Учимся растить любовью. Спрашивали - отвечаем

Можно ли научить детей никого не осуждать? Почему наши наставления ребенок использует для назидания других? Где заканчивается простая вежливость и начинается сочувствие ближнему? Можно ли научить ребенка тому, чем сам не владеешь вполне? Такие вопросы возникли после прочтения письма телезрительницы, адресованного психологу Елизавете Пархоменко. Будем искать ответы вместе. 

Наступил Великий пост, а это значит, что и вопросы, которые мы будем рассматривать, будут иметь отношение к тому деланию, которое, как мне кажется, хорошо совершать именно в Великий пост. А главное – обращать внимание на то, как мы можем во время воспитательного процесса научить своих детей настоящим добродетелям и научить их не осуждать других. Именно этой теме посвящен вопрос одной из наших телезрительниц. А отвечать на него будет, как всегда, Елизавета Пархоменко – психолог и многодетная мама.

– Я зачитаю вопрос. Он мне очень понравился. Мне кажется, что работа в таком направлении должна проводиться в каждой семье. Но у меня, например, нет готового ответа на этот вопрос, и я с большим удовольствием послушаю, что  скажете Вы. Как-то очевидных ответов в голову не приходит.

«У меня такой вопрос к психологу, не совсем конкретный. Хотелось бы понять, как воспитывать детей и при этом учить их не осуждать других. Я заметила, что когда что-то говорю своей 4-летней дочери, она начинает это повторять другим детям и даже взрослым людям назидательным тоном. Например, я говорю ей, что креститься при входе в храм надо со вниманием, не торопясь. Через несколько дней мы проходим мимо церкви и видим, как один человек быстро крестится. Моя дочь громко говорит: “Дядя неправильно крестится: торопится, ангела огорчает”. И так во всем. Она все время поучает других детей, повторяя мои слова. Хотя я стараюсь все навыки прививать ей без назидания и осуждения. Но выходит, что все мои наставления становятся поводом для осуждения посторонних людей. А мне бы не хотелось, чтобы это было так».

Вот такой сложный и, мне кажется, интересный вопрос. Елизавета, есть ли что сказать по этому поводу?

– Большое спасибо телезрительнице за такой замечательный вопрос, за ее искренность, что она поделилась своей ситуацией. Я постараюсь говорить предельно аккуратно, потому что мне очень не хотелось бы задеть какие-то чувства телезрительницы, которая так старается заботиться о своей дочке, так искренне хочет, чтобы ее дочка выросла хорошим человеком. У меня уважение к такому искреннему желанию.

Но я все-таки поделюсь своим видением того, что происходит в этой семье. На что я обращаю внимание? Первое – похоже, очень большой акцент в этой семье сделан на том, что правильно, а что неправильно. Похоже, девочка сразу обращает внимание на то, что это правильно, а это – неправильно. Это не про конкретное поучение, как креститься, это про стиль жизни и про все, что она видит вокруг.

Второе, на что я обращаю внимание, – это на слова: «Ангела огорчает». Дети такое придумать не могут. Когда мы на семейных сессиях слышим, что дети высказывают какие-то  взрослые суждения, то первый вопрос, который мы, семейные терапевты, задаем: «Откуда он это узнал? Кто ему это сказал? Чьи это мысли и слова?» Так и здесь. У меня сразу возникает вопрос: чьи это слова и мысли? Ребенок сам такое не придумает.

– Мамины, разумеется!

– Да, видимо, это мамины слова и мысли. Хотя, может, там еще бабушка есть. Похоже, эти слова глубоко вошли в душу девочки: что-то можно такое делать, что огорчает ангела. Что это значит? Ведь если я что-то делаю такое, что огорчает ангела, это значит, что я делаю что-то плохое. Теперь уже необязательно нужен назидательный тон, чтобы ребенок начал делить мир на правильное и неправильное. Ребенка даже необязательно ругать, чтобы он ощутил, что он делает что-то плохо. Достаточно слов, может, даже очень мягко сказанных: ты меня огорчаешь, ангела огорчаешь, маму огорчаешь. К сожалению, этими словами очень часто  родители пытаются воздействовать на ребенка. Им иногда кажется, что это более мягкий способ воздействия, чем ругать ребенка. На самом деле это не так.

