Родное слово. Станислав Петров, протоиерей Димитрий Долгушин

– В этом году Церковь торжественно отмечает столетие блаженной кончины Святейшего патриарха Московского и всея Руси Тихона, прославленного в лике святых. Кем он является для нас, каким был жизненный путь исповедника Церкви Русской – будем говорить сегодня в нашей программе. Я с удовольствием представляю моего соведущего, доктора филологических наук, доцента Новосибирского государственного университета, ведущего научного сотрудника Института истории Сибирского отделения Российской академии наук протоиерея Димитрия Долгушина и Станислава Петрова, кандидата исторических наук, доцента, заведующего сектором Института истории Сибирского отделения Российской академии наук.

Сегодня будем говорить о Святейшем патриархе Тихоне, его духовном наследии. Но начать хотелось бы с вопроса: как складывались церковно-государственные отношения в России после революции?

Протоиерей Димитрий Долгушин:
 
 – Церковно-государственные отношения развивались, можно сказать, трагически. Потому что впервые за много-много веков государство фактически негативно настроилось по отношению к Церкви. Революция привела к слому существовавшей до этого времени системы церковно-государственных отношений, да и вообще к слому всего. Это было событие катастрофической силы. Революция 1917 года растянута во времени. Началась она в феврале, когда произошло падение монархии. Затем события развивались стремительно в течение весны, лета и осени 1917 года, когда Временное правительство не могло взять ситуацию под свой контроль, не могло осуществить выборы в Учредительное собрание. И в конце концов к власти приходят именно те политические силы, которые даже в идеологическом отношении были настроены по отношению к Церкви враждебно. Может, как раз Станислав Геннадьевич мог бы внести какие-то детали…

Станислав Петров:

– Я могу только дополнить, что Учредительное собрание состоялось, оно было собрано, но не работало при большевиках и было распущено. «Караул устал», – как сказал знаменитый матрос Железняк, и на этом Учредительное собрание, которое, казалось бы, должно было определить демократическим путем дальнейшее развитие государственности в России, прекратило свое существование. И, как всем известно, у нас наступил очень длительный период советской власти.

А советская власть и Коммунистическая партия (тогда Российская Коммунистическая партия большевиков) в своих программных документах однозначно предопределила Церкви ее положение как организации, которая связана с ушедшими временами, прах которых с большевистских ног нужно стряхнуть и уничтожить. И это все непосредственно касалось именно живого древа Русской Православной Церкви, ее положения, состояния, ее верующих. И осуществлялось это не просто через убеждение, антирелигиозную, атеистическую пропаганду, но и через физическое истребление духовенства и верующих в том числе именно в послереволюционный период, о котором мы знаем из литературы и средств массовой информации, что это время начала массовых политических процессов в отношении духовенства и верующих, заканчивающихся расстрельными смертными приговорами.

Не исключение, кстати, и патриарх Тихон. Ведь у некоторых сложилось представление, что был судебный процесс над патриархом Тихоном, но его не было. Он был полностью подготовлен, даже были напечатаны билеты в Колонный зал Дома Союзов в Москве на этот процесс, но их аннулировали. Процесса как такового не было. В отношении других процессов могу сказать, что они были. Знаменитых два московских процесса по итогам изъятия церковных ценностей, петроградские процессы. По всей стране прокатились судебные процессы с вынесением высшей меры наказания духовенству и верующим, которые сопротивлялись кампании изъятия церковных ценностей.

– А как вообще произошло, что он смог взойти на патриарший престол?
 
 Станислав Петров:
 
 – Это ведь тоже удивительно. Каким бы парадоксальным это ни казалось, но именно Октябрьский переворот большевиков привел к тому, что на Соборе вызрело большинством голосом решение о том, что нужно вернуться к патриаршей форме управления в Русской Православной Церкви.

Протоиерей Димитрий Долгушин:

– А выборы на Собор были проведены еще при Временном правительстве?
 
