Родное слово. Священник Александр Сахненко отвечает на вопросы

– Мы продолжаем важный разговор о молитве. Умение молиться – это особый дар или этому можно научиться? И как нужно молиться, чтобы быть услышанным?

– Определенный регламент, конечно, у нас существует, когда мы говорим об общей молитве в церкви, о традиционном молении христианина дома (например, перед едой или после еды или о так называемых утренних и вечерних правилах). Но в то же время мы не говорим, что нужно молиться только так и никак иначе. Мы все разные. Во-первых, язык у нас совершенно разный. Иностранцы, естественно, молятся на своем языке. А у нас, русских, есть особенность: есть русский язык и церковнославянский язык, – язык молитвы. И очень многих людей это смущает, они говорят: я ничего не понимаю, пытался, открывал книги, что-то там читал, но мне тяжело разговаривать с Богом на незнакомом мне языке.

Конечно, если человек скажет, что у него два варианта: либо он молится на русском, либо не молится вообще, – лучше ему посоветовать молиться на русском, начать хотя бы с этого. Другой разговор, если человек не растет. Он прочитал на русском молитву, ему стало все понятно и хорошо. Но, без всякого ущемления русского языка, скажем честно, что церковнославянский язык намного выразительнее, потому что он является, во-первых,  прародителем русского, а во-вторых, классическим изводом славянского языка – чистого, красивого, аккуратного.

У нас литературной нормой по-прежнему остается язык Пушкина, хотя так никто уже не говорит. Так и для Церкви: бережно сохраненный в ее лоне язык наших предков является невероятно выразительным по отношению к употребляемому нами житейскому, привычному, бытовому русскому языку.

Не скрою, здесь, конечно, есть сложности. Есть слова, которые являются калькой с греческого или латыни. Есть слова, которые совершенно непонятны, потому что нет им аналогов в русском языке. Есть слова-обманки, которые могут означать совершенно не то, что на самом деле мы можем себе представить. Но по большей части, если человек не будет противиться и вредничать, а желать разобраться, он увидит, что процентов восемьдесят он прекрасно понимает. Да, он спотыкается на сложных словах, на непонятных местоимениях, на незнакомых буквах, но основа-то языка есть.

Поэтому первая ступенька проблемы – это язык, когда человек не знает, как сформулировать мысль. И речь даже не просто об употреблении русского или церковнославянского, а о том, что говорить, как формулировать. Что-то просить? «Господи, дай мне этого, желательно мужа побогаче, жену покрасивее, детей послушных». Или жаловаться? «Господи, я опять один (или одна), мне опять тяжело, меня с работы выгнали, у меня болит лопатка». Бог вроде и так все знает – зачем Ему жаловаться? Благодарить или хвалить – это мы вообще не умеем.

Поэтому нам дается как пример молитвослов или, как его еще ласково называют, молитвенник. Эта книжка является букварем для нас. Есть мнение, что мы должны точь-в-точь эти молитвы повторять до конца своей жизни. Но на самом деле она создана не для этого, а чтобы мы научились молиться.

Вы спросили: можно ли научиться молиться? Можно. Мы берем примеры святых отцов, как молились люди святой жизни, и повторяем за ними. Сначала повторяем бездумно. Потом начинаем потихонечку вдумываться, потом вольно копировать, то есть мы сознательно формулируем свои фразы, как это делали святые отцы. А потом мы уже невольно начинаем всё копировать, потому что привыкли и поняли, как должна выглядеть молитва. Она должна политься у нас ручейком, отдельным, свежим, чистым, без оглядки на чьи-то примеры, но этому действительно нужно научиться. А пока человек открывает молитвослов, видит, что там 30 страниц текста, и говорит: «Ого! Это ж сколько читать!» Здесь, конечно, важен настрой. Пока для нас это мучительно, неприятно: утро – молиться, вечер – опять молиться.

