Архипастырь. Проблема наркозависимости

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает епископ Каменский и Камышловский Мефодий.

– Сегодня во многих странах отмечается Международный день борьбы со злоупотреблением наркотическими средствами, их незаконным оборотом (или, по-простому, день борьбы с наркотиками). Поскольку Вы уже более двадцати лет занимаетесь организацией центров реабилитации и являетесь руководителем Координационного центра, то предлагаю сегодня поговорить о помощи людям, которые страдают такой зависимостью, и их родным; о созависимости, социализации и повторной социализации наркозависимых и о многом другом. Тем более что тема зависимости так или иначе близка каждому человеку.

Необязательно быть наркоманом или человеком, который употребляет спиртные напитки или курит, но можно быть достаточно простым человеком, чтобы сказать: да, я зависим от Интернета, от просмотра телевизора, от праздного времяпрепровождения или от лени. Это, конечно, совсем другие категории, но, думается, тема будет актуальна для каждого из нас.

Более двадцати лет Вы занимаетесь этим делом. Насколько эффективна помощь людям, получается ли бороться с этим недугом и что в течение этого времени меняется (если брать во временной прогрессии)?

– Вы очень хорошо сказали: мы все зависимы от тех или иных страстей. С точки зрения аскетики можно посмотреть на наркоманию как на страсть. Собственно, этим мы и занимаемся – в первую очередь духовной работой с этой страстью. И действительно, она имеет  много общего с прочими страстями. Технологии работы со страстями во многом одинаковые, просто предмет бывает разный, хотя каждая страсть имеет свои особенности. Конечно, это относится и к наркомании.

Если говорить об эффективности церковной работы в этой области, я считаю, что мы (по крайней мере, потенциально) должны быть самыми успешными в этой работе, потому что у нас огромный опыт именно по перевоспитанию, покаянию, то есть по изменению мировоззрения, изменению ума. Это то, что мы получили не только от отцов, но еще и от Бога: знания, помощь.

Что такое реабилитация, о которой мы говорим? Наркомания – неизлечимая болезнь. То есть какое-то остаточное явление, деформация, инвалидность остаются в человеке навсегда, он уже не может контролировать употребление психоактивных веществ. То есть не может пить в меру. Поэтому ему это просто нельзя делать, нельзя пробовать. И если он этого не делает, тогда он здоров. А как не пробовать? Надо удалить это из своей жизни, жизнь должна получить другое направление, наполнение. Исходя из этого нового мировоззрения мы и учим человека, мы его перевоспитываем. Это и есть то, что мы по большому счету называем реабилитацией. Если человек переориентировался, у него другие ценности, другие интересы, другие заботы и переживания, то наркотики могут уйти из его жизни, к ним не будет возврата. Собственно, это и есть решение проблемы.

– В данном случае слово «успех» имеет какие-то критерии? Точнее – какие критерии есть у этого слова?

– Успех, когда человек живет и не впадает в блуд, хотя иногда к нему приходят какие-то страстные желания. То есть мы будем говорить: успех в том, что человек не согрешил, не впал в прелюбодеяние, блуд. Так же и здесь. Если человек, например, имеет тягу к наркотику, особенно в какой-то период, но не употребляет его, мы можем говорить, что это успех,  устойчивая ремиссия. Но есть еще качество ремиссии. То есть когда человек не употребляет, как он живет? Чем занимается? Это тоже очень важно. И если мы даем ему наполнение церковной жизнью, в которую он часто входит в процессе реабилитации, то, слава Богу, у него высокое качество ремиссии. То есть он уже не блудник, не тунеядец, не матерится. Поэтому качество ремиссии после нашей реабилитации бывает достаточно высоким.

– Многим из нас знакомо такое высказывание, как «эмоциональное выгорание», когда долго занимаешься одним и тем же делом – и начинает казаться, что находишься в какой-то определенной точке, что вроде как особо ничего не меняется, ничего не происходит. В эти моменты важно ощущать какой-то конкретный результат своей работы, а не абстрактный... Поделитесь, пожалуйста, где Вы берете силы, чтобы продолжать этим заниматься? И, стало быть, конкретный результат виден?

– Силы надо экономить, тогда их будет хватать. Во-первых, надо дать место Богу. Мы часто устаем потому, что не даем в своей жизни места Богу, чтобы Он участвовал в нашей жизни, решал основные проблемы, которые мы просим Его решить. Поэтому в нашей реабилитации, конечно, самую главную нагрузку на себя берет Божественная благодать. Только надо дать место Богу, надо ввести Его в этот процесс, открыться перед Ним – и нам, кто в этом участвует, и тем, кто пришел за помощью. Это первое.