 Станислав Петров:

– Да, при Временном правительстве. Конечно, это планировалось еще при императорской России Николаем II. Этот Собор готовился, были предсоборные заседания, работало Предсоборное присутствие. И в период первой русской революции заседало Предсоборное присутствие. В последующие годы были различные предсоборные подготовительные форумы. То есть эта работа велась. Но самого Собора не было, в силу разных политических причин. И только после Февральской революции, приведшей к свержению монархии, 15 августа 1917 года, как раз появилась эта возможность – Собор был открыт. Всероссийский Поместный Церковный Собор.
 
 Протоиерей Димитрий Долгушин:

– А кто в нем мог участвовать? Только архиереи?

Станислав Петров:

– Нет, это был Поместный Собор. Есть устойчивое мнение в литературе, что большинство на Соборе составляли миряне. Но право вето на решение общих заседаний Собора (не комиссий, не каких-то секций, не подразделений) мог вынести Архиерейский Собор, который работал внутри Поместного Собора. То есть любые решения, которые обсуждались, только после согласования с Архиерейским Собором и утверждения им могли быть приняты всей церковной полнотой.
 
 Протоиерей Димитрий Долгушин:

– А заседания проходили в Москве?

Станислав Петров:

– Да, в Москве, в Лиховом переулке, в епархиальном доме. Сейчас там расположен Свято-Тихоновский православный институт. Они очень благодатно восстановили это здание.

Протоиерей Димитрий Долгушин:

– Получается, что прошел август, сентябрь; наступили октябрьские события…

Станислав Петров:

– Да, были разные партии внутри Собора. И, в общем-то, особенно академическая профессура Санкт-Петербургской, Московской и других тогдашних духовных академий не особо была настроена как-то восстанавливать форму патриаршего управления Русской Православной Церковью. И только события, связанные с большевистским переворотом, привели к тому, что было принято решение восстанавливать патриаршество.

Протоиерей Димитрий Долгушин:

– Наверное, потому, что стало понятно: монархия уже не восстановится.

Станислав Петров:

– Да, и практически уже в конце ноября состоялись выборы и возведение на престол патриарха в начале декабря 1917 года.

Протоиерей Димитрий Долгушин:

– На праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы.

Станислав Петров:

– При этом нареченный патриарх несколько дней был в Свято-Троицкой лавре перед тем, как взойти на пустовавший два столетия всероссийский патриарший престол.
 
 Протоиерей Димитрий Долгушин:

– Кроме святителя Тихона кто еще были претендентами на этот престол?

Станислав Петров:

– Шел многоступенчатый отбор претендентов. В последнюю стадию выборов, когда кандидаты уже были представлены, вошли три очень известных, знаменитых тогдашних архиерея Русской Православной Церкви. Это архиепископ Антоний (Храповицкий), архиепископ Арсений (Стадницкий) и митрополит Московский Тихон (Беллавин). Это очень распространенная на Псковщине фамилия. Он был из духовной среды, из многих священнических поколений.

Родился он в небольшом селении, потом его отца перевели в уездный город Торопец Псковской губернии, где в Преображенском храме он и служил. Именно оттуда, девятилетним мальчиком покинув родной дом, он поступил вначале в Торопецкое уездное училище, потом в Псковскую духовную семинарию и Санкт-Петербургскую духовную академию, пройдя все положенные тогда стадии, чтобы получить полноценное духовное образование.

Протоиерей Димитрий Долгушин:

– Интересно, что значительная часть его церковного пути прошла в Америке. 

Станислав Петров:

– Да, самый длительный его архиерейский пост был именно в Алеутской и Аляскинской епархии. И очень большие свершения были там же. Много раз можно говорить слово «впервые» про этот период. При нем была совершена первая архиерейская хиротония, открыта первая православная духовная семинария, которая просуществовала до 1923 года, впервые появились два викарных епископа. Он совершил первую длительную поездку по своей епархии, которую до него никто не совершал: из Сан-Франциско на Аляску. Считается, что он проехал и прошел 11 тысяч километров. Такой длительной миссионерской поездки до него не было. Он же перенес центр Алеутской епархии Североамериканской Русской Православной Церкви из Сан-Франциско в Нью-Йорк, на Манхэттен, когда был приобретен Никольский храм. Там и поныне располагается центр теперь уже Русской Православной Церкви за рубежом.

– А большая была община в то время?

