Учимся растить любовью. Развод и дети

В этот раз поговорим на тему "Развод и дети". Будем разбираться с тем, почему развод не может быть безболезненным, и почему мнение, что можно обойтись без стресса, вредит. Узнаем, почему ребенок склонен винить в разладе себя, и как сделать так, чтобы нанесенная травма могла быть преодолена и залечена. Искать ответы будем с семейным и детским психологом Марией Паршенковой.

– Мария, тема, которую мы сегодня будем обсуждать, подсказана Вашими коллегами, клиентами, подопечными: развод и дети. Пока мы в своей православной среде поднимаем вопрос, говорить ли о разводах, дескать, лучше говорить об укреплении семьи, разводы совершаются, дети страдают. И выносить это за скобки никак нельзя. Как бы плохо мы ни относились к разводам, тем не менее это факт. И страдающая сторона – в том числе ребенок. Хочется поговорить о том, как обезопасить ребенка. Но начать я хочу с небольшого отступления. Недавно столкнулась с мнением, что ребенок при разводе может обойтись и без стресса, оказывается. Так считают и некоторые современные психологи, и некоторые современные родители. Дескать, если вести себя абсолютно правильно, не выяснять отношения, не превращать ребенка в инструмент выяснения отношений между супругами, тогда и стресса он не переживет. Мне очень хочется оспорить это мнение, но я не специалист. Расскажите, может ли вообще развод быть без стресса для ребенка?

– Хочется задать вопрос тому, кто высказал это мнение: действительно ли нужен развод в этой семье, если там все так чудесно, мирно, прекрасно и они без стрессов замечательно живут? В самом понятии «развод» уже заложена боль и травма. Потому что люди, которые соединились, испытывали друг к другу определенные чувства. Даже если это не православная семья и у кого-то из супругов были корыстные чувства и намерения, развод – это всегда заявка о нереализации тех запросов, которые люди предъявляли друг другу, о той огромной невыносимой боли, которую они испытывают, продолжая находиться в одном пространстве, и о фатальной необходимости дистанцироваться друг от друга. Дистанцироваться хотя бы на бумаге, потому что есть ситуации, когда развод произошел, но люди продолжают жить в одной квартире, как в коммуналке. И эта боль не может пройти мимо ребенка. Потому что семья – это базовая конструкция, в которой ребенок рождается, растет и становится взрослым.

– Совершенно согласна. Хотела бы добавить и развернуть беседу в сторону ребенка. Ведь ребенок рождается в полной семье, он видит маму и папу, и для него разрыв родителей – нечто такое, чего он не мог предположить. Взрослые люди когда-то жили отдельно друг от друга и, наверное, могут снова вернуться к жизни друг без друга. Но ребенок не может себе представить родителей отдельно друг от друга, для него это нечто целое, единый организм, так скажем. И я согласна с тем, что ребенок не может обойтись без переживания стресса в этой ситуации. Мне нравится, что мы пришли к главной мысли, что стресс непременно будет, потому что присутствует боль, о которой Вы уже сказали. Дальше будем говорить о том, как сделать так, чтобы стресс не стал фатальным, чтобы ребенок пережил это более-менее экологично, как принято сейчас говорить.

– То есть как сделать так, чтобы ребенок прошел через эту школу жизни с наименьшими потерями и чтобы раны, которые он получит, могли быть исцеленными (если не сейчас, то чуть позже).

В ситуации, когда семья полная, в ней есть дети и дети находятся в осознанном возрасте, ребенок воспринимает это как единую конструкцию, никоим образом неделимую; это фундаментальный, базовый постулат в его жизни. И когда это рушится и ломается, ребенок начинает думать, почему все это сломалось, что произошло и кто виноват. И здесь происходит парадоксальная вещь. Он смотрит на свою прекрасную маму и говорит: «Моя мама – идеал». Такими же глазами он смотрит на своего чудесного папу. Как бы при этом родители себя ни проявляли, пусть даже они дрались друг с другом и поэтому решили развестись, в глазах детей родители всегда идеальны. Сейчас мы не говорим о подростковом возрасте, но даже и в подростковом возрасте доля этого чувства есть. И тогда ребенок приходит к единственному понятному ему решению: «Это я во всем виноват». Он думает, что может что-то сделать, как-то все починить, исправить – и все наладится. Это испытывает каждый ребенок.

