Родное слово. Священник Александр Сахненко отвечает на вопросы

– Сегодня хотелось бы поговорить о молитве. Зачем молиться? Ведь Бог Сам знает, что нам нужно; какие мы, когда молимся. Для чего нужна молитва?

– Правильно. Взрослые люди, которые воспитывают своих детей, тоже прекрасно знают, что им нужно. Когда им нужно помыться, покушать или сесть за уроки, а когда можно пойти погулять. Но это же не отменяет данность и факт общения друг с другом. Ведь мы общаемся не только тогда, когда что-то нужно. Да, есть крайность, чисто человеческая, земная, что мы вспоминаем о Боге только тогда, когда прищемило хвост.

Среднестатистический человек обычно не переступает порога церковной ограды, если в календаре не красный день, не церковный праздник. И если не очень плохо. Причем «очень» можно поставить в превосходную степень. Если человеку просто плохо, он старается справиться с этим своими силами. Алкоголем, раскладыванием карт, обращением к друзьям, психологам. А когда все это не помогает, в том числе деньги, ресурсы, силы, упование на себя, человек прибегает в ближайший храм. Но это происходит именно тогда, когда человеку очень плохо.

Когда ситуация исправляется, человек беспокойно приступает к своим обычным земным заботам и обязанностям и не считает важным и нужным поблагодарить Бога. Можно сказать, так устроен человек, и отчасти это будет верно, потому что даже самый первый человек, Адам, как мы видим по свидетельству Священного Писания, не думал о Боге круглыми сутками. Господь от него и не требовал этого. Он приходил к нему каждый день в полуденной прохладе, чтобы пообщаться, поговорить. А от человека ждал лишь только деятельного внимания, хотя бы в те небольшие промежутки времени, когда был рядом. Следовательно, все остальное время Адам мог заниматься Евой, райским садом, животными, своими делами. И если уж первозданный человек не имел возможности круглосуточно обращаться к Богу по своей физической и моральной слабости, то, наверное, и от современного человека будет чересчур нарочито требовать, чтобы он не спускал молитвы и с ума, и с уст.

Вы задали очень правильный вопрос: зачем молиться? Мы прекрасно понимаем, что молиться нам приходится рано или поздно. Человеку, который готовится к крещению, необходимо молиться, учить «Отче наш», иначе его не покрестят. Человеку, который хочет причаститься, нужно вычитать правила. У человека, которого научили с детства, что нужно утром и вечером «Отче наш» прочитать, уже не стоит над головой какое-то требование, но есть внутренняя моральная ответственность. Мои родители так делали, и я буду так делать. Но это все разговор о традициях, а в действительности надо задуматься: для чего это делать? Потому что именно серьезное понимание дает возможность объяснить самому себе смысл и принцип действия молитвы.

Некоторые утверждают, что молитва – это разговор с Богом. Отчасти верно, потому что она – единственная наша возможность соприкоснуться с Божеством, Которое, по сути, так отдалено от мира, что сложно себе представить. Наш мир создан Богом, и Творец в тварном быть не может. Когда мы заводим дома рыбок, как бы мы ни хотели, мы не можем залезть в аквариум и булькать вместе с ними. Мы будем чужды их мира. Да, мы их будем кормить. Но они будут воспринимать это как манну небесную, которая падает сверху. А вместо нас видеть какие-то большие расплывчатые пятна, даже не подразумевая, что кто-то существует рядом.

Примерно так живет человек. Если бы Бог был в нашем мире, сидел на каком-нибудь троне или облаке, нам можно было бы долететь до Него на ракете, добраться вплавь, наверняка наше отношение было бы немножечко иным. Наверное, нам было бы проще общаться, зная, что можно пожать Ему руку, обнять Его, заглянуть Ему в глаза. Но исходя из того, что Бог есть Дух, то есть бестелесное Существо, не обремененное оболочкой, которая обязана находиться в одной точке пространства, мы приходим к выводу, что нам, наверное, Бога так никогда и не поймать. Не получится у нас сесть, попить с ним чашку чая, обсудить наши проблемы. Отсюда выводим, что общение невозможно?