– Это была не просто община, были приходы. Кстати, очень большую миссионерскую работу он провел с теми, кто был в унии с греко-католиками, и вернул их в православие. Огромное количество верующих вошло в подчинение Русской Православной Церкви. В этом была его заслуга. Да, есть цифры, какое было количество приходов и какое стало при нем; прирост значительный. Он был там больше 10 лет.

– Я читала, что тяжело с ним прощались.

– Да, но это была не первая его кафедра. Начинал он викарным епископом тоже в очень сложной епархии – Холмско-Варшавской, как Люблинский викарный епископ. Потом была Североамериканская епархия, потом Ярославская и Ростовская епархии, где он был существенно меньше на архиерейском посту. И затем, практически накануне Первой мировой войны, Виленская и Литовская епархия, на которой он был очень короткий срок. Хотя есть уже отдельные монографии, даже книги написаны о том, как он пребывал в каждой из своих епархий, в том числе и в Виленской и Литовской (она написана авторами, живущими в современной Литве). И он был практически все время на этой кафедре, а в Москве пребывал в эвакуации в годы Первой мировой войны. Поэтому его очень любила московская паства.

– А за что его любили? За какие качества?

– Даже староверы и католики порой под благословение к нему подходили в Москве, не могли удержаться. А качества были самые замечательные, отмечаемые с его детского возраста. Мы сказали, что в 9 лет он покинул отеческие пределы и пошел на учебу в духовное учебное заведение. Все ребята, которые учились с ним в епархиальном училище, потом в семинарии, в духовной академии, были к нему расположены. Вот это его благочестие, доброта, душевность, открытость, незлобивость – выдающиеся качества, которых порой в наших детях очень не хватает. Поэтому не случайно у него было прозвище: уже в семинарии его звали архиереем или епископом. А когда он был в Санкт-Петербургской духовной академии, то его сокурсники обращались к нему: «Ваше Святейшество». И звали его патриархом. Хотя о патриархе даже и помыслить тогда было невозможно, потому что никто не мог и подумать о сотрясении основ синодальной системы управления Русской Православной Церковью. То есть это прозвище было как дружеская улыбка, дружеское расположение в отношении к нему. Это удивительно.

И когда он был на Московской кафедре в эвакуации, хоть это и не его кафедра, но он имел право совершать богослужения в это время. Это привлекало к нему огромную паству. Видимо, молва среди прихожан и тех, кто ходил к нему на службу, разнеслась по Москве. И когда после Февральского переворота появилась возможность выборов архиереев во всех епархиях Русской Православной Церкви, съезд и духовенства, и пастырей Московской епархии выбрал своим архиереем именно его. Правда, московским владыкой он был очень короткий срок, потому что в конце осени – начале зимы он уже взошел на патриарший престол.

Протоиерей Димитрий Долгушин:

– Здесь есть тоже интересная деталь, что выбрали три кандидатуры, а между ними нужно было еще делать выбор.

Станислав Петров:

– Да, ведь они все проходили разные стадии, разный формат самого голосования. Первоначальные стадии были связаны с непосредственной подачей голосов и их подсчетом участниками, и на них Тихон (Беллавин) занял последнее – третье место, а первое – Антоний (Храповицкий), второе – Арсений (Стадницкий). Если бы эта процедура сохранилась, патриархом был бы Антоний (Храповицкий), выдающийся богослов, администратор, крупная личность, имеющий очень сильное влияние на светское общество, на общественность, создатель Русской Зарубежной Церкви, когда они покинули пределы уже Советской России. Это был крупнейший архиерей в истории Русской Православной Церкви XX века. Он бы был патриархом, но произошло изменение процедуры голосования, и по наитию, по Божьему Промыслу старец Алексий из Смоленской Зосимовой пустыни вытянул по жребию бумажку, на которой было написано имя Тихона (Беллавина).

Протоиерей Димитрий Долгушин:

– Был поставлен ковчежец перед иконой Божией Матери «Владимирская».

Станислав Петров:

– Успенский собор был расстрелян большевиками к этому времени. И эту икону вынуждены были перенести в Храм Христа Спасителя, чтобы не подвергать ее никакой опасности. Был вытащен жребий рукой старца Зосимы…

Протоиерей Димитрий Долгушин:

– И он сам прочитал, да?

