Учимся растить любовью. Объективно о наказаниях

Вопрос наказаний детей - один из сложнейших как для родителей, так и для специалистов. Впрочем, у последних, кроме личного семейного опыта, есть еще специальное образование и профессиональные навыки. Гостья студии - ведущая "Школы для родителей и воспитателей" Полина Сметанина обладает и знаниями как семейный психолог, и большим опытом как многодетная мама. Вместе с ней будем искать золотую середину в вопросе наказаний. 

– Сегодня у нас достаточно сложная тема: мы будем говорить о наказаниях. В гостях у нас психолог Полина Сметанина.

Тема наказаний мне кажется одной из самых сложных, потому что ни одно слово так не пугает не только детей, но и родителей, как «наказание». Почему так произошло? Это новое веяние в психологии, что мы боимся наказывать детей, боимся самого слова и вообще не понимаем, что оно означает? Наказание – это всегда плохо? Или это наказ, когда мы учим, поучаем, даем правильные примеры? Трудно разобраться. Помогите!

– Мне кажется, изначально это слово действительно означало «наказ», когда я ребенка чему-то учу. Но сейчас оно приобрело другое значение, и наказание уже воспринимается как физическое или моральное воздействие на ребенка с целью заставить его изменить свое поведение. Наказание обычно ассоциируется с каким-то физическим воздействием на ребенка (когда мы его бьем) или моральным (это унижать, ставить ребенка в угол, лишать чего-то значимого, например, свободы, вещей или общения, игнорировать). Если мы говорим об этих вещах, а именно это сейчас подразумевается под словом «наказание», то оно бессмысленно и очень негативно влияет на ребенка.

– Так думает большинство родителей, и я в том числе. Соответственно, к чему мы приходим? К тому, что ребенка не нужно наказывать?

– Наказания не приводят к цели. Когда мы наказываем, какую цель преследуем? Мы, естественно, хотим добра, чтобы ребенок получил какой-то урок, чтобы он осознал, что так вести себя не стоит, чтобы прошла какая-то душевная работа, в результате которой ребенок научится брать ответственность и делать выводы. На наших курсах у нас есть такое упражнение, когда мы просим родителей вспомнить, как их в детстве наказывали, и написать на листочках свои чувства, мысли, что они хотели и не хотели делать. И далее идет минута траура, когда мы зачитываем то, что они написали. Там очень много гнева, боли, отчаяния, несправедливости, обиды, вины, суицидальных мыслей, желания умереть, пропасть, уйти из дома, отомстить родителям. Это все то, что пишут родители, вспоминая наказания.

Получается, что те благие цели, которые мы преследуем, когда наказываем ребенка, чтобы сделать ребенка лучше, здесь не достигаются. Наоборот, мы раним детей и отдаляем их от себя. В моей практике очень много людей, приходя на тренинги и на личные консультации, говорят: «Когда мама подходит меня обнимать, меня прямо всю трясет: я не могу терпеть, я хочу уйти». Как правило, оказывается, что мама физически наказывала ребенка в детстве. На телесном уровне это сохраняется на долгие годы, а у некоторых, думаю, даже на всю жизнь.

– Звучит убедительно и даже несколько пугает. Потому что за свои действия придется отвечать отношениями с ребенком, а ведь хочется, чтобы отношения были хорошими. Но при этом как-то воспитывать же нужно, и кажется, что без наказаний не обойтись. Какими же они должны быть? Какой должна быть схема воспитания для того, чтобы мы достигали тех самых целей, к которым идем, то есть исправления?

– Когда мы говорим о воспитании, важно начинать с отношений. Если есть отношения с ребенком, то все остальные вопросы воспитания даются гораздо легче. То есть всегда начинаем с установления отношений. Сейчас принято разделять наказание, как воздействие, от максимально естественных последствий, которые мы даем ребенку испытать. Получается, виноват не разгневанный или злобный родитель, а неправильный выбор ребенка, его поступок. Есть определенные правила введения этих последствий, которые могут помочь родителям их применять.