Каждый взрослый в ситуации развода находится в состоянии боли. Я не верю в экологичные разводы. Потому что невозможно любить одного человека, а потом находиться с другим человеком и не испытывать никаких чувств к тому, с кем ты был раньше, с кем расстался. Все равно чувства остаются. Но каждый раненый взрослый в ситуации развода должен помнить о вышесказанном чувстве ребенка и всячески помогать ему пережить этот разлом базового фундамента и построить на том, что есть, новый фундамент.

– Очень важно, что мы сейчас говорим о том, что боль и стресс у ребенка обязательно будут присутствовать. Мне кажется, в современном психологическом нарративе, в котором присутствует мысль, что развод может быть не совсем стрессовым, есть некая девальвация важной ценности брака и принижение боли ребенка. Соответственно, лояльнее становится отношение к расставанию. Ведь гораздо проще не решать проблемы, а уйти от них, если думаешь, что от этого не пострадает ребенок. Важно оценивание ситуации с правильных позиций, понимание, что это будет страшный стресс, очень серьезная травма. Мало того, даже если ее удастся пройти с ребенком хорошо и правильно, тем не менее он навсегда останется ребенком из неполной семьи, и тут уже ничего не исправишь. Даже если он доживет до 90 лет, он все равно будет ребенком разведенных родителей, и это будет накладывать на него определенный отпечаток. Мне кажется, каждый родитель, решаясь на развод, должен обязательно отдавать себе отчет в таких вещах. Самообман может привести к неправильному решению. И мне очень нравится, что мы это проговорили. С одной стороны, мы повысили тревожность у родителей; с другой стороны, в такой ситуации очень важно проговорить такие вещи.

Но если мы говорим, что развод должен состояться, а в семье есть совсем маленький ребенок, каким образом с ним говорить, какие находить слова разведенным родителям и как выстраивать жизнь разведенным родителям, чтобы ребенок пострадал наименьшим образом?

– Очень важно встать на позицию ребенка, а не на позицию закрытия своей боли. Сказать себе: «Мне самому больно вот от этого и от этого, и я с этой болью буду справляться в другом месте и по-другому: разговаривать с подругами, друзьями, идти к каким-то специалистам, изучать литературу и так далее. Я буду как-то себе помогать». При этом важно отделить состояние ребенка и его боль.

Когда мы говорим о маленьком ребенке, то ему непонятно, почему мама с папой не стали жить вместе, почему папа стал уезжать. Сейчас очень часто бывают уже и такие ситуации, что мама уезжает, а ребенок остается жить с папой. На самом деле в раннем возрасте весь этот процесс может пройти мягко. Потому что в таком возрасте приспособление ребенка достаточно высокое, а осознание реальности недостаточно сформировано.

Для того чтобы подстелить подушку безопасности, очень важно сразу определиться, где, с кем и в каких условиях будет проживать ребенок. Если родители будут исходить из заботы о себе и решат: мол, давай два месяца ребенок будет у меня, два месяца у тебя, я создам шикарные условия, ты сделаешь прекрасные условия, – здесь про ребенка речь вообще не идет. Здесь речь о закрытии своих взрослых потребностей. И тогда произойдет та ситуация, о которой мы говорили в передаче на тему «Много домов – нет дома», и ребенок вообще потеряет почву под ногами.

– Социальная бездомность…

– Абсолютно верно: социальная бездомность при благополучных живых родителях. Поэтому очень важно сразу определиться, где живет ребенок. Если ребенок остается в этом же доме, никуда не уезжает, не переезжает, – это самый легкий вариант, и тогда травма будет минимизирована естественным образом.

Если предстоит какой-то переезд, смена жительства, придется менять квартиру, например, что необходимо сделать? Если вы переезжаете в какой-то соседний район, нужно бывать в этом районе как можно больше, чтобы обжить этот район, принять его, сделать своим и переезжать уже во что-то знакомое. Необходимо взять в новое место жительства максимальное количество вещей ребенка, сфотографировать, как было в его комнате, и сделать практически то же самое на новом месте, давая ему базовую конструкцию: «Твое место в этом мире не поменялось; что бы ни случилось, твоя комната, твоя кровать, твое постельное белье остаются такими же, какими были».