Одна моя клиентка, очень нежная и заботливая мама, когда ее ребенок что-то делает не так, просто заходит в комнату и говорит: «Ах!» Этого достаточно ее ребенку. У нее чуткий ребенок, ему не нужно больше ничего говорить, и он бежит из комнаты со словами: «Я плохой». Она как раз с этим и пришла на консультацию. Она удивляется, почему он так говорит, ведь ему никто никогда в жизни так не говорил. Но этого «ах» вполне достаточно для чуткого ребенка, чтобы он щипал себя и говорил, что он плохой. Вот так бывает!

– С назидательной стороной понятно, но как-то же надо воспитывать ребенка! Предположим, что ребенок – чувствительный и каждое наше замечание будет воспринимать именно таким образом, чтобы потом использовать его для осуждения других. Можно этого как-то избежать?

– Я продолжу о том, что я говорила, и попробую это объяснить немножко на других примерах. Тогда, может, станет понятнее. Пока я просто пытаюсь показать модель. Если ребенок считывает мамино поведение, мамины слова про ангела, просто мамины слова, мамин взгляд, мамино «ах», если он считывает, что сделал что-то не так и мама расстроилась, то для него это будет равно тому, что он сделал что-то не то и что он плохой. Для ребенка по-другому не бывает.

Если ребенка ругают, ребенок считывает, что он плохой. Если ребенок маму расстроил, он считывает, что сделал что-то не так; значит, он плохой. У него уже внутри появляется внутренний критик – та часть, которая будет ему говорить в разных ситуациях: «Ты плохой». Надо сказать, что уже позже, во взрослом возрасте, именно эта часть будет заставлять маму, которая, может, сама настрадалась от того, что ее родители ругали и раздражались на нее, вести себя точно таким же образом со своими детьми.

Это примерно то, что, похоже, и начинает уже происходить с этой девочкой. Там, похоже, уже поселилась та часть, которая ей говорит: «Ай-ай-ай! Ты маму огорчаешь. Ты плохая». И девочка грустит по этому поводу. Эта же часть заставляет ее говорить по поводу других людей то же самое. Это одно видение этой истории – похоже, там есть внутренний критик, какое-то глубокое ощущение: я плохая.

Второе, о чем мне хочется сказать, – о тревожности. Для меня то, что происходит с девочкой, – это не столько про осуждение кого-то. Дети в принципе склонны повторять за родителями. Но они повторяют это по-разному. Здесь девочка как будто делит мир на правильное и неправильное. Тогда я задумываюсь о том, что эту тревожность ребенок тоже с кого-то скопировал. Где-то у него эта тревожность живет. Я предполагаю, что это мамина тревожность. Чтобы было понятно, как это происходит, я хочу объяснить это немножечко на другом примере: про то, как варить кашу. Здесь взят религиозный пример, про него как будто даже сложно говорить. А я объясню то же самое на примере с кашей. Потому что фактически процессы происходят те же самые.

Представим себе, что ребенок захотел сварить кашу. Мы учим ребенка с утра варить геркулесовую кашу. К этому можно отнестись очень по-разному. На самом деле не так важно, что мы говорим. Говорить можно разные вещи, но главное – отношение. Одна мама – спокойная, для нее все нормально, она не тревожится и не делит мир на правильное и неправильное. Мы так обычно делим мир, когда тревожимся, когда у нас внутри много тревоги и много страха наказания, когда в нас силен наш собственный критик. Она видит, что дочка налила воды, и говорит: «Молодец! Как хорошо, сейчас сварим кашу! Можно еще соли положить. А давай чуть-чуть уберем отсюда. Давай все-таки убавим чуть-чуть огонь».

– Мягко корректирует?

– Дело даже не в этом. Мама дочку поддерживает, она не видит проблемы, что девочка на данный момент высыпала всю пачку крупы. Она понимает, что это пройдет. Ребенок может сразу не научиться варить кашу, но это не проблема, у него будет еще много лет впереди научиться ее варить. Зато он усвоит гораздо более важные вещи: что он хороший, что мир – хороший, что если он где-то ошибся, все нормально; все, что он делает, – нормально, мир безопасен, другие люди хорошие.

– «Мама меня поддерживает».

