Свет невечерний. Деликатность Господа. Проповедь архимандрита Саввы (Мажуко)

Я встречал совершенно удивительных людей, которые учили Евангелие наизусть. И не просто учили, а даже знали наизусть. Как такое может быть? Огромный текст – а они учили его наизусть.

Многих людей отпугивает изучение языков, даже то, что придется выучить наизусть что-то очень полезное, нужное в работе, в профессии. А без заучивания наизусть не обойтись. Невозможно выучить ни один язык, если какие-то тексты не зазубривать, – так работает наша память, так работает наша речевая способность.

А люди учили Евангелие. Учили, потому что это очень дорогой для нас текст, очень важный. Сколько бы ты ни читал Писание, всегда открываешь что-то новое, необычное. Казалось бы, уже столько раз перечитывал Евангелие от Марка, самое короткое, самое простенькое, а все равно открываешь для себя новые и новые смыслы.

Чем для нас ценно Евангелие? Если скажу, что оно сохранило для нас речи Господа, то это сочтут банальностью. Хотя именно так и есть – оно сохранило речи Господа, очень драгоценные и важные для нас. Например, в издании Библии английского перевода короля Якова все фразы Спасителя написаны красным шрифтом. Думаю, многие это видели. Даже внутри евангельского текста выделялись речи Господа; почему-то это считалось очень важным.

Но не только речи Господа ценны. Есть такие фразы в евангельском тексте, которые стоят целых томов богословской литературы, но сказаны они не Господом. Например, молитва благоразумного разбойника, которую мы вспоминаем очень часто на богослужении: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствие Твое». Или слова сирофиникиянки, у которой болела дочь и она просила Господа об исцелении.

И, может быть, самая известная фраза принадлежит не Спасителю, но ее цитируют всегда. Взрослые люди, бывают, растрогаются до слез, слыша эту очень простую, но настолько глубинную, глубокую фразу, что мало какой богословский текст с ней может сравниться: «Верую, Господи, помоги моему неверию». Мы сразу вспоминаем историю о том, как Христос, Который преобразился перед Своими верными учениками на горе Преображения, спускается вниз, взяв с них слово, что они никому не расскажут об этой славе, которую они видели, и видит, что собрался народ, какая-то небольшая группа людей. В основном это были ученики, которых он с Собой не взял. Они окружили человека с мальчиком, о чем-то спорили. Когда Христос спросил, в чем дело, мужчина рассказывает, что его сынишка очень сильно болеет, иногда его охватывает нечистый дух. Причем эта болезнь стыдная, о которой не расскажешь другим людям.

Есть благородные болезни, которые у всех вызывают сочувствие. Например, когда у человека болит сердце, мы говорим: у него слишком большое сердце, оно не выдержало. Это благородная болезнь. А есть болезни, о которых другим не расскажешь. Например, когда у твоего ребенка бывают такие приступы, которые уродуют самого дорогого для тебя человека, потому что он бьется в конвульсиях, изрыгает пену. В эти моменты твой собственный сын пугает даже тебя. И дух этот бросает человека часто в воду, в огонь. Демоны так устроены, у них одна задача – убивать, добиться того, чтобы человек не жил.

И вот Господь спрашивает мужчину, отца ребенка: «Имеешь ли хоть сколько-нибудь веры?» И этот человек из глубины отчаяния, любви к своему ребенку и из глубины честности (это хочется подчеркнуть) говорит: «Верую, Господи! Помоги моему неверию». То есть: дай мне опереться на Тебя, Господи, даже в вере; дай мне в долг Твоей веры.

Это удивительная фраза! Но всякий раз, когда я перечитываю этот момент в Евангелии от Марка, меня поражает другое: Господь проявляет удивительную деликатность по отношению к чувствам этого человека. Мы как-то проходим мимо этого, потому что эту деликатность затмевает большое чудо – Господь исцеляет этого отрока. После приближения Спасителя мальчика охватывает приступ, он, скорченный, валяется на земле, в грязи, пены тещя (как написано по-славянски). Жалкое зрелище несчастного мальчика; самое главное – его отца, потому что больнее всего не мальчику, который мало что понимает, а именно отцу, который испытывает смешанные чувства: и стыд перед другими, и сочувствие, и горе, и отчаяние, и веру в том числе, что Учитель исцелит его ребенка. Хотя бы чуть-чуть веры у него все-таки было – он же не просто к Нему пришел.

И Господь исцеляет этого мальчика. Но как исцеляет? В чем деликатность Господа? В Евангелии от Марка есть очень важная фраза, на которую нам следует обратить внимание: Спаситель, увидев, что сбегается народ, исцеляет мальчика, поверженного на землю. Он мог бы сказать какую-то речь, наставления по поводу веры, благочестия, призыв к покаянию. Но Он увидел, что сбегается народ, для которого это просто зрелище какого-то чужого мальчишки и какого-то бородатого дядьки. Мало ли развлечений было в те времена! На всякие дикие эпизоды народ сбегался с большим удовольствием, даже со своеобразным вожделением. Известны даже судебные тяжбы, провокации и интриги между средневековыми городами за право принимать казнь. Для нас это звучит как-то дико, но люди хотели, чтобы преступника казнили именно у них в городе, потому что это зрелище. Если хотите, это даже бизнес. Когда еще ты посмотришь, как рубят голову, четвертуют или еще какие-нибудь дикие вещи предпринимают над преступником? Это было зрелище!

Так вот, для большинства людей, которые сбежались, и Христос, и этот мальчик, и несчастный отец были не более чем зрелищем, до которого так жадны были люди того времени, когда не было ни телевизоров, ни телефонов, ни журналов, ни книг.

И Господь, чтобы спасти репутацию отца, проявив глубочайшее сочувствие и деликатность к нему, исцеляет поскору (так говорят в церкви, когда нужно поскору совершить какой-то чин или прочитать кафизму), чтобы это не превратилось в зрелище.

Для нас, людей церковных, это очень важный момент. Потому что мы всегда обращаем внимание на слова Спасителя, которые прозвучали после исцеления отрока: сей же род изгоняется только молитвою и постом. По поводу этих слов много спорят, библеисты сомневаются в их подлинности и так далее. Но, мне кажется, для нас не меньшей ценностью является деликатность, которую проявил Господь.

Особенно в церкви, в храме Божием эта деликатность важна, потому что в церкви человек наиболее уязвим: он приходит на исповедь, просит молитв. И эта деликатность должна исходить не только от священника, которому человек позволяет заглянуть в глубины своей беды, своего горя, но и даже от людей, которые находятся рядом. В одном храме я видел объявление: «Запрещается делать замечания». Какой-то мудрый священник повесил такое объявление в своем храме. Видимо, это тоже от деликатности. Потому что иногда нам кажется, что человек ведет себя странно: например, женщина падает на колени и что-то там бормочет. А потом узнаешь, что у нее дочь в реанимации, между жизнью и смертью, – и уже по-другому относишься к этому человеку.

Деликатность нужна в церкви, как ни в каком другом месте. И когда у нас проводят видеотрансляции с отчиткой бесноватых, для меня это антиевангельское действие, превращение беды человека в зрелище. Потому что Сам Господь заслонил Собой, спрятал за Свою спину беду этого человека, прежде чем окончательно исцелить мальчика.

Поэтому деликатность Господа – для нас не просто пример, но еще и заповедь. Любое наше церковное дело, любое начинание нужно начинать с деликатности, которой учит нас Господь через Свои священные слова.

Записала Нина Кирсанова