Когда мы рассказываем детям о каких-то далеких местах, Альпийских горах,  Алтае, Байкале, о могучей реке Енисей, нам вовсе необязательно оказываться в этом месте, уж сильно не по деньгам это будет. Но при этом у наших детей как-то возникает понятие Северного полюса, Африки. Мало кто из нас, взрослых людей, видел вживую президента нашей страны и мог пожать ему руку. Но при этом мы все понимаем, как можно объяснить детям, что у нас есть президент, показать его фотографии, представить...

Поэтому Бог – не единственное существо, которое мы не можем обнять и поцеловать. Следовательно, у нас есть некоторые формы взаимодействия с людьми, которые находятся на расстоянии. Мы живем в то время, когда это расстояние уже ничего не значит. Мы можем общаться с человеком из другой страны в любое время по видео, аудиосвязи и даже не платить за это огромные деньги. Но когда-то люди друг другу голубей отправляли. И не факт, что эти голуби долетали. Поэтому, удаляясь в далекое путешествие, обязательно брали с собой фотографии, письма, которые перечитывали, и чувствовали, что человек духом близок к тебе. Да, возможно, человек тебя напрямую не слышал, но он четко понимал, что ты о нем думаешь и переживаешь.

Со временем человечество научилось связи, в прямом смысле слова, в том числе и технической. Вспомним, как в 90-е годы, да и раньше, мы все разговаривали по телефонам, которые для современного ребенка будут совершенно непонятными. Это некие огромные автоматы, их надо крутить. Когда это был звонок по работе, незнакомому человеку или кому-то еще, нам очень часто приходилось кричать: «Алло, алло, слышно?!» Но если мы разговаривали со своими людьми, то могли очень четко отличить тишину технической паузы от тишины внимательного слушания человека. Мы понимали, что там не разъединение, там любимый человек задерживает дыхание, чтобы внимательно услышать каждое наше слово, потому что он очень скучает.

Это познание в молчании возможно для христианина в молитве. Мы, естественно, начиная молитву, вступаем в диалог с Богом. Но при этом никто из нас не ожидает, что икона, перед которой мы молимся, начнет нам отвечать. Если это происходит, нам надо в определенное спецучреждение обращаться. Мы прекрасно понимаем, что нам никто не ответит. Потому что невозможна такая же словесная форма ответа. Но может быть иначе. Совсем недавно были пейджеры. Человек получал послание в письменном, печатном виде.

Примерно так же действует и молитва. Если мы общаемся с Богом и что-то просим у Него, вполне возможно, мы получаем ответ. Во-первых, чуть-чуть запоздалый, а во-вторых, вовсе не в той форме, в которой поступило обращение. Об этом стоит помнить. Потому что очень наивно полагать, что молитва работает по принципу: «Боже, дай мне миллион денег», – и тут же на тебя падает сверху чемодан. Да, чудеса случаются разные, бывает и такое. Но в основном, скорее всего, этот чемодан придет, во-первых, по заслугам, а во-вторых, самым неожиданным образом, причем от другого человека.

Есть замечательная поговорка, которая гласит, что у Бога нет других рук, кроме человеческих. Поэтому мы, обращая к Богу любые наши случайные просьбы, подразумеваем, что они будут исполняемы людьми. Следовательно, нам невозможно от них отгородиться, сказать: «Вы все неправильно живете, я один святой, я с Богом договорился, а вы все в аду сгорите». Ты не получишь благодатной помощи от Бога, потому что она придет от кого-то из людей вокруг тебя. И вовсе необязательно от самых близких, самых родных и от тех, кто тебе симпатичен. Возможно, помощь придет в виде очень вонючего или очень раздражающего тебя человека. И что? Ты откажешься от миллиона? Примешь как миленький.

Поэтому молитва – это нечто такое, что действительно соединяет нас с Богом, делает возможным наше общение, но в то же время – это чрезвычайно тяжелый труд. Потому что мы не умеем молиться. Как люди, которые приходят в спортзал и очень смущаются. Там все качаются профессионально, а ты, если честно, даже не знаешь, как пользоваться какой-то штукой. Тебе стыдно, потому что над тобой все будут смеяться. Хочется тоже что-то делать.

Человеку, начинающему заниматься спортом или изучать язык, собирающемуся научиться играть на музыкальном инструменте, нужен человек, который окажет помощь. Да, возможно, и самоучитель поможет, но наставник, который может показать тебе не теоретические, а практические основы, очень полезен. Поэтому в духовной жизни замечательно, когда у человека есть пример.

