Родное слово. Миссия тюремного служения Русской Православной Церкви

Повтор от 16 сентября 2020 г.

– Отец Олег, Вы возглавляете Отдел по тюремному служению Новосибирской епархии, несете особое послушание. Иногда можно услышать от людей, даже ходящих в храм, слова: «Зачем помогать тем, кто совершил зло, кому-то причинил боль? Пусть несут наказание: они его заслужили. Жалеть их и помогать им не надо». Но Церковь помогает. Почему?

– К этому нас призывает Священное Писание. В Евангелии мы читаем слова Господа: …бех… наг, и одеясте Мя: болен, и посетисте Мене: в темнице бех, и приидосте ко Мне. Сам Господь говорит, что Он был в темнице. «Сделали вы добро ближнему – Мне сделали» (см. Мф. 25, 40). Был кто-то в темнице (заблудшее духовное чадо) – и Сам Господь был с ним.

Исполняя эту заповедь, мы делаем Божье дело: служим Господу, когда помогаем своему ближнему. …возлюби ближнего твоего... Ближним может быть и осужденный.

– Сколько исправительных учреждений находится на территории Новосибирской области?

– На сегодняшний день в Новосибирской области 16 исправительных учреждений. Среди них есть мужские колонии строгого режима (женских колоний строгого режима нет), колонии общего режима, одно учреждение особого режима, одна женская исправительная колония – «Девятка», детская колония, которую называют НВК (Новосибирская воспитательная колония), лечебное исправительное учреждение (так называемая «Десятка»), три СИЗО (следственных изолятора) и колония-поселение в Колывани.

– В каждом ли исправительном учреждении есть храм или часовня?

– Да. На территории всех учреждений есть храмы либо часовни, либо молельные комнаты. Только в СИЗО №1 пока не действует молельная комната: сейчас она находится на завершающей стадии строительства (оборудуется).

– Как может повлиять на обстановку в колонии наличие храма на ее территории?

– Устанавливаются особые взаимоотношения между людьми, которые ходят в храм: они не просто осужденные того или иного отряда, а рабы Божии, христиане, братья. Находясь в храме, они в какой-то степени ощущают себя духовно свободными людьми. Внешне-то не свободны, отбывают свой срок; но внутри – свободны.

Некоторые бывшие осужденные говорят: «Когда я, будучи в заключении, пришел к вере, открыв для себя Господа Иисуса Христа, у меня было чувство, что стены колонии разрушились. Для меня уже не существовало этого страшного места: я был с Богом».

Когда заключенные собираются в храме для совместной молитвы, они получают глоток свободы. Через участие в таинствах они ощущают себя людьми, а не просто осужденными.

Сотрудники исправительного учреждения в отрядах ведут себя строго, спрашивая, как положено, требовательно, по закону. Но совместная молитва в храме сближает.

– Осужденные и сотрудники ИК молятся вместе?

– Да, иногда такое бывает. На днях у нас был престольный праздник храма в честь Владимирской иконы Божией Матери в ИК №18. В этом году празднуется 20-летний юбилей этого тюремного храма. К нам на литургию приехала сотрудница воспитательной службы из Главного управления Федеральной службы исполнения наказаний. На богослужении также были начальник ИК №18, его заместитель по воспитательной работе и сотрудник, который опекает приглашенных на службу женщин-певчих.

Такое возможно только в храме: рядом стояли начальник колонии и осужденные – и вместе молились.

– С чего начинается общение священника с осужденными?

– Есть в колонии место, которое называется «карантин», куда помещают на две недели этапированных в учреждение из следственного изолятора. Их посещают сотрудники ИК, рассказывают, как себя правильно вести, какой распорядок дня.

Я их тоже посещаю, рассказываю о храме, о том, как у нас идет духовная жизнь. Интересуюсь, крещеный ли человек. Если крещеный, носит ли крестик? Если нет крестика, дарю, говоря: «Носи». Призываю к посещению храма после прохождения «карантина», приглашаю на крещение некрещеных, если у них есть желание. Кратко знакомлю с историей нашей общины. Потом жду их в храме. Многие приходят.

– Вы совершаете православные таинства. Какие из них приносят Вам наибольшую духовную радость?

– Крещение. Ведь это особенное таинство: человек полностью омывается от своих грехов, становится чистым, хотя находится в колонии (сидит по какой-нибудь тяжелой статье, у него большой срок). В таинстве Крещения происходит чудо: человек очищается пред Богом. И я в какой-то степени к этому причастен, помогаю ему. Перед этим я его наставляю: говорю слово о смысле жизни, о том, к чему призван христианин.

Все ребята общины стараются участвовать, хотят помочь (например, почитать Символ веры), потому что для нас крещение нового человека – событие.