Второе. Все-таки мы работаем командой, если говорить светским языком. А если говорить церковным, то работает весь приход, церковная община. А община обладает огромной силой. Тем более что действительно в ней обитает благодать, и община уже не устает. Третий момент – это то, что человек устает часто от своей некомпетентности. То есть он затрачивает много усилий, а толку бывает мало. А если компетенция достаточно высокая, то человек быстро находит решение разных сложных проблем. Поэтому если все это соблюдать, дать место Богу, опираться на всю общину и повысить свою компетентность, то выгорания не происходит.

Как-то я встретился с архиереем, касался в беседе этой темы. Он говорит: «Вы не похожи на занимающегося наркозависимыми, да еще так давно. Когда кто-то с ними занимается, некий отпечаток есть, человек сам немножко начинает походить на них». Как раз наоборот: с наркозависимых сходит эта печать, когда они живут в церковной общине. Причем очень быстро сходит. И они уже не похожи на тех наркоманов, которых мы видим в приюте для наркозависимых или в других системах реабилитации.

– Если говорить про реабилитационные центры, наверное, немаловажным является то, сколько их вообще существует. Много ли их у нас в стране? И, наверное, стоит еще различать просто реабилитационные центры и реабилитационные центры, которые действуют при Церкви. Как много их у нас? И хватает ли их на сегодняшний день?

– Я могу говорить только о тех центрах, которые существуют у нас при Церкви. Но слово «центр» достаточно условное для нас, нет юридического понятия «реабилитационный центр для наркозависимых», поэтому сколько этих центров – в этом смысле сложно сказать. Какой-то приход занимается успешно и долго, но как-то об этом не манифестирует, то есть не говорит: «Мы реабилитационный центр». Просто помогают, как помогают всем категориям страждущих. Не хотят о себе трубить.

Бывает, очень маленькие группы или приходы берут к себе малое количество воспитанников-реабилитантов. Иногда они говорят о себе как о реабилитационном центре, то есть системно занимаются; иногда не говорят, но есть у нас такой реестр центров, с которыми мы конкретно взаимодействуем. Сейчас семьдесят один центр находится в нашем реестре, и мы следим, чтобы в него не попали центры, относительно которых у нас есть сомнения. Очень важно, чтобы церковные центры не подводили саму Церковь, чтобы они были качественными. В этом направлении мы как раз успешно работаем.

Есть две проблемы. Когда я попал в эту тему (а это было достаточно давно), то по России было всего-то сорок центров. То есть одна проблема: как это начать. Сейчас центров около семидесяти. Не такое большое увеличение, потому что самое главное в нашем подходе – это работа церковной общины. Если приход очень успешный, талантливый батюшка, большая паства, то, как правило, для наркозависимых там уже нет места. Батюшка уже облеплен прихожанами, и у всех есть дело. Наркозависимых особо не приглашают.

Если батюшка неуспешный и от него даже прихожане, прости Господи, разбежались, а он думает решить проблему, взяв наркозависимых, то из этого тоже ничего хорошего не получается. Поэтому там, где хорошо, мощный приход, где есть любовь, наркозависимых часто не ждут. А там, где любви нет, лучше это дело и не начинать. Поэтому рост очень незначительный. Конечно, надо найти те приходы, на которых эта деятельность будет успешной и даже в каком-то смысле выгодной, как было на том приходе, которым я руководил.

Это очень сложный аспект, поэтому для нас очень важно, чтобы люди знали, на каком приходе и в каком случае лучше успешно начинать реабилитацию, какой приход подходит. В своей Каменской епархии я видел приход, на базе которого мы действительно будем делать эту реабилитацию, хотя там этим еще не занимались. Но там есть все условия для этой деятельности, а сам по себе приход действительно сложный. Там очень сложно жить, быть настоятелем. Я думаю, что надо будет об этом отдельно и тщательно поговорить, потому что для многих приходов это было бы решением проблем.

– Вопрос телезрительницы: «У меня сын что-то нюхал или курил какую-то травку. У него не было работы, он потерял семью, почти пять лет не платил алименты. Но он не лечился. Вот сейчас  устроился на работу. Очень прошу Ваших молитв. Перед тем как уехать, он исповедовался, причастился; он крещеный, но не очень воцерковленный. Я хочу спросить, сможет ли он победить эту страсть, когда у него все нормализуется?»

