Архипастырь. Встреча с митрополитом Варшавским и всей Польши Саввой

(В расшифровке сохранены некоторые особенности устной речи)

– Сегодня мы встречаемся второй раз с Предстоятелем Польской Православной Церкви, блаженнейшим Митрополитом Варшавским и всей Польши Саввой.

Ваше Блаженство, когда мы с Вами встречались первый раз, беседовали о юбилеях Польской Церкви, которые предстоит отпраздновать в нынешнем году: это тридцатилетие возрождения Люблинско-Холмской епархии и тридцатилетие Кирилло-Мефодиевского братства, крупнейшего братства Польши. А сейчас хотели бы побеседовать о том, что в нынешнем году предстоит уже тридцатое по счету вручение награды имени князя Константина Острожского.

–  Рад, что вы опять прибыли к нам и что мы можем провести беседу. Церковь Православная в Польше живет и желает Божьего благословения зрителям, слушателям и тем, кто трудится над передачами из жизни Церкви.

– Владыка, в нынешнем году уже в тридцатый раз будет вручаться награда имени князя Константина Острожского. Можно сказать, что это награда польской православной общественности, редколлегии журнала «Православное обозрение», главным редактором которого является Евгений Чиквин. В нынешнем году среди лауреатов Предстоятель Албанской Православной Церкви, блаженнейший Митрополит Анастасий; швейцарский священник, популяризатор православной иконы отец Мишель Кено; филолог-полонист профессор Романовски; братчик Кирилло-Мефодиевского братства Ян Смык, известный в Польше радиожурналист, и наши коллеги, Союз православных журналистов Украины. Кого Вы хотели бы отметить из вышеперечисленных людей и коллективов?

– Вы сказали, что награду присуждает общественная организация. Но это организация, которая имеет благословение Церкви, и здесь появляется новое измерение. Эта награда имеет благословение Церкви. Тяжело кого-то особенно отмечать. Все, кого Вы упомянули, достойные в своей области и показали себя как лидеры, которые заботятся о жизни Церкви, о церковных интересах – начиная с личности епископа Анастасия. Он очень много сделал как миссионер. Мы перевели его книгу о его миссионерской работе на польский язык. Это образец работы для всех православных. Кроме того, то, что он сделал в Албании с нуля, – это полный сосуд воды; вернее – он снова благодаря ему наполнен ценностями православия. Взять, допустим, в первую очередь кафедральный собор Воскресения Христова в Тиране (который он построил). Он уже сам по себе  свидетельствует о великом труде этого человека (он у нас многократно гостил).

Ваш телеканал «Союз» мы уже отметили и этой премией, и нашим орденом. Вы работаете очень эффективно и очень много. Союз православных журналистов Украины и вы занимаетесь одним делом, даете определенного рода информацию. Самое главное – представлять ее объективно, показывать правду.

Близкий мне – мой воспитанник господин Ян Смык. Он как журналист много хорошего сделал и делает, любит православие, умеет представлять материал в простой, доступной форме. Я считаю, что его также заслуженно наградили.

Все заслужили награды. Трудно специально кого-то отмечать. Каждый в эту сокровищницу знаний православия внес свой вклад. И это очень большой вклад.

– Ваше Блаженство, на исходе минувшего года почил архимандрит Гавриил (Гиба), единственный пустынножитель и основатель скита преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских. К нему приезжали не только паломники, но и люди, которые искали ответы на многие вопросы духовной жизни. Из Белоруссии, из Польши; и не только православные. Католики тоже приезжали за духовным советом и как к травнику. Известно, что он имел благословение отца Иоанна (Крестьянкина) и киево-печерских старцев на эту деятельность. Какой след оставил этот человек в жизни православного Подлясья, в жизни всей Польской Православной Церкви и как Вы видите дальнейшую судьбу скита в Одринках?