– Это, конечно, идеальный вариант. Но хотелось бы каких-то конкретных бытовых примеров. Есть ли у Вас сейчас какие-то примеры, которые бы Вы могли привести, чтобы проиллюстрировать, как это происходит в быту, в жизни с детьми, когда мы им даем почувствовать последствия их решений?

– Как я уже озвучила, последствия должны быть максимально естественными, они должны исходить из проступка. Если я не помыла посуду и меня посадили дома и не пустили к подруге, то здесь связи нет. Мне сложно представить ребенка, который сидит в комнате и думает: «Да, мама права! Надо мыть посуду». Скорее всего там будут гневные мысли о маме и о несправедливости мира.

Мы можем сказать: если посуда не будет помыта, ты будешь есть из грязной тарелки. Сложно говорить, потому что надо исходить из конкретной семьи, из каждой конкретной ситуации. Например, если ребенок систематически берет и не возвращает наши вещи, есть разные варианты: либо я убираю эту вещь и ребенок не сможет ею пользоваться; либо я могу вычитать из его карманных денег на покупку этой вещи, если ее не нахожу.

Это те самые естественные последствия, которые есть. Ребенок, конечно, может сопротивляться, бунтовать, особенно если раньше вообще никаких последствий не было. Но здесь родителям важно это выдержать. Потому что есть обратная сторона: кто-то много и сильно наказывает, а кто-то не дает ребенку испытать вообще никаких последствий. Важно это выдержать и понимать, что мы это делаем действительно для ребенка. Потому что жизнь всегда предоставляет последствия, но эти последствия всегда максимально исходят из поступка.

– Всегда ли это возможно? Например, ребенок плохо учится, не выполняет домашнее задание, получает двойки. Вроде бы двойки – это уже то самое последствие. Но ребенок еще пока не видит в дальней перспективе всего того, к чему эти двойки приведут. Например, что он не сможет заниматься любимым делом; для того, чтобы поступить в ВУЗ, ему придется очень много работать. Мы же не можем сейчас, когда он, предположим, в третьем классе, взять и отсрочить наступление этих последствий, чтобы потом, через десять лет, сказать ему: «Я же тебе говорила, что надо было хорошо учиться». Хочется прямо сейчас каким-то образом ему показать, что те последствия, которые его ожидают, не очень хороши, а значит, надо прямо сейчас что-то менять.

– Тема с учебой очень тонкая, мы можем и навредить. Одному ребенку можно навредить, вводя те или иные последствия, а другому можем помочь. Поэтому здесь очень важно исходить из особенностей самого ребенка и ситуации в семье. Но я хотела бы здесь опять отметить, что мы начинаем с отношений. Почему ребенок получает двойки? На это есть какая-то причина: он не успевает, у него нет места для учебы, ему трудно себя заставить, он не верит в себя, у него ярлык двоечника. В чем причина? Когда мы понимаем причину, тогда уже можно устранять ее, и ситуация может выровняться.

Учеба – это ответственность ребенка. Идеально, когда ребенок, получив двойку, понимает, что он что-то не сделал, что ему это не нравится, что надо делать уроки. Не всегда так бывает. Есть и обратная сторона: когда очень много контроля, когда учеба становится проблемой родителей, а не проблемой ребенка, и результат здесь не достигается.

– Возьмем пример такого наказания: ребенка просят уйти в другую комнату, потому что он подрался с братом или сестрой. Это изоляция. Скорее всего ребенок будет негодовать, ему это не понравится. Но, наверное, это единственный вариант (мне, как маме двух детей, так видится) остановить конфликт и при этом дать ребенку почувствовать, что он не прав. Или это тоже неправильный сценарий и в таких ситуациях наказания должны быть какими-то другими? Или наказаний быть не должно, а должна быть какая-то беседа?

– Тут важно не столько то, как мы наказываем, сколько то, какой посыл, каким тоном мы это делаем. Ведь наша задача состоит не в том, чтобы заставить ребенка чувствовать себя плохим. Наша задача – сохранить уважение. Мы можем применить к ребенку одно и то же наказание, но его внутреннее восприятие этого наказания будет разным.