Я говорю сейчас в большей степени про утренние и вечерние правила, которые являются определенной нормой, но в то же время варьируемой. Мы уже упоминали в прошлой передаче поговорку: «келья устава не знает». То есть никто к тебе в голову не залезет и не потребует отчета, как именно ты молишься. Хотя есть некий стандарт, который рекомендован в различных книжках, церковных брошюрках, в «Законе Божием» можно о нем прочитать. Обычно принято утром и вечером читать определенные правила из молитвослова, молитвы утренние или молитвы на сон грядущим, после этого прочитывать Священное Писание.

Люди делают это по-разному: кто-то читает только главу из Евангелия, кто-то читает главу из Апостола и главу из Евангелия, кто-то добавляет Псалтирь, кто-то Евангелие читает по зачалам, в зависимости от церковного месяцеслова, учитывая, какое Евангелие читалось сегодня на литургии в храме. Кто-то читает это Евангелие с толкованием, чтобы было понятно, о чем идет речь. Поэтому сказать, что это общее правило, нельзя.

Как представить себе человека, который только вошел в Церковь, вычитывающим правило примерно час? Он измучается. Но и для человека, который в Церкви уже очень давно, строго постится, тоже будет очень странно, если он прочитает сокращенное Богородичное правило.

– А что это за правило?

– Это правило святого преподобного Серафима Саровского. Оно в облегченном виде предоставляет нам возможность молиться даже тогда, когда мы не имеем возможности полноценно молиться или не знаем других молитв. Мы трижды читаем «Отче наш», трижды – «Богородице Дево, радуйся», трижды читаем Символ веры. Это занимает у нас примерно то же самое время, но молитвы нам знакомы. То есть нам не нужно читать полное правило, если у нас нет молитвослова.

Хотя это все-таки отговорки прошлых веков, когда действительно у человека не было книжки и он не знал молитвы наизусть. А у современного человека есть смартфон, есть специальное приложение с молитвословами, есть просто интернет-поисковик, где можно легко найти нужное. Сейчас есть аудиомолитвы, не можешь читать – через наушники  слушай в автобусе или в метро, как молится за тебя какой-нибудь иеромонах.

– А так тоже можно?

– Это вопрос комфорта. Надо смотреть, когда комфорт нас начинает развращать. Очень хорошо, что мы имеем возможность сделать горячий чай дома. А когда-то люди на костре кипятили воду. Конечно, полезнее пройтись, пособирать щепочек. Но если тебя ждут гости, а ты пошел в лес собирать щепки, когда у тебя дома есть чайник, – это странно. Так и здесь. Если ситуация достаточно критическая, хотел прочитать молитвы, но не успел, забегался, непослушных детей спать укладывал, за мамой больной ухаживал или провожал старушек до соседнего подъезда, два часа потратил, пришел домой, лег, уснул, то, конечно, физически не успеешь прочитать все положенные молитвы. Но у тебя есть возможность сделать это в дороге.

Или другой пример: что делать, если ты в дороге? Для новосибирцев это не очень актуальная тема, у нас дорога, как правило, занимает не так много времени, а вот москвичи, например, или петербуржцы здесь нас поддержат... Можно развлекаться, книжки листать, сериалы смотреть, современные развлекательные шоу в Интернете, просто ленту листать или помолиться в это время? Что лучше?

Понятно, если человек не хочет уже молиться сам, на двойной скорости воспроизведения слушал молитву и потом говорит, что вроде как молитву прочел, просит допустить его к Причастию, то это уже не совсем правильно. Мы должны вдумываться, вчитываться в молитву. Но есть люди, которые говорят: мне так удобнее, я так более молитвенно настроен, чем если читаю сам, потому что читаю с ошибками в ударениях, я не привык к этому тексту, а на слух его очень хорошо воспринимаю. Почему бы и нет?

Другой разговор, что это не должно вредить, не должно мешать. Нельзя потом онлайн на службе постоять перед телевизором и онлайн причаститься. То есть нельзя доводить все до абсурда, нельзя помощь со стороны Церкви, которую она оказывает своим верным чадам, превращать в аморальный поступок, когда мы протянутую нам руку, грубо говоря, грызем.