Хотя и другие таинства – тоже радость. Все всегда ждут литургию. В местах заключения – особая исповедь. Колония – это самое дно нашей жизни, ниже некуда. В ЛИУ №10 отбывают срок больные люди (туберкулез, ВИЧ и прочее). Кто-то из них бывает на грани жизни и смерти. В такой момент человек приходит к Богу, хочет искренне покаяться. Это большое событие, участвуя в котором с этим человеком, я чувствую, что внутренне очищаюсь.

– Вы знаете, за какое преступление сидит заключенный? Не возникает ли неприятия этого человека, совершившего зло?

– Я знаю обо всех из своей общины (по какой статье сидит, какой срок, какая у него семья, кто его ждет или уже не ждет). Стараюсь все знать о человеке, чтобы лучше его понять.

– Приходится ли общаться с родственниками заключенных?

– Бывает, родственники прохода не дают и по телефону звонят до позднего вечера, особенно женщины (мамы). Я даже удивляюсь: «Почему же Вы раньше так не заботились о своем ребенке?» Сын попал в непростую жизненную ситуацию, и мать мне говорит, что я должен его покрестить, поговорить с ним («Попробуйте только не поговорить!»).

Невесты – для меня еще большая нагрузка. Кто-то требует: «Мне нужно обязательно повенчаться!»

– Венчаете?

– Были такие случаи. Редко, потому что у меня такой принцип: я венчаю только тех, кто вступает в брак впервые, давно знаком и не имеет детей.

Венчал людей, знакомых со школьной скамьи. Он молодым попал в тюрьму, отбывал наказание. Девушка его ждала. Я тогда еще не был руководителем отдела – им был отец Владимир, который до сегодняшнего дня является духовным лидером тюремного служения. Я до сих пор прошу у него благословения, разрешения на какие-то дела. Тогда я тоже спросил у него: «Можно ли их повенчать?» Батюшка разрешил, слава Богу. И они венчались. Таких случаев немного (три-четыре, может быть, у меня было).

– Миссия Русской Православной Церкви в исправительных учреждениях – не только богослужения, совершение таинств, но и проведение различных мероприятий. Расскажите о них, пожалуйста, подробнее.

– У нас проходит фестиваль колокольного звона. Приглашаем звонарей «со свободы». Приезжали даже звонари из Москвы. Был отец Роман, иеродиакон Свято-Данилова монастыря, который отвечает там за колокольный звон. Он очень известный человек, ездит за рубеж. Если какие-то колокола оказались после революции за границей, отец Роман содействует их возвращению на Родину.

Когда он был у нас, мы с ним даже повенчали пару. Отец Роман служил диаконским чином. Мы до сих пор поддерживаем отношения.

– Это организация досуга или обучение, которое дает осужденным нечто большее?

– Конечно, это не времяпрепровождение. Не каждый решится прийти учиться звонить в колокола. Это серьезный шаг. В отрядах всегда очень пристально следят за верующими людьми: «Как этот человек себя ведет? Он в храм ходит, на колокольне каждый день в колокола звонит». Некоторые стесняются, не могут зайти в храм, а уж тем более в колокола звонить.

Если человек решился на такой шаг, для него это не просто времяпрепровождение. Такие люди видны: они как будто изнутри светятся. Звонари – особенные. Они исполняют звоны с душой. Большинство из них не училось в музыкальной школе, но все получается, осваивают.

– Вы плотно общаетесь с руководством исправительных учреждений. Могут ли осужденные обратиться к Вам за помощью, если нарушаются их права? Можете ли Вы оказать им помощь?

– Да. Они могут ко мне обратиться, потому что я не просто священнослужитель, окормляющий приход, а являюсь помощником начальника Главного управления Федеральной службы исполнения наказаний по Новосибирской области по вопросам организации работы с верующими.

Например, где-то есть какие-то нарушения (человеку не дают помолиться) или человек не знает, как следует действовать, если он хочет пригласить к себе священнослужителя. Приходят по разным вопросам.

Я ежемесячно провожу личные приемы в колониях, иногда совместно с помощником начальника по правам человека, которому задают вопросы медицинского характера, социального (например, по оказанию помощи в оформлении документов после выхода на свободу).

Ко мне люди приходят с духовными вопросами. Например, человек написал письмо в монастырь с просьбой выслать ему литературу. Присылают, а получить бандероль он не может, потому что ее не пропускают: надо посмотреть, какая литература (бывает экстремистского характера), можно ли ее в колонию допускать. Здесь нужна помощь, чтобы человеку разрешили, надо все посмотреть.

Иногда бывают вопросы у тех, кто готовится к выходу на свободу и мечтает учиться (кто-то хочет поступить в семинарию, кто-то – стать иконописцем). В колонии №18, которую я окормляю, один из осужденных захотел нарисовать Божию Матерь, хотя не был художником. Я его благословил, сказав: «Пробуй. Может быть, что-то получится». Он стал ходить в храм, пытался рисовать.

