У книжной полки. Сергей Фудель

Сергей Иосифович Фудель, ровесник трагического для России XX века. Он родился в последний день 1900 года (по новому стилю это 13 января) в семье москов­ского тюремного священника и был крещен в храме Бутырской тюрьмы. Ему предстояло еще не раз вернуться в ее стены, но уже в качестве узника. Много было скорбного в жизни этого человека, но Сергей Фудель прожил жизнь и встретил смерть с песнью благодарности Богу в душе. Слова ее будто сами просились наружу. Он стремился поделиться ими с другими, особенно с молодыми. Поделиться прежде всего свидетельством о том, что значила для него Церковь Православная, в которой он обрел немеркнущую зарю Духа и причастие вечной жизни.  И он засвидетельствовал это в своих произведениях. О жизни писателя и его литературном наследии рассказывает книга, которую сегодня мы предлагаем вашему вниманию.

***

В книге протоиерея Николая Балашова и Людмилы Ивановны Сараскиной, впервые изданной в Италии в 2007 г., трагическая биография СИ. Фуделя и сложная судь­ба его литературного наследия представлены на фоне эпохи, на которую пришлась жизнь писателя. Исследователи анализируют значение религи­озного опыта Фуделя, его вклад в богословие и след в истории русской духовной культуры. Первое российское издание дополнено новыми доку­ментами из Российского государственного архива литературы и искусст­ва, Государственного архива Российской Федерации, Центрального архи­ва Федеральной службы безопасности Российской Федерации и семейно­го архива Фуделей, ныне хранящегося в Доме Русского Зарубежья имени Александра Солженицына. Издание иллюстрировано архивными матери­алами, значительная часть которых публикуется впервые.

Как отмечают авторы, Сергей Иосифович Фудель принадлежал к тем русским мыслителям, которые не проходили каких-либо философских школ, их мировоззрение было пережито и выстрадано во времена затянувшейся на столетие русской смуты. Многие годы он тихо и кропотливо осмысливал пути русский религиозности, и все, о чем он писал, было проникнуто сердечным, личным переживанием. Есть, кажется, высшая справедливость в том, что возвращение имени Сергея Фуделя в открытое русское культурное простран­ство началось с его «Воспоминаний» и работы о Ф.М. Достоев­ском: они принадлежат перу человека страдальческой, поистине «достоевской» судьбы.

«Если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной», — так сформулировал свой духовный выбор Достоевский, едва выйдя из Омского острога. Но спустя полвека после того, как было запе­чатлено житие Князя Мышкина и показаны трагические поиски веры героев-ставрогинцев, в России настали времена, когда к исповеданию веры «со Христом» вернулся его первоначальный — раннехристианский — смысл. Фудель оказался одним из тех, кто всей своей жизнью подтвердил истину: быть со Христом — значит страдать вместе с Ним и за Него; быть с Ним — значит с Ним сораспинаться.

По словам авторов, в жизни Сергея Фуделя уместились три ареста, двенадцать лет тюрьмы и ссылки, а между ними - годы войны, проведенные в армии. С небольшими перерывами, которые были наполнены каждодневным ожиданием нового ареста, эти испытания растянулись на три десятилетия, и окончательно вернуться к семье Фудель смог лишь во второй половине столетия. Запрет на прописку в родном городе налагал несмываемое клеймо неблагонадежности. Дома не было, попытки устроиться хоть где-нибудь всем вместе — проваливались. В университете удалось проучиться лишь год, и даже освоенную в ссылке нудную работу счетовода найти оказалось нелегко человеку с таким прошлым.

Из двоих ближайших дру­зей юности один (священник Сергий Сидоров) был расстрелян, другой (художник Николай Чернышев) безвестно сгинул в пути в ссылку. Третий, старший друг (Сергей Дурылин), ока­завший большое влияние на Сережу Фуделя в молодые годы, отказался от священнического служения и избегал общения с теми, кто знал его иным. Самому Фуделю священником стать не пришлось — по причинам как внешнего, так и внутрен­него свойства, о которых говорил он мало и редко. Может быть, одним из главных препятствий был тот чрезвычайно высокий образ священства, который запечатлела в его сердце память об отце, замечательном московском пастыре и проповеднике про­тоиерее Иосифе Фуделе. Однако сам Сергей Иосифович считал себя грешным человеком, которого Господь удостоил милости быть другом святых.

Как говорится в издании, святых Фудель знал не из книжек — вернее сказать, не только, потому^- что и книги древ­них и новых отцов он нес в своем сердце и знал их, как мало кто. Но в разное время, в разных местах — в Москве начала XX века и в глухой провинции послевоенных лет, в тюремных камерах и на ссыльных дорогах, в потаенных храмах катакомбной церкви и в кельях духовников, к которым добирались по ночам окольными тропами, — ему довелось близко общаться с подлинными подвижниками веры, из которых теперь, после его смерти, многие уже прославлены Русской Церковью как ее новомученики и исповедники, как свидетели верности в годы ее Голгофы. Поэтому Сергей Фудель, страдающий от проникающей даже во внешний двор Церкви духовной опустошенности эпохи и дви­жимый состраданием к «тем, кто, может быть, никогда не ви­дел святых», хотел донести их благословение как свое един­ственное сокровище до холодеющего под натиском безбожия мира людей — мира, им трепетно любимого.

Любил он и мир человеческой культуры. Ему был дорог всякий отблеск вечности, присутствующий в земном твор­честве. Мыслители и поэты были для него собеседниками и спутниками в пустыне долгого одиночества. И на счастье этим внутренним опытом постижения человеческого твор­чества в свете высших духовных ценностей Евангелия Фудель тоже захотел поделиться со своими младшими современниками, воспитанными на литературоведении с классовым подходом и уж конечно не бывавшими на леген­дарных собраниях Религиозно-философского общества, где Фуделю в юности не раз довелось побывать.

За последние двадцать лет своей немыслимо трудной и неустроенной жизни вдали от больших библиотек, вдали от дружеского круга и постоянного общения с единомышлен­никами Фудель написал два десятка работ — о светоносной Церкви и о ее «темном двойнике», о ее людях, о ее святости, но также и о зле в церковной ограде, о котором должно скор­беть, но которого не надо бояться.  А еще — о русской культу­ре, о ее творцах, о присутствии Бога в ее путях. Эти книги пронизаны светом, любовью, надеждой, но часто и болью. Лишь одна из них была опубликована при жизни автора.

***

Прошло 15 лет после смерти писателя, прежде чем его труды начали печататься в России. И только к 2005 г. удалось наконец собрать и издать все, что Сергей Иосифович хотел видеть напечатанным. Творчество религиозного писателя, испытавшего многолетние гонения в годы советской вла­сти, не осталось лишь памятником ушедшей самиздатской эпохи. Сегодня труды и личность писателя вызывают интерес не только в России, его сочинения пе­реиздаются на разных языках в разных странах.Для многих встреча с книгами Фуделя становится поворотным событием в жизни, побудив к следованию за Христом.