В чем еще сложность молитвы у взрослых людей, которые начали молиться взрослыми? Нет привычки. Для нас молитва – это нечто приобретенное; следовательно, как бы и не очень важное. Нас с детства научили, что нужно чистить зубы и заправлять кровать. Наверное, мы не уйдем из дома даже в самой большой спешке, не почистив зубы и не заправив кровать. Но молиться нас с детства не научили. А вечером мы так устали и накопилось столько дел, что ложимся спать и спокойно засыпаем. Хотя кто-то не может заснуть, пока не помоет ноги, не постирает собственные носки или не приготовит себе одежду на завтра. Это тоже привычки из детства.

Посмотрим на детей, с самого раннего младенчества воспитанных в семье, где есть молитва. Это не то, что их вынуждают делать, а то, что они будут делать, даже если на них не будут смотреть взрослые. Это норма. Ребенок встанет и будет молиться перед едой. Не сможет заснуть, не перекрестившись и не прочитав хотя бы короткую молитву. Потому что для него это часть жизни.

Гораздо проще, когда молитва – часть твоей жизни. А когда это уже нечто привнесенное и ты вынуждаешь себя молиться, даже прекрасно осознавая, для чего это нужно, то здесь к каждому молитвенному подходу нужно прикладывать больше усилий. Дело-то это не самое веселое. Гораздо интереснее смотреть любимый фильм, общаться с теми, кто тебе может ответить. А что молитва? Ты встал перед иконами, открыл молитвослов и начал читать слова, которые по большей степени тебе непонятны.

Есть люди, которые так и рассуждают: «Ну как я могу молиться, не понимая смысла слов?» Я очень уважаю людей, которые так ставят вопрос. Потому что мне тоже непонятно, как можно молиться непонятными словами и полностью ощущать себя адекватным человеком. Но это аргумент не против молитвы, а в сторону сознательного ее совершения. У тебя есть два варианта. Возьми и молись на русском, когда тебе будет все понятно. Также существует более высокий уровень, духовный, на котором человек стремится не менять других, а меняться сам, следуя древней духовной традиции. Пробует узнать церковнославянский язык. Сейчас есть множество учебников, самоучителей, коротких и длинных курсов в Интернете. Даже словарики тонкие или толстые, приложения в телефоне.

– Толкование тоже можно?

– Без проблем. И оказывается, что язык не так уж и сложен. Возьмем среднестатистического человека, который плохо представляет себе, что такое «Иже еси на небесех», «зело», «понеже». Это читается, и в голове возникает путаница, поскольку нейронные связи не работают, так как ничего не понятно. Но время всё равно проходит, а когда мы занимаемся чем-то скучным, наш мозг начинает активно работать, думать и анализировать. Поэтому, как правило, мы стоим на молитве, и в голове начинается информационный поток. Мы продумываем, что будем готовить на ужин завтра, как надо было ответить обидчице в шестом классе, куда можно поехать отдыхать с семьей в следующем году. На молитву нужно настраиваться. Если ты стоишь и думаешь об этом, значит – у тебя нет настроя поговорить с Богом.

Это тоже любимый вопрос людей. Как мы общаемся с любимым человеком? По-разному. Иногда стоим, иногда сидим, иногда лежим. Из благоговения к Богу мы стараемся перед иконами встать. Но это вовсе не значит, что если ты болеешь, тебе нельзя молиться лежа. Или если ты устал, тебе нельзя молиться сидя. Другой разговор – насколько ты контролируешь себя, насколько это станет твоей привычкой. Если позволишь себе полгода молиться сидя, я могу гарантировать, что потом уже не встанешь. Скажешь: «А я молюсь сидя». И в этом нет ничего плохого. Лучше молиться сидя, чем вообще не молиться.

Но мы же стремимся к совершенству. Взираем на распятие Спасителя, где Он проливает Свою честную кровь ради нашего спасения. А мы будем сидеть или лежать. Он на кресте висит, а мы лежим и говорим: «Подай, Господи, мне машину, квартиру, жену покрасивее». Как-то это несерьезно.

