Творческая мастерская. Выставка исторической картины и портрета "Россия Небесная" художника Филиппа Москвитина

Выставка исторической картины и портрета "Россия Небесная" художника Филиппа Москвитина. Выставка приурочена к столетию екатеринбургской трагедии - убиению Помазанника Божия царя Николая II и его Августейшей семьи и, по благословению митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла, состоялась в Екатеринбургском мультимедийном историческом парке "Россия - моя история".

 

Выставка исторической картины и портрета «Россия Небесная» художника Филиппа Москвитина, приуроченная к 100-летию трагедии – убиению в Екатеринбурге помазанника Божия Царя Николая II и его Августейшей семьи, по благословению митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла состоялась в Екатеринбургском мультимедийном историческом парке «Россия – Моя история».

Ровно 10 лет назад в «Царские дни» в Екатеринбурге встречали большую выставку Ф. Москвитина «Дивен Бог во святых Своих», организованную екатеринбургским Музеем изобразительных искусств и Екатеринбургской епархией. Уже из названия экспозиции понятна ее направленность. Ф. Москвитин – художник-историк, художник-философ, он работает в области церковно-исторической живописи и иконописи. События истории и люди рассматриваются им как явления единого процесса исполнения Россией своей миссии: мученики, новомученики, герои, цари существуют в одном пространстве России Небесной, предстоящей Господу.

– Выставка посвящена памяти Царственных мучеников, страстотерпцев царя Николая Александровича, императрицы Александры Федоровны, царевича Алексия и великих княжон Ольги, Татьяны, Марии, Анастасии. Задача выставки – показать эпоху и их современников: что предшествовало и что последовало после этого зверского злодеяния. Поскольку совершено оно было здесь, в Екатеринбурге, нынче в «Царские дни» (и весь этот год можно назвать «царским») мы вспоминаем Государя. Он находится в центре иконы новомучеников Церкви Русской вместе с патриархом Тихоном и Елисаветой Феодоровной – это центральные фигуры нашей истории, государства, нашей Церкви и центральные фигуры XX века, и не обратиться к ним историческому художнику было бы неправильно. Сто лет об этих людях не писались картины, в честь них не называли улицы, память о них всячески стиралась, а в честь тех, кто убивал их, участвовал в злодеяниях, отдавал преступные приказы, терзал тела и глумился над останками, назывались проспекты, области, города.

Я стал воцерковляться в 90-е годы, ходил в Донской монастырь и молился у мощей патриарха Тихона. Многие картины рождались именно там. Мне было интересно, кто же ключевые фигуры, почему же все-таки произошла революция. Конечно, читали книги «Окаянные дни» И. А. Бунина, Ивана Шмелева и Ивана Ильина, которые тогда появились, – и все это повлияло. То, что я к 17 годам прочел всего Достоевского, а до этого всего Лескова, меня тоже подвигло, как и поездка с родителями в Соединенные Штаты, где мы купили в конце 80-х годов книгу «Убийство Царской Семьи» – уже тогда, прочитав ее там, мы все переживали об этом: я учился в школе имени Ленина, мы пели буденновские песни, – и все это было лживо. Другое дело, что государство было все равно хорошим, и оставалось открыть правду, открыть храмы, не делать ту чудовищную перестройку. Обвал цен и обеднение всего народа – это, конечно, катастрофа. Я не антисоветчик, но молодым поколениям знать правду, какая бы горькая она ни была, все равно нужно и нужно понять, что Церковь созидается кровью мучеников и врата ада не одолеют ее.

Архимандрит Даниил из Донского монастыря, будучи 1910 года рождения, участвовавший в похоронах патриарха Тихона, мальчиком видел Государя, хорошо помнил патриарха Тихона. И он говорил, что за молитвы новомучеников Церкви Русской нашему государству дано то, что у нас есть возможность жить и возрождаться. Люди в застенках молились и просили для России, чтобы она опять называлась Россией, а не совдепией, чтобы закончились гулаги и люди жили в мире, дружбе, не было войн, – они просили великого будущего. Это будущее приходит, но у нас должна быть благодарность к новомученикам, должен быть нравственный образец. Мы смотрим на их чистые лица, и они вдохновляют.

