У книжной полки. Иван Шмелев. Няня из Москвы

***

1. «Няня из Москвы» - это роман «зрелого» периода творчества известного русского писателя-эмигранта Ивана Сергеевича Шмелева. Впервые он был опубликован в «Современных записках» в 1934 году. Отдельные главы печатались в газетах «Сегодня», «Русский инвалид», «Возрождение», «Россия и славянство». Среди читателей роман пользовался успехом. До Шмелева дошли сведения о том, что в библиотеке устанавливается очередь, люди приходят на ночь, некоторые даже в новогоднюю ночь. Сам он был доволен отдельными кусками, но полагал, что в целом написал не «шедевр», а «маленькую “одиссею”». Первое книжное издание состоялось в 1936 году, всего шестьсот экземпляров. Второе издание – в 37-ом, третье – в 49-ом.

2. Иван Сергеевич Шмелев прожил длинную, трудную жизнь. Родился в Москве, в небогатой купеческой семье, учился в гимназии, потом — в Московском университете на юридическом факультете. В 1895 году женился, и вскоре родился его сын Сергей. 1919–22 годы — это самое страшное время для Шмелева. Сергея расстреливают в Крымских подвалах ЧК как участника Добровольческой армии. В результате писатель теряет не только горячо любимого сына, он теряет и свою родину, потому что покидает Россию, где всё напоминает ему об этой трагедии. Живя в эмиграции, Иван Сергеевич пытается восстановить в своем творчестве историческое пространство России, но перед этим он «восстанавливает» свою собственную душу, свою утраченную целостность. Преодоление хаоса внутри себя и обретение общей национальной памяти — таков духовный контекст романа Шмелева «Няня из Москвы».

3. Весь роман - это рассказ-монолог Дарьи Степановны Синициной, неграмотной Тульской старушки, няни избалованной девушки Катички. История простой русской женщины (как и жизнь самого автора) разворачивается не только по хронологии, но и географически. Хотя сама рассказчица сидит за чаем у одной знакомой барыни, в ее повествовании отражается и царская Россия, и кровавое лихолетье переворота, и эмиграционная тоска. А где только не побывала Дарья Степановна, следуя за своей любимой воспитанницей: и в Москве, и в Крыму, и в Константинополе, и даже в Америке. Из неспешного рассказа вырисовывается как дореволюционный быт и нравы зажиточной семьи, в которой когда-то работала няней рассказчица, так и скитания и испытания тех, кто не ужился с революцией и покинул Россию.

4. До революции Дарья Степановна жила в либеральной московской семье, члены которой не верили в Бога, но имея немалый достаток, помогали революционерам, участвовали в их собраниях, мечтая о том, что после революции заживут еще богаче. В результате они потеряли практически все, и оказались на чужбине. А там все сравнялись. Вот как об этом повествует сама героиня книги: «Говорят вот, барыня, — богатство-богатство… и на погибель оно, и к лени приучает… — по человеку глядя. Всего я повидала. Графа видала, несметный богач был, а мне полсапожки чинил в Костинтинополе. А генерал посуду со мной мыл, в «Золотой Клетке» мы с Катичкой служили. И Васенька, кем-кем только не был… а как поднялся опять, все в Америке уважают. А простой-то какой, душевный… — вот и из богатства вышел».

5. «Все ведь по человеку, - продолжает няня. - Свинью и золотом окуй — все свинья. Я к тому, что вот говорите — нищие да нищие стали. Это не страшно, барыня, нищим стать… страшно себя потерять. Граф Комаров вон, какой неприступный был, на человека не глядел, раньше-то. А теперь он в комнатке живет и куколки красит… может, и во святые попадет. Пришла к нему Марфа Петровна, бельецо ему починить, а у него только и есть, что на нем, — бедным пораздавал. Принесла она ему пяток апельсинов. Он на нее даже перекрестился, совсем уж блаженный стал. И говорит — «садись, сестрица, чайку попьем… мы все теперь братцы и сестрицы, нас Бог сравнял… чума нас излечила, душу свою найдем, и наша Россия-матушка душу свою найдет».

6. О том, как уезжали с родины, Дарья Степановна рассказывает: «Ну, ехали мы… У каждого горе, а надо всеми одна беда. Ше-эсть тыщ народу корабль забрал, сказать немыслимо. Проповедь какую батюшка говорил… – «глядите, говорит, куда попали… в самую преисподню! и нету у нас звания – дукумента, а есть один дукумент – грехописание!..» И казаки были, и калмыки… … и офицера больные, и хохлы были, хлебороды… всякого было звания. И всенощную под нами пели, вот я плакала! «Вышних Богу» запели, барышнев голоски слышно, из теми-то оттуда, из дыры, будто ангелы жалются: «Го-споди, Боже наш… Го-споди, Царь Небесный…» – до слез».

7. Уезжая на чужбину со своей любимой воспитанницей, няня во всем видит «Господне дело». Вера пожилой неграмотной старушки помогает ей самой и молодой избалованной девице не сломаться в страшный период революционных и военных потрясений в России и начать новую жизнь в эмиграции. Образ простой русской няни оказывается спасительным в мире, где изживаются традиции, а души людей все больше опустошаются. Потеряв единственного сына и родину, Шмелев, казалось, умер душой. Но его «Воскресение» наступает в эмиграции, и «Няня из Москвы» — одно из свидетельств этому. Само название романа отсылает нас к пушкинской Арине Родионовне, к образу русской няни, хранящей теплоту домашнего очага и традиционный уклад жизни.

8. Как сохранить дом, семью и внутренний мир, когда внешний мир вокруг разрушается? Этот вопрос становится одним из главных в романе. На его страницах «борются две стихии — стихия хаоса (хаос революционных лет и разрушающейся семьи) и противостоящая ей сила созидания и гармонии. Победить разрушение поможет она, необразованная, но освящающая все любовью — старенькая няня Дарья Степановна. Созидание после душевной, духовной и государственной разрухи возможно — пока существуют „няни из Москвы“, которых не учили жить „для саморазвития“, но которым была дана способность смиренно создавать святость обыденности и целомудрие домашнего очага».

***

Незадолго до своей смерти Иван Сергеевич Шмелев говорил: «...хочу умереть в Москве и быть похороненным на Донском кладбище, имейте в виду. На Донском! В моей округе. То есть если я умру, а Вы будете живы, и моих никого не будет в живых, продайте мои книжки, а вывезите меня в Москву». Он умер в эмиграции 24 июня 1950 года во Франции. А его мечта осуществилась в наши дни. Лишь 30 мая 2000 года, в родной Москве на кладбище Донского монастыря прах Ивана Сергеевича был захоронен рядом с могилой отца. Так, спустя более полвека со дня своей смерти, коренной москвич Иван Сергеевич Шмелев вернулся из эмиграции. А о том, как живется человеку вдали от родины, о неизбывной тоске русского человека по России рассказывает книга «Няня из Москвы».