Возьмем пример разбитого стекла. Мы можем отменить поход в кино, потому что нужно заказывать это стекло, вычесть эту стоимость из его карманных расходов и сказать: «Я расстроена, что стекло разбилось. У меня были другие планы на вечер, а теперь я вынуждена заниматься этим. Поэтому мы не идем в кино. К тому же я вынуждена вычесть эту сумму из твоих карманных денег, чтобы купить новое стекло». А можем обрушиться и сказать: «Что это такое! Ты теперь и в кино с нами не пойдешь, и денег больше не получишь две недели». Это совершенно разный посыл, хотя наказание одно и то же.

– А как же быть с драками? Если это не обоюдная драка, а один ударил другого, и родители хотят наказать. Кстати, о телесных наказаниях. Большинство современных родителей против телесных наказаний, но говорят, что сделать больно ребенку (не ударить, а дернуть, схватить за руку) они могут в том случае, если он сам кому-то причиняет боль, например, обижает брата или сестру. Например, родитель хватает ребенка энергично за руку; можно сказать, что это все-таки физическое наказание. Хотя его не бьют, но серьезное физическое воздействие оказывают. Это тоже категорически неверно? Что на самом деле нужно делать в такой ситуации?

– В случае драки ее действительно важно прекратить. Мы здесь производим действие не для того, чтобы сделать больно ребенку. Наша задача – прекратить драку. Мы можем крепко взять его за руку и сказать, что бить другого человека нельзя; можно злиться, можно пойти попинать мяч, но бить другого нельзя. Здесь совершенно точно нужно ограничивать насилие. Но опять-таки ситуации могут быть разными, мы в них не будем углубляться. В семьях, где есть братья и сестры, драки могут быть вполне естественным явлением. Главное, не навешивать ярлыка драчуна и вечной жертвы.

– Хотелось бы понять, возможны ли такие формы наказания, как игнорирование. Многие родители гордятся тем, что они никогда не ударили своего ребенка и никогда не повысили голос, но зато они замолкают: иногда на час, иногда на два, а иногда на сутки и дольше, не разговаривая с собственным ребенком. Я знаю нескольких взрослых людей, которые выросли в таких семьях, и они говорят, что лучше бы их били.

– Совершенно верно! Потому что ребенок воспринимает это так: меня нет. Вот это ощущение «я не существую» настолько глубоко пронизывает его нутро, что потом неизбежно влияет на жизнь. Это ощущение «меня нет» он может пронести в течение всей жизни, и отсюда будут всякие попытки заполнить эту пустоту. Поэтому игнорирование – это, наверное, самая тяжелая мера воздействия, к которой прибегают родители.

Важно понимать, что наказание очень часто происходит от бессилия, когда мы, родители, не знаем, как быть с ребенком. Мы чувствуем себя настолько слабыми, что единственный способ – проявить свою силу и власть. Важно помнить, что со временем это закончится, и это не приведет к уважению. Да, это может заставить ребенка как-то действовать, может исправить его поведение здесь и сейчас, но какой ценой? Уважения нет, а отдаленность и дистанция однозначно будут расти. Вывод ребенок не сделает, а мы в его глазах потеряем авторитет, потому что проявляем слабость и не можем по-другому найти контакт с ребенком.

– Получается, остается тот самый единственный приемлемый вариант, к которому нет никаких претензий, – когда мы даем почувствовать ребенку последствия собственных ошибок. Но возможно ли это с совсем маленьким ребенком?

– Насколько маленьким? Если мы говорим про ребенка до года, то нужно просто ограничить все, что ребенок может разбить, сломать, чем причинить себе вред; нужно убрать все это из поля зрения. Ребенку нужно пространство, чтобы развиваться, и чем больше его будет, тем гармоничнее он будет расти и развиваться.