Потом я смог пригласить в колонию специалиста-иконописца, женщину, которая приехала в Новосибирск в отпуск. Она провела с ним пару занятий, рассказав об основных приемах иконописания: как надо готовить краски, доску. Осужденный этим очень серьезно увлекся и стал писать иконы на уровне Софрино.

На Всероссийском конкурсе по иконописи «Канон», который проводится среди осужденных раз в два года, он занял первое место. На Рождественских чтениях в Москве наградили. Отметили, что в нашей общине такой иконописец. Было приятно.

Когда он участвовал в следующем конкурсе, прекрасно написал икону Божией Матери. Ему даже достали сусальное золото. Все сделал как положено, но занял третье место, потому что работа была не по заявленной организаторами теме. Каково было качество написания, если он вошел в тройку призеров!

– Этот человек уже вышел на свободу?

– Да. Он расписал храм. Еще отбывая наказание, поступил на заочное (или дистанционное?) обучение в школу иконописи в Подмосковье. К моменту освобождения он уже окончил третий курс: ему присылали задания, которые он выполнял и через человека из Новосибирска передавал свои работы в школу.

После освобождения он приехал туда, в город Дубну в Подмосковье. Его посвятили в иконописцы (это особый ритуал), и он окончил школу. Сейчас работает в Новосибирске, помогает храмам.

– Вы поддерживаете отношения?

– Да, он прихожанин храма. В престольный праздник нашего прихода (я говорил про 20-летний юбилей) он вернулся туда, откуда «выпорхнул». Побыл с нами, помолился, причастился.

– Батюшка, какие задачи и сверхзадачи Вы ставите перед собой, работая в тюрьмах?

– Работая в колониях, надо постоянно себя на что-то подвигать. Иногда нет желания, потому что много дел; есть семья, дети. Хочется им внимание уделить. Но стоят задачи, которые надо выполнять.

– Кто строит тюремные храмы? На чьи средства?

– Строят сами осужденные. А средства дают благотворители, родственники осужденных. В основном родственники. Конечно, строительство идет при поддержке администрации. Церковь тоже содействует: мы просим благотворителей, которые жертвуют на храм, помочь колонии.

Кто-то техникой поможет, даст машину-бетономешалку. Кто-то даст леса для того, чтобы отштукатурить храм. Кто-то выделит материал для утепления крыши, даст чуть-чуть досок. С миру по нитке – получается храм. Как игрушка.

(Фрагмент видеосюжета об ИК №18.)

– Отец Олег, расскажите, пожалуйста, еще какие-нибудь истории со счастливым концом, когда вера изменила человека и направила его по другому пути.

– Человек, отбывая наказание, стал прихожанином нашей общины, очень много помогал приходу (участвуя в стройке и материально). Освободившись, он организовал свое дело, в которое вовлекает бывших осужденных. Происходит ресоциализация: человек возвращается в общество, и ему помогает тот, кто освободился раньше, начал свое дело и тянет за собой других.

Но берет он к себе не каждого, а именно из общины, верующего, потому что нужен надежный человек. Он подыскивает таких людей, помогает им в жизни, дает работу. Они живут дружной семьей и не забывают помогать храму. Этот человек тоже приезжал на юбилей общины, причащался.

Если осужденный, находясь за колючей проволокой, приходит к Богу, обретает фундамент, ставит во главу угла Божии законы, то эта связь потом не прекращается: люди возвращаются в колонию, чтобы помочь, потому что там делается настоящее дело. Многие ребята, которые освободились, звонят мне и предлагают свою помощь.

– Поддерживаете ли Вы отношения со своими бывшими подопечными?

– Конечно.

– Какую помощь Вы им оказываете? Как выстраивается общение?

– Приходят на исповедь. Кто-то вступает в брак, просит: «Батюшка, помолитесь о нас, повенчайте». «Покрестите детей». Или: «Освятите предприятие». Я сам к ним иногда обращаюсь. Например, нужна машина для колонии. Прошу ребят – и они помогают. Благодаря им у нас все выстраивается. Они оказывают большую помощь. Они надежные.

В Евангелии есть слова: …сам искушен быв, может и искушаемым помощи. Тот, кто прошел этот путь, знает, как помочь другим, и помогает.

– Отец Олег, если телезрители, посмотрев нашу программу, захотят оказать какую-то помощь тем, кто находится в местах лишения свободы, как это можно сделать?

– Я служу в храме Михаила Архангела Октябрьского района. Можно подойти ко мне с вопросом: «Что нужно для осужденных?» Будем сотрудничать.

– Спасибо Вам большое, отец Олег, за то, что пришли в нашу студию и рассказали много интересного.

Ведущая Инесса Титова

Записала Светлана Волкова