Архипастырь. С владыкой Паисием (Польская Православная Церковь)

 Беседа с епископом Перемышльским и Горлицким Паисием (Польская Православная Церковь).

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Владыка, мы встречаемся с Вами в регионе, который в Польше называют Подкарпатье, но у него есть и другое название – Лемковщина. Здесь испокон веков жили карпатские русины, которые в Польше получили наименование лемков. Лемки – это основная часть Вашей паствы. Известно, что лемковский (или правильно говорить все-таки русинский) народ был крещен еще за целое столетие до крещения поляков, до крещения Польши. И почти за полтора столетия до крещения Киевской Руси. Но хоть православие здесь, в этой части Польши, самое древнее, оно пережило, наверное, самый трудный исторический путь. Служение на этой земле, наверное, и во многом обязывает. Расскажите, пожалуйста, каковы основные исторические вехи православной жизни русинского народа.

– Да, Перемышльская епархия самая старая на территории сегодняшней Польши, а также и на территории Западной Украины. Она имеет начало своей истории в IX столетии. Она, можно сказать, дочь миссии святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, а также их учеников. Эта земля на сто лет раньше просвещена христианством, чем Киевская Русь. Здесь местное православное население очень глубоко верующее, любящее свой храм, свою Церковь и своих пастырей. Население, которое во время всей истории прошло свою земную Голгофу.

С самого начала миссии святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, сразу после того, как местные жители наших гор Карпат принимают православную веру, начинаются гонения на них со стороны Католической Церкви. Пробуют уничтожить Православную Церковь, и это почти удается. Но вот второе русло православия приходит к нам с Киевских гор. Когда все думали, что уничтожили православие, оно возрождается на наших землях. И за это слава Триединому Богу.

Но зло этого мира всегда устремлено на то, чтобы уничтожить добро. И так этот мир все время ведет борьбу с православием. Пришла страшная для всего христианства уния – 1596 год, когда в Брест-Литовске подписан страшный для всего христианства акт – Брестская уния… Но вот наши земли, Подкарпатье, еще почти сто лет не принимают этой унии после ее подписания. Почти сто лет здесь крепко держится православная вера, есть православные архиереи, хоть на изгнании со своей кафедры, но служат православным людям. Есть православные священники, приходы. Это не нравится и польским королям, и местным властям. Посылают разные католические ордена для борьбы с православным населением,  насильственно пробуют переводить православных в римо-католичество или в унию. Это не удается. Так длится почти еще сто лет.

И тогда, в конце XVII столетия, – большой удар по Православной Церкви на Подкарпатье и, к сожалению, уничтожение православных структур Церкви. Уния, в общем, это страшное дело довела до того, что потом начали делить и Польшу между тремя империями. И наша часть попала в Австро-Венгрию. Особенно жестоко здесь относились к тем, кто исповедовал православие, потому что на православных смотрели как на шпионов России. Здесь была так называемая Галиция, воеводство Львовское, особенная жестокость. Запрет существования Православной Церкви.

Люди, которые прямо принуждены были ходить в униатские храмы, потому что православных не существовало, контакт с православием имеют через Румынию, Балканы. Очень многие ездят в Сербию, Македонию. Очень многие священники учились, старые священники, еще в македонских духовных семинариях. И это влияние Балканов на православие на юге Польши видно и в архитектуре наших храмов, в уставе наших богослужений, потому что он немножко отличается от Синодального устава, он более похож на устав Балканских Православных Поместных Церквей, и очень много в нем осталось от старообрядчества. Сюда не дошла реформа Никона, так что многие напевы, запевы, мелодии очень похожи на старообрядческие. Некоторые это называют мелодиями галицкими, но я их всегда называю старокиевскими мелодиями, церковными напевами.

– Ваше Преосвященство, наверное, не случайно Ваша интронизация на кафедру Перемышльско-Горлицкой епархии состоялась недавно именно на празднование памяти священномученика Максима Горлицкого (Максима Сандовича). То есть этот святой, можно сказать, символ возвращения русинского народа к вере своих отцов, к православию.

