Родное слово. Священник Александр Сахненко отвечает на вопросы о Рождественском посте

– Начинается зимний продолжительный Рождественский пост, и сразу же возникает множество вопросов. Зачем мне его соблюдать? Как мне его соблюдать? Что он принесет мне полезного?

– Действительно, многие люди, вступающие на порог Церкви, знакомящиеся с ней, видят, что есть такие церковные периоды, когда внезапно все начинают говорить о каком-то посте, переживать, сокрушаться о том, что он скоро наступает, планировать какие-то дела, обмениваться специальными рецептами, и у человека, может быть, не очень посвященного, это вызывает целую серию вопросов. Вроде бы все понятно и предельно четко прописано, в Евангелии сказано, молиться нужно, в храм нужно приходить обязательно в субботу вечером и в воскресенье утром, причащаться. Знаем, что перед причастием стоит определенным образом себя приготовить, стараемся кто три дня, кто неделю держать пост. Но вот зачем поститься так много дней – это, конечно, интересно. Возможно, у современного человека как раз и возникает такая неверная ассоциация с тем, что все-таки православие как-то угнетает человека, не дает пожить счастливо, потому что как только, казалось бы, примерил, приютил у себя в голове Священное Писание с сегодняшними реалиями - обязательно что-нибудь вылезет. Это нельзя, это грех, за это смертные муки обещают… Так вот и здесь, казалось бы, в наше тяжелое время, где одно утешение? В еде! Кругом все меняется очень резко и постоянно, одни ужасы в информационном пространстве. Пришел домой, открыл любимый холодильничек…

– …порезал колбаски…

– …уже вроде и жить лучше. А тут опять: нельзя! Причем нельзя чего? Самого любимого. Нельзя мяса, нельзя молока, нельзя пусть не каждый день, но рыбы. И, во-первых, возникает вопрос, почему и зачем, а во-вторых, вопрос возникает: а что тогда? Потому что, если ничего этого нельзя, то что же есть тогда? И тут уже все остальные, более мелкие вопросы вытекают.

Для того чтобы понимать необходимость и суть поста, надо нырнуть в самое начало, и даже не в начало Нового Завета, а в начало Ветхого Завета, потому что заповедь поста неминуемо нас сопровождает в течение всей человеческой истории начиная с нашего прародителя, праотца Адама, которому вместе с праматерью Евой была дана Богом заповедь поста: не вкушать с древа познания добра и зла. А ведь любое ограничение себя мы называем в нашей религиозной жизни постом. Эта заповедь была очень четкой, было понятно, почему ее нельзя нарушать, было сказано, что как только вы нарушите ее, как только вкусите плод, – сию же минуту умрете. И люди боялись, они, конечно же, этого не хотели, да и, наверное, не очень-то она была такой болезненной, как сейчас, потому что со всех остальных деревьев в Эдемском саду Господь не то что не запретил, а благословил вкушать плоды. И когда кругом сотни вариантов, а один нельзя, то это вполне себе спокойно можно потерпеть. А вот современный пост уже, конечно, отличается. Нам говорят – и конца-края нет перечислениям того, чего нельзя. А что можно – зачастую затрудняешься ответить. Это историческое развитие, потому что первые люди уже были знакомы с тем, что не все, что есть вокруг, обязательно нужно есть. Как гораздо позже говорил апостол, ученик Христа, все мне позволительно, но не все полезно. То есть делать человек может все, что угодно, он свободное существо, но принесет ли это ему пользу – это отдельный, богословско-философский вопрос. И человек понимал, что не надо – значит не надо вкушать.

Мы, например, видим то, что до событий Великого потопа первые люди не вкушали в принципе мясную пищу, потому что не было принято, не дозволял людям Господь питаться животными. Их, конечно, приносили в жертву Богу, но самим есть это мясо было не принято. А вот уже после событий, напрямую связанных с Ноем и его дивным спасением в ковчеге вместе со всем многочисленным животным миром, каждой твари по паре в удивительном деревянном судне, сооруженном Ноем по проекту Самого Бога, –  мы уже сталкиваемся с тем, что после выхода из этого ковчега Ной первым делом воздает славу и хвалу Господу, приносит Ему жертву, и Господь не только дает радугу в напоминание и свидетельство Свое о том, что больше потопа не допустит, но и дает четкое указание вкушать животную пищу. И здесь мы видим уже не ограничение, а призыв к конкретному, четкому действию.