Опять же порой люди говорят: нельзя сидя молиться. Кто сказал, что нельзя так молиться? Можно молиться сидя и лежа, и при ходьбе, и на работе, и на улице. Как задает вопрос апостол: кто отлучит нас от любви Божией? Кто запретит? Скажет: «Не смей молиться, нельзя, вот встанешь дома, откроешь церковнославянский текст». Какая-то ерунда. Наше стремление к правилам и порядку иногда играет дурную службу, когда мы начинаем диктовать себе, как мы будем разговаривать с Богом. Он это не регламентирует. А мы стараемся кого-то ужалить: ты без платочка, а ты в платочке не того цвета...

Это всё условности, которые призывают нас к некоторой внешней дисциплине. Я бы не стал сильно пренебрегать ими, потому что они тоже имеют под собой определенную подоплеку. Но если говорить только про одни правила, у нас не выйдет никакого живого общения. Оно и так не получается. Человек встает на молитву, начинает отвлекаться... У нас вроде бы и время поменялось, сейчас в Церкви гораздо больше образованных людей. Появляется много курсов, специальных учреждений, которые просвещают людей, воскресные школы при каждом приходе. Но все равно остается грустная традиция, когда люди говорят: «Я вычитал правило». Что это означает? Человек ни слова там не понял. Он не помолился сердцем. Ему надо прочитать перед причастием три канона и Последование ко Святому Причащению. И он это прочитал. Как? Бегом-бегом, торопясь, растягивая слова, путаясь в ударениях. Главное, пролистать страницы и удовлетворенно выдохнуть, что это сделал.

Очень часто встречаются люди, которые не идут причащаться. Я, говорит, не успел дочитать две молитвы. И что? Когда ребенок приходит в школу и говорит, что не сделал домашнее задание, он получит двойку. Это другой разговор. Но до уроков-то его допускают. Никто еще не выгонял домой школьника, который не сделал домашнее задание… Поэтому и здесь человек хитрит. Ему самому, видать, не хочется причащаться. Поэтому он ищет оправдания: я не прочитал две с половиной молитвы... не буду сегодня причащаться. Причем такое чувство, что причастие – это что-то болезненное, трудное, тяжелое, на что нужно решиться.

– А в чем причина?

– Во внутренней неготовности человека, потому что у него нет правильного понимания, для чего это нужно. Ему когда-то объяснили, что нужно причащаться, но не разъяснили для чего. Причем строго сказали, мол, смотри, часто причащаться плохо, редко причащаться плохо, а дальше сам. И он выплывает как может. Часто нельзя и редко нельзя. А как понять: часто или редко? От чего это зависит? К слову, Христос нигде ученикам такого не говорил. Мы в Евангелии не читаем, что нужно причащаться каждую неделю или один раз в год. Христос говорит: примите и едите. И первые христиане показывают нам пример. Как только собрались, сразу причащаемся.

У нас можно заметить целые храмы, где стоят 50 человек, а причащаются пятеро. И возникает вопрос: для чего все собрались? Мы говорим: «Для молитвы». Не совсем так. Для молитвы мы собрались на всенощном бдении, на вечернем богослужении. Литургия – это собрание верующих, которое имеет своей главной целью причащение Тела и Крови Христовых. Все молитвы, которые читаем в литургии, звучат так: «Господи, сподоби нас причаститься. Господи, благослови нас вкусить Святые Твои Дары». А мы как будто приходим в театр. Посмотреть, как все красиво устроено, как кто-то подходит к Причастию, поаплодировать. Занавес закрывается, можно пару восторженных отзывов сказать о том, что хор сегодня был в ударе или отец Александр просто божественно возглашал. И расходимся по домам, так и не став соучастниками самого главного события.

Этому, я думаю, мы с вами отдельную тему посвятим. Надо возвращаться к молитве. Я сейчас затронул аспект молитвы общественной. Ведь она бывает не только домашняя с молитвословом. Если я дома с ним не разбираюсь, то логично, что в храме мне вообще мало что понятно. Есть такая поговорка: «Читай не так, как пономарь, а с чувством, с толком, с расстановкой». Когда я был пономарем, мне было очень обидно. Я все время пытался защитить честь пономарей и сказать, что они бывают разные. Но в основном, как мы видим, наше общество запомнило, что пономарь выходит и читает: бу-бу-бу...