Меня вдохновляют картины предыдущих мастеров, и, когда я смотрю на изображения подвигов преподобного Сергия, то представляю, как бы я сделал подвиги патриарха Тихона – как он миссионерствовал в Америке, был архиереем и объезжал свою епархию, как и его предшественник на Московской кафедре Иннокентий Московский, 220-летие которого праздновалось в прошлом году. А в 2017 году мы праздновали восстановление Патриаршества…

Сюда я взял портреты полководцев – участников и героев Первой мировой войны. Как мы знаем, первым Георгиевским кавалером тогда стал П. Н. Врангель, под которым снарядом разорвало лошадь; он спас корабли русского флота и тысячи людей, получивших возможность уехать из страны, спасаясь от пыточных подвалов ЧК.

Такой исследователь, как Михаил Михайлович Дунаев, говорит, что творчество Ивана Шмелева раскрывается с каждым годом, и мы понимаем, что это великий писатель. Думаю, что то же происходит со святым патриархом Тихоном, о котором даже Ленин говорил: «Мы не дадим ему сделаться вторым Ермогеном». Ведь самый почитаемый патриарх-исповедник, мученик – это патриарх Ермоген. И патриарх Тихон, в общем-то, стал вторым Ермогеном, другое дело, что Н. Н. Юденич или барон П. Н. Врангель не стали князьями Пожарскими, которые бы остановили смуту. Остановить ту смуту военными действиями тогда было просто невозможно – разруха была уже в головах и поразила все сословия без исключения. Патриарх Тихон претерпел очень многое, чтобы вернуть Церковь, он на год пережил Ленина и вернул Церковь под патриарший омофор. Это случилось уже после, когда без царя Россия уже не могла существовать, – все разваливалось, в том числе богоборческими силами сокрушалась Церковь.

Этот крест лег на Царскую семью в предреволюционное время – шла война, и был внутренний враг: и те же люди, кто поздравлял императора Японии с победой в 1905 году, ликовали, когда мы проигрывали какие-то сражения в Первой мировой войне. Были созданы так называемые советы солдатских депутатов, потом туда добавили рабочих депутатов и потом крестьян. Солдатские советы занимались разбрасыванием листовок на фронте, гноили мясо и, когда в нем заводились черви, привозили на фронт, говоря: «Вот чем царь вас потчует, а в Петрограде все сидят в кафе» – сталкивали людей. И разжигали такие низменные чувства, как «грабь награбленное».

Художник переходной эпохи, чье духовное становление пришлось на 90-е годы, он ощущал особую ответственность за тот путь, который выбирает его Родина, и его искусство – это его переживания.

– Переживания, что происходит, ведь юность пришлась на 90-е годы, и, если ответить очень просто, не хотелось писать «новых русских» – хотелось писать лица тех, кого я уважаю. А я воцерковлялся, любил русскую литературу, и у меня были написаны портреты писателей – В. Белова, В. Распутина, А. Ахматовой, М. Волошина, И. Шмелева и вглубь – М. Лермонтов, А. Пушкин. Можно делать выставку «Русские писатели». А здесь присутствуют только портреты И. Шмелева и М. Волошина, это срез эпохи.

Мы постарались выстроить выставку так, что видишь первого Романова, его помазание, и тех, кто вывел наше государство из Смуты, – Минина и Пожарского. К нам сейчас вернулся народный праздник, учрежденный царем Алексеем Михайловичем, – День народного единства, когда мы всей страной праздновали Казанской иконе Божьей Матери – как освободительнице Москвы: был послан список иконы патриархом Ермогеном (который был тогда архиереем Казани и привез его в Москву, когда стал патриархом, и она стала самой чтимой иконой Руси), и в этот день они выгнали интервентов – поляков, шведов (так сказать, блок НАТО того времени) из Кремля. Показать этих героев, когда народ смог собрать силы, все сословия помирились, нашли средства на ополчение и пошли по благословению патриарха, а он отдал за это жизнь – его заморили голодом.

Двигаясь по выставке дальше, мы видим Петра Алексеевича Романова. Он изображен еще как царь, и рядом с ним патриарх Адриан – последний перед патриархом Тихоном: дальше следовал огромный перерыв, когда патриархов на Руси не было. Император Петр хотел поставить Митрофана Воронежского, но тот умер, и Петр, приехав в Воронеж, проводил его в последний путь. Ставить же какую-то другую фигуру он не захотел, сказав: «Я вам буду и царь, и патриарх» – как, например, в Англии, где королева является и главой Церкви.