– Если все нормализуется, тогда это и есть победа над страстью, но не уверен, что все нормализуется. На такой вопрос ответить вслепую практически невозможно. Надо конкретно встречаться с человеком, видеть его, изучать. Мы разбираемся с этой болезнью в течение длительного времени. Просто это не решается. Но могу сказать, что всякий желающий с помощью Божией может решить эту проблему. Это достоверно. А вот будет ли у него постоянство в этом делании, ревность, желание?  Это условия для того, чтобы все было успешно.

– Вы сказали, что количество так называемых церковных реабилитационных центров порядка семидесяти, но при этом может быть и приходская инициатива, приходская реабилитация. Получается, что заниматься этим может не специализированная группа где-то в специально отведенном месте, а каждый приход?

– Со светской точки зрения приход – это специализированная группа людей, которые удовлетворяют свои религиозные нужды; они подают заявку, оформляются, регистрируются как приход. Это некоторая община. На самом деле наша реабилитация – это реабилитация внутри Церкви; приход или монастырь занимается работой с этими людьми, занимается реабилитацией или перевоспитанием этих людей. Собственно, это деятельность любого прихода.

Любой приход перевоспитывает людей, все мы готовимся в Царство Небесное, всем нам нужно покаяние, исправление, совершенство и так далее, то есть все мы находимся в ранге учеников. Только у них есть дополнительная проблема, причем не такая страшная, как иногда кажется. Просто надо знать подход к этой проблеме, она не страшнее других. Я думаю, что, например, блудная страсть или гордость гораздо страшнее, чем наркомания, хотя внешне это считается иначе. Просто мы в большей степени знаем, что такое гордость, блуд, лень, жадность. И, видя это в себе и окружающих, не очень сильно удивляемся, а когда видим наркоманию, это для нас что-то чуждое. На самом деле эта страсть ненамного страшнее других.

– Вопрос телезрительницы: «У меня сестра живет в Челябинске, и ее внук со своей девушкой – наркозависимые. Сестра претерпела много всяких страданий, и он тоже. Не подскажете, куда ей обратиться в Челябинске, чтобы помочь внуку попасть в такой реабилитационный центр? Потому что он был в разных центрах (по-видимому, неправославных), а сейчас только тунеядствует».

– Я Вам дам более универсальный ответ: не только в отношении Челябинска. У нас есть общецерковный сайт, на котором есть вся информация о деятельности нашей Церкви по всей России, информация обо всех центрах. Надо набрать protivnarko.ru, выйти на связь с нашими операторами-консультантами, и они помогут Вам подобрать тот центр или то место, где Вы сможете получить церковную помощь. Если это невозможно сделать конкретно в том месте, где человек находится, можно будет пройти консультацию по телефону и выбрать тот центр, который будет Вам подходить по социальным параметрам и по параметрам заболевания.

Можно какие-то деньги вносить; если не можете, тогда есть такие и такие центры. Насколько серьезная болезнь, от этого тоже зависит. Будет сельский или городской приход и так далее. Могу сказать, что свободные места есть. Поэтому тот или иной центр сможет его принять, если будет обращение.

– Как не попасть к каким-то шарлатанам, в секты или даже в современное рабство? Это тоже может быть.

– Надо смотреть, разбираться. Во-первых, надо смотреть, как они о себе заявляют. Например, написано: «Центр здоровой молодежи». Наркоманы, наркозависимые – это не здоровая молодежь, а больная. Поэтому, надо полагать, за вывеской есть какой-то обман. Или просят вносить большие деньги. Сейчас на это люди покупаются, мы все дети общества потребления. Если дорогой товар, значит – хороший, если недорогой – некачественный. Очень многие идут именно в те центры, где их обдирают как липку, при этом ничего не давая взамен. Надо с этим разобраться. Посмотреть, насколько там адекватные цены  и что там конкретно есть, какие услуги, за что вы платите. Разобраться, куда идут эти деньги. Это второй аспект. Третий аспект: какая программа реабилитации. Есть она или нет.

