Свет невечерний. Спор о посте

Оказывается, споры о посте начались вовсе не в наше время и вовсе не потому, что мы отличаемся какой-то христианской или богословской необразованностью. В одном из классических текстов христианской древности – в «Церковной истории» Евсевия Памфила – приводится письмо священномученика Иринея Лионского, который выступил примирителем в споре папы Римского Виктора и епископа Эфесского по поводу празднования Пасхи. Это был конец II – начало III века; время, когда христианство не было религией большинства, не претендовало на государственный статус и всеобщее распространение. Интересно не только то, как устроена внутренняя дискуссия между епископами разных Церквей, но и какие обычаи соблюдались в то время.

Святой Ириней пишет римскому епископу по поводу празднования Пасхи:

«Спор идет не только о дне, но и о том, какой пост соблюдать. Одни думают, что следует поститься один день, другие – что два, а некоторые – еще больше; иные отсчитывают для поста сорок дневных и ночных часов».

У нас принято считать, что в древности была большая  ревность, и люди предавались подвигам более интенсивно, чем сейчас, в наше время расслабленности и комфорта. Но мы видим, что святой Ириней говорит о том, что в то время постились один день, два дня, а некоторые отсчитывали сорок дневных и ночных часов. О чем он говорит? В древности не существовало такого понятия, как постный продукт, не было перечня постных продуктов, перечня скоромных продуктов, а в большей степени пост заключался в воздержании до определенного часа. Например, не вкушали пищу до вечера, до третьего, шестого или девятого часа. Уже после принятия Евхаристии, или после вечерних молитв, или после захода солнца садились и вкушали то, что Бог послал. Главное, что это была скромная пища, не важно, какого качества.

То есть мы должны сказать, что разные практики поста не перечеркивали православие этих людей. Это очень важно.

Святитель Ириней продолжает:

«Вся эта пестрота в соблюдении поста возникла не при нас, а гораздо раньше, у прадедов наших, а они, не беспокоясь, конечно, о точности, передали потомкам свой обычай, укрепившийся в их простой, непритязательной жизни. Тем не менее все жили в мире, и мы живем в мире друг с другом, и разногласие в посте не разрушает согласия в вере».

Святитель Ириней здесь определяет самый важный принцип церковной жизни: практики духовной жизни, практики аскезы, спасения, поста, молитвенные правила могут быть разными, они зависят от возраста человека, от общения, в котором он состоит, географических условий, здоровья и многих разных других вещей, в частности от обычая, который сложился в конкретной общине. Самое главное, чтобы не было разногласия в вере. Когда люди не отличают главное от второстепенного, тогда и происходят неприятные споры, которые унижают церковную жизнь.

Евсевий Памфил пишет:

«Тут он приводит рассказ, который хорошо поместить здесь:

ˮПресвитеры, жившие до Сотера, предстоятели Церкви, которой ты ныне управляешь: Аникет, Пий, Гигин, Телесфор и Ксист, – сами не соблюдали поста и не заповедали его своим. Тем не менее они, несоблюдавшие, были в мире с братьями, которые приходили к ним из Церквей, где он соблюдался, хотя соблюдение его казалось несоблюдавшим чрезвычайно нелепымˮ».

Для православного уха современного ревнителя благочестия построение этой фразы (сам синтаксис) является чем-то невозможным. Как это святые епископы, во-первых, не соблюдали поста, во-вторых, считали чем-то нелепым соблюдение поста? Должно же быть наоборот: раз они святые, значит, они должны были соблюдать пост и считать подозрительным, если пост не соблюдался, или проявлять милосердие к тем людям, которые поста не соблюдают.

Ириней говорит совсем о другом. О том, что соблюдение строгих правил не делает тебя ближе к Богу, не ставит тебя в позицию судьи над тем, кто эти правила не соблюдает. И это очень важно понять. Так мыслил Ириней Лионский, так мыслили его современники. То есть мы, будучи просто грешными людьми, не в том положении, чтобы становиться в позу судей или оценщиков духовной жизни и духовного опыта других людей.

«Никогда за этот обычай никого не отвергали; епископы, твои предшественники, его не соблюдавшие, посылали Евхаристию членам Церквей, его соблюдавшим».

Был очень красивый обычай: епископы, предстоятели небольших общин посылали друг другу частицу Евхаристии, Причастия в воскресный день, чтобы подтвердить единство этих общин между собой. Очень красиво! Я бы даже ратовал за то, чтобы этот обычай вернулся.

«Блаженный Поликарп был при Аникете в Риме; кое в чем они слегка не ладили, но тут же заключали мир, об этом же главном вопросе и спорить не хотели...»

Эта фраза подтверждает, во-первых, то, что споры были всегда. Люди Церкви несовершенны. Если апостол Павел вступал в споры с апостолом Петром, у него были разногласия или недоумения с братьями-апостолами, то ничего страшного, если и у нас они возникают. Главное, чтобы мы умели заключать мир.

Но, посмотрите, как говорит святой Ириней: они считали неприличным спорить по поводу пищи. Я считаю, что и сейчас, когда люди православной культуры, православного духа начинают слишком много времени посвящать разговорам по поводу пищи, кто что ест, с маслом или без масла, – это глубоко неприлично. Так не должно быть. По-моему, это признак некоторого обмирщения. Мы считаем, что, наоборот, это и есть главный знак того, что мы внутри церковной общины, глубоко погружены в контекст. Но епископы древности считали, что неприлично христианину по этому поводу поднимать вопрос.

Как кто постится, молится, какое правило совершает – его дело. Самое главное, нельзя самовольно натягивать на себя мантию судьи, становиться в позу критерия истины и взвешивать сердца людей, кто что съел, кто какие правила вычитал. Христианская древность подобных вещей не поощряла, более того, осаживала подобные попытки, считала их чем-то неприличным. Мне кажется, у нас есть все основания вернуться к духу христианской древности и христианского благочестия, как его мыслили святые отцы.

Записала Нина Кирсанова