Часто встречаются люди, которые говорят: я убежденный вегетарианец, я не ем животных, это причиняет им боль, это наши меньшие братья, как вообще можно употреблять живое существо в пищу? Лично на мой взгляд, это абсолютно не сочетается с православием, потому что, если ты человек верующий, ты должен исполнять заповедь, данную тебе Богом. Понятно, есть монахи, которые упражняются в аскетическом делании, и то не у каждого монаха есть правило не вкушать мяса, это не является обетом, который монах дает, когда принимает монашеский постриг. Это является благим выражением воли при вступлении монаха в монастырь, он принимает, подписывает Устав. А, как мы знаем из пословицы, у каждого монастыря свой устав, и этот устав конкретно прописывает, как живут его насельники, чем они питаются, какие несут послушания, ради чего они вообще здесь собрались. И там, как правило, прописано, что для воздержания, для упражнения в аскетике, для поддержания определенного духовного состояния насельники монастыря, приписанные к данному монастырю монашествующие, не вкушают в пищу мясо. И это один разговор. А когда человек добровольно, и не потому, что ему плохо, ему не нравится вкус мяса, а когда это его подкрепленная определенной базовой теорией позиция: он не ест потому, что … – то это немного странно, здесь уже доходит от вегетарианства до веганства, где он боится сделать больно не только мычащему, кричащему существу, но и вообще всему живому. Приснопоминаемый протоиерей Димитрий Смирнов в одном из своих ответов на вопрос, как же можно животных кушать, рыб, им же больно, говорил: всем больно, и редиска кричит, когда вы ее кушаете, просто вы этого не слышите. И даже чипсы отчаянно хрустят, когда мы их с вами употребляем в еду, поэтому в этом суемудрии можно дойти до полного истощения организма…

– … что тоже неполезно.