Очень часто это просто трудовые лагеря, то есть вы человека буквально отдаете в рабство. В том центре основной элемент реабилитации так называемая трудотерапия. Ребята встают в восемь утра и в восемь вечера заканчивают. Или даже формируются бригады, которые отдаются кому-то в наем. Они ничего не получают, а получают только те, кто руководит центром. По сути, что-то близкое к криминалу. Если вам предлагают приехать и забрать вашего ребенка силой, это уже криминал. Если это вскроется, то может кончиться все реальными сроками и для вас самих, и для тех руководителей центра, которые это практикуют.

Если говорить о религиозном центре, надо разобраться, какой это религиозный центр. Потому что можно попасть в секту. Часто выбраться из секты сложнее, чем выбраться из наркотической зависимости. Не надо торопиться, надо выбрать то место, где вы получите пользу. Те центры, которые мы рекомендуем, которые есть в нашем реестре, действительно дают пользу. По крайней мере, таких криминальных, грубых проявлений там, конечно, нет. Они либо относительно недорогие, либо помощь оказывается безвозмездно.

– Вопрос телезрительницы Валентины из Ульяновской области: «Курение кальяна относится к наркомании?»

– Это не совсем то, чем мы занимаемся. В какой-то степени эти вещи разрешены. Никотин – это наркотик. Есть никотиновая зависимость, поэтому я бы запретил курение так же жестко, как и прочие так называемые легкие наркотики (как марихуана). Сейчас главный нарколог говорит: «Есть выбор. Если курите табак, получаете рак, если курите кальян, получаете слабоумие». Выбирайте между раком и слабоумием.

– Мы говорили по поводу количества реабилитационных центров, их качества. Хватает их или нет?

– Есть свободные места, значит – хватает. Если говорить о масштабе проблемы, то, конечно, нет. У нас есть проблемы, мы не можем до сих пор протоптать тропинку между теми, кто нуждается в помощи, и нашими реабилитационными центрами. Это достаточно серьезная проблема, потому что у нас нет так называемой хорошей рекламы наших центров. Мы плохо работаем в области рекламы, а всевозможные мошенники, проходимцы, криминал, секты прекрасно работают в этой сфере и обещают что угодно: быстрое исцеление за короткий срок, устойчивую ремиссию, полноту счастья. «Отдайте нам вашего ребенка или приходите сами, и мы вашу проблему решим». Как говорится, ваша проблема – наша проблема. Это неправда.

Мы, во-первых, обманывать не можем. Во-вторых, у нас действительно нет достаточной информации о нашей работе не только во внешнем мире, но и внутри Церкви мало кто знает о нашей деятельности, и это большая проблема. Очень важно, чтобы любой храм, любой священник мог указать, куда человеку обратиться. Потому что не всякий священник компетентен. В епархии должен быть один, два или несколько священников, которые могли бы по этой теме что-то подсказать, помочь. Затем должны быть пункты консультации. Об этом было письмо Святейшему Патриарху, чтобы в каждом большом городе, в областном центре обязательно был пункт консультации по зависимости.

Приходят родители с этими вопросами, приходит сам страждущий. И если есть потенциал или желание, помогают человеку выехать в один из реабилитационных центров, которые существуют. Так должна бы работать система. Но нам не хватает кабинетов, личных приемных. Их сейчас порядка семидесяти, хотя прежде было и меньше. Они не начали работать, как должны бы работать. Здесь проявляется простой, некая некомпетентность; опять же они, что называется, не раскручены. Мало знают об этих точках, об этих кабинетах. Мы готовы принять людей. По крайней мере, у нас еще хватает свободных мест.

– Вопрос телезрителя Игоря из Москвы: «Можно ли сейчас назвать какие-то явные агрессивные методы воспитания у родителей, которые могут привести впоследствии к наркомании их детей?»

– Я бы не хотел огорчать родителей, тем более у них такая беда. Могу сказать, что наркозависимость может появиться в любой самой благополучной семье. Самая первая семья, которая была на земле, – это Адам и Ева. Они вкусили запретного плода. Точно так же вкушают от него молодые люди, уже даже и дети вкушают от запретного плода. Поэтому это может произойти в любой семье. Конечно, это происходит чаще всего в так называемых семьях неблагополучных. Они неблагополучные в двух смыслах. Либо ребенка очень сильно опекают и лелеют, либо, наоборот, он заброшен, им пренебрегают, он растет без любви родителей и близких, без ласки. Такие ребята тоже уходят в наркозависимость, как правило. Но в обоих случаях одно и то же:  ребенка не уважают, с ним не считаются. Как те, которые его опекают, не считают, что он может быть самостоятельной личностью,  так и те, которые его игнорируют, не считаются с ним как с личностью. Момент схожий.