– Каким образом объяснять ребенку о причинах развода, разъезда и так далее? Хотелось бы поговорить, как об этом сказать дошкольнику, школьнику и как говорить с подростком. Потому что, мне кажется, даже со взрослым ребенком не нужно обсуждать все подробности. Взаимоотношения супругов – это все-таки их дело. А то, что говорить ребенку, даже взрослому ребенку, нужно хорошо взвесить, не стоит вываливать все. Тем более не стоит пытаться каким-то образом очернить образ одного из родителей. Не так важно, насколько кто провинился (папа или мама), для ребенка важен образ отца и матери. Мне кажется, это очень серьезный вопрос. Давайте обсудим этот вопрос по разным возрастам и поговорим, каким образом объяснить ребенку, почему родители развелись.

– Здесь снова важно остаться на стороне ребенка. Каждый родитель, понимая, что сам он находится в болезненном, не всегда адекватном состоянии, должен отследить, не использует ли он в этот момент ребенка как инструмент взаимодействия и влияния на вторую сторону; не использует ли ребенка для того, чтобы получить какую-то выгоду из этой истории. Как только мы ребенка делаем инструментом, мы его обезличиваем, и, конечно, идут травма за травмой, которые потом длительно исцеляются.

Должно быть разделение: есть мои отношения с супругом (или супругой) и есть моя любовь к ребенку, которая будет всегда и никуда не денется. Просто жить сейчас мы будем по-другому. Если мы говорим о маленьких детях, можно так: «Представь, если бы мы неожиданно переехали в новую страну с новыми правилами – давай посмотрим, как это могло бы быть. Все новое может быть удивительно, неприятно и непонятно, но постепенно мы с тобой поймем, как нам лучше в этой новой стране и новой реальности жить». Ведь действительно получается новая реальность.

В этой истории очень важно не опираться на ребенка, не делать ребенка партнером своей семейной жизни, не возлагать на него ту роль, которую закрывал супруг. Мол, сыночек, теперь ты у меня главный мужчина в доме, вот тебе молоток, спасай меня. Дальше такие мужчины достигают высот, но говорят о боли, проживая с мамой, которая развелась с папой. Нужно оставаться для ребенка родителем-оплотом и говорить: «Ты все равно остался моим ребенком, и я тебя люблю любым». Понимая, что он все равно за собой чувствует какую-то вину.

И нужно быть опорой для самого себя, не опираясь на ребенка, будто заключая его в некое родительское кольцо, которое раньше состояло из двух фигур, мужчины и женщины, а теперь состоит из одной фигуры – либо отца, либо матери.

Когда человек уходит из твоей жизни, ты с ним разводишься – он для тебя как будто умирает, ты не можешь с ним дальше строить какие-то конструктивные диалоги. Если бы они были возможны, отношения бы продолжались. Так вот, опираясь на себя, а не на ребенка, можно каким-то образом скомпенсировать и минимизировать ту боль, которую ребенок все равно получит.

 – А если речь о подростке? Стоит ли более подробно рассказать ему о причинах? Например, он задает вопрос: «Как же вы могли? Вы 20 лет прожили вместе!..» Ему нужны какие-то серьезные обоснования такого ужасного для него решения. Или все-таки родителям стоит в этой ситуации говорить: «Это наши взаимоотношения. Прости, дорогой, но давай мы будем обсуждать мои отношения с тобой или папины отношения с тобой, но не наши с ним. Это личное, прости»? Можно ли и нужно ли так поступать? Или все-таки стоит каким-то образом дать объяснения ребенку?

– Мое мнение, что личное пространство должно быть у каждого. Несмотря на то, что подросток уже визуально взрослый, может, уже на голову выше родителя, он продолжает оставаться ребенком, и ему важно сохранить образ родителей и сохранить ту ценность, которая есть. Поэтому, когда родитель, желая получить поддержку, опору в ребенке или желая использовать ребенка как инструмент влияния на другую сторону, начинает говорить ему что-то, вынося некие отношения за периметр, мне хочется сказать: «Уважаемые родители, все сказанное может быть использовано против вас». Подумайте, какую информацию и о чем вы говорите ребенку. Он может как ту сторону обвинить, так и развернуться против вас. Если вас не удерживает забота о ребенке, если у вас такая сильная боль, которая не позволяет это контролировать, подумайте, какую информацию вы несете своему ребенку и как дальше он с этой информацией должен жить.