Императора Николая убивали как главу православного государства. Отрекся он или нет – это второй вопрос. Он был помазанник, и убивали его как главу Церкви, что тоже очень важно. Глядя на его лицо, видишь, что это человек святой жизни, можно сказать, праведник, а дочери его – образец целомудрия. Он отдал своих дочерей перевязывать раненых (не знаю, кто из начальников отдаст сейчас своих дочерей перевязывать раненых бойцов, вернувшихся из Сирии, или отправит их в Сирию). А император сам ехал – он нес тот же крест, что несла вся Россия, вошедшая в войну, защищая Сербию. В Сербии чтут царя, называют в честь него улицы. Сербская Церковь прославила Царскую семью раньше, чем Русская Православная, там раньше были созданы их иконы. Зарубежная Церковь тоже причислила их раньше к лику святых. Конечно, это злодеяние было той точкой, которую ставили на Святой Руси, – считали, что никакой Святой Руси не будет, а мы знаем, что Святая Русь будет жива до тех пор, пока будет хотя бы один храм на территории России или вообще мира, где служится литургия.

Все русское искусство христоцентрично, и «Троица» Рублева, и «Явление Христа народу» А. Иванова, и XIV век, и XV–XVI века, и Симон Ушаков, и Гурий Никитин – великие живописцы. Живописцами в летописях называли и иконописцев, потому что слово «иконописец» более позднее, а тогда их называли «иконниками» и «живописцами»: у Бога нет мертвых – у Бога все живы, и они писали живых, ведь святые более живые, чем мы, так как неизвестно, попадем ли мы в рай или нет, а святые не только туда попали, но еще и помогают нам. Как мне кажется, новым поколениям важно осознать, что мы можем обращаться к Государю как к живому, и он поможет в ту же минуту.

Николая Чудотворца, Сергия Радонежского знают многие, а, допустим, Николая Японского, святых Дальнего Востока, Сибири, где почитаются Иннокентий Иркутский, Иннокентий Московский (Вениаминов), – не все. Там должен быть их культ, должны быть написаны их новые иконы, построены новые храмы. И наверное, на Тихом океане, на Дальнем Востоке возникнут новые города. Как писал философ Александр Панарин, их надо обязательно строить размером с Чикаго, Сан-Франциско, потому что там находятся сверхдержавы – Япония, Америка, Китай.

И в тяжелую годину испытаний Отечественной войны не нашлось более мощной духовной поддержки, как поддержка героев России Небесной.

– И тут как раз вспомнились К. Минин, Д. Пожарский и Александр Невский. Когда надо объединить народ, когда нужна опора на патриотизм, снимается известный фильм, многие семьи дают своим детям имя Александр. Раньше на Руси были Иваны и Василии, а тут мы видим Александров Ивановичей, Александров Васильевичей – целое поколение Александров. И это тоже не случайно. Как говорил митрополит Иоанн (Снычёв), когда крепла Церковь, крепла и Русь: Церковь помогает людям нравственно выстоять. Когда возникают гонения на Церковь, в ней остаются именно те, кто пришел искренне служить Церкви, а пришедшие делать в ней карьеру тут же убегают. И святыми становятся те люди, которые никуда не ушли, как патриарх Тихон, ставший патриархом под выстрелы пушек, когда пробили купол Кремля.

Митрополит Нестор, образ которого тоже представлен на выставке, миссионер, воевавший в Первую мировую войну и создавший санитарный поезд, – государь наградил его, ведь он ходил в атаку, перевязывал раненых и причащал на поле боя. Он получил и военные награды, и священнический крест на Георгиевской ленте. Пройдя лагеря и тюрьмы, потом он все равно носил царские награды, и даже Сталин разрешил ему это. Митрополит Нестор построил первый храм в честь Царственных страстотерпцев, это храм-памятник на территории Китая. Этот храм присутствует на одной из работ, где все миссионеры и просветители Сибири и Дальнего Востока изображены вместе – и прославленные, и непрославленные.

Такие люди, как Иоанн (Максимович), чудотворец, архиепископ Шанхайский и Сан-Франциский, говорили, что залечатся раны почитанием Царственных мучеников. Поэтому я говорю не сам от себя: святые люди, Патриарх Тихон говорил, что мы должны в этом покаяться, иначе кровь убиенных упадет и на нас, при том что мы и так виноваты, что допустили это. Он говорил на Красной площади, что пусть нас расстреливают, пусть убивают, но мы не можем это не сказать. Он знал, что рисковал: его могли после службы увезти, и больше народ его никогда бы не увидел. Но были люди, которые писали письма в другие страны и в Католическую Церковь, и известным путешественникам о том, что творится. И вот эта картина как раз рассказывает о гонениях на Церковь.