Когда к нам приходит человек, мы в первую очередь принимаем его с уважением, как и Господь относится со вниманием к каждому, как бы ничтожны мы ни были. Это первый пункт. Второе, что я хотел бы сказать: ребенок, реально являющийся наркоманом, приносит трагедию всей семье. Семья если и была здорова, заболевает через какой-то период времени. Если она противостоит болезни, в конце концов ребенок выкарабкивается. Очень часто лечение болезни начинается с лечения родителей, близких. Нам с ними как бы легче контактировать. Они первые приходят в приемные кабинеты. Если они понимают, что у них есть проблема, начинают серьезно работать и правильно себя вести и дают шанс и самому наркозависимому начать выкарабкиваться. Приходит сначала мать, через два-три года сам ребенок обращается за помощью.

Такое бывает достаточно часто, поэтому такой подход справедлив, но я бы относился ко всем с большой деликатностью. К родителям в особенности. Они и так убиты горем, и, как правило, эта проблема мешает им обратиться за помощью. Вдруг они понимают, что сын в семье употребляет наркотики, и начинают бояться, что все будут думать о них, как они неблагополучны. Они боятся. Если бы они не боялись этой ситуации и пришли за помощью, то, может быть, все бы не усугубилось до крайней степени, как часто бывает. Но они скрывают даже от самых близких родственников свою проблему. С этим надо как-то бороться, поэтому я не хочу бросать камни в тех, у кого в семье есть наркоманы. Да и в самих наркоманов не хочу бросать камни.

– Вопрос телезрительницы Ольги из Московской области: «Как может ангел отойти от ребенка? Если ангел был у него и вдруг исчез, у ребенка могут быть проблемы».

– Как ангел может отойти? Не могу сказать. Как мы все отходим от Бога и от ангела? Это слишком часто бывает. Тянет туда, куда не надо. Началось это опять же с прародителей. Им говорили: «Не ешьте от этого древа, а они  съели. Одно древо всего было в раю, но нашли его и не остановились. Как так происходит? И нас тоже тянет в любой грех. Есть какая-то тяга, страсть, если говорить на языке аскетики, и эту страсть мы удовлетворяем, а  не боремся с ней. А когда мы уходим в грех, отлучаемся от Бога, потому что в Боге нет греха. Не ангелы от нас уходят, мы от них. Они от нас не уходят, это точно. В любой момент можно повернуться к Богу. Он услышит.

– Если наркомания – это заболевание, которое может постигнуть любую семью независимо от причин и независимо от обвинения родителей в том, что они это допустили, то особое внимание стоит уделить теме профилактики (в зависимости от того момента, когда болезнь начинает формироваться). И что делать для профилактики? Как этого не допустить? Какие шаги предпринять на опережение, чтобы в дальнейшем с этим не столкнуться? Или бесполезно такой универсальный пример называть?

– Наша проблема сейчас и церковная задача – все-таки вернуть людей к правильному мировоззрению. Господь говорил, говорил Предтеча: «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное». Посмотреть на мир другими глазами: так, как нам предлагает посмотреть на мир Евангелие. Это очень важно. Мы живем в эпоху потребления. Сейчас успех – это деньги. Успех – это слава. Мы почти все в какой-то степени этим заражаемся и в любом случае  испытываем агрессию, поэтому очень важно, чтобы, по крайней мере,  Церковь была уголком, где другой менталитет, другой взгляд на мир.

 Должна быть здоровая община, человек приходит в другой мир и в этом мире видит, что можно жить по-другому. Это очень важно. Важно, чтобы в наших приходах была любовь, которую заповедал Бог. Если это будет, будет и успех. Я думаю, это главная профилактика, то есть изменение мировоззрения, покаяние. Это то, что нам Самим Богом заповедано.

– Бывают ситуации, когда у людей появляются подозрения в отношении своих близких. Поделитесь практическими советами, на что в этот момент нужно обратить внимание. Как себя вести? Как можно помочь близкому человеку?

– Когда к нам приходит человек на консультацию, чем мы занимаемся? Самая главная задача – установить контакт. Очень важен именно контакт.