– Естественно! Мы прислушиваемся к тому громкому голосу Церкви, к тому богатому опыту, который был собран. Мы знаем, что уже в Ветхом Завете в религиозной системе существовало такое понимание поста, которое весомо отличалось от современной практики, оно было связано с невкушением пищи в дневное время. Например, в исламе до сих пор мусульмане соблюдают пост именно таким образом, им нельзя вкушать продукты, пока солнце светит. А как только солнце заходит – можно подкрепить свою немощную плоть. У нас же пост сейчас отличается другим подходом, мы не ограничиваем время своей еды, но ограничиваем рацион, с помощью которого подкрепляем свое немощное тело. И видим, что с древности это определенные продукты. Я не стал бы переходить на химический состав, но перешел бы на экономическую сторону, как, например, пост рассматривает свт. Иоанн Златоуст. Он указывает, что постом отрицается человек от наиболее дорогих продуктов, от мяса, от рыбы, от различных изысков и готовых кушаний, и это позволяет ему немалую долю средств сэкономить, которую или потом, или во время поста можно спокойно передать тем, кто реально нуждается в деньгах. Тебя просят: помоги, а ты говоришь, что нет денег, все долги раздал, пустой кошелек остался, сам жду зарплаты... И в этом плане подход к посту очень интересный, он даже не зависит от конкретного меню. Если это постный прием пищи, но он дополнительный, мы привыкли позволять себе условно между обедом и полдником, или ужином, дополнительный прием пищи, допустим, кофе со сладким. Мы примерно представляем себе, сколько денег мы тратим каждый день, когда вкушаем этот небольшой перекус больше для удовольствия, для своего отдыха, чем для реального физического подкрепления организма. И было бы весьма уместно постом от него отказаться, а зная ориентировочную или даже точную сумму, сколько бы мы потратили, – переводить эти деньги себе на какой-то отдельный счет, откладывать в копилку и иметь возможность находить какие-то средства для того, чтобы творить добрые дела. Какие – это на совести каждого. Кто-то перечислит рубль в фонд для больных детей, кто-то пойдет и купит что-то из актуальной тематики, технику или обмундирование для наших военнослужащих, которые сейчас участвуют в специальной военной операции, кто-то пожертвует в церковь лишнюю копеечку, кто-то порадует своих родных и близких, о которых давно не вспоминал, открыточку купит и отправит далекой бабушке в деревню, ей будет приятно. А если возвращаться к рациону, то, конечно, на первый взгляд странно, как без мяса, особенно мужчине, особенно зимой и особенно в Сибири. Почему именно такой упор делается? Я уже сказал насчет цены и значимости продуктов, и, наверное, на этом все. Потому что для того, чтобы дальше объяснять, необходимо иметь в виду уже определенные географические особенности и сущностное положение дел. То есть надо честно признаться, что в современной православной Церкви отсутствует нормирование устава поста. Мы не знаем, как нам поститься. У нас есть Устав, сиречь Типикон, греческое слово, которое обозначает такую толстую книжку, в которой четко указано, как совершать богослужения и как жить в монастыре. Вот раздел о посте – это такая уставная часть жизни монаха. Мы до сих пор, в 2022 году, имеем лишь только древний монашеский устав, который в XVI-XVII веках полностью перестал актуализироваться. Мы видим и знаем, как должны поститься древние монахи, живущие абсолютно не в нашем часовом и климатическом поясе. Там сказаны такие абсолютно простые, человеческие вещи: пусть братии будут в пищу финики и вино. Очень удобно. Очень колоритно, сытно, вкусно. Хороший пост. Но если вы заглянете в новосибирский магазин или магазин любого другого крупного города, а в некрупном можно и не найти фиников, то ценник будет вас изумлять не в приятную сторону. Да и вино не используется нами как такой легкий, ежедневный продукт, а скорее является важной частью праздничного стола. У нас абсолютно в этом плане «сбит прицел». Мы не понимаем, о чем идет речь. Мы привыкли, что икра что-то дорогое, редкое, а написано, что в Лазареву субботу братии полагается по три онгии красной икры. Онгия – это 33 грамма. Вот 33 грамма по три – сто граммов. Неплохо, на одного монаха 100 граммов икры и красовуля вина, а это тоже такой приличный объем, это не стопочка. Понятно, что речь идет о другом вине, более питьевом, не таком насыщенном и крепком, с меньшей долей алкоголя, но тем не менее мы понимаем, что, оказывается, пост – это интересная вещь. Можно и не умирать, страдая в муках, с голодным животом. Но в том-то и дело, что для нашей Русской Церкви есть такая традиционная практика, когда мы ничего нового не выдумываем. Мы держимся за старые обряды, как старообрядцы. Только у русских мог возникнуть такой раскол, потому что те же греки смотрят на религиозные, обрядовые вещи гораздо проще, у них отношение к богослужебному культу гораздо более приниженное, чем у нас. У нас в алтаре есть престол, это такая ключевая, центральная часть, мы даже не говорим, что это элемент мебели, мы говорим, что это престол, он святой, на него кладутся мощи, он специальным образом одевается, на него возлагают Дары, поэтому он освящается, к нему нельзя прикасаться мирянам, нельзя лишний раз ничего на него положить, мы его благоговейно целуем несколько раз… А греки смеются и говорят: какие-то странные вы, русские люди, ходите, стол зачем-то целуете… Они к престолу относятся значительно проще. Они могут прийти, положить на него телефон, ключи, поправить микрофончик, положить книжку. Для них это просто стол, на котором литургия совершается, Евхаристия, а затем это обычный стол. И если нужно катапетасму, завесу поменять в алтаре, они могут ножками встать, поправить, потом чуть-чуть смахнуть – и все нормально. Это даже в отношении к престолу! Я уже не говорю о других вещах. В частности, по уставу, когда возникли вопросы в греческой церкви, что там XV век, XVII, а мы вот уже в XX веке живем. Давайте поменяем. И собрались на Синоде, Архиерейском Соборе, создали специальный устав жизни приходов. Не монашествующих общин, а вот как мы собираемся, прихожане, у нас и богослужения покороче, и требования несколько иные. Поэтому собрались в такой собор, которые многие по ошибке называли одним из семи Вселенских Соборов, боялись восьмого собора. Нет, этот собор назывался Всеправославным, а одной из повесток была как раз тема поста. Но она оказалась такой тяжелой, что ее проработать не смогли и не успели, и эту тему так и не рассмотрели.

– А почему тяжелая?