– Да. Ребенок усваивает: если он ошибается, он не становится от этого плохим; если даже он как-то не так сварит кашу, он все равно хороший, и это нормально. Это то, что он понесет в мир, то, как отнесется к своим друзьям, близким и другим людям. Такой ребенок,  увидев человека, который быстро крестится, наверное, спросит маму: «Мам, а почему дядя так быстро крестится?» Он просто поинтересуется или вообще этого не заметит. А может, подойдет и скажет: «А я обычно вот так делаю», без осуждения, со своим детским ощущением интереса.

А вот если мама очень тревожится и в глубине души думает: «Если я сейчас дочку не научу правильно варить кашу, то все, беда, она вырастет и какой хозяйкой-то станет! Ребенок же погибнет, если я прямо сейчас не научу его варить кашу». Вот тогда будет плохо. А еще если мама считает, что если ты действительно не сварил кашу, то ангелы расстроятся и все будет грустно. Это ребенок тоже быстро считает. Наверное, такой ребенок раньше, чем первый, научится варить кашу. Я могу предположить, что он испугается, напряжется и кашу-то варить научится.

Но параллельно с этим он научится гораздо более неприятным вещам: он усвоит, что мир небезопасен, что это страшно. Что если я что-то сделал не так, то я плохой, я какой-то не такой, я всех расстраиваю; есть «правильно» и «неправильно», и нужно идти по аккуратной дорожке, чтобы не свалиться во что-то неправильное. Если ты сделаешь что-то неправильно, то тебя накажут. При этом наказанием будет даже то, что мама расстроилась. Больше ничего не нужно. Это наказание отстранением, разрывом связи для ребенка. Тогда такой ребенок, конечно, и всех других людей будет оценивать с этой позиции: правильно – неправильно.

– Правильно я понимаю, что сам процесс воспитания, если он выстроен на любви и поддержке, не учит детей осуждать, даже если мы ребенку объясняем, что лучше делать так, а не иначе? Тут дело именно в той тревожности, которая где-то скрывается в материнском посыле?

– Могла быть и другая история, когда мама сама всех осуждает. Ребенок бы усвоил такой урок. Но эта история про другое. Похоже, это история про мамин страх наказания и про мамину тревогу за ребенка, и именно это усваивает и перенимает ребенок. Дальше все, что происходит, он, естественно, оценивает через очки тревоги: накажут – не накажут, плохой – хороший. Это будет тем, что он усвоил.

Это первая часть ответа на вопрос, а вторую часть я хочу сделать немножечко шире. Во второй части мне хочется поговорить о том, как воспитывать наших детей и учить их всему тому, чему хочется научить. А нам, конечно, очень хочется, чтобы наши дети были вежливыми, чтобы дядям и тетям в гостях сразу вежливо говорили: «Здравствуйте».

– Вы несколько раз повторяете это: быть вежливым. Вежливость – это форма. Например, я вежливый и воспитанный человек, но осуждаю другого. Но делаю это молча, про себя, и он об этом даже не догадывается. Мне кажется, что здесь мы точно хотим другого: чтобы кроме этой вежливости было внутреннее ощущение неосуждения другого. А это очень сложно! Неужели мы можем в детстве заложить какие-то основы не только вежливости и правильного поведения в обществе, не только умение не осудить другого вслух, но и умение не осудить человека внутренне?

–  Осуждение – это то, чему ребенок учится в какой-то определенной ситуации. Если мы не будем показывать пример осуждения, не будем осуждать ребенка, будем вести себя спокойно (как первая мама в примере с кашей) и у нас не будет много тревоги, то этого не произойдет. Ребенок в большей степени может научиться осуждению, если видит, что мама осуждает. Особенно когда несколько детей и мама постоянно вступает в какие-то разборки и встает на чью-то сторону. И тогда, конечно, ребенок тоже может начать распределять, кто прав, кто виноват.

Если ребенок слышит, что  все нормальные, то он не будет всех оценивать. Он будет спокойно развиваться дальше, с интересом наблюдать за другими людьми, за их опытом. Конечно, только если мама тоже в состоянии посмотреть на человека, который быстро крестится, как на человека с другим опытом. А если мама в глубине души действительно считает, что только так, как она делает, правильно, а тот человек делает плохо и заслуживает наказания, тогда, конечно, ребенок это и усвоит. Это вопрос мировоззрения.