– Священномученик Максим родился в семье униатского псаломщика. Начало ХХ века – тяжелое время. Его папа был псаломщиком в униатском храме. Не было православного. Но в духе его семья была православная. И он с детства начал мечтать о том, чтобы поступить в монастырь. Родители благословили ему идти в униатский монастырь, но он там пробыл несколько дней, вернулся и сказал, что это не монастырь, там не живут как монахи, что там нет никакой духовности. Попросил у родителей благословения нелегально перейти границу и пойти в Почаевскую лавру. Родители благословили. Он пошел в Почаевскую лавру, где трудился на послушании в издательстве Почаевской лавры. Потом встретился с митрополитом Антонием (Храповицким), который благословил ему закончить семинарию и поехать в Яблочинский монастырь.

В Яблочинском монастыре он встретился с преподобным Алексием (Кабалюком) Карпаторусским, который вместе со своими братьями тогда пребывал тоже в Яблочине на послушании. И там он встретил свою будущую матушку. Взяли благословение у владыки Антония, и их повенчали. Он приезжает к владыке Антонию и просит о рукоположении. Владыка благословляет рукоположить и предлагает ему один из лучших приходов в Киеве. Он отказывается, говорит: «Владыка, не примите это как знак непослушания, но благословите мне вернуться к моему народу, в Карпаты, к этому бедному народу, который в духе православный, но все время угнетаем униатами. Я хочу им служить». И владыка Антоний сказал: «Благословляю, но помни, что ты избираешь мученический путь».

И пришел священномученик Максим на Лемковщину, в горы Карпаты, начал служить по деревням людям православные литургии. Все больше и больше собиралось людей, все больше людей отходило от униатов и шло к православному Максиму на службы. Мало этого, Максим служил в окрестностях Горлиц по селам, и его еще просили люди со Словакии, чтобы он пришел, например, на Пасху и их окормил духовно. Так что он все время на ногах, ходил по горам и служил службы православным христианам. Но власти этого не выдержали. Его арестовали, также и его друзей, забрали во Львов, и там был целый судебный процесс, где его судили два года.

– А что австрийские власти вменили в вину священномученику Максиму?

– То, что он шпион Русской империи. А вот подозрение было такое: что он стоял со своими друзьями на маленьком мостике и они шагами измеряли этот никому не нужный мост; и это хотели донести в Русскую империю, чтобы русская армия могла, не знаю, перейти через этот мост. Это смешно. Я думаю, что это всё делали униаты, чтобы ликвидировать Максима. Тоже такой способ. Но после двух лет процесса (это был очень известный процесс, о нем писали газеты, даже в Польше; и здесь, в Галиции, в Кракове, – как о несправедливом) его оправдали. Он вернулся в 1914 году в свое село, начал дальше служить. И вот Первая мировая война, приезжает австрийский полковник и дает приказ убить Максима без суда. Его забирают вечером жандармы, а утром его расстреляли перед судом в Горлицах. Его последние слова были: «Пусть живет святое православие!»

– Пусть живет Святая Русь.

– И пусть живет Святая Русь. Да, кровь священномученика Максима, которую невинно пролили в Горлицах, – кровь апостола православного Подкарпатья. И эта кровь священномученика вместе с кровью тех, которые пострадали после него в концлагере в Талергофе, невинно пострадали за любовь к православию, за любовь к своему народу,  своей культуре, – эта кровь оросила эту многострадальную землю.

– Владыка, мученическая смерть отца Максима Сандовича, священномученика Горлицкого, можно сказать, стала началом нескольких лет уничтожения той части русинского народа, которая симпатизировала России. И в целом она симпатизировала России не столько в политическом смысле, сколько этот народ боролся за идеалы Святой Руси, за ту общность между местным народом, русинским, украинским, белорусским, русским, что они осознавали как единое целое. Так ли это?

– Да, мученики талергофские (их часто так называют, потому что они пострадали за эту духовную Русь, за наш славянский дух) пострадали за то, что самое главное в человеке: дух, душа; потом тело. И их кровь оросившая эту землю, возопила ко Господу за этот народ. Уничтожали прежде всего русинскую интеллигенцию и тех русофилов, которые по духу были рускими – через одно «с» – любили духовность России, любили Россию, которые были православные, потому что православному человеку Русь Святая по душе. То, что я раньше сказал: второй раз к нам как бы пришла православная вера после уничтожения наших предков, покрещенных Кириллом и Мефодием, с Киевских гор, с Киевской Руси. И эта Русь в нашем сердце дорога каждому русину. Поэтому мы здесь и русины, называют нас поляки лемками, но лемка или русин – это тот же самый русин.