– Потому, что есть разное восприятие у людей поста. Например, Русская Православная Церковь владеет практикой строгого соблюдения этого самого Типикона. И даже несмотря на то, что это Сибирь, это мороз, русские люди были настолько богаты верой, и это продолжается, они каким-то образом умудрялись и умудряются обходиться этим уставом, не причиняя великого ущерба своему здоровью. Настолько тренированы русские люди.  Есть документальное произведение, где иностранный патриарх к нам приезжает со своим помощником, и он в шоке все записывает. Он в шоке, что служба длится шесть часов, хотя на Афоне и восемь часов может служба длиться, и десять. Но там есть стасидии, кресла, в которых можно посидеть, подремать, когда ты устал. Здесь люди стоят на ногах, им некуда присесть просто. Потом он был в немалом шоке, когда после службы его ведут на пир, где меняют десять блюд, потом его отправляют в баню, как он говорит, деревянную избу, которую поджигают, и эти странные русские люди начинают бить друг друга вениками. То есть для человека другой культуры это нетипично, это какое-то издевательство, изуверство над собой. Человек русского духа привык и к морозам крепким, и к испытаниям климатическим, и к сложностям с финансовой, с экономической точки зрения, мы пережили не один политический удар, пережили не одну эпоху историческую и продолжаем переживать. Но лишний раз подчеркиваем особый дух нашего народа, который очень сложно передать в нескольких словах, как ни пытались это сделать различные философы. И мы видим, что для нашей Церкви так остро этот вопрос не стоит. Если вы обратитесь в любой случайный храм, вам бабушки обязательно расскажут не просто то, что в этот день нельзя есть рыбу, а то, что в этот день надо употреблять пищу без масла. А пища без масла означает то, что для монастыря масло –- это одно из достаточно серьезных послаблений. Кашу маслом не испортишь, картошечка вареная вкуснее, когда ее маслом польешь. А в этот день принято пищу без масла употреблять. То есть не жарить ее, она же тогда с маслом получается, не добавлять масло в кашу, не поливать ее. Все это называется сухоядением. Едим сухим. Даже обычный супчик – это уже привилегия менее постного дня.

– Но это монастырский устав?

– Совершенно верно. Поэтому, когда сейчас человек пытается это понять – ни один Интернет ему не поможет, потому что это все практика, начиная от народной и заканчивая закрепившимся уставом…

– …и календарь поста, который дома у нас есть?

– Это монашеский устав. И человек сталкивается с выбором: либо я пробую делать на сто процентов так, как это делали древние монахи. Либо я пробую, а дальше как получится. Возможно мне придется где-то что-то поменять, либо же я беру для себя другую меру поста. А вот какую меру поста берет человек – это самое интересное, это нужно проговорить. Потому что многие люди воспринимают отступление от этой жесткости как грех. Приходит бабушка и говорит: я не могу, мне врач сказала пить молоко, а как я буду поститься? Благословите, батюшка, мне не пить молоко… Я не знаю, как другие священнослужители, но я никогда не даю такое благословение. Потому что очень легко человеку перевесить на другого человека свое сознательное решение. Тут вообще нет никаких вопросов. Если вам сказал врач следовать определенному назначению, пить молоко, есть яйца, обязательно завтракать – этот вопрос не становится вообще на повестку дня. Мы точно исполняем рекомендации врача, и это есть наш пост, наше послушание прежде всего. Другой разговор, когда человек добавляет что-то от себя. Допустим, я мясо и не ем особенно. Можно я буду, например, мясо есть, а вот я люблю молоко или что-то еще… Человек начинает так рассуждать, и я всегда говорю, пожалуйста, определяйте это сами. Да, вы можете подойти и сказать: батюшка, я решила, и я попробую так поститься. Разрешу себе вот это, но устрожу себе пост – вот в этом. Благословите меня! Я приняла решение, и я хочу так попробовать.  Священник, конечно, с радостью благословит. Но когда человек подходит с позиции: а можно, батюшка, я согрешу, а вы разрешите, и я на Страшном Суде скажу: Господи, так это же не я, это поп в местной церкви так мне сказал, а я бы с радостью молочко не пила, а он сказал пей… Это не дело. Поэтому, когда ко мне подходят прихожане и начинают задавать вопросы по мере поста, я беру их за руку, веду к распятию и начинаю вместе с ними молиться: «Иисусе, можно раба Божия будет пить молочко в пост, пока Ты на Кресте висишь?» И как-то обычно посередине этой молитвы уже человек убегает и говорит: не надо, батюшка, я передумал. Следовательно, что-то там внутри подсказывает человеку, что это неправильно. Хотя я утрирую, я говорю о том, когда человек ходит в церковь 30 лет, он 25 лет исполнял весь этот монашеский пост, и у него вопросов не возникало. А тут что-то захотелось, потому что последнее время очень часто священники с телеэкранов и в соцсетях пишут: не самое важное, что ты будешь есть, это абсолютно не важно. Ну как не важно? С детства обращают внимание родители на ту пищу, которую мы употребляем. Мы видим, что издавна к этому есть особое внимание. Начиная от количества сладкого и заканчивая приучиванием ребенка к правильной, здоровой пище, которая не всегда вкусная. И если ребенка не научить с детства есть кашу, то он не будет ее есть всю свою сознательную жизнь, вплоть до глубокой старости.