По сути, дети очень часто ищут контакта с родителями, но родители предлагают такую форму общения, которая не помогает человеку раскрыться, открыть проблемы, спросить что-то. Этот момент личного контакта очень важен. Семья сможет чему-то противостоять, если она будет целой, единой. Если она расколется на отдельных членов семьи, если каждый будет жить в своем мирке и не контактировать с другими, тогда он легко попадает, во-первых, под влияние лукавого, под влияние наркомафии, каких-то не тех друзей… Далее происходит то, что происходит.

Самое главное все-таки – внутреннее единство семьи, если говорить о профилактике в семье. Также нужно некоторое единство и на приходе, где есть любовь, уважение. Это то, куда человека тянет, где ему хорошо. Если он поймет, что так жить хорошо, что это полнота жизни, то его не потянет в другую сторону. Конечно, должен быть и патриотизм.

У нас были октябрята, пионеры, комсомольцы, коммунисты. Была идеология. Было мировоззрение. Я не приветствую коммунистическую идеологию, но когда есть единство мировоззрения, это очень сильно поддерживает. Когда дети, родители придерживаются одного и того же взгляда – это им помогает выстоять против искушений. Даже по монастырям так, потому что благо, когда братья живут вкупе: когда один ослабеет, другие его поддержат, помогут выстоять, если есть это единство. Надо жить, братия, вкупе.

– Вопрос телезрительницы из Краснодарского края: «У подруги пьет муж очень давно. Он лечился, по монастырям ходил. Мне кажется, что доброта людей вокруг ему идет во вред, он этим пользуется. Может ли такое быть? И как быть в такой ситуации?

– Доброта бывает разная. Доброта бывает по Богу и не по Богу. Если мы говорим о любви, например, то любовь бывает к ближнему ради Бога – это благословенная любовь. Бывает любовь к ближнему ради себя самого – это пристрастие. Вообще это себялюбие. Форма эгоизма. Поэтому любовь любви рознь, как и доброта доброте рознь.

Мы говорим о милосердии, но вспомним заповеди блаженств. Перед заповедью о милости  идет заповедь: «Блаженны алчущие и жаждущие правды…» Только то является милостью, что основано на правде, причем на правде не нашей личной, а на Божественной. Тогда можно действительно оказывать человеку помощь, но надо разобраться с тем, какова правда, и держаться ее. А держаться такой правды бывает нелегко.

– Многие говорят, что наркоманов не жалко; мол, сами выбрали себе такой путь. Зачастую можно в обществе встретить некое презрение и отвращение к этим людям. Что с этим чувством делать, если тем более начинается какая-то работа по реабилитации? Что Вы испытываете лично при работе с такими зависимыми?

– Во-первых, не они это выбрали. Например, человек начинает часто пить вино. Компания, работа и так далее. Многие пьют, но спиваются единицы. Где-то он потерял контроль, где-то злоупотребил, перестарался. Потом он вдруг понимает, что уже болен, уже алкоголик. По крайней мере, он, может быть, понимает это не сразу. Прежде это понимают окружающие, а потом и до него доходит, что он попал в беду. Никогда человек не употребляет наркотик ради употребления наркотика. Наркотик – это всегда средство. Средство для того, чтобы войти в какой-то коллектив; средство, чтобы снять стресс, снять уныние, депрессию, снять боли. Это тоже вариант употребления наркотика. Через какое-то время средство становится целью.

Они не выбирали наркотик. Они выбирали коллектив, они выбирали бегство от одиночества, они выбирали бегство от боли, а попали на наркотик.  Это их выбрал наркотик. Они попали в плен, не желая плена. Есть представления, что надо все попробовать и так далее... Очень много причин, по которым человек начинает наркотизацию, и мы внимательно с этим разбираемся при работе.

Если мы говорим, что относимся с презрением к кому-нибудь,  то надо понять, что это не их проблема, это наша проблема. Надо собой заниматься, потому что такой взгляд на людей совершенно неправильный. Это наша трагедия. Это не его трагедия. Это очень плохой диагноз, когда я вдруг начинаю смотреть на людей с презрением. Апостол Павел говорил: «Пришел Бог в мир грешников спасти, из них же первый я». Его ощущение было таковым, и это не было натянутым, не было преувеличением. Человек идет правильным путем аскезы, если видит себя ничтожным, грешным, маленьким, а окружающие в его глазах растут, даже если они сбились с пути.