  – Сегодня, когда в нашем мире много патологий, такие явления, феномены, как пустыни, скиты, играют большую роль. Когда человек чем-то пресыщен или встревожен, он ищет этого. И место такого рода, как пустынь, имеет большое значение для ищущего. Это характерно для православия, это касается не только нашей Церкви, но и всего православия. Поэтому мы ездим на Святую Гору Афон, в монастыри, помогаем людям, тем, кто страждет. Так было в течение веков, так это и сегодня, поскольку сегодня набирает силу то, что разрушает нашу здоровую жизнь.

Что касается личности и святой памяти архимандрита Гавриила, могу рассказать вот что. Я его нашел под грушей над рекой. Что это значит? Он был еще светским молодым человеком. Я приехал на праздник в Яблочинский монастырь (праздник святого Онуфрия). Перед богослужением прогуливался над Бугом. И встречается мне молодой человек с зонтом. Он был в уединении. Когда я его увидел, спросил: «Кто ты? Откуда?» Он мне все рассказал. Я ему говорю: «Приходи ко мне». И он начал ходить на те встречи, которые я организовывал для студентов в Белостоке. Он тогда уже работал, не был студентом.

Он один из тех, о которых я уже говорил в первой беседе, из тех, кто вопрошал о монашестве. Я говорю: «Хорошо, что ты хочешь быть монахом, но у меня нет монастырей в епархии» (сейчас есть, но тогда не было). Он работал, но жил уже у нас и имел обязанность участвовать в богослужениях. И так возрастал  до тех пор, пока Господь не помог организовать монашеский дом в г. Супрасль (еще не монастырь, а монашеский дом). Позже мы добились разрешения восстановить разрушенный монастырь.

Он был очень неспокойный душой, все время чего-то искал. И однажды пришел с идеей скита. Та местность, где сейчас находится скит в Одринках, – территория моей Варшавской епархии. И там когда-то в прежние времена был монастырь. Ему пришла идея восстановить там духовную жизнь. Я говорю: «Если хочешь – пожалуйста». Я его благословил, и при помощи добрых людей тот островок был ему передан. Он начал его понемногу застраивать.

Еще он занимался лечением травами. Я ему помог, нашел одно здание (ранее это была школа в Кривце). Там было два помещения, где он мог работать как травник и принимать людей. Еще там была возможность совершать молитву. Он там жил и приезжал строить скит.

Шаг за шагом это все застраивалось, нашлись добрые люди, которые помогали. Построена была маленькая и очень красивая церквушка в русском стиле, деревянная. Ну и позже застраивалось все. Ясно, что это притягивало людей. С самого первого праздника, как только возник этот скит, я каждый год был там, служил и замечал, что с каждым годом все больше людей  собиралось.

И так получилось, что отец Гавриил заболел. Я был в госпитале; доктора, который занимался его лечением, спрашивал, как дела. А он отвечает: «Владыка, плохи дела. Необходимо делать пересадку». Я говорю: «Хорошо». И он мне называет одного профессора из Варшавы, хорошего специалиста. Но отец Гавриил упал, и произошел инсульт, кровоизлияние в мозг. Мы готовились к операции… Прошло два часа, звонят: «Умер». Не выдержал. Вот и все. Конец.

Конечно, он оставил там после себя печаль. Я ему постоянно напоминал, настаивал: «Делай что-то, чтобы кто-то был при тебе, кому можно было бы это оставить, потому как жизнь человеческая такая – есть и уже нет». Но сложилось все так, как сложилось.

Его торжественно похоронили. Там место упокоения отца. Оставил он печаль среди всех нас, особенно среди тех, кто постоянно к нему приезжал. Конечно, приезжали к нему не только православные, но и католики. Но у нас так бывает. И на Грабарку приезжают  католики, потому как у нас там есть источник; они берут там воду, лечатся. Здесь важна вера.

