Свет невечерний. В рай – по пропускам

В Священном Писании для нас наиболее дорогими являются образы Евхаристии, которые мы не сразу прочитываем под литургическим углом, не сразу опознаём. Если внимательно читать правило при подготовке ко Святому Причащению, становится понятно, что все эти длинные молитвы – это очень живо и талантливо сплетенная евангельская мысль; сплетенная из евангельской нити повествования. Там много образов, взятых из евангельской истории, из притч, наставлений Господа.

Иногда бывают неожиданные аллюзии, которые мы пропускаем, они проходят мимо. Например, в притче о блудном сыне говорится, что отец, увидев вернувшегося блудного сына, приказывает заклать тельца упитанного, то есть откормленного теленка. Кажется, что это образ из быта пастушеских племен, не совсем современный. Но на самом деле в своем корне это глубоко евхаристический образ.

В молитве «Отче наш», которая кажется нам знакомым текстом, прошение «хлеб наш насущный даждь нам днесь» в своем предельном смысле – это тоже прошение о Евхаристии. Если хотите, это самая первая, самая нужная и самая ценная молитва перед причащением. Не случайно мы поем ее во время литургии. Именно в этом контексте, в этом живом окружении литургических текстов и литургического действа эта простая, понятная  и знакомая каждому ребенку молитва обретает совсем другое звучание.

Подходя к размышлению о литургии, о смысле Евхаристии, мы не можем пройти мимо 6-й главы Евангелия от Иоанна, которая кажется загадочной, может быть, даже многословной, слишком длинной для Евангелия от Иоанна. Тем не менее это самое глубокое богословие Евхаристии – учение о хлебе как о Теле Христовом и о вине как о Крови Христовой; учение прикровенное, еще только ищущее своего слушателя. Потому что Евхаристии еще нет, еще не принесена жертва на Голгофе, еще не было Тайной Вечери, но мы уже слышим это важное богословское слово из уст Самого Господа, Того Самого Агнца (тельца упитанного, если хотите), Который добровольно приносит Себя в жертву, чтобы нас напитать жизнью.

Действительно, в Евхаристии мы обретаем жизнь. Именно поэтому людям, находящимся на пределе жизни, которым не хватает жизни (например, умирающим, или людям, которые потеряли смысл жизни, утратили всякое желание жить), важно чаще причащаться. Особенно людям, которые переживают панические атаки или депрессию, когда они понимают, что сил жить у них осталось совсем на донышке. Только в Евхаристии, в причащении Святых Даров понимаешь, что жизнь в чистом виде входит в тебя и Кровь Господа течет в твоих жилах.

С одной стороны, это лекарство бессмертия, как называл его в древности один из наших выдающихся богословов священномученик Игнатий Богоносец. С другой стороны, это великая честь – подходить к Чаше Христовой, впускать в свои жилы жизнь Господа. Но это и великая ответственность. Не случайно у святых отцов мы находим пугающие слова о том, что можно причащаться всю жизнь и так ни разу и не причаститься.

Мы знаем, что великая святая Мария Египетская, образец покаяния, причастилась только два раза в жизни, и ей хватило этого дара, чтобы нести эту жизнь, сохранить ее и приумножить благодать Божию, которая была ей дана в ее длинной жизни в кратких литургических эпизодах.

Прикровенный образ Евхаристии мы находим в Евангелии от Луки. Совершенно неожиданный образ, который обычно не считывается нами как намек на Евхаристию. В 13-й главе Евангелия от Луки есть место, где Господь, Бог любви, Человеколюбец, говорит неприятные, гневные слова. Он говорит, что однажды Хозяин дома (то есть Господь) закроет двери в жизнь вечную, в Царство Небесное. Мы с трудом представляем, как Бог любви мог сказать, что двери будут закрыты. Ведь Он же должен спасать, принимать человека таким, какой он есть, любить его таким, какой он есть. Нет; Господь говорит, что затворит двери. И те, кто захочет войти, будут говорить: «Господи! Господи! Отвори нам». Но Он скажет в ответ: «Не знаю вас, откуда вы». Тогда станут говорить: мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты. Но Он скажет: говорю вам: не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня все делатели неправды (Лк. 13, 26–27).

Вы спросите: где же здесь евхаристический образ? Именно в тех словах, что говорят люди, которых Господь не опознал как Своих детей, братьев, не опознал как христиан. Они говорят: «Мы ели и пили перед Тобой». То есть: «Мы совершали Евхаристию перед Тобой, причащались Твоих Тела и Крови, и на улицах наших учил Ты». Что значит «на улицах наших учил Ты»? Это говорит о нашей церковной жизни, церковной суете, наших бесконечных делах: это конференции, встречи, бал христианской молодежи, например. Это то, что мы делаем на улицах под именем Господа: вот здесь проходила богословская конференция; там мы раздавали помощь неимущим; там православная молодежь проводила интеллектуальную игру.  Но Господь отвечает: говорю вам: не знаю вас, откуда вы.

Этот диалог, такой болезненный и страшный, звучит в несколько развернутом виде в Евангелии от Матфея, в знаменитой Нагорной проповеди. Там те самые просители у дверей не просто просят, но требуют: «Нам положено войти. Что значит «откуда вы»? Мы из России, мы русские, из Русской Православной Церкви. Мы причащались, получали богословское образование, трудились и работали, у нас проведено очень много мероприятий. Что значит «откуда вы»? Господи, у меня даже справка о крещении есть». А Господь говорит: «Не знаю вас».

Более того, в Евангелии от Матфея эти просители говорят: «Господи, мы во имя Твое пророчествовали, изгоняли демонов и творили чудеса». А Господь говорит: «Не знаю вас, откуда вы».

Это страшные слова! У нас, оказывается, нет железной гарантии, нет того золотого пропуска, на который мы могли бы опереться и сказать, что нам-то уж точно гарантировано Царство Небесное. «Я же причащаюсь каждое воскресенье, в этом году совершил на десять литургий больше, чем в прошлом. Если не верите, можете посмотреть мой канал, там все записано. Я читаю богословские книги на разных языках, участвую в благотворительных проектах. Что значит ˮне знаю, откуда выˮ? Это не про меня. Это, наверное, про израильский народ или, может быть, про людей, которые ко всему относятся формально. А я же этим живу».

Если мы внимательно перечитаем стихиры Великого поста, или с последней серьезностью, с последней честностью прочитаем тексты молитв, написанных отцами накануне причащения, то поймем, что они, эти делатели покаяния, слова Господа относили к себе. Те самые люди, которые творили чудеса, пророчествовали и изгоняли демонов, почитали себя недостойными войти в Царство Небесное, не думали, что им есть на что опереться.

Эти слова Господа – сильнейшее лекарство от нашего христианского высокомерия, а лучше сказать – религиозного высокомерия, когда мы пытаемся вести какой-то учет наших добрых дел, поступков. Если мы остановимся и попытаемся вдуматься в слова святых отцов, которые говорили, что можно всю жизнь причащаться и так ни разу и не причаститься, то поймем, что надежда – только на Господа, на Его милость. Только Его милостью мы спасаемся, ни в коем случае не своими заслугами.

Поэтому нужно чаще повторять про себя этот упрек: «Не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня, делатели неправды». И стараться жизнь свою настроить на евангельский лад. И не позволять себе ни грамма высокомерия, особенно когда сравниваем себя со своими светскими или церковными братьями.

Записала Нина Кирсанова