Обратите внимание, как читают в вашем храме. Вполне возможно, такая проблема есть. И не важно, кто это: дедушка, бабушка, молодой парень, батюшка, свечница. Это проблема, когда чтец не задумывается, что он читает для других людей. А людям другим это и не нужно. Они с радостью, со вниманием занимаются своими делами. Либо человек целует иконы, расставляет свечи, курсирует по храму, чтобы ноги не затекли, либо радостно обсуждает с соседкой, как прошла неделя, пока не виделись. А если уж совсем нельзя разговаривать, то думает о своем, своих планах, делах, событиях. Но при этом мы говорим, что богослужение, на которое мы собираемся каждое воскресенье, литургия, называется «общим делом».

Так в чем общее дело? В молитве. В том-то и дело, что мы собираемся в церковь не тогда, когда никого кругом нет, чтобы в одиночку поставить свечи и поцеловать иконы. Нас интересует Церковь не только как общественный институт, как стены храма и Богом установленное священство с таинствами, но как собрание людей. Нам дорого именно это собрание людей. Мы приходим увидеть их, совершенно разных. По возрасту, социальному статусу, положению, мироощущению, образованию, воспитанию. Это разные люди. Бабушки и дети. Дедушки и крепкие мужчины. Иностранцы. Люди других национальностей и цветов кожи. Разные люди, но их объединяет одно – вера во Христа. Это мои единомышленники. Да, они все разные, но это мои люди. Потому что мы вместе пришли в Церковь спасать свою душу.

Важно иметь общение с этими людьми. Радостно видеть, что в храмах люди разговаривают между собой. Но на это нужно выделять время. Отдельно, после службы, собираться на чай, встречаться друг у друга дома, проводить какие-то мероприятия. А само время службы нужно оставить для общения не друг с другом, а с Богом. Мы приходим в храм вместе общаться с Ним. Как дети, которые навещают престарелого родителя, приходят всеми своими семьями, с детьми, внуками, правнуками, и дарят ему огромную радость, когда он видит всех своих домочадцев, так и тут. К Господу приходят все Его дети, самого разного возраста, уровня восприятия и воцерковленности, но тем не менее они приходят к Нему. «Господи, вот мы пришли, мы выбрали Тебя, мы исполнили заповедь, которую Ты дал через Моисея на горе Синай, седьмой день посвятить Богу».

Сейчас от нас и требуется не так уж много. Хотя бы службу посети. Никто уж не проверяет, насколько ты действительно по воскресеньям не работаешь. У евреев было очень строго, за это можно было лишиться головы. А у нас сейчас можно что угодно делать. В храм, пожалуйста, сходи. Но мы видим, что у нас в Новосибирске стоит примерно один храм на 10–30 тысяч человек. И сколько там находится в воскресенье? Это даже не 0,1%, а меньше. О чем это говорит? Что люди не умеют молиться. Люди не умеют молиться и не видят в этом нужды, не видят в этом необходимости. Им кажется, что они и так прекрасно со всем справляются.

Сердце человека должен посетить Бог. Внутреннюю искру, конечно, можно раздуть, когда к сердцу прикасается Божественная благодать, что случается по-разному. Кто-то находит это в паломнической поездке. Кто-то берет Евангелие или Библию, и его разума внезапно касаются Божественные словеса. Кто-то встречается с интересным батюшкой. У кого-то появляется знакомый друг, который является прихожанином какого-то храма. Кто-то съездил и посмотрел, как живут в монастыре. Даже небольшое погружение в эту тему может внезапно разжечь в нас настоящий огонь любви к Богу. Мы внезапно начинаем понимать, что нас тянет к молитве.

Да, мы знаем, что есть монахи, призванные к молитве круглосуточной, ежедневной, еженощной, которые перебирают свои длинные четки. От нас никто не требует наличия четок. Нам даже молитвенного правила никто не ставит. Церковь рекомендует это нам. Возьми молитвослов, почитай молитву утреннюю и молитву на сон грядущим. А дальше уже твое личное дело. Есть замечательная поговорка: «Келья устава не знает». Никто не регламентирует, как ты будешь дома молиться. Делай это так, чтобы не раздражаться, не вынуждать себя бросать молитву, иметь горячее желание и в то же время чувствовать, что Бог рядом с тобой. Кто-то отказывается от длинных молитвенных правил, читает только короткие молитвы. Кто-то поет молитву наизусть. Кто-то полностью говорит своими словами перед иконкой, но встает, ровно на три минуты посвящает себя Богу и бежит на работу. А кто-то, опаздывая на работу, бежит и в это время молится, напевая «Богородице, Дево»... Здесь нет единого варианта. Каждый человек должен по-своему нащупать способ общения с Богом как с живой Личностью. Только тогда молитва станет не просто нужной, а настоящей.