Остался этот скит. Я, согласно с волей почившего, передал скит Супрасльской обители. А сегодня его стражей, так назовем, являются монахини из Зверок, и есть священник, который там служит. Скит действующий. Там совершаются богослужения, ничего не изменилось, только другой человек служит. Люди приезжают. Надеюсь, что кто-то найдется из числа монахов, потому как те, кто сейчас приезжает служить, – мирские. Имею в виду – из числа женатого, белого духовенства. Но необходимо, чтобы это продолжалось. Он там похоронен. Посещают отца. Вот так это выглядит сегодня.

– Ваше Блаженство, если посмотреть на общественную жизнь Польши, то мы видим, что практически запрещены аборты. В польских школах в обязательном порядке ученикам преподают уроки веры, причем не в культурологическом смысле, а в вероучительном. То есть, по сути, это «Закон Божий». Это нововведение прошлого года. Польские магазины не работают уже по воскресным дням, кроме первого и последнего воскресенья месяца. Но в дальнейшем будет полный запрет на торговлю в воскресные дни, кроме магазинов на вокзалах.

То есть мы видим, что условия изменяются, причем в консервативную сторону. Последний запрет на торговлю связан с тем, что это делается для работников торговли, которые перерабатывают много часов, но другие люди усматривают в этом какой-то подтекст, что правящая консервативная партия «Право и справедливость» хочет побудить людей таким образом ходить в костелы. Но все-таки что мы видим? Меньше ли сейчас искушений, чем было, скажем, в конце 70–80-х годов, когда власти это запрещали? Может, в Польше это было не так сурово, как в Советском Союзе, но тем не менее это не способствовало развитию духовной жизни.

– Когда я приехал в Варшаву (в пятидесятом году), по воскресным и праздничным дням магазины не работали; это было при коммунистах, так что ничего нового. А позже постепенно они начали работать и по воскресеньям. Сегодня мы вернулись к тому, что уже было. Если говорить об изменениях в работе торговли, здесь речь идет не о том, чтобы люди массово пошли в церкви или костелы, а о том, чтобы дать людям немного отдохнуть. Сегодня, при нашей капиталистической системе, люди работают по двенадцать и даже более часов в сутки. Это не так, как было при социализме. Возникают определенные ситуации, которые необходимо корректировать. И здесь я не вижу ничего ненормального.

Интерпретировать можно по-разному. Больше или меньше людей стало в храмах, трудно сказать. Конечно, есть много явлений, которые приводят к тому, что люди не ходят в храмы, потому что много работают в течение недели. А если, допустим, пойти в храм на несколько часов, то для человека личного времени остается меньше. Думаю, по этой причине так происходит, но я бы не сказал, что у нас меньше людей. У нас сейчас больше людей, чем было раньше. Может быть, по той причине, что идет миграция. Но если, допустим, вы придете в собор, то храм всегда будет полный. Например, на Пасху мы служим несколько литургий, людей на празднике полно.

Может, меньше стало людей в сельских храмах. А почему в деревнях меньше людей? Потому что из сел молодежь уезжает, мало остается молодых. Старушки или болеют, или им не на чем доехать, потому как храмы есть не в каждой деревне, а расстояние до ближайшего пять-десять километров. Бабушке, которая передвигается с палочкой, не дойти. Некоторые наши священнослужители подписали договоры с хозяевами фирм, которые занимаются автоперевозками, и они по воскресным дням привозят и увозят прихожан… Большинство населения этих районов уехало. Это коснулось и православных, и католиков.

Вот почему я старался на протяжении двенадцати и более лет разрешить один вопрос. Я просил и при коммунистах о разрешении на строительство храма Святого Духа в Белостоке. Это так долго происходило, потому что нас водили за нос. Когда я им уже надоел, они говорят – дадим вам построить храм на кладбище. Я отвечаю: если на кладбище строить, то это будет кладбищенский храм, а не обычная церковь. А в Белостоке тогда был только один православный храм, Никольский собор.

