В смысле. Заслуженный деятель искусств Кубани, член Гильдии режиссёров России Геннадий Николаев

Возможно ли человеку поставить 70 спектаклей за 70 лет жизни? Будут ли зрители обниматься с актерами в финале нового спектакля драмтеатра к 80-летию Великой Победы? И что ценнее – брать или давать? На эти вопросы ответит заслуженный деятель искусств Кубани, член Гильдии режиссеров России, художественный руководитель Дома творчества Владимира Высоцкого, член правления Краснодарского отделения Союза театральных деятелей России и прихожанин краснодарского Скорбященского храма Геннадий Николаев.

– Геннадий, Вы на этой земле уже 73 года.

– Уже 74-й.

– Пошел 74-й. При этом в Вашей творческой копилке около семидесяти пяти работ.

– На разных сценах Советского Союза, России, ближнего и дальнего зарубежья; в Норвегии было четыре спектакля.

– И в этом году, когда мы празднуем 80-летие Великой Победы, Вы ставите важную для края постановку, премьера которой будет показана 9 мая на сцене драмтеатра Краснодара. Как творческий процесс в Вашей жизни связан с ощущением своего места в мире, с ощущением себя перед лицом Божьим? И может ли состояться любой творческий акт человека без какой-то пронзительной духовной работы над собой?

– Я не был крещеным: отец – офицер. И это была больная тема для бабушки, говорившей моей маме: «Покрести Ену». Так она меня звала – не Гена, а Ена. Я работал в Абхазии главным режиссером театра. Вернулся оттуда и, опережая вопрос матери, говорю: «Я тебя прошу, покрести меня». Мне было 33 года. Она пошла в Екатерининский собор, договорилась так, чтобы не портить карьеру (тогда не очень это поощрялось). Меня крестили. Крестного у меня не было, и мама записала крестным настоятеля.

Я организовал театр Николаева «Екатеринодар». В то время это был самый крупный театр: в 1992 году у меня работали 250 человек. У меня была потрясающая заведующая литературной частью. Она написала несколько пьес (включая последний мой спектакль – «Мартышку»), которые я успешно поставил в нашем драмтеатре. С ней и группой моих актеров мы пошли к владыке за благословением открыть храм. «Община есть?» – «Есть». И он благословил устроить в нашем театре храм в честь Покрова Богоматери (в настоящее время это действующая церковь на улице Стасова). А тогда она находилась у нас на третьем этаже, и актеры, приходя в театр, могли пойти на репетицию либо прямо, либо пройдя через храм. Открывал наш театр владыка Исидор – это был первый, по-моему, такой случай. И он подчеркнул: вместе с театром открылся храм внутри театра. Потом храм перенесли в помещение магазина «Кубаночка». Владыка благословил настоятеля Екатерининского собора протоиерея Валентина Мерцева быть настоятелем и нашего храма в театре «Екатеринодар».

К нам пришел Виктор Гаврилович Захарченко, начал писать духовную музыку. И в нашем театре ее пел Кубанский казачий хор. Было очень светлое время. Я понимал, что меня ведет Вифлеемская звезда.

У нас, послевоенных детей, война в генах – у меня от мамы и от отца, которые воевали. Мама всегда считала своим днем рождения День Победы. И для меня это не пустой звук. И когда мне было поручено ставить «Мартышку», я отнесся к этому как к миссионерству. В сцене угона в Германию молодежи Краснодарского края участвуют 96 человек. Я позвал студентов колледжа, Института культуры – будущих актеров.

– Эта постановка была приурочена к 75-летию освобождения Краснодарского края, а история была написана Владимиром Викторовичем Руновым…

– Мы с ним дружили и поставили этот спектакль. Потом я ставил «Летят журавли», «Вечно живые»… Мы всегда просим: если есть какие-то вещи, связанные с войной, приносите в театр. Ведь если ты немножко поучаствовал – это такая благодать Божья! Мы – общинный народ, мы – друг за друга, мы нуждаемся друг в друге. В чем загадочность русской души? Мы соединяем противоположные вещи. «Я тебя страшно люблю» – ни один народ так не говорит. Вот это и есть край нашей необъятной души.

– Как встречаются грехопадения и добродетели в Вашей жизни? Как Вы себя отслеживаете на этом пути? Есть ли духовный наставник?

– Отец Валентин Мерцев. Его, кстати, звали так же, как и моего родного отца – Валентин Васильевич. Это все Промысл Божий. Нужно больше давать, чем брать. Это самое главное. Сейчас время царствия денег. К нам пришел чуждый западный мир с его потребительством – от этого мы себя забываем. Нужно очищаться. И очищаться нужно не только через театр. Наши искусство и культура должны быть более духовными, более нравственными.

– В Вашем спектакле, который мы увидим 9 мая в драмтеатре, что будет из такого доброго, светлого? Через что Вы пытаетесь достучаться?

– Пьеса Розова охватывает период с 1941 по 1943 год. В 1943 году он ее закончил, не зная, но предвосхищая, что будет дальше. Мы заканчиваем наш спектакль 1945 годом. Интересно, что, будучи студентом ГИТИСа, я три года подрабатывал у Виктора Сергеевича на кафедре в Литературном институте. И вот я ставлю Розова. Там действие происходит только в тылу. А я всегда знал, говорил и понимал, что Россия крепка не только на поле брани, – мы сильны нашим тылом; мы так и выстояли – «всем миром». Мы ничего не говорим про сегодняшний день, никаких намеков. Но их не может не быть. Сейчас все невзгоды нашей страны мы преодолеем своим тылом, своей нравственностью.

– Расскажите про финальную сцену и почему она так важна.

– Финальная сцена у Розова – салют 1943 года (при взятии очередного города давали салют в Москве). Мы заканчиваем спектакль 1945 годом. Наш салют – это салют Победы. И так устроена сцена в театре, что она имеет выходы прямо в зрительный зал – такие дороги войны, две дороги, которые скрещиваются. И скрещивание этих двух дорог и есть День Победы, 9 Мая. Герои в финале выходят, идет подсветка этих «дорог»… И становится видно, что они как будто отрываются от земли, что это клин журавлиный. Они остаются, а остальные пятьдесят человек спускаются слева и справа, выходят в зал. И салют Победы идет уже не на сцене – он идет в зале.

– Вы мне рассказывали детали этого финала. И меня больше всего тронула и поразила возможность обняться зрителей с актерами.

– У нас в массовых сценах занята студия при театре. Их 35 человек. И когда актеры идут в зал во время салюта – дети будут первыми, кто будет бежать навстречу взрослым и обнимать их. Я спрашивал нашего министра культуры: «Как Вы думаете, зал откликнется?» – «Наш зал откликнется. Вы “Мартышкой” показали, что можете довести зрителя до такого состояния, что ему захочется обняться с артистами».

– Главный вопрос нашего проекта – с каким смыслом Вы живете? Зачем Вы здесь? Как Вы понимаете Промысл Бога о Вас?

– Максимально сохранить себя таким, каким создал Бог. А Он всех нас создал чистыми. Очищаться. Больше отдавать, чем брать. И радоваться жизни. Господи, спаси и сохрани!

Ведущая Елена Деревщукова

Записал Иван Игнатов