В этом есть, конечно, что-то резонное. В посте еда занимает не самое главное место, нельзя сказать, что весь пост – это упражнение в пище, это не так. Тогда коровы были бы святыми, ведь они только травку жуют. Но мы коров святыми не почитаем и вдогонку за архимандритом Иоанном (Крестьянкиным) говорим: да что угодно ешь, только людей не ешь! Потому что, если человек берет на себя такую непомерную строгость и начинает раз за разом, день за днем пытаться быть похожим на сирийского монаха пятого века, полностью отсекая от себя все сладкое, полностью все жидкое, – он будет раздраженный, он будет злой и постоянно голодный, у него будет там желудочный сок бурчать, и он сам будет на всех бурчать, на всех кидаться, всем говорить гадости, за всеми наблюдать только самое плохое. Тогда никакого резона от этого поста не будет. Господу не будет приятно, что мы взяли и лишили себя еды и при этом кидаемся на других.

– А что будет приятно?

– Если мы приготовим для Него свои дары. Зачем нам нужен Рождественский пост? Мы готовимся к этому празднику, мы готовимся к Рождеству Христову. Когда у нас есть важное событие в нашей жизни и к нам домой должен прийти какой-то очень важный человек, свекровь для невестки, гости из далекого города останутся пожить у нас несколько дней, -мы стараемся привести в идеальный порядок наше жилище, достать самое лучшее, новое, пыль даже из уголков промыть, отодвинуть в кои-то веки диван… А если Христос приходит к нам, рожденный в колыбели, правда не в красивейшей, а колыбелью Ему служат ясли – не важно. К Нему уже идут и пастухи, и волхвы, они несут Ему дары по мере своей возможности. И мы тоже можем эти дары принести. Правда, ни деньги, ни сокровища, ни красивейшие цветы, ни наши песни с рисунками здесь не помогут. Наши дары - это наши добрые дела, наша воздержанность, наше терпение, попрание наших страстей. И всему этому помогает длинный, сорокадневный Рождественский пост, который нам позволяет найти в себе какие-то слабости, которые мы можем перебороть и пересилить, увидеть внутри себя червоточину, которую обязательно нужно изъять, гниль, которую нужно выскрести, вредную сорную траву, которую придется вырывать голыми руками, не боясь обжечься или пораниться. С корнем, чтобы она не выросла заново. Именно это и будет радостно Богу, даже если это не созвучно тому, что происходит в церковном календаре. Бывает, человек говорит: а я люблю сосательные конфеты, они постные. А я семечки люблю, они тоже постные. И буду весь пост сидеть и семечку за семечкой глотать. Не получится. Это не пост. Даже если тебе нравится безумно, и продукт это постный, - откажись от него. И откажись не только от еды, а от всего того, что доставляет тебе невероятное удовольствие: просмотр любимой телепередачи, общение с близкими друзьями, которое затрачивает много твоего времени. Удели это время другому – чтению Священного Писания, почитай книги святых отцов, послушай современных проповедников, встань на колени и помолись, сходи в храм, помоги чем-нибудь там, или оглянись вокруг, может быть, кто-то прямо сейчас нуждается в твоей помощи, а ты, отвернувшись, смотришь в телевизор. Хотя и в телевизоре тоже можно найти немало для себя полезного и важного.

– Например, встреча с нашим дорогим батюшкой, о. Александр, с Вами. Я благодарю Вас за участие в программе, за полезные разъяснения и за наставления на наступающий пост.

– Помогай нам всем Господь!

Записала Полина Митрофанова