И вот что происходило. Очень много людей с села переселилось в город, а храм один. Человек восемьсот молились в храме, а остальные стояли снаружи. И в снег, и в дождь, и на ветру... Вот такая ситуация вынудила нас просить о строительстве храма губернатора (воеводу): «Господин губернатор, если Вы не дадите разрешения, то мы напишем в истории, что Вы не дали разрешения. А если дадите, то напишем, что при таком-то губернаторе и при епископе Савве был построен прекрасный в архитектурном смысле объект, памятник, который мы оставляем поколениям. И проблема будет решена. Но это Вы виноваты в том, власть виновата в том, что я Вас прошу. Почему? Потому что власть виновата в том, что не организовала нормальной жизни и условий на селе. Нет рабочих мест, нет школ, нет ничего. Необходимо было это организовывать для людей, тогда я бы здесь не стоял. Люди там остались бы, а люди едут в города, и необходимо обеспечивать условия для их жизни».

И только тогда до него дошло. Он говорит: хорошо, дадим вам разрешение. Но это они были виноваты в сложившейся ситуации. И это касается всех стран; и нашей, и каждой. Необходимо заботиться о той среде, где мы живем. Если, например, большое село, в котором живет пятьсот или тысяча людей, необходимо обеспечить всех рабочими местами. И сферу культуры поддерживать, досуга и отдыха. Но этого не было. После войны все сконцентрировалось только вокруг больших городов.

– Но вот сейчас какие самые главные искушения? Если раньше были внешние какие-то причины, социальные, то что сейчас отвлекает? Не секрет, что с каждым десятилетием, наверно, в храмах все меньше людей. Я помню, как первый раз участвовал в крестном ходе с мощами Гавриила Белостокского. Наверно, ходило пять тысяч человек, молодых людей.

– Сейчас двести-триста будет, потому что нет молодежи, уехала. Сколько школ закрыто! В этих приграничных районах, в этих школах, в которых преподавали, жизнь молодежи была интенсивной, пульсировала. А сейчас школы стоят пустые. Возьмем, например, деревню Саки (в Подлясье). Я попросил, чтобы нам передали здание школы (чтобы там организовать монастырь).

Второй пример в Грабарке. На селе была школа, сейчас там дом престарелых, организованный в оставленном здании. Это же общественное, там каждый грош, каждая копейка были на счету... А дом сейчас стоит пустой и разрушается. Это значит – ты плохой хозяин, плохо управляешь. Нельзя так, когда все это оставлено. Вижу иногда, когда выезжаю в дорогу, оставленные здания сельскохозяйственных предприятий. Они должны снова служить в хозяйстве. Если эти организации были ликвидированы, то они снова должны обрести хозяина. Если они бесхозные, то это неправильно, что-то не так у тех, кто принимает решения и отвечает за хозяйство. Вот так.

 Далее. В бывшей тюрьме у нас есть дом престарелых. Тюрьма была пустой, мы ее забрали и организовали дом престарелых, около сорока стариков там сейчас живет. Таких примеров много. Для молодежи тоже. Допустим, в Кривце была школа, а сейчас дом православной молодежи. Но это потому, что нет детей, школьников, вот в чем причина. Это все не так просто. В то время как в городах (и у католиков, и у нас) есть молодежь, не на что пожаловаться.

– Ваше Блаженство, благодарю Вас за эту интересную беседу. Надеюсь, что для тех вопросов, которые мы не обсудили, будет еще время встретиться. И нашим телезрителям будет все так же интересно узнавать о новостях Польской Православной Церкви. А новостей, хороших вестей у Вас всегда хватает. И за это Вам также благодарны.

– Благодарю сердечно за то, что вы приехали и навестили нас и хотите представить нас на телеканале «Союз». Всем желаю Божьего благословения, много энергии, мудрости и рвения, чтобы передавать все то, что приносит жизнь. И хорошего, и плохого. Потому что если плохое, то мы учимся и это исправляем. А если хорошее жизнь приносит, то стараемся его углубить и распространить. Пусть Господь помогает всем!