То есть нам пошли на уступки, записали молитву на доступном, нормальном языке – помолитесь хоть так, если не можете иначе. У нас действительно есть бабушки, которые так слепы, что даже крупный шрифт не могут читать, у них глаза болят. А так они включили аудиомолитву и помолились. Причем не только утренними и вечерними молитвами, но и любимыми канонами, акафистами, молитвами святым. Тем более сейчас у нас в домах есть множество современных электронных помощников, и бабушки, дедушки часто с ними разговаривают как с живыми. Искусственный интеллект здесь может быть весьма полезен.

Можно включить колокольный звон, послушать духовное песнопение. Нельзя, чтобы это заменяло искреннюю и живую молитву. Таким путем пошли протестанты. Они собираются у себя в молитвенных домах и под музыку хвалят Бога. Ничего плохого в этом нет. Разве они поют, что Христос плохой, или нужно Богородицу из святых вычеркнуть, или пророк Иоанн Предтеча какой-то неправильный? Ничего подобного. Они простыми житейскими словами, как могут, хвалят Творца. Они поют: «Ты мой Друг, мой Наставник, скала и меч… Аллилуйя, хвалим Тебя».

Мы, православные, просто немного по-другому на это смотрим. Не то чтобы нам нельзя эти песни петь, мы тоже очень любим петь, но это как хобби, как дополнительное времяпрепровождение. Мы собрались на службу, помолились Богу, а потом спустились в цоколь и можем тоже что-то спеть. Просто мы меньше панибратствуем с Ним, воздержанные в эмоциях. Но по смыслу мы те же самые песни поем. Возможно, в более народном ключе, но смысл их тот же. В чем разница? Мы не считаем это актом богообщения. Мы замечательно проводим время, просвещаем друг друга, вслушиваемся в эти дивные слова, думаем о Боге, но мы через это не общаемся с Ним.

У маленьких детей бывает, что они начинают маме что-нибудь напевать: «Мамочка, ты самая красивая, дай конфетку». И мамочка, может быть, даже даст конфету, ей понравится, что про нее песенку сочинили. Но если так 50 раз на день подходить, то мамочка устанет это слушать. Мы тоже славим Бога музыкально в церкви, используя акапельное пение. У нас нет музыкальных инструментов (ни гармони, ни гитары, ни органа), но мы подбираем корректно слова, используем церковнославянский язык и делаем уклон на какие-то свойства Божии, на Его способности, Его благую волю и используем дивные примеры святых отцов, их слова, а не от себя.

Иногда музыку пишем от себя, она тоже может быть чужеродной. Это отдельная тема: церковное пение на службе. Конечно, в древности эта молитвенная музыка звучала совершенно иначе, она настраивала на молитву. А сейчас, как правило, люди говорят: как красиво поет хор… Но то, что там завывает сопрано и очень громко гудит бас, вовсе не означает, что под это удобно молиться. Это значит, что собрались профессионалы своего дела, знатоки, они молодцы, для концерта звучат хорошо. Но иногда забываешь, где находишься, не помнишь, куда ты пришел: на концерт, в консерваторию или в филармонию; или ты в любимом храме находишься – и сейчас хлеб и вино будут претворены в Тело и Кровь Христовы. Поэтому вопрос вдумчивости, что касается молитвы, в том числе через ее форму, очень важен.

Можно ли научиться молиться, как молиться? Это то, что волнует всех. И мы говорим: «Господи, я не могу молиться, я не знаю, как правильно молиться, я только учусь. Открой мне, Господи, пожалуйста, этот дивный дар, дивный талант. Сподоби меня быть достойным того, чтобы правильно Тебя славить и хвалить, без кощунства, без излишеств».

