Слово в образе. Сикстинская капелла

– Сегодня мы с вами поговорим о Сикстинской капелле. Она является составной частью комплекса ватиканских дворцов, но это еще и место, которое время от времени, с известной периодичностью, становится центром всего католического христианского мира, потому что именно здесь начиная с XV века происходит конклав. «Конклав» значит «под ключ» – это закрытое совещание всех высших иерархов Римской Католической Церкви, на котором происходит избрание главы католиков – папы Римского.

Сандро Боттичелли поручили расписывать это здание. Он осуществил росписи двенадцати композиций, и не один, что и определяет в известной степени сложность восприятия и оценки этих росписей. С одной стороны, в них вложен труд совершенно выдающихся мастеров. Во-первых, самого Сандро Боттичелли, во-вторых, его замечательных помощников, которые участвовали в этой работе. Это Росселли, Бартоломео делла Гатта, Перуджино, Пинтуриккьо. Композиции сами по себе замечательные, тем не менее они оставляют впечатление достаточно пестрое. Это работы, сделанные в среднем ярусе, и они делятся на две части: жизнь Моисея и жизнь Христа. Достаточно многофигурные, подробные, они тем не менее носят эклектичный характер, поскольку к ним прикладывали руки хоть и замечательные, но все-таки очень разные мастера.

Что касается Микеланджело, его вызвал папа Юлий II в Рим, он получает заказ от человека, от которого не может отказаться, ибо заказ папы Римского – это, конечно, почти приказ свыше. Заказ уж совсем необычный: роспись плафона в Сикстинской капелле. Очень высоко, и никогда до этого Микеланджело подобных работ не делал. Он втянется в работу над плафоном, которая начнется в 1508 году и продолжится долгих четыре года, мучительных четыре года, – и завершится 31 октября 1512 года. Самый зенит эпохи Возрождения. Были сделаны леса, которые опирались на выступы в стенах капеллы, и затем уже приходилось подниматься, работать по частям. Человек, который пишет плафон, увы, лишен возможности его по-настоящему обозреть. Это работа по мокрой штукатурке.

Его в свое время учил Доменико Гирландайо работать над фреской, но когда это было! Да, конечно, Микеланджело не старик, ему чуть больше 30 лет на то время, когда он работает в Сикстинской капелле над плафоном, но тем не менее без опыта многое забывается.

Поговорим о том, что было задумано Микеланджело, был ли какой-то общий замысел. Если учесть, что образ Христа уже нашел отражение в работах Сандро Боттичелли и его товарищей в среднем поясе, в среднем ярусе капеллы, то самый верхний ярус, то есть как бы начало начал, плафон, будет посвящен Микеланджело самым-самым первым этапам человеческой истории – созданию мира.

Замысел Микеланджело заключается в следующем: центральная часть всей работы – это собственно плафон, то есть потолок. Здесь мы видим с вами череду композиций, заключенных в одинаковые по размерам прямоугольники. То, что ближе всех к входу в Сикстинскую капеллу, – это «Вселенский потоп». Эта работа многофигурна, она весьма динамична, и она не в полной мере удовлетворила автора, который, когда увидел ее снизу, – понял, что композиция на таком большом расстоянии, да еще при взгляде вверх, начинает слегка путаться.

Следующая композиция – «Жертвоприношение Ноя». Она плотно заполнена людьми и тоже обладает этой подробностью и многофигурностью, что и первая композиция.

А вот следующая композиция – «Грехопадение и изгнание Адама и Евы из рая» – уже совершенно иная. Она обладает четкой тектоникой, делится как бы на самостоятельные части. Она имеет четкую вертикаль, и при этом обратим внимание на поразительную пластичность фигур, их удивительную внутреннюю динамику. В этом Микеланджело, конечно, был непревзойденный мастер.

Следующая работа – «Сотворение Евы», и здесь, конечно, удивительна фигура Адама, не столько Евы, сколько именно Адама, сама его эксцентрично изогнутая поза.

Следующая работа, конечно, самая знаменитая – «Сотворение Адама», где происходит удивительный акт творения через симфонию жеста.

Следующая работа – «Сотворение морских животных». Мы здесь с вами никаких морских животных не увидим, потому что их терпеть не мог изображать Микеланджело, он вообще не любил изображать животных, а вот поразительна фигура Бога Отца с Его повелительным, дирижерским жестом, Он создает волею Своей целые миры. И столь же эксцентричный, напряженный, динамичный жест следующей композиции – «Сотворение солнца и луны».

Одна из самых спорных работ в плафоне, последняя, самая близкая к алтарной части – это «Отделение света от тьмы». Образ Бога Отца находится в столь сильном и необычном ракурсе, что заставляет сегодня многих видеть в этом какой-то знак, какую-то информацию, самую невероятную, которую якобы Микеланджело хотел передать грядущим поколениям. Но на самом деле перед нами всего-навсего попытка наполнить работу напряженным драматизмом, который передавал бы поразительный по масштабности акт творения, фактически создания мира. Это центральная часть, и это не весь плафон.

Дальше, если мы  обращаем внимание на то, как плавно плафон переходит в стены, то видим крупные, большие изображения пророков и сивилл. Ветхозаветные пророки, сидящие в профиль фигуры (как Захария) или в фас (как Илия) – они все обладают какой-то особой формой монументальности, избыточной силой и избыточной пластичностью, и если в их мужских фигурах не всегда это смотрится так уж эксцентрично, то в женских фигурах сивилл, особенно в Кумской сивилле, в Дельфийской сивилле, в Персидской сивилле, – женские образы с могучими телами, конечно, несколько удивляют.

Это мир древний, мир избыточно сильный, избыточно здоровый, несущий в себе энергетику для всего последующего человечества во всю его историческую драматургию – вот что здесь пытается создать, воплотить и выразить Микеланджело.

Здесь же мы видим довольно большое количество обнаженных юношей в самых различных позах, и не нужно думать о какой-то особой для них задаче. Они всего-навсего заполняют пустующие пространства и дают возможность художнику показать себя, свои возможности, то есть самореализоваться, и он это делает с невероятным мастерством, с невероятной смелостью, демонстрируя свое искусство, наверное, не всегда думая о том, насколько это  может быть уместно.

Мы понимаем, что человеческая природа несовершенна, и, к сожалению, она может испытывать чувство соблазна и заниматься соблазном. И вот здесь это уже вопрос, который каждый решает для себя сам.

Что касается плафона, то в течение очень долгого времени считалось, что Микеланджело – замечательный мастер, но он не очень чувствителен к колориту, то есть как скульптор, как архитектор он скорее тонирует, чем чувствует цвет, и только тогда, когда сравнительно недавно, уже на исходе прошлого века, были проведены масштабные работы по расчистке сводов от сажи, воска, грязи, которые наслоились на него за несколько веков, – вдруг обнаружилось невероятное колористическое богатство этого плафона, активные, яркие, динамичные цвета: синие, желтые, красные, смело соревнующиеся между собой; и в целом вот эта поразительная, яркая симфония, которая была создана Микеланджело, вдруг обнаруживает его органическую связь со средневековой Флоренцией, знаменитой цветной флорентийской майоликой.

Микеланджело был мастером действительно универсальным. Плафон Сикстинской капеллы Микеланджело окончил в 1512 году, измученный этой работой, но, наверное, все-таки чувствовавший свою творческую победу. Наверное, думал, что больше он сюда как художник не вернется. Но работа над плафоном была первой частью того, что Микеланджело предстояло сделать здесь. Следующая часть придется на время через несколько десятилетий. Но об этом уже в следующий раз.

Записала Полина Митрофанова