Станислав Петров:

– Прочитал как раз Антоний (Храповицкий). Вот такими были правила выборов патриарха в 1917 году. Он провозгласил, что патриархом ныне становится владыка Тихон.

Протоиерей Димитрий Долгушин:

– Промыслом Божиим святитель Тихон взошел на престол, но страшно представить, в какую эпоху.

Станислав Петров:

– Они все отдавали отчет, что Церковь вступает в эпоху тяжелейших гонений, это было признано сразу. Поэтому это тяжелейший крест. Иногда спрашивают, в чем заслуга патриарха Тихона, почему мы его выделяем, почему такое внимание к нему и все хотят о нем говорить. Потому что его личность связана с восстановлением патриаршества в нашей Церкви спустя двести с лишним лет после ухода последнего патриарха досинодального периода Адриана.
 
 Произошло не только восстановление патриаршества в Русской Православной Церкви, но и выстраивание абсолютно новых отношений с новой властью, при которой Церковь уже не господствующая, власть ей не благоволит и не содействует в решении каких-то крайне важных вопросов для всех: и для государства, и для общества, и для самой Церкви. Власть и Церковь находятся в противостоянии друг другу. И не просто в противостоянии, а вопрос решается жизнью и смертью.

Протоиерей Димитрий Долгушин:

– И какую линию выбрал святитель Тихон в этой ситуации? Какую линию по отношению к нему выбрала советская власть или, вернее сказать, партия?

Станислав Петров:

– Партия была большевистская, хотя большевики пришли к власти не в одиночку, у них были политические союзники (партия левых социалистов-революционеров, эсеров и так далее); правда, на очень короткий срок. Потому что большевистская партия не терпела никого рядом, не только своих политических союзников, но и вообще тех, кто претендовал на власть над умами наших соотечественников.
 
 Патриарх Тихон на протяжении всего его нахождения на патриаршем престоле выбирал тот оптимальный вариант, который более способствовал развитию Церкви в это время. Потому что нужно было создавать новые учреждения, новые формы управления внутри Русской Православной Церкви. При синодальном церковном строе, который был более двухсот лет, все было понятно, но он прекратил свое существование. И все эти новые властные институты управления внутри Церкви должны были быть выстроены.

– Что-то удалось выстроить?

– Да, первоначально все удалось, но советская власть взяла курс на уничтожение Церкви. Декрет, принятый в начале января 1918 года, однозначно говорил о том, что Церкви можно, а чего нельзя. А нельзя было существенно больше, чем можно. Поэтому нужно было, как между Сциллой и Харибдой, найти такой оптимальный вариант, чтобы все-таки Церковь оставалась в российской жизни и государство как можно меньше устраивало ликвидационных мероприятий. Ведь отдел, который учредило советское правительство в Наркомате юстиции РСФСР, назывался ликвидационным, он касался выполнения этого Декрета об отделении Церкви от государства. И, по сути, процесс отделения Церкви от государства растянулся до конца 20-х годов, до коллективизации и индустриализации, характеризующих вхождение страны в ускоренное построение социализма.

– Но патриарх ведь продолжал служить, общаться с народом.

– Да, подсчитали, что он прослужил за свой период 777 литургий в этих условиях. Подсчитали, сколько дней он был на патриаршем престоле (что-то более 2,5 тысячи дней). И сказали, что он служил через два-три дня. Вот с такой интенсивностью шла его богослужебная жизнь в этих условиях.

А в русских храмах ведь не было долгое время патриаршего служения, и за приглашение патриарха болел каждый приход. Когда поступали эти приглашения, он был вынужден сидеть и думать, как не обидеть и этих добрых людей, расположенных к тому, чтобы пригласить его, и этих, которые тоже в это же время пригласили его.

– Так это еще и разные города были?
 
 – Нет, он в основном в Москве находился. И были какие-то приближенные к Москве храмы, которые входили в московскую патриаршую область. Москва тогда была не такая, как сейчас, как вы понимаете.

Протоиерей Димитрий Долгушин:

– Когда на него смотришь, то кажется, что это человек в глубокой старости. То есть это служение накладывало отпечаток на состояние его здоровья.
 