Есть такие церковные шутки, когда пародируют уставших батюшек, певчих, чтецов, которые от обилия служб устают и пытаются изо всех сил что-то сокращать. Говорят: «Весь иконостас, моли Бога о нас». Вместо длинных упоминаний святых. «Господи, помилуй сорок раз, весь иконостас, моли Бога о нас»; «Молитвами святых благослови, отче, видит Бог, не могу короче».

Конечно, возникает усталость, особенно с непривычки, от молитвы, от длинной службы, длинного правила. Дети в этом плане вообще более просты, честно, искренне говорят: можно мы уже не будем сегодня молиться? Или: давайте мы не будем петь, а прочитаем. Или: давайте сегодня короткими молитвами помолимся или просто перекрестимся и скажем: «Господи, благослови», – и ляжем спать.

Здесь как с детьми. Мы знаем, что с детьми нельзя перегнуть палку, но мы тоже дети. Поэтому, естественно, заставляя себя молиться, очень важно не перегнуть палку. Есть люди, которые очень хотят молиться, делают это очень много, но без разумной подготовки. Есть спортсмены, которые тоже подходят к делу непрофессионально. Они думают: сейчас на турнике буду тренироваться каждый день по 70 раз, и мне будет хорошо. И у них после первого же дня так сильно болят мышцы, что уже хочется все бросить. Профессиональный тренер вас научит, как правильно, постепенно, потихоньку подходить к этому.

С чего начинаются упражнения в поднимании штанги? С правильной постановки ног. И в первые занятия будущий штангист поднимает только пустую палку. Потому что он должен научиться правильно стоять, дышать, правильно поднимать...

Часто можно встретить человека, который недавно крестился, в церковь пришел и говорит: я читаю всю Псалтирь, Ветхий Завет, акафисты, у нас еще молитва по соглашению есть. Это замечательно, человеку нравится, но главное – не надорваться. Потому что грустный житейский опыт показывает, что через месяц встречаешь его, а он говорит, что по утрам «Отче наш» забывает прочитать. Откуда такая разительная перемена?

Конечно, человека, только что вошедшего в церковь или принявшего крещение, только что открывшего для себя Бога, поддерживает Божественная благодать. Сам Господь его несет как будто на Своих руках. Как родитель, который учит ребенка кататься на велосипеде и крепко держит за багажник. Но однажды родитель багажник отпустит, иначе ребенок никогда не поедет сам. И вот это ощущение, когда Господь как будто тебя оставил и ты рулишь сам и боишься не удержать это равновесие, тоже очень полезное. Это ощущение определенной самостоятельности в церковном самосознании.

Да, можно взять молитву, которая написана в молитвослове. Можно прочитать в Интернете, как молиться. Можно спросить у батюшки, как молиться. А можно внутренне оценить для себя свою меру. Главное, чтобы молитва не была мучением, чтобы человек не раздражался, чтобы ему хотелось на нее вставать.

Понятно, что мы слишком милостивы к себе. Если мы будем слишком к себе прислушиваться, то ограничимся коротким «Господи, помилуй» двенадцать раз и один раз перекрестимся.

– Нужно ли понуждать себя к молитве?

– Я к этому и веду. Вся беда заключается в том, что Богу наша молитва не нужна, Ему от нее ни горячо, ни холодно. Он независим абсолютно. Он, может быть, по-отечески расстроится, что Его ребенок с Ним не хочет разговаривать. Но это нужно прежде всего ребенку, чтобы он был в контакте с родителем, чтобы родитель знал, все ли у того хорошо, здоров ли, мог вовремя исправить что-нибудь страшное, вылечить болезнь, купить что-то необходимое. Если ребенок это скрывает, родитель не узнает, чем помочь.

То же самое и здесь. Если не хочешь общаться с Богом, Бог не будет насильно влезать в душу, говорить: приди ко Мне срочно. Он будет посылать какие-то намеки, символы, знаки. Но не факт, что человек их расшифрует. На то человек и создан свободным. Если человек не хочет спасаться, не хочет быть с Богом в контакте, ничего не получится.