– Конечно, здесь возникает вопрос о бабушках, дедушках, взаимоотношениях с тем супругом, который теперь живет отдельно. Каким образом договариваться о каких-то графиках встреч? Или, может быть, наоборот, пусть у супруга сохраняются ключи, он приходит в любой момент и всегда спонтанно появляется в жизни ребенка? В разных семьях по-разному это выстраивается. С психологической точки зрения какие сценарии наименее травматичны? О благополучных здесь говорить не приходится, но какие менее травматичны для ребенка: предсказуемые или непредсказуемые?

– Я сразу обозначу свою позицию: я за жесткий, регламентированный, структурированный контроль взаимодействия с обеими сторонами, вне зависимости от того, где остался жить ребенок. Во-первых, самому родителю будут понятны его обязанности в диалоге с ребенком, он сможет легче себя оценивать как хорошего родителя, понимая: «Я встретился с ребенком раз в неделю, это было качественно, поэтому я молодец, свой родительский долг исполнил (или исполнила)». Это лучше, чем попытка каждый раз в виде очередного пластыря приклеивать свою боль на своего ребенка, прибегая к нему в каждую свободную минуту.

Если говорить о ребенке, то мы выбили у него почву из-под ног, убрав базовый фундамент. И, позволяя такое спонтанное взаимодействие с мамой и папой, мы еще больше рушим психику ребенка. Это самое настоящее абьюзивное поведение, когда каждый раз правила могут меняться. Тогда ты не можешь оценить, хорошо ты себя ведешь или плохо, обоснованно тебя поругали или необоснованно. У ребенка полностью выбивается почва из-под ног и может быть уход в психиатрические проблемы, когда в жизни вот такие стихийные явления двух родителей, еще и негласный конкурс, кто из них больше родитель.

Обратитесь к тому опыту, который у вас был, когда вы жили вместе. Ведь там не было спонтанности, все было структурировано, подчинено учебной неделе, рабочим графикам родителей, неким планам. И у ребенка всегда была структурная модель, он знал, что было вчера, что будет сегодня, что будет завтра. Что в его жизни поменялось от того, что родители стали жить в разных местах? Ничего. График жизни остается. График может изменяться, но он должен быть. Я думаю, многие неврологи меня поддержат: это основная, главная таблетка для неврологического здоровья наших детей – график жизни и четкое расписание.

– Полностью солидарна с Вами. Предположим, семья распалась. Но у родителей есть острое желание не передать свой травматический опыт детям; они хотят, чтобы их ребенок смог создать крепкую семью и не переживал такого опыта, как развод. Каким образом это можно подать ребенку? Разумеется, мы ничего за ребенка решить не можем и прогнозировать его будущее тоже не в состоянии. Но можно ли как-то избежать повторения этого сценария? Можно ли дать ребенку базовое представление, что бывает та самая любовь, о которой написано в Евангелии, которая не проходит, не перестает?

– Конечно. На самом деле все делается достаточно легко и просто. Надо посмотреть, где в вашем окружении есть такие отношения, и максимально к этим отношениям прикасаться. Не просто говорить: мол, смотри, бабушка с дедушкой 50 лет вместе. А в это время ребенок видит, как бабушка с дедушкой ругаются, и думает: «Ну да, 50 лет вместе и ругаются. Какое от этого счастье?»

Нужно просто пребывать в том пространстве, где через заботу проявляется любовь здесь и сейчас, каждую минуту. Это та самая любовь, которая не о том, какие красивые снежинки у тебя на очках, а любовь, которая говорит: «Шапку надень – простудишься!» Вот это качественный разворот в отношениях, и он длительный. И находиться в этом пространстве, рядом с этими людьми, чтобы ребенок напитывался опытом счастливого, продуктивного, непростого, сложного, через кризисы, но проявления такой евангельской любви.

– Спасибо большое, Мария. Я очень довольна, что мы побеседовали именно в таком ключе. А то, что мне удалось почитать в Интернете, готовясь к этой передаче, меня очень огорчило: речь о девальвации боли, которая связана с разводом. И я рада, что современные психологи, по крайней мере в православной среде, не занимаются такими вещами, а относятся к проблеме очень адекватно и дают правильные советы.

Автор и ведущая программы Марина Ланская

Записала Нина Кирсанова