 Станислав Петров:

– Безусловно, потому что этот человек находился под постоянным давлением, на пределе своих физических сил. Человек, который жил, как бы сейчас сказали, на износ. То есть надо было решать такие проблемы, которые, в общем-то, не были решаемы. А их нужно было решать.

Когда он пришел с одного из майских допросов 1922 года, келейник спросил у него: «Ваше Святейшество, как на допросе?» – «Ничего, все хорошо, спасибо, что Вы спрашиваете об этом. Обещали голову срубить». Вот в таком варианте были взаимоотношения первого лица Русской Православной Церкви и власти, представленной в основном сотрудниками ГПУ в 1922 году. Среди них был небезызвестный мучитель Русской Православной Церкви Евгений Александрович Тучков, который возглавлял соответствующее подразделение в секретном отделе ГПУ – 6-е отделение, занимающееся религиозными организациями. Этот человек получил потом орден Ленина, высшую правительственную награду, как раз за уничтожение Русской Православной Церкви.
 
 Протоиерей Димитрий Долгушин:

– И 7 апреля, на праздник Благовещения, святитель Тихон скончался, а погребение его было…

Станислав Петров:

– …12 апреля 1925 года, это было как раз Вербное воскресенье, Вход Господень в Иерусалим.

Протоиерей Димитрий Долгушин:

– Огромное количество людей собралось.

Станислав Петров:

– Да, огромное. Некоторые любители сравнений говорят, что людей было даже больше, чем на похоронах Владимира Ильича Ленина. Я не люблю таких сравнений. Кто это подсчитывал? Это невозможно. Но было огромное количество людей, и, кстати, многие свидетели этого прощания, дожившие до нашего времени, подтверждают это. Он был погребен в том месте, где ему советская власть определила последние годы пребывания, – в Донском монастыре, за внутренней стеной, в трапезном помещении собора Донской иконы Божией Матери.

Протоиерей Димитрий Долгушин:

– Сто лет прошло с тех событий. И этот год юбилейный, особенный. Будут проходить какие-то научные или просветительские мероприятия?

Станислав Петров:

– Мы очень ответственно к этому подошли. Я не знаю, как наши коллеги из митрополии, но нужно отметить Новосибирскую духовную семинарию. Откликнулись с очень большим теплом ко всем нашим просьбам, пошли нам навстречу. И мы совместно с ними, как с организаторами Института истории Сибирского отделения Российской академии наук, с Государственной публично-технической библиотекой Сибирского отделения Академии наук и при партнерстве Гуманитарного института Новосибирского государственного университета проводим целую череду весьма серьезных мероприятий начиная с весны, с Благовещения, при поддержке Московского федерального фонда истории Отечества (большая благодарность этому фонду за поддержку).

Это будут очень серьезные мероприятия, и не просто научные в виде конференции. К нам приедут со всей страны крупнейшие специалисты в области истории Русской Православной Церкви не только XX века (и не только периода патриаршества Тихона, хотя именно на этом будет сконцентрирована наша конференция), но и более раннего периода, связанного с патриархами до синодального времени. Нам будут рассказывать новейшие результаты изысканий, в том числе посвященных и земной жизни патриарха Тихона.

Протоиерей Димитрий Долгушин:

– Когда это будет?

Станислав Петров:

– В середине октября. Это будут Покровские чтения 2025 года, посвященные 95-летию со дня рождения академика Николая Николаевича Покровского. Это научные события, и мы, конечно, приглашаем всех желающих быть слушателями наших мероприятий; может быть, участниками. Это будет проходить в Институте истории, в ГПНТБ, в семинарии. Мы пригласили в качестве докладчиков и наших семинаристов из Новосибирской православной духовной семинарии, и даже школьников, наших гимназистов из замечательной православной гимназии, чтобы были секции у них и они имели возможность приобщиться к высокой науке и показать свои исследовательские способности. Но будут не только научные мероприятия, будет еще целый цикл просветительских, лекционных, популяризаторских мероприятий. Мы будем выступать в разных учебных заведениях: в высших, средних, в гимназиях и различных школах.

Ведущая Инесса Титова

Записала Елена Кузоро