Адам и Ева, вкусив от древа познания добра и зла, потеряли связь с Богом. И когда Бог пришел, Адам не бежит к Нему с радостью, а прячется в кустах. От Бога, Творца всей Вселенной, прячется в кустах. И говорит: меня здесь нет. Так не бывает. Так трехлетние дети себя ведут…

Если мы не будем себя понуждать, мы вообще сможем молиться? Утром проспал, вечером устал. Вроде хотелось встать на молитву, а тут дети отвлекли, тут с собакой гулять нужно, тут ужин нужно приготовить. Ну ничего, завтра помолюсь. А настанет ли твое завтра, человек? А не твоя ли сегодня последняя ночь? Ну, помолишься ты завтра. Это будет за завтра, а за сегодня? Это такой же вопрос, как, например, домашних заданий и ответов на уроках в школе. Не выполнил домашнее задание – кому от этого плохо? Учителю?

– Ребенку и родителям.

– Это недисциплинированность, нежелание закрепить тему. Но тебя никто не выкинет из школы, никто не запретит прийти на занятия. Все скажут: давай исправляйся. Так и здесь. Если понимаешь, что какой-то день пропустил по своей лени или действительно забегался, перекрестись и скажи: «Господи, прости меня, пожалуйста, буду дальше стараться работать». То есть любой срыв – это не повод опустить руки и сказать: ну, не получилось. Что значит не получилось? Значит, в следующий раз получится и будет лучше.

В том-то и дело, что тут должна быть грань между человеческим отношением к себе и пониманием того, что молитва должна быть молитвой. Может быть, я две минуты помолюсь, но искренне. Может быть, в дороге помолюсь, в наушниках, но вдумчиво. Может, вообще только Иисусову молитву прочитаю, но так, что слезы у меня хлынут. А с другой стороны, иногда полезно и все правило прочитать. Если все время себе разрешаешь что-то сокращать, уменьшать, не возникнет доброй привычки к благому начинанию. А мы стараемся к причастию готовиться более серьезно, молитвенно, постами усиливать нагрузку, в том числе и молитву… Меня всегда радует, когда прихожане рассказывают, как они молятся, что читают. И я вижу, что им это в радость…

Но вот когда мы приводим ребенка в картинную галерею, что ему там смотреть? Ну, картина. Или привели ребенка в оперный театр и говорим: слушай. Что слушать, если там еще все на итальянском? Надо же провести какую-то подготовительную работу, надо ребенка перед походом туда настроить, объяснить, разжевать, что и как. Так и мы, если в церковь приходим без подготовки, ничего не поймем на службе. Надо же разобраться. Есть молитвословы с толкованием. Есть последование службы, открыл и следишь. И все понятно, оказывается. А есть последование службы с переводом? Но, к сожалению, такой товар в церковных лавочках не очень часто уходит. У нас не принято стоять на службе с книжкой. Наши православные только крестятся. Это здорово, что есть такая тренировка и навык креститься в любой непонятной ситуации. Но лучше не просто бездумно креститься, а вдумчиво меняться.

Если я понимаю, что мне не дается молитва, я могу сказать: ну и ладно, я не молитвенник. Кому от этого плохо? Никому, кроме меня самого, потому что я лишаю себя общения с Господом. Я делаю для себя это формализацией. Я как будто бы упорно, вместо того чтобы с Богом поговорить, пишу ему открытки на Новый год или длинное сообщение в группе «ВКонтакте». Он рядом, а я говорю: подожди, не мешай, я Тебя сейчас тут поздравляю при всех с Новым годом... Бог же смотрит на наше сердце. Поэтому мы встречаем у монахов, например, постоянную молитву, они трудятся и молятся, делают дела житейские и молятся.

У обычных людей она тоже может быть, но крайне редко. Если разбирать жизнь монаха, она во многом отличается от жизни обычного, мирского человека, прежде всего отсутствием суеты. У нас очень много суеты в жизни, а монах не суетится. Он знает, что у него сегодня по расписанию обед, потом ужин. Между ними нужно сделать свое послушание. Он живет как в последний день.

Монах – это квинтэссенция христианства, потому что он полностью от всего мира отрекся. А мы так не можем. И здорово, если современный человек успевает молиться в любую свободную минуту. Это не так сложно. Не надо длинных фраз. Сел в машину: «Господи, благослови мой путь!» Приехал: «Господи, слава Тебе!» Пошел по лестнице, пока идешь, сказал: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Перекрестился – и вот ты уже у двери начальника, сказал: «Господи, благослови!» Зашел, решил дело, вышел: «Господи, слава Тебе!»

Если сделать это привычкой, научиться посвящать каждое благое дело в своей жизни Богу, то мы начнем замечать, что как-то по-другому жизнь наша строится. И времени больше появляется, и радости больше от сделанного, и желание творить новое. И не всегда мы видим результат наших дел сразу, здесь и сейчас, хотя Господь может послать такое. Даже если не видим, что делаем что-то важное, мы это чувствуем. И понимаем, что не просто так живем, что не просто сами себе придумали это правило, как часто атеисты говорят, от безысходности, глупости или наивности.

Если бы это было так, это давно уже не было бы в моде. А так Церковь столько тысячелетий стоит – и ничего не развалилось. И люди каждого нового поколения продолжают перенимать традиции и молиться теми же словами, в том же формате, как и их предки.

– Вся наша жизнь в руках Бога, но может ли молитва изменить как-то нашу жизнь?

– Да. Это и есть то самое чудо, которое показывает нам Сам Господь. Мы знаем, что молитва – это форма общения с Богом, доверия Богу, посвящения себя Богу, взаимодействия с Ним. Мы понимаем, что молитва – это важное дело в жизни христианина. Не само по себе, оно не самодостаточное. Если человек не совсем добр, не совершает дел милосердия, ему чужды чужие страдания, он не ходит в церковь, не причащается Тела и Крови Христовых, не читает Священное Писание, не работает над своей душой, чтобы стараться быть скромнее, смиреннее, послушнее, внимательнее к другим, то, наверное, молитва не поможет. И такие люди зачастую воспринимают молитву как заговор.

Можно зайти на любую интернет-страницу и там увидеть: «Читать 33 раза на черном молитвенном полотне»; «Ангел мой, пойдем со мной на весь день-деньской, буду с верой жить и тебе служить». Это все сродни заговорам: «Пойду в реку, ключ закопаю, Богородица ключом мой рот закроет, аминь, аминь четыре раза, спаси меня Господь от сглаза».

Но это не имеет никакого отношения к нашей вере, потому что в нашей вере молитва –  живое обращение к Богу. А Господь говорит: стучитесь – и отверзется вам. Он говорит: если вы, лукавые люди, умеете делать добро для ваших детей и когда ваш сын просит у вас хлеб, разве вы ему камень даете? Так неужели Отец ваш Небесный не даст благо просящим у него?

Все возможно верующему в тяжелой болезни, в самой тяжелой жизненной ситуации, при большом затруднении, глубокой скорби, унынии и отчаянии. И тогда, когда мы чувствуем себя совершенно убитыми, лишними на этой земле, у нас есть молитва, которая может держать нас не только верой, надеждой и упованием, но и свидетельством Самого Господа в ее действенности и эффективности. Если веру будете иметь, говорит Господь, то можно будет горы передвигать. Есть даже в чинопоследовании соборования такая фраза: молитва веры спасет болящего. Если он с верой будет у Бога просить этого, то исцелится, выздоровеет. Следовательно, и любые наши нужды тоже будут Господом услышаны.

Правда, лучше всегда прибавлять: если будет на то, Господи, воля Твоя. Потому что я могу для себя желать много чего, а полезно ли мне это? «Пошли мне, Господи, то, что я бы хотел, но и воля Твоя святая на это была. Аминь».

Ведущая Инесса Титова

Записала Елена Кузоро