Православный взгляд. Петр Первый

На вопросы отвечает митрополит Томский и Асиновский Ростислав.

– Вновь мой собеседник в студии – митрополит Томский и Асиновский Ростислав.

По традиции мы не избегаем острых вопросов. Пусть тема, которую я хочу предложить, не связана с сегодняшним днем, тем не менее, думаю, она заинтересует наших телезрителей; 29 января 1696 года скончался царь Иоанн V, и началось единовластие Петра I, или Петра Великого, который считается самым прогрессивным царем нашей страны. В то же время у Церкви отношения с этим императором, мягко говоря, не сложились. Почему?

– Я бы не сказал, что у Церкви с ним не сложились отношения. Личность Петра I противоречивая, неоднозначная. Я бы избегал таких характеристик, как «самый прогрессивный». Среди русских государей были великие князья, цари и императоры, которые, с моей точки зрения, куда более прогрессивны. Хотя тут нужно еще решить, что понимать под прогрессом. Но однозначно Петр I – личность неординарная.

Считать, что он был человеком антицерковным, тем более атеистом, нельзя. А ведь именно такой имидж ему пытались создать пропагандисты в советскую эпоху. После крушения в нашей стране монархии и с приходом советской власти на самодержавии было поставлено клеймо порочности, чего-то темного, мрачного...

Из документов известно, что Петр I, насколько мог в силу своего темперамента, характера, был человеком благочестивым. Он неукоснительно посещал богослужения, требовал, чтобы в воскресные и праздничные дни никто не работал, за исключением занятых на особо важных государственных мероприятиях. Но его личная жизнь не всегда соответствовала нормам морали, нравственности, и это, конечно, вызывало недовольство Церкви.

Самое главное несогласие, возникшее между Церковью и Петром I, было связано с выбранной ориентацией государства. Для Руси с давних времен существовали две возможности исторического выбора – западный путь развития и восточный. Если западники ориентировались на Западную Европу как на эталон, которому Россия должна соответствовать, то славянофилы отстаивали самобытность страны.

Петр I выбрал западный вариант развития и позаимствовал на Западе не только технологии, которые, наверное, действительно стоило перенять, но и некоторые западные традиции, что нельзя считать проявлением какого-то прогресса. Например, он изменил нормы, связанные с одеждой, модой, прическами, для элиты русского общества. Мужчины на Руси всегда носили бороды, но Петр нещадно боролся с этим. Традиционную русскую одежду перекраивали на западный манер, стали носить парики. В этом мало позитивного, видна попытка слома культуры нашего народа, которая выражалась не только в вере, религии, но и в бытовом укладе.

Когда Петр I перегибал палку, Церковь, которая всегда была голосом и совестью народа (а Святейший патриарх в предшествующие эпохