем Его праведность? Она только тогда нами познается, когда мы сами будем искать праведности. Но проблема современного человека в том, что он ищет не праведности, а своего права. И все претензии, обращенные к Богу, связаны с тем, что мы ищем не праведности, не праведной жизни, не правды праведной жизни, а правды земной и своего права. «Я имею право стать тем-то и тем-то. Я имею право на часть этих земных благ. Я имею право на то, на это. Ты (Бог) не исполнил мои права». Вот так, по сути, мы общаемся с Богом. Может быть, словесно мы так не дерзаем, но в голове у нас это есть. Может быть, если бы мы это проговорили, то избавились бы от этого, ужаснувшись тому, что в нашей голове есть. Но мы это не проговариваем и, к сожалению, разрушаем свою духовную жизнь и свою связь с Богом.

– Вопрос телезрительницы из Воронежской области: «Меня волнует вопрос о свободе человека. Я верую в Бога, я знаю, что Он есть, потому что очень много подтверждений этому. Я прошу в молитве: «Да будет воля Твоя». Говорится, что человек свободен. В чем я свободна, не могу понять. Я согласна исполнять волю Божию, но в чем заключается свобода верующего человека?»

– Вопрос очень хороший. На самом деле свобода в христианстве – это не вседозволенность и не право творить все, что взбредет в голову. Есть свобода выбора у христианина, и может показаться, что эта свобода, по сравнению с жизнью внешней, очень ограниченная. У нас есть свобода выбрать два пути: как говорили древние апологеты в начале христианской эры – путь жизни и путь смерти. Да, наша свобода по сравнению со свободой грешников и внешней мирской жизнью вроде ограничена, и у нас только два выбора – путь жизни или путь смерти; путь жизни с Богом и путь жизни с грехом.

И грех, и мир нас все время смущают (что на этом втором пути вся свобода): хочешь – ешь, хочешь – пей, хочешь – кури, хочешь – блуди. Но так и начинается несвобода: человек уже не хочет пить алкоголь, а не может не пить; он не хочет курить табак, а уже не может не курить; он не хочет быть наркоманом, но уже не может не быть наркоманом. Вот какая страшная несвобода; и пришла она через ложно понятую свободу.

Свобода души, духа может быть в любом месте. У святых мучеников свобода была даже в застенках. Апостол Павел говорил: «Ничто не может меня разлучить с любовью Божией и с Богом». Бог со мной всегда, я свободен общаться с Ним где угодно, даже в застенках, даже в пустыне, даже в келье, даже в своей квартире. Несмотря на то, с кем я живу, с кем делю кров, я свободен. Эта свобода может быть только в Боге. Свобода жить, творить, искренне любить человека возможна только тогда, когда я Богу сказал: «Боже, я очень слаб, у меня есть только одна свобода – сказать Тебе: возьми меня в руки Свои и не отпускай, как бы я ни сопротивлялся. Если я буду сопротивляться, Ты можешь дать мне даже какой-то подзатыльник, чтобы я опомнился, потому что за пределами Твоего Царства меня ждет не свобода, а ад кромешный, страшная несвобода, порабощенность страстям, греху и дьяволу и работа раба на пленившего его врага». Вот что такое свобода и что такое несвобода, на мой взгляд.

– Не помню, кто из святых говорил: когда нагрешишь, а потом покаешься Господу, Господь дает некое пространство в душе твоей. Вот это удивительное пространство свободы, которое дает Господь, когда мы каемся, – просто удивительно! Эту свободу мы приобретаем каждый раз, когда обращаемся к Господу. Это свобода от греха...

– Вы сейчас сделали очень важную ремарку о покаянии. Именно исповедь и покаяние нам возвращают свободу. Но почему? – это тоже надо осмыслить. Потому, что в покаянии я признаю, что согрешил я, моя свободная воля была ошибочна, я направил ее на ошибочный путь. Этим я признаю, что у меня есть свобода.

Когда мы отстраняемся от покаяния, мы говорим: «Я не виноват, потому что так живут все». Или: «Я не виноват, потому что у меня было такое воспитание. Я не виноват, потому что было такое время. Я не виноват, потому что работаю там-то и там-то, там такие порядки». И получается, что я абсолютно несвободен, я просто щепка или какой-то мусор, который мутный поток жизни несет куда-то, в какую-то геенну огненную. Я не личность, я какая-то соринка, которую несет воспитание, время, эпоха. Но когда вдруг я останавливаюсь и говорю: «Нет, это согрешил я; не тот, кто меня соблазнил, научил, подтолкнул, а лично я», мне возвращается, даруется моя личность. Я понял, что я самостоятелен. Я делал это сам, а теперь этого делать не буду и себя вручу Богу, чтобы Он направлял меня на путь истинный.

Поэтому надо молиться каждый день, каждый час: «Наставь меня на путь Твой. Да будет воля Твоя». Но это довольно страшно и неприемлемо для современного человека, чтобы исполнялась не его воля. Хотя он всегда говорит: «это не я», «с волками жить – по-волчьи выть», «меня так научили», «так все живут»; но при этом он хочет, чтобы исполнялась его воля, причем страстная, греховная, неразумная.

И вот когда человек кается и просит, чтобы Бог его держал в Своих руках и направлял на нужный путь, просит, чтобы через него исполнялась благая воля Божия, чтобы она была полезна не только ему, но и другим, тогда к нему возвращается понимание его личности (а личность как образ и подобие Божие возвращается человеку через покаяние).

– Если мы говорим, что Господь есть любовь, только любовь, что нам делать с адом?

– Надо помнить, что Господь, по Своей любви дав нам свободу, не может ее отменить. Для нас все-таки остается загадкой, что же такое ад. Как говорят многие святые, ад – это не какое-то место, а степень отдаленности от Бога. И сегодня мы это вполне можем видеть в самом себе, в своей жизни. Если в моей душе нет мира, тишины и покоя, есть сутолока, ненависть, зависть, злоба, непрощение обид, то я уже в аду; я могу ощутить сегодня ад в себе. Через покаяние, через бескорыстное доброе дело, через улыбку, доброе слово, участие, сострадание, соболезнование, сопереживание о близком своем, через благодарность, любовь, смирение человек сегодня хоть немного (или даже много) может ощутить рай, прочувствовать его и все больше и больше стремиться к нему. Из опыта ада человек вполне может выходить в опыт рая.

Мы можем предположить, что до Страшного Суда это движение, пусть затрудненное, может быть и у души, которая находится в отдалении от Бога после смерти. С помощью наших молитв, с помощью восполнения нашими добрыми делами тех дел, которые не совершила эта душа при жизни на земле, она может приближаться к Богу, хотя труднее. Потому что человек – это все-таки душа и тело. Нам дано тело для молитвы, для воздержания и для добрых дел, чтобы здесь ощутить в своей душе Царствие Божие, пришедшее в силе. Это очень важно.

– Теперь я понимаю, почему человек, который всю жизнь подчинялся своей страстной натуре и никогда не помнил о Боге, не может стать вдруг в единый момент перед смертью праведником.

– Может. Пример – благоразумный разбойник на кресте. Этот пример нас может вдохновить, но не должен успокаивать: «я буду грешить и грешить, а потом успею покаяться». Этот пример не для этого дан. Мы не можем знать, когда нас распнут. Мне никто не скажет: «Вот теперь кайся, дорогой, пришло время...»

– «У тебя есть полчаса – пожалуйста».

– Такого не будет никогда. Да, может быть исключительный случай, когда раскаяние может совершиться на смертном одре. Но навык в грехе может быть таким сильным (и таких примеров очень много), что человек даже на смертном одре отказывается совершить исповедь и принять Причастие. Навык в грехе очень силен; даже страх смерти человека не останавливает.

– Но зато мы знаем много действительно настоящих чудес, посылаемых Господом. И мне хочется выделить здесь два момента. Господь нам посылает чудеса для того, чтобы укрепить нашу веру или, может быть, для того, чтобы у нас в церквях было еще больше мироточивых икон?

– Укрепить веру, но еще и напомнить нам, что, к сожалению, мы очень равнодушны и неблагодарны. Чуду не надо радоваться. Надо в чем-то даже и бояться того, что Бог вынужден был совершить чудо, чем-то меня удивить, чтобы я наконец-то одумался, – вот о чем надо подумать.

С другой стороны, чудо – это не просто что-то экстраординарное, неестественное. Во многом чудо бывает как восстановление правды Божией, восстановление правильного порядка, Им замысленного, но нами нарушенного; это другое понимание чуда. Ну а когда мы говорим о каких-то артефактах или каких-то чудесных явлениях, например об иконах, то здесь надо не только радоваться, но и немножко даже трепетать, что Бог видит наше равнодушие и только так заставляет нас одуматься.

– Самое главное – мы можем в своей свободе сказать о том, что Бог – Живой. Если Он – неживой, тогда все бессмысленно. Если все-таки Господь жив, то все в нашей жизни меняется.

– Бог Живой, и наша вера – тоже живая. Это не партийность, не теория, не абстракция какая-то философская, а живая жизнь, живое общение с личным Богом.

Ведущий Глеб Ильинский

Записала Нина Кирсанова