Свет невечерний. Под взглядом Господа

Мне очень повезло в жизни: у меня был замечательный учитель русского языка и литературы Александр Яковлевич Козлов. Гениальный учитель! Он обладал способностью влюблять в свой предмет любого человека. И в нашем классе, когда Александр Яковлевич заводил речь о каком-то произведении, о Пушкине, Достоевском, Гоголе, даже самые сонные двоечники на задних партах просыпались, чтобы выразить свою мысль и свое отношение к тексту. И мы бежали после уроков что-то прочитать, познакомиться с текстом поближе, чтобы увидеть ту красоту, которую Александр Яковлевич умел показать, обратив внимание читателя, молодого человека на те драгоценные вещи, которые рассыпаны в тексте. Но чтобы их увидеть, необходим воспитанный и умудренный жизнью взгляд. Вот этот взгляд Александр Яковлевич в нас и воспитывал.

Это был первый учитель, от которого я услышал в первый раз в жизни, будучи советским школьником, евангельский сюжет. Однажды он пришел к нам в класс и с большим волнением пересказал историю, которую знает каждый православный человек. Это история грешницы, что была прощена,  из 8-й главы Евангелия от Иоанна. Сюжет меня тогда страшно задел и взволновал. С тех пор, когда я читаю этот текст в Евангелии от Иоанна, с благодарностью вспоминаю своего замечательного учителя.

Вспомните детали этой истории, которая как бы вторгается в стройный, очень монотонный текст повествования Евангелия от Иоанна. Не случайно знатоки Библии говорят, что эта вставка позднейшая. Вставка это или не вставка – это речь о тексте, а не о событии. Мы можем бесконечно спорить о словах, о построении фраз, но это не отменяет того, что в памяти первого христианского поколения это событие запечатлелось очень ярко, особенно те моменты, которые евангелист Иоанн подчеркивает нарочито.

Христос находится в каком-то дворике и чертит перстом на песке некие знаки. Когда я школьником услышал эту историю, меня сразу заворожила именно эта часть рассказа. Что же Он там чертил? Может быть, Он рисовал каких-то зверей? Или писал какие-то важные слова? Это какой-то загадочный момент всей этой истории. И вот к Нему идет толпа, шумная, жаркая, восточная. Они тащат женщину, взятую во время прелюбодеяния. Очень сложная ситуация, некрасивая, мягко говоря. Бранясь, толкаясь, они подводят эту женщину к Иисусу Христу, чтобы искусить Его. Они спрашивают: что нам делать с этой женщиной, взятой в прелюбодеянии? Моисей нам заповедал побивать таких камнями. Но поскольку это уже не практикуется, как быть?

То есть это был вопрос-ловушка. Потому что если Христос верен закону, Он должен был подтвердить слова Моисея. Если Он подтвердит нынешнюю практику, то Он не друг Моисею, не настоящий Учитель. То есть в любом случае Он в проигрыше. И Христос совершает нечто невероятное, ломая ту логику, которая была навязана Ему толпой, законниками. Он поднимает глаза и произносит: «Кто без греха, первый брось в нее камень». И снова, наклонившись, что-то чертит на песке.

Евангелист говорит, что потихонечку толпа начала редеть; люди, обличаемые совестью, вдруг куда-то испарились. Осталась одна эта женщина. Христос снова поднимает глаза, видит эту женщину и спрашивает: «Где все твои обвинители? Никто не осудил тебя. И Я тебя не осуждаю. Иди и больше не греши».

Это один из диалогов, который в Евангелии от Иоанна очень важен. Ведь совсем близко к этой главе, несколькими страницами раньше, был длинный разговор Христа с другой женщиной, самарянкой, которая формально тоже являлась и блудницей, и еретичкой, недостойной женщиной. Но Христос там тоже называет ее «женщиной», обращается к ней очень вежливо, деликатно. Это очень куртуазный разговор, если хотите, очень вежливый.

В этой истории важно то, что из всех четырех Евангелий это единственный момент, где звучит слово «совесть». Кажется, что евангелисты должны говорить о совести очень много, но единственная страница, где употребляется слово «совесть», – именно этот рассказ из 8-й главы Евангелия от Иоанна. Нигде в Евангелиях больше этого слова нет, только в посланиях апостола Павла, апостола Петра. Особенно апостол Павел любил  слово «совесть». Это очень важное для христиан и вообще для каждого человека слово.

Когда я в первый раз услышал эту историю, меня поразило нечто другое – взгляд Господа. Посмотрите, какая странная динамика во всем этом рассказе. Динамика, которая затмевает всю суету и даже речи, происходящие вокруг этой деликатной ситуации. Мы видим, как люди дрожат перед взглядом Господа. Он прячет глаза – и они начинают шуметь, выдвигают какие-то законы, свои правила, суды; они всё знают, решают. И только Он поднимает глаза – перед Его взглядом трепещет вся тварь. Перед Его взглядом почему-то все сразу становится на свои места.

Этот момент евангельской истории мне напоминает другую историю, которую тоже все христиане хорошо знают, пропуская через себя. Это знаменитый сюжет, описанный евангелистом Лукой (у других евангелистов он тоже есть, но у Луки это изложено наиболее ярко): история апостола Петра, который отрекается от своего Учителя. Петр понимает, что он сделал, только тогда, когда Христос, связанный и избитый, сидя у костра, вдруг поворачивает к нему голову и просто смотрит на него. От этого взгляда Петр начинает плакать и понимает, что он сделал, понимает, что он уже трижды отрекся, хотя несколькими часами раньше бил себя в грудь, что ничего не произойдет, что он стойкий, крепкий человек...

Взгляд Господа – это древнейший символ, который есть в нашей христианской вере. Вспомните историю, например, Еноха, который ходил перед очами Божиими. Ходить перед очами Божиими – это, наверное, и есть жить по совести. И когда Господь как будто бы отводит глаза от нас, от нашего общества, мы начинаем суетиться, друг друга есть, ставим себя судьями над другим человеком очень смело и очень решительно, потому что правда на нашей стороне. Мы друг другу бросаем упреки и говорим: у тебя есть совесть?

Это вопрос, на который, наверное, нет ответа, потому что он из той же породы вопросов, что задавали законники Христу. На этот вопрос невозможно ответить «да» или «нет», потому что в любом случае это обвинение; и ты в любом случае проиграешь. Только под взглядом Господа человек успокаивается, смиряется. Только перед взглядом Господа, наверное, и сверяется наша совесть и с законом Божиим, и с тем, что происходит вокруг. И жизнь наша  выравнивается только под взглядом Господа.

Время от времени мы понимаем, что Господь, видимо, от нашего мира, от нашей жизни отводит глаза куда-то в сторону – и наступает наше время, наша власть. Но, пожалуй, для христианина лучше всего всегда жить в присутствии Господа, под Его пречистыми очами.

Записала Нина Кирсанова