Важно помнить, что лет до восьми, да и вообще в принципе ребенок – отражение наших отношений с ним или атмосферы в семье. Поэтому за что его наказывать? Его поведение часто показывает, что есть что-то, над чем нам надо поработать, на что надо обратить внимание.

Есть определенные правила последствий. Мы их вводим, но у ребенка остается право на ошибку. Ребенок может действительно просто что-то забыть, потерять, поздно прийти. Бывает такое. Бывает, что ребенок наказывает себя сам: он так раскаивается, ему так тяжело в ожидании того, что будет, что это становится наказанием, и какие-то последствия уже бессмысленны. Если мы видим, что дурное поведение ребенка становится привычным, входит в систему, тогда уже мы начинаем говорить о последствиях. Желательно, чтобы мы предупредили ребенка (это идеальный вариант, хотя, конечно, бывает не всегда): разбил – убери, разлил – вытри. Это тоже естественные последствия для него. Но как мы это сделаем? Кинем тряпку или скажем: «Ничего страшного, убери»?

Важно то, как мы вводим наказания. Мы можем сообщить ребенку о проблеме: «Ты поздно стал приходить домой, я беспокоюсь». Или ведро не выносится, посуда не моется, ножницы не кладутся на место из раза в раз. И сообщить, почему, собственно, для меня это проблема, почему меня это не устраивает, беспокоит, злит. И спросить ребенка: «А что ты об этом думаешь?» Скорее всего ответ будет такой: «Да я забываю» (или еще что-то). «Хорошо, что мы будет делать?» И будет здорово, если ребенок сам начнет предлагать варианты, а затем мы с ним договоримся: если этого не будет, то какие могут быть последствия? Ребенок здесь тоже может предложить такие последствия, что нам придется усмирять его пыл. Либо мы можем предложить: не кладешь на место ножницы, тогда такое будет последствие, приходишь поздно – такое... То есть предложить свои варианты и, безусловно, довести это до конца. Поэтому важно не вводить последствия в гневе, чтобы потом не жалеть, потому что придется либо доводить наказание до конца, либо извиняться: «Я что-то вспылил и переборщил». В этом тоже нет ничего хорошего.

− Я подумала, что последствия иногда бывают настолько жесткими, что родители хотят оградить ребенка от последствий его ошибок. Я сейчас приведу не самый показательный пример, тем не менее...  У меня есть подруга, которая рассказывает (до сих пор помнит), как она, учась в первом классе, оставила в автобусе свою сменку. Родители вместо того, чтобы дать ей другие туфли, решили ее наказать наступлением этих самых последствий: «Ну что ж, будешь ходить в школу в домашних тапочках». У нее были страшненькие тапочки, и она в них ходила  в школу. Для нее это было и унизительно, и болезненно, и настолько тяжело, что она это помнит как позор на протяжении всей своей жизни. А ведь если следовать той логике, которой мы с Вами следуем во время нашего разговора, родители сделали все правильно.

− Правильно, да не совсем, потому что здесь не было учтено право на ошибку, не были учтены возрастные особенности ребенка. А это тоже очень важно, потому что до восьми лет у ребенка полевое поведение превалирует над волевым. Вообще способность отвечать за свои действия и ответственность формируются у подростков в самую последнюю очередь, и это важно понимать. Ребенок в какие-то моменты, в какие-то жизненные ситуации действительно что-то забывает (или что-то просто схватил, потому что не подумал) − это свойственно ребенку. И очень важно учитывать его физиологические, возрастные особенности.

− А стоит ли родителям обращать внимание на то, как наказания, которые они ввели, отражаются на ребенке? Ведь действительно одному ребенку это наказание кажется вполне приемлемым, а другому совершенно неприемлемым, тяжелым, унизительным и невыносимым. Как понять, насколько наше наказание (как, например, с тапочками) приемлемо для ребенка? Даже если мы предположим, что это была старшеклассница, то ей, наверное, было бы еще хуже, если бы пришлось в домашних тапочках ходить в школу, ведь она уже отвечает за свои поступки. Нужно ли соизмерять наказание с тем, насколько оно травматично для ребенка?