Как ни странно, о гонениях на Церковь написано очень мало работ, и, можно сказать, эта работа стала знаменитой потому, что изображен ключевой, переломный момент – отряд ОГПУ уводит патриарха Тихона. А у стен его кельи всегда дежурил народ. Хотя патриарху не давали общаться с народом, но со стены Донского монастыря он благословлял людей. И когда его уводили, то его провожало это малое стадо. Можно сказать, что за основу взята иконография фрески «Взятие Христа под стражу» и иконография «Воскрешение Лазаря», где Христос благословляет, из гроба выходит оживший Лазарь, и народ падает на колени перед этим чудом. То, что патриарх спас малое стадо, оставшееся ему верным, – это чудо воскресения Церкви, через которое он вернул обратно всю Церковь. На картине за черной аркой надвратной церкви мы видим вдалеке зимнее небо, сияющее солнце: патриарх пошел к Солнцу правды – Христу.

Я люблю историю, церковную историю. Очень благодарен моим преподавателям, таким как профессор отец Владислав Цыпин. Основам композиции меня учил профессор Николай Николаевич Третьяков, у которого учились многие поколения режиссеров и художников во ВГИКе, Суриковском институте и в той академии, где учился я.

На этой выставке представлены разные срезы эпохи – от царствования Михаила Федоровича мы переходим в царствование Петра Алексеевича, и потом императоры Александр I, Александр II, Александр III.

Это зал новомучеников, где представлены сюжеты, о которых я уже рассказал, а по центру размещена картина, изображающая самый счастливый год для России – 1913-й, когда праздновалось 300-летие Дома Романовых, и в 1912 году был причислен к лику святых Патриарх Ермоген, рака с мощами которого была открыта для народа в Успенском соборе. Это событие интересно описывает священномученик Иларион (Троицкий), говоря, что его мощи поставили в алтаре, как будто бы патриарх есть – тогда патриарха на Руси еще не было, но его мощи стояли в алтаре, как если бы он присутствовал там; а его облачения шила вручную государыня по эскизам Нестерова – поэтому первая работа, где изображен патриарх Ермоген, связана и с Царской семьей.

Все изображенные и все картины очень тесно связаны друг с другом. Как писала критик и поэтесса Валентина Ефимовская в тексте к альбому, все они выходят путем спасения, и путь этот пролегает через алапаевские шахты, через бомбы террористов, ипатьевский подвал, они как бы идут в райские обители. Это тоже может быть полотно из жизни патриарха Тихона, который тогда был архиереем и встречал в Ярославле Царскую семью, проводил празднования и службы, и из жизни Елисаветы Феодоровны – она тоже присутствует в жизни святых Царственных страстотерпцев. Поэтому здесь главные новомученики нашей Церкви изображены все вместе.

А дальше идут расстрелы, пытки, гонения. Но, конечно, не хотелось акцентировать внимание именно на этом, поэтому на выставке представлено всего два таких полотна. А вот обретению мощей, их перенесению и прославлению святителя Тихона, Илариона (Троицкого) посвящено три полотна. Картина «Благовещение» – патриарх Тихон умер на Благовещение. И картина «Пасха», когда был прославлен его сподвижник святитель Иларион, – это воскресение нашей Церкви, ее современная история. Я современный художник и откликаюсь на современные события, ведь рядом с нами творится история. Прославление новомучеников – весна нашего православия, весна нашей Церкви, мы возрождаемся, строим храмы, люди хотят рожать детей, мои друзья называют их уже в честь святителя Тихона и в честь новомучеников, в их честь постригают и монахов.

В раю русских стало очень много: «Россия Небесная» – так называется эта выставка. Мы чтим подвиг тех, кто шел миссионерами и просветителями, создал азбуку другим народам и основал города. Например, Благовещенск основан святителем Иннокентием, митрополитом Московским. Они преодолевали огромные расстояния на собаках и оленях – ведь тогда еще не было Транссиба, построенного уже при царе Николае. (Именно по Транссибу во время Великой Отечественной войны из Сибири на фронт отправляли и снаряды, и тулупы, и валенки – все это делалось в тылу. Моя бабушка ловила в Байкале омуля, отмораживали руки в холодной воде, охотники добывали дичь, и все это шло по Транссибу на фронт…)

Ведущая Елена Рыжкова

Записала Ксения Сосновская