Свет невечерний. Святые люди Гомеля. Проповедь архимандрита Саввы (Мажуко)

Многие из вас знают, что кроме своих литературных занятий и проповеднических опытов я какое-то время посвятил замечательному объекту исследований, что у нас называется краеведением, а в церковной версии – церковным краеведением. Это сфера любопытных открытий, связанных с жизнью святых подвижников нашей Церкви. Я живу в Гомеле, который находится в Восточной Белоруссии. Многие слышали о том, что существовал проект сделать советскую Белоруссию самой атеистической республикой Советского Союза. К сожалению, последствия этого эксперимента мы испытываем на себе до сих пор. Но тем не менее удивительно: несмотря на жуткую, очень «густую», агрессивную атеистическую пропаганду, здесь, в Восточной Белоруссии, особенно в нашем благословенном городе Гомеле, в советское время жили люди глубокой духовной жизни и молитвенного подвига. Мне бы хотелось с вами поделиться некоторыми эпизодами из жизни этих людей, хотя бы нарисовать некоторые портреты.

Это был небольшой круг подвижников, я осмелюсь их так назвать, с которыми общались близкие мне люди, даже моя мама с ними общалась. Я имею в виду круг верующих христиан, которые жили в Гомеле в послевоенный период. Так получилось, что большая их часть была связана с нашей Полесской Церковью, где позже был образован Никольский монастырь. Вот уже четверть века я служу в этом монастыре. Буквально каждый год мы по крупицам обнаруживаем новые факты о тех людях, которые здесь служили.

Совсем недавно я узнал о судьбе слепого монаха Михаила, который  у нас при храме молитвенно трудился, он был инвалидом. Оказалось, что от этого человека нити ведут к целой группе друзей во Христе, о которых я знал очень многое. Но эти связи оживились после того, как я узнал, что отец Михаил – этот подвижник, монах (который умер в 1990 году, и я его не застал) – был связан даже с моими близкими родственниками.

Этот человек провел детство в деревне, недалеко от Гомеля. Сейчас это Могилевская область, но тогда эта территория относилась к Гомелю. Когда началась война, он был достаточно молодым человеком, подростком. Когда наши героические воины выбили фашистскую нечисть с нашей земли, осталось очень много работы. Этот молодой человек, которому в момент освобождения Белоруссии было 14 лет, записался добровольцем в отряд саперов, то есть людей, которые занимались разминированием полей вокруг деревень и городов. Так как не хватало специалистов, не хватало взрослых людей, ребята, мальчики шли и записывались добровольцами.

Он с другом подорвался на мине. В результате стал слепым. У него все лицо от снарядов было покрыто ранами, ему оторвало пальцы на правой руке, и он на всю жизнь остался инвалидом, что, кстати, не препятствовало ему ловить руками рыбу. Это удивительный факт, который многие из его близких вспоминают. Так вот, будучи еще молодым человеком, он постригся в монашество. Этот постриг совершил человек, к которому ведет первая нить от этого отца Михаила: наш гомельский старец, отец Макарий Харьков.

Он служил в Гомеле настоятелем храма, прошел через лагеря. В лагеря он попал из Оптиной пустыни, в которой провел всю свою юность, был рукоположен и стал иеромонахом. Этот оптинский старец Макарий в Гомеле окормлял монахинь нашего закрытого Ченско-Макарьевского монастыря, в том числе матушку Манефу. Вот этот круг удивительных людей – слепенький отец Михаил, оптинский старец, отец Макарий, матушка Манефа  –  был кругом друзей, знакомых, это горячие молитвенные сердца.

Когда отец Макарий умирал, он передал своих духовных детей в духовное руководство настоятелю нашего храма, отцу Игорю Базилевичу, которого бесконечно уважал. О чудесах отца Макария рассказывали все люди, которые с ним общались. Дочь отца Игоря Базилевича Анна Игоревна вспоминает: когда отец Игорь, дорогой батюшка нашей Полесской Церкви, заболел (ему диагностировали непроходимость кишечника), он так страдал, что не мог даже поворачиваться на постели, настолько адской была боль.

В конце концов он, совсем отчаявшись, попросил позвать отца Макария, чтобы с ним проститься. Пришел отец Макарий, спокойно подошел к нему, приветствовал, сказал: «Ты лежи, а я помолюсь». И встал на молитву. Совершенно не важно, долго или коротко он молился, но потом матушка отца Игоря принесла чай, отец Макарий сел за стол и говорит: «Ну что же я один буду чай пить! Отец Игорь, вставай, присоединяйся. Нехорошо гостя одного оставлять». Отец Игорь, не веря своим ощущениям, вдруг почувствовал, что боли нет! Он опустил одну ногу на пол, вторую, встал и спокойно подошел к столу. Оказывается, все исчезло, болезнь прошла по молитвам вот этого старца, такого уверенного, цельного человека, который умел так крепко молиться.

А от отца Игоря Базилевича ниточка идет к матушке Серафиме – последней шамординской монахине, которая проживала  у нас в Гомеле. Потом, когда открыли Шамординский монастырь, она почти столетней старицей была перевезена в монастырь и там возобновила монашескую преемственность. В этот круг также входил будущий полоцкий епископ Глеб, который тоже из этих мест, почти земляк слепенького отца Михаила. В этот круг входила Антонина Петрашень. Это сестра моей бабушки. Антонина и Григорий тоже были инвалидами, не ходили. К ним в гости часто приезжала матушка Манефа, наша замечательная гомельская чудотворица и молитвенница.

По воспоминаниям современников, всех этих людей, даже по воспоминаниям моей мамы, которая с ними общалась, атмосфера вокруг них была атмосферой молитвы и радости. Это очень важно! Потому что когда мы говорим о подвижниках, как-то совершенно естественно мысль и внимание переключаются на чудеса, на  удивительные события или пророчества, которые совершались. А вот людей, которые находились рядом, трогала эта совершенно простая вещь, которой, как кажется, не должно быть у верующих людей; мол, они должны быть строгими, холодными, целеустремленными. Но все, кто общался с матушкой Манефой, отцом Михаилом, отцом Игорем, с Антониной, Григорием и другими нашими молитвенниками, говорили, что это были люди большой радости. Они любили пошутить. Причем эта радость, это веселие, которые были естественными, даже детскими, никогда не разлучались с молитвой. Рядом с ними было по-настоящему хорошо, весело. Люди стремились к ним, хотели с ними общаться.

Мне кажется, это очень важный урок и ориентир для современных христиан, которые знакомятся с духовной жизнью из книг, а не на живых примерах. Поэтому нам очень важны портреты этих людей, их молитвы и, может, даже участие в изучении их биографии или даже почитание их памяти. Потому что из этого маленького огонька, на который была поставлена церковная жизнь советского периода, потом родились  замечательные храмы, монастыри и очень много всего прекрасного, что мы еще сами не видим, но это вот-вот должно прийти в нашу жизнь.

Записала Таисия Зыкова