– Молитва должна приносить радость?

– Сложный вопрос. Часто спрашивают не про молитву, а про таинство. Должен ли я, причастившись Тела и Крови Христовых, каждый раз ощущать невероятную благодать? Вот в нашей жизни когда общаемся друг с другом, мы постоянно испытываем радость? Конечно. Да, можно сказать, что я привожу бытовой пример. Мы же говорим об общении с Богом. Но мы-то тоже при общении с Богом настроены по-разному. И радость от молитвы – это, наверное, один из самых высоких уровней духовной жизни, когда человек уже четко ощущает ее потребность. Но я ни разу не встречал людей, которые говорили бы: «О! У меня есть 15 минут свободных. Пойду помолюсь». Хотя я общаюсь и с духовенством, и с монашествующими, с очень многими верующими людьми. «Пойду посплю» –слышал. «Пойду отдохну» – тоже.

– «Чайку попьем».

– А «пойду помолюсь», наверное, нет. Хотя, если мы собрались попадать в рай, где молитва будет непрестанным и главным условием, может быть, пора пробовать учиться уже сейчас?

– А Бог слышит все наши молитвы?

– Безусловно. Даже самую короткую. Именно поэтому не стоит превращать в молитву короткие возгласы, когда мы спотыкаемся о порог, бьемся мизинцем о тумбочку или обжигаемся блинной сковородкой. Все эти «ай, Господи!», «ой, Боже мой!» очень похожи на историю про мальчика и волков. Зачем призывать имя Божие всуе, чтобы потом, когда тебе действительно понадобится помощь, Господь не стал тебе помогать? Хотя Он милосерден, Он в то же время и определенным образом справедлив. Поэтому как бы мы ни молились, Он наверняка слышит нас всегда. Другой разговор, насколько мы искренне и всей душой призываем Его святое имя.

– Батюшка, а о чем нельзя молиться? Вот можно о миллионе молиться?

– Если ребенок маленький будет молиться о миллионе, я думаю, Господь его поймет. А если будет молиться взрослый человек?.. Есть анекдот, как один еврей стал молиться Богу, чтобы выиграть лотерею. И молился он всю свою сознательную жизнь. И вот на смертном одре уже без зубов шамкает: «Боже, Боже, ну я же прошу Тебя, дай мне выиграть лотерею». Ему является Бог и говорит: «Абрам, ну купи ты уже лотерейный билет». Можно просить у Бога всего. Но одно дело попросить у Бога рыбу, чтобы Он дал прямо сейчас ее готовую, и другое дело –попросить у Бога удочку и умение удить. Тогда каждый сможет в свое удовольствие выудить столько рыбы, сколько ему нужно.

Стоит соблюдать определенную мудрость и тактичность в молитве. Тем более не молиться о том, чтобы кто-то погиб в геенне огненной, кому-то было плохо или кто-то страдал, потому что такая молитва никогда не будет услышана и одобрена Богом. Ибо Бог наш – Бог любви. И Он в молитве прежде всего ждет от нас не только личных просьб, но и переживания за другого человека.

– Для кого важнее молитва? Для человека или для Бога?

– Для человека, естественно. Конечно, Бог переживает, если Его любимое творение не хочет с Ним общаться. Но прежде всего это нужно для нас самих. Понимая необходимость этого, мы тоже должны осознавать, что наша молитва может быть неполной, не от чистого сердца, неискренней и неумелой. Поэтому надо чаще обращаться к Богу с молитвой: «Господи, научи меня молиться. Даруй мне этот дар молитвы, чтобы общаться с Тобой и чувствовать Твою благодатную помощь через нее».

Ведущая Инесса Титова

Записал Фёдор Поплавский