− Безусловно. Я думаю, здесь можно использовать этот метод: начни с себя – а как я бы в тапочках ходила? Насколько это действительно приводит к цели? Я думаю, вообще нужно помнить о цели: чего я сейчас хочу добиться. Я хочу добиться, чтобы ребенок не забывал сменку. Но это была разовая история. Действительно, такое может быть, такое будет, потому что это дети, и нужно быть внутреннее готовым, что начальная школа – это период, когда дети что-то теряют и забывают. У меня один  из детей в начальной школе несколько раз терял куртки.

Цель – не унизить ребенка. Если мы понимаем, что ребенок будет испытывать унижение, то, безусловно, это наказание, а не последствие. Например, недавно рассматривали ситуацию, когда ребенок в магазине берет и уносит конфеты. Действительно, мы можем один раз объяснить, но насколько обоснованно отправить ребенка в магазин самого извиняться и отдавать конфеты? По идее, это последствия, они естественны, но это может нанести травму, потому что здесь мы нарушаем потребность ребенка в безопасности. Он идет к чужому взрослому, и это страшно. Вместе с ним извиниться – это да.

Предупредить – очень важно, нужно предупреждать и разговаривать. Дети очень часто действуют импульсно. Нужно объяснять ребенку, почему чего-то нельзя делать. Например, почему нельзя брать конфеты в магазине. Я помню, как я объясняла своим детям: женщины, которые работают в магазине, если что-то пропадет, должны платить за это из своего кармана. «Представьте, − говорю, − ваша мама эти деньги не в семью бы приносила, не мороженое бы вам покупала, а была бы вынуждена оплачивать украденное, как бы вы себя чувствовали?» И дети, пропуская это через себя,  понимают: да, это нехорошо.

− Насколько часто Вы сталкиваетесь с жертвами неправильных наказаний и как это потом корректируется во взрослом возрасте?

− Часто длительной терапией, если мы говорим о травме (как в примере с тапочками). Казалось бы, подумаешь, история в детстве, но на самом деле все наши травмы такие, когда ребенок прошел невероятный стыд, унижение и потом всю жизнь чувствует себя неполноценным. Попадая в подобные ситуации, он может терять дееспособность и переставать реагировать на них адекватно. Это просто мешает жить.

− Получается, очень страшно быть родителем: с одной стороны, надо воспитывать, с другой стороны, так страшно нанести своим чрезмерным наказанием, неправильным действием травму ребенку. Как застраховаться от этого? Наверное, невозможно, но, с другой стороны, очень хочется. Может, у Вас есть какие-то универсальные советы, что в первую очередь должен делать родитель, чтобы все-таки не стать тем самым тираном, которого потом ребенок, став взрослым, не захочет обнимать, как в Вашем примере?

− Очень-очень важно родителям помнить, что ошибки – это нормально. И когда мы воспитываем, то в любом случае совершим ошибки. Есть такая фраза: даже если вы были очень хорошим родителем, вашему ребенку найдется, что рассказать психологу. Это действительно так, поэтому семье стоит в какой-то степени расслабиться. Если я всегда наказывал, то теперь я ни на что не способен, испортил ребенка? Нет. Не надо ставить большие цели. Что я могу сейчас? Какие шаги могу начать делать? От чего я могу отказаться? Что могу попробовать? Начать нужно с каких-то маленьких шажков, какой-то, может быть, одной сферы, попробовать по-другому. Ошибаться – в этом нет ничего страшного, мы все учимся, нужно пробовать снова и снова. И надо помнить о целях: не унизить ребенка, не сделать так, чтобы он почувствовал себя плохим, наша цель – сохранить твердость и уважение к ребенку.

− С этой темой, мне кажется, мы разобрались, хотя о детских, подростковых депрессиях, я думаю, мы в рамках нашей передачи еще обязательно побеседуем.

Автор и ведущая Марина Ланская

Записали Таисия Зыкова и Наталья Богданова