Но мне бы хотелось сейчас поговорить немножко на другую тему: с одной стороны, про вежливость и хорошие манеры, а с другой – про искреннее побуждение, ростки искренних чувств. Это и извинения, сожаления (про то, как сделать так, чтобы ребенок искренне хотел извиниться, мы говорили в прошлый раз); и благодарность (когда нам хочется, чтобы ребенок не просто сказал «спасибо», а действительно почувствовал благодарность внутри); и внутреннее желание не обидеть другого человека; и желание искренне поделиться чем-то с братом или сестрой. Можем ли мы этому научить ребенка? Нам действительно иногда кажется, что мы можем этому научить. И тогда берем бразды правления в свои руки, а то, мол, вырастет наш ребенок неблагодарным, равнодушным к людям, не чувствующим своей ответственности. На самом деле это большое заблуждение. Мы можем научить ребенка быть вежливым внешне. Так же, как с осуждением: мы можем научить ребенка не высказывать осуждение, но мы не можем научить его не чувствовать осуждения. Он все равно будет чувствовать так, как это чувствуют в семье.

Точно так же мы можем научить маленького ребенка в каких-то ситуациях говорить «здравствуйте». В психологии (у Гордона Ньюфелда) даже есть замечательный термин – «режиссировать поведение». Это разумно и логично, потому что у маленького ребенка еще нет потребности, например, не обидеть какого-нибудь постороннего и поэтому сказать ему «здравствуйте». Все, что мы можем сделать, это режиссировать поведение ребенка так, чтобы нам, взрослым, было комфортно. А ожидать, что он сам этого захочет, невозможно, это миф. Эти ростки либо появятся сами, либо не появятся вообще. То же самое с благодарностью, искренними извинениями, с чувством ответственности, с сожалением, с желанием с кем-то поделиться или посочувствовать кому-то. Есть вещи, которые мы можем режиссировать, и так к этому мы и должны относиться. Но мы должны понимать, что какой-то конкретный срежиссированный момент ребенок скорее всего в следующий раз не повторит – и нужно будет режиссировать точно так же. Мы снова должны будем поговорить с ребенком: «Когда ты войдешь, пожалуйста, посмотри дяде в глаза и скажи ему: "Здравствуйте". Сделай это для меня». И это максимум, что мы можем требовать от ребенка в данной ситуации.

 − А как же взращивать искренность?

− Это задача родителей. Здесь многое зависит от того, как мы относимся к человеческой природе. Например, христианский взгляд: человек создан по образу и подобию Божию, и человек по своей сути хороший. Я искренне верю, что все хорошее, что может быть в ребенке, уже заложено в нем. Это те ростки, которые Господь уже вложил в него, и мы больше ничего вложить в ребенка не можем. Мы можем только помочь взрасти этим росткам. Для этого мы должны, во-первых, верить, что они в ребенке есть. Во-вторых, мы должны их видеть и бдительно за ними следить. И когда мы видим эти ростки (маленькое сочувствие, благие намерения), мы должны их бережно охранять. А мы говорим ребенку: «Как тебе не стыдно! Ты не сказал "здравствуйте"!»; или: «Надо быть благодарным!» – и эти ростки сразу же заваливаем землей. Ребенок испугался, застыдился, у него нет ресурсов: все они направлены на то, чтобы справиться со страхом и неприятием родителя. Потому что эти ростки такие нежные и уязвимые, что для них требуются особые условия. Мы должны создавать безопасность для уязвимых чувств ребенка (ответственности, сочувствия, тревожности по поводу того, чтобы не обидеть другого человека, понимания, благодарности), чтобы они возрастали.

− То есть их надо замечать и хвалить ребенка за эти чувства?

− Нет, не надо. Когда мы хвалим за то, что и так есть, мы опять губим эти чувства.

− А как тогда их пестовать?

− Надо просто радоваться им; не требовать от ребенка больше, чем он сейчас может. Так мы можем взращивать благие намерения. И нужно замечать их: например, мы можем видеть сожаление в глазах ребенка. Или можем поверить ребенку и предположить: «Тебе, наверное, сейчас сложно извиниться. Хорошо, сейчас не надо. Может, твои сожаления появятся потом? Я вижу, что где-то глубоко в тебе они есть». Это и будет взращивание этих ростков.

− Мне кажется, Вы ответили на этот вопрос очень полно. Я для себя услышала много важного и полезного. Может быть, мы в другой раз продолжим разговор о том, как воспитывать так, чтобы ребенок не осуждал, не тревожился, а рос в радости и любви.

Автор и ведущая Марина Ланская

Записали Таисия Зыкова и Наталья Богданова