Надо уметь видеть в человеке образ Божий. Мы на иконы смотрим. Каждый человек – это икона, образ Божий. Какие-то вещи надо различать в человеке и в самом себе тоже: что от Бога, что от страсти, где болезнь, а где здоровое желание. Это очень важно. В этом и есть, так скажем, аскетическое делание. Этим надо заниматься. По поводу себя: у меня не было этой проблемы, такого отторжения. Другое дело, что раздражение бывает. Достают, бывает, так сильно, что раздражаешься. Да, это мой грех, но не презрение.

– Вопрос телезрительницы из Пензы: «Пьет сын, временами уходит в запои. Когда снова запьет, я ночью, чтобы не бежал зимой в пивнушки, стараюсь отдать ему заначки. Говорю: “На, только никуда не ходи”. Как будет это считаться: я его соблазняю? Нельзя мне за него уже принять обет?»

– Трудно советовать издалека, хорошо бы иметь наставника, который Вам бы подсказывал, как поступать в том или ином случае. Это правда, что иногда надо такому человеку-алкоголику дать опохмелиться, потому что он может плохо кончить. Но я думаю, Вы ошибаетесь в отношении обета. Не надо иметь никаких заначек дома. Это катастрофа. Вы уже заранее готовитесь к тому, что произойдет. В некотором смысле Вы провоцируете эту ситуацию. Я не знаю его, поэтому говорю только с Ваших слов. Надо искать подход. Самое главное – самой правильно вести себя по отношению к сыну, где-то проявить твердость.

Иногда выпивает – это ничего страшного. Вы говорите – запоями. Это уже совсем другое. Запои – это уже практически алкоголизм. Однажды я был на дальнем приходе, причащал бабушек. Бабушка каялась, что ребенок пьет. Я посочувствовал, мы поговорили; исповедовал ее, она причастилась. Потом (это была дальняя деревня) она приглашает на обед и предлагает мне рюмочку. Я говорю: «Нет-нет, не надо». Она опять предлагает рюмочку. – «Нет, пожалуйста, не надо». Третий раз предлагает. Я еще раз отказался. Когда предложила в четвертый раз, я уже на нее закричал: «Вы что делаете? Сын спивается, это Вы его споили. Что происходит?» Посмотрите в эту сторону: может, что-то неправильно у вас в семье…

– Продолжается апостольский пост. В завершение этой передачи хотел попросить Вас дать нам наставления, как его достойно пройти. Как себя вести, если у кого-то есть зависимости (или у кого-то они есть, но он этого не осознает)? Как это осознать и как начать меняться?

– Пост – благословенное время. Когда пост начинается, мы радуемся. Слава Богу, он начался. Когда пост заканчивается, мы радуемся. Слава Богу, он закончился. Поэтому поститься всегда радостно, жизнь становится радостной от поста, структурируется. Пост имеет и главное послушание: послушание воле Божьей. Это контакт с Богом. Пост имеет социальный аспект, то есть это контакт с людьми. Во время поста мы разбираемся, кто свои, а кто чужие. Раз уж ты признаешь Бога, то и делай то, что Он повелевает. И пост имеет аскетическое значение. Это тренировка самоконтроля, очень мощная тренировка.

Это очень важный аспект как раз нашего церковного подхода к реабилитации наркозависимых. Они тоже вместе с нами постятся. Человек владеет собой. Он не животное, которое это не может контролировать. То же самое относительно алкоголя. Человек пьет или не пьет, зависит от того, сколько он пьет, как себя контролирует. Тому, кто уже является алкоголиком или наркоманом, вообще нельзя пить. Это тоже контроль, тоже пост, воздержание от приема психоактивных веществ.

Пост имеет еще один аспект. Ограничивая себя, мы тем самым освобождаем некие средства для того, чтобы помочь ближнему. Более того, освобождается время, когда мы не занимаемся кулинарией, не привязаны к кухне так сильно, как в другое время. Постная пища, как правило, проще готовится и быстрее переваривается, поэтому у нас больше свободного времени для добрых дел.

Пост – это тотальный инструмент, но он не является целью. Как и наркотики – это не цель. Пост – это средство для работы над собой, средство приобретения добродетелей. Надо к этому так и относиться, потому что есть вещи, которые выше поста. Любовь выше поста. В целом любовь пост не отрицает. Хотя иногда бывают такие случаи, когда, может быть, надо сделать какое-то послабление в посте из любви к ближнему, но этим нельзя злоупотреблять.

Автор и ведущий Дмитрий Бродовиков

Записали Елена Кузоро и Владислав Рябов