Людей брали в Талергоф, даже если находили у них записанное на бумажке какое-то стихотворение русского поэта. И это уже представляли как доказательство того, что он шпион России. Тысячи людей пострадали там. Сотни местных жителей наших Карпат положили свою жизнь в Талергофе за «русофильство», как это называли тогда.

– Но этот дух православный, русский дух русинского народа не умер ли? Каковы были последствия пролития мученической крови и отца Максима, и мучеников, пострадавших в лагерях Талергоф и Терезин?

– Последствия – это мы, но перед нами еще  1926 год, когда с села Тылява началось возвращение наших предков к Православной Церкви. С конца XVII столетия насильственно все православные должны были стать униатами, в духе же большинство из них были православными. Также и священники. Многие священники в духе тоже были православные, более православные, чем латинские, правда?

В 1926 году село Тылява восстает против униатской Церкви, потому что уже не выдержало всего, что униаты делали. Во-первых, они исказили целый православный обряд – не поминали вас всех, православных христиан. Это очень болело у людей. Насильственно заводили целибат среди духовенства. Духовенство от людей требовало больших денег за требы. Даже были случаи, что уничтожали иконостасы в храмах. Начали вводить почитание святых Латинской Церкви. Очень, очень плохо люди воспринимали, когда униаты пробовали здесь ввести культ Иосафата Кунцевича. Был такой случай в одном приходе: приехал униатский архиерей и всем верующим раздавал «иконки», если так можно назвать, Иосафата Кунцевича. Люди взяли их и, ничего не говоря, когда выходили из храма, от дверей храма до дороги положили все иконки при дороге, так выстлали дорогу униатскому архиерею их святым. Это было ненатурально для наших людей. И вот сказали «нет». Ведь мы помним, как наши деды, прадеды рассказывали о Православной Церкви, какая это хорошая Церковь, что это Церковь любви, что там священники помогают людям, что люди живут нормально со священниками. Давайте будем возвращаться к этой Церкви.

Очень большое влияние также имела Первая мировая война, когда через наши земли прошла русская армия. Потому что русские солдаты шли с капелланами и служили литургии по селениям, по храмам. Им дозволяли там служить. И люди, которые это слышали, говорили: «Ведь они так же молятся, как мы, так же «Верую» и «Отче наш» поют. Так они такие же самые, это значит, что и мы такие же». Вот это имело большое влияние.

Итак, началось с Тылявы. После Тылявы пошли другие селения. До 1939 года более сорока тысяч лемков возвратились к Православной Церкви. Некоторые историки даже говорят, что пятьдесят тысяч, а некоторые – что шестьдесят. Но принимаем даже сорок тысяч – это очень много! Строятся новые храмы. В селе Бортне (недалеко от Горлиц), из которого родом был папа Дмитрия Бортнянского Штефан Шкурат, строится скит Почаевской лавры. Такой духовный подъем всех людей. Сказали: конец, мы больше не будем перед униатами стоять на коленях. Мы начинали как православные христиане и должны возвратиться к вере своих предков. И в этом помогло им небесное заступничество священномученика Максима, его пример апостольского служения, самутвержденного служения. Он ничего земного не имел. У него были матушка, ребенок, матушка была беременна вторым ребенком, но он всего себя отдал Церкви Православной и своему народу.

– Вся эта осень проходит под знаком девяностолетия возвращения лемков в православие. Наверное, здесь можно увидеть прямую духовную связь между этими событиями?

– Да, в это тяжелое время, когда люди своими глазами видели смерть священномученика Максима, когда большинство из наших людей кого-то потеряли в Талергофе, тоже заметили одно – что униатская церковь не заступилась за свой народ. Не помогла своему народу в это тяжелое время. Наоборот. Может, плохо скажу, но она насмехалась над этим народом в это время. «Так пусть страдают себе, если они ненормальные, если верят в православие». И это тоже было толчком. И эта кровь, и то, что случилось при этих событиях (то есть сказали: нет, больше мы этого не выдержим, надо нам возвратиться к истине), свидетельствует о том, что те люди всегда в духе были православными, а их насильственно завели в униатскую Церковь.

– Известно, что расцвет православия в межвоенный период на этих землях прервался уже после окончания Второй мировой войны, когда местных жителей, как грекокатоликов, так и православных, начали переселять. Сначала им предложили переселиться в советскую Украину, в разные регионы, а тех, кто не уехал, в 1947 году переселили в рамках так называемой «акции Висла» на земли, присоединенные к Польше Советским Союзом (бывшая немецкая территория на западе и на севере). Наверное, это был один из самых страшных ударов по православию здесь, на Лемковщине?

– Можно сказать, что в 1947 году православия здесь уже не было. Также и униатов. Всех вывезли как раз с нашего региона на западные земли Польши; большинство из них это Вроцлавское воеводство. И, как говорят, люди все заплакали, и горы начали плакать. Этот год 1947-й сравнивают с днем смерти священномученика Максима: что горы Карпаты плакали и в день его смерти, и в 1947 году, когда вывозили наших людей.

Но Господь Бог Своей милостью не оставляет любящих Его. Благодаря слезам этих матерей (людям давали час или два на то, чтобы собрать свои вещи, и выселяли их) и заступничеству священномученика Максима мы теперь имеем хорошую, сильную епархию и на западе Польши – Вроцлавскую епархию, большинство которой составляют верующие из Карпат – верующие лемки. Они были переселены с гор туда, во Вроцлавское воеводство, и уже они возвратились к себе. Часть людей возвратилась в 50-60-е годы. Пробовали возвращаться. Но есть такие регионы, где декрет о запрещении переписки для бывших жителей этих земель по сегодняшний день еще существует. Никто его не аннулировал. Но люди как могли, так возвращались – или через Краков, или через Силезию, или через Варшаву. И оттуда приезжали на свою родную землю.

В конце 50-х – начале 60-х годов люди возвращаются в свои селения. Часто домов уже нет, эти дома забрали поляки или даже разобрали и вывезли в другие места. Храмов нет. Почти все православные храмы, которые были до 1947 года, в большинстве, в 95% случаев, были разрушены. Остались бывшие униатские. И православные люди обращаются в нашу митрополию в Варшаву, чтобы митрополия благословила им священников для окормления этих приходов. И так начинается новое русло духовной жизни после 1947 года, во второй половине ХХ столетия.

– Возрождение православия на этих землях уже начиная с 60-х годов, наверное, связано с именем блаженно почившего недавно владыки Адама. Мы знаем, что здесь служили и многие священнослужители, и иеромонахи с Подлясья, в том числе и нынешний архиепископ Люблинский и Холмский Авель, который принял участие в праздновании девяностолетия возвращения православных Тылявы и окрестных сел в православие. Расскажите о деятельности владыки Адама, Вашего предшественника, и о деятельности владыки Авеля.

– Владыка Адам – сын земли лемков – начал свое пастырское служение здесь в начале 60-х годов. Осмелюсь сказать, что он тоже был первым апостолом, который, не имея ни машины, ничего, ходил по горам, где мог служил, куда его приглашали люди, там он окормлял эту паству. На территории этой епархии очень много мест, которые стали православными благодаря трудам владыки Адама. Это и построенные храмы, и приходские дома, и монашеская община у нас в Высове. Ну и это все, что мы имеем на сегодняшний день. Господь Бог в 80-е годы призвал владыку Адама на архиерейское служение в возобновленной епархии – Перемышльской – как апостола этой земли.

Но надо тоже вспомнить и о тех, которые здесь служили вместе с владыкой Адамом. Часто сюда  любил приезжать и служить иерейским чином блаженной памяти наш покойный первосвятитель блаженнейший митрополит Василий. Часто он приезжал на машине; как простой священник служил людям по приходам, где надо было служить. Здесь покойный митрополит Стефан благословлял нынешнему нашему блаженнейшему (как иеромонаху, потом игумену, директору канцелярии нашей митрополии) тоже окормлять здесь прихожан. И очень часто наш блаженнейший вспоминает, как приходилось ехать на автобусе или на поезде, потом на какой-то подводе его везли на приход зимой и летом. И холод, и голод были, но какая, он вспоминает, радость была, что он мог послужить этим людям! Радость духовная  людей – это было самое ценное, что он мог получить.

Сюда приезжал и уже покойный владыка Мирон, тоже как иеромонах, служить. Ну и наш владыка архиепископ Авель, который тоже очень много потрудился. В селе Зиндранова он построил православный храм… И по сегодняшний день все вспоминают нашего владыку Авеля как иеромонаха, как он проповедовал, как нес слово святого православия по нашим горам. И здесь, в Тыляве, где мы совершали Божественную литургию в день юбилея – девяностолетия возвращения к православию наших лемков, – владыка Авель сказал прекрасную проповедь. У всех людей в глазах мы видели радость духовную, а в сердце – слезы благодарности Господу Богу за Его подвиг. 

(Слово владыки Авеля.)

(Отрывок видеосюжета о праздновании юбилея.)

– В каких условиях сейчас идет диалог с грекокатоликами, если он идет, и какой Вы видите смысл? Или диалог просто не получается?

– Диалога с униатами у нас нет. У нас есть диалог с Римско-Католической Церковью, а ведь униаты – это не Церковь. Это обряд Римско-Католической Церкви. У них догматика римо-католическая, они латиники для нас. Как мы можем вести диалог с людьми, которые отбирают у нас храмы? Пример святой горы Явор, где через суд храм передали униатам, а в селе даже почти нет униатов, две старые бабушки, а большинство – православные. И теперь униаты судят нас за то, что мы служим в этом храме. Совершая православные службы в храме, мы что, разрушаем его? Если так думают униаты, то я сомневаюсь, что они христиане. Так что с кем мы имеем дело? Не ведем диалога, и не будет никакого диалога с униатами.

– Ваше Преосвященство, на этой земле Вы служите архиереем уже более восьми лет, и совсем недавно, после блаженной кончины владыки Адама, приняли служение главы епархии. Вы прекрасно знаете нужды православных жителей этого региона, в чем Вы видите свою главную цель Вашего архиерейского служения на этой земле?

– Я, может, так скажу, что я прошел немножко в своей жизни. Это уже десятый год моего архиерейства, я из Варшавы (моя хиротония была в Варшаве после настоятельства на одном из приходов в Варшаве), в Центральной Польше я начинал свое архиерейство как петрковский епископ, там совсем по-другому было. И потом (2008 год) уже здесь, на Подкарпатье. Сравнивая условия жизни, можно сказать, что каждый регион имеет свою особенность. Здесь у нас люди очень бедные. Экономически им живется очень тяжело, поэтому мы тоже открываем возможность помощи нашим людям через действия нашего епархиального Центра милосердия. У нас в Годышове еще с благословения владыки Адама построен центр милосердия «Элеос», где мы занимаемся людьми психически больными, помогаем детям, сотрудничаем со школами. В одном из наших приходов ведем самую малую в Польше школу, где только двое детишек ходят на уроки. Начальником этой школы, и директором, и преподавательницей, и уборщицей является матушка.

При нашей епархии есть центр православной культуры, где мы занимаемся историей нашей земли. У нас есть старопечатные книги даже XVII столетия, отец Роман – любитель старопечатных книг. И из этих старопечатных книг мы берем и историю этих земель, потому что на них очень часто бывают разные исторические записки. Так что на маленькую епархию, в которой более двух тысяч верующих, думаю, что наши священники очень хорошо трудятся и несут свое послушание для того, чтобы соблюсти православную веру. И так же будем следовать дальше, пока хватит нам сил.

– Хотелось бы пожелать Вам помощи Божией в Вашем архиерейском служении на этой земле, в этом интересном регионе, который, наверное, можно назвать и частицей Святой Руси здесь, в Польше. Хочется верить, что нашим зрителям Ваш рассказ об истории православия, об истории русинского народа здесь, в Прикарпатье, окажется интересным. Спасибо Вам большое!

– Спаси Господи и Вам, и телеканалу «Союз». Наши верующие люди очень любят его смотреть. Когда его не стало некоторое время в Польше, все были возмущены и просили меня что-то сделать... Я сердечно поздравляю всех телезрителей и всех православных христиан всего мира и желаю Божия благословения и такой стойкости в православной вере, какую имеют наши лемки, русины, живущие здесь, в Карпатах.

Ведущий специальный корреспондент Артем Махакеев
Записала Маргарита Попова