Свет невечерний. Священная война

Наши православные священники – кладезь талантов. Чего только они не умеют: пишут книги, занимаются наукой. Талантливость, удивительная одаренность нашего юношества видна в семинарии. У меня была счастливая пора, когда я учился в Московской духовной семинарии. Меня окружали молодые люди, которые так же, как и я, были покорены Матфеевским хором. Мы дни и ночи напролет упражнялись в вокальном пении. Среди нас были настолько одаренные певцы, что могли бы петь не только в Большом театре, но, возможно, затмили бы своей одаренностью и талантами многих певцов крупных оперных театров. Впоследствии они стали священниками, диаконами. Поэтому неудивительно, что время от времени мы слышим замечательные церковные хоры, состоящие целиком из священников.

Батюшки поют не только литургию, не только дают концерты духовной музыки, но и исполняют народные песни, песни военных лет, которые нам очень дороги. Великая Отечественная война останется своего рода осевым временем для всей нашей культуры, и мы будем снова и снова мысленно возвращаться к тем дням и к нашим героям. И произведения, которые были написаны в то время или спустя годы после этих горьких, трагических событий, останутся в русской культуре навсегда. Это воистину шедевры. Поэтому неудивительно, что 9 мая или в дни чествования ветеранов или каких-то важных событий Великой Отечественной войны священники участвуют в концертах, поют соло или хором. Хотя есть такие песни, которые священникам петь нельзя.

В целом мы видим, что батюшки – мастера на все руки, многое могут изобразить, многое спеть. Но всякий раз, когда, например, меня приглашают выступить на каком-нибудь концерте, я долго думаю и долго молюсь, чтобы понять, надо ли это делать. Потому что пространство сцены (это очень важно понимать любому церковному человеку, особенно священнику) – это пространство иной символической жизни, которая очень сильно отличается от жизни церковной. Если человек не очень способен различать этот символизм, это очень плохо. Потому что иногда в церковную жизнь вторгается символика светская, а в светскую жизнь вторгается символика церковная – и возникает недопустимый конфликт.

Например, возложение цветов к памятнику героев или выдающихся деятелей не является церковным символом. В палитре символических церковных красок нет такого жеста. Есть, например, крестное знамение, окропление святой водой, крестный ход, благословение, звон колоколов. За каждым из этих символов стоит длинная история, уходящая корнями в Евангелие. Некий символ, пришедший в Церковь, например, из античных времен, но принесший с собой античное языческое содержание, рано или поздно изгоняется из Церкви. Время проверяет церковные символы на прочность.

Когда священников приглашают участвовать в светском мероприятии, которое, конечно же, не может обходиться без символических жестов, иногда мы видим некоторый конфликт на уровне символов. Например, когда священника воспринимают как часть ритуального светского действия. Или когда священник выступает со сцены, поет песни или, может быть, участвует в концерте, который происходит во время торжественного обеда. Это всегда событие, когда должна загореться красная тревожная лампочка.

Может ли священник выступать со сцены? Да, думаю, в определенных случаях может. Но делать это нужно крайне осторожно и всякий раз понимать, что происходит. И священник (особенно если это молодой человек) должен хорошо понимать, что для него это будет большим искушением. Я знаю на своем опыте и опыте знакомых семинаристов, молодых священников, как сбивает с толку возможность некой светской карьеры. Например, карьеры певца, ученого, писателя, может быть, политика, бизнесмена. К сожалению, есть случаи (и их немало), когда молодого, неустоявшегося священника, может быть, живущего без руководства духовного отца, сбивает с толку светская слава, и он уходит на сторону далече.

Для священника, который хочет поделиться своим талантом, разделить его со своими близкими, есть вещи недопустимые. Есть репертуар, который батюшка в принципе не может исполнять. Например, для мужского голоса очень удобна песня «Я в весеннем лесу пил березовый сок». С помощью этого произведения легко показать голос, тембр. Но если священник (особенно монах) будет петь это произведение (не буду цитировать строчки этой песни, все ее знают), это будет выглядеть, во-первых, соблазнительно для слушателя; во-вторых, соблазнительно для священника.

Есть еще ряд произведений, которые священнику категорически нельзя исполнять, но не потому, что там есть какие-то игривые мотивы, а потому, что там есть пафос убийства. Есть прекрасная песня «Священная война»:

Вставай, страна огромная,
 Вставай на смертный бой
 С фашистской силой темною,
 С проклятою ордой...

Это гениальное произведение, которое появилось на свет в тот момент, когда советскому воину необходимо было вдохновение, чтобы сразиться с невиданным врагом. Конечно, на Русь во все века со всех сторон шли разные орды. Но никогда еще у русского человека не было противника такого уровня, как гитлеровская Германия. Это была хорошо вооруженная машина уничтожения, которая ставила перед собой задачу уничтожить народы России. Этого не скрывали.

Именно поэтому была необходима мобилизация, в том числе мобилизация духа. И появилось такое произведение. Я считаю, что это часть откровения. Потому что написать такое произведение мог только человек по-настоящему одаренный, который услышал шум бытия, что нужно было сейчас проговорить.

Это исключительный текст, который в античные времена назывался пеаном. Читая, например, Ксенофонта, мы видим, что греческие воины, вступая в схватку, идя в атаку, вдруг запевали пеан. Это особый жанр песнопений, песни для убийства. Они необходимы были для того, чтобы настроить воина убивать. Собственно, это и есть работа солдата, он для этого и идет на фронт. Это его работа: страшная, жуткая, разрушительная (в том числе для его души). Но это та работа, которую он должен делать, потому что, кроме него, это никто не сделает.

Так вот, песня «Священная война» (у которой гениальный текст) может быть отнесена к разряду пеанов. Это песня, которая поется людьми, идущими убивать. Там звучат такие слова: «Гнилой фашистской нечисти загоним пулю в лоб». Или несколько раз звучит: «Пусть ярость благородная вскипает, как волна!» 

Это очень правильный текст, очень нужный, но его не имеет права петь священник, который призван на этот свет для того, чтобы благословлять. Его служение – благословение, а не проклятие или уничтожение. Он не может исполнять этот текст.

Мне могут возразить, сказать, что были священники, монахи, которые участвовали в сражениях. Например, Куликовская битва с участием схимонахов Пересвета и Осляби. Но это исключительный случай, который показывает, что рядом не оказалось мужчин. У священника совершенно другая работа: он должен воспитать тех людей, которые будут способны положить душу за ближних своих. В те кризисные времена монголо-татарского нашествия только-только начал появляться тот самый русский воин, который оказался способен сбросить иго захватчиков.

Когда священник начинает выполнять работу воина, это говорит о том, что что-то не в порядке с мужским населением нашей страны, что мужчин не воспитали, в том числе священники не воспитали.

Эту песню должны петь солдаты, воины, но не священники. Священникам нельзя петь пеан, потому что священник не убивает. Он даже животное не может зарезать, как это бывает в сельском хозяйстве, когда держат поросят, коз или кур. Священник не может этого сделать, потому что это не его работа. Его дело – благословлять.

Поэтому подобные тексты, нужные, важные, оправданные, гениальные, которые нужно петь, нужно слушать и нужно приветствовать, священнику ни в коем случае нельзя исполнять. Кажется, это звучит очень странно, но такова суть жизни символов. Если мы невнимательны к символической жизни, невнимательны к тому, как работает скрытая мистическая стихия нашего существа, то можем очень сильно поплатиться за это. Священнику дано служение благословения, но ни в коем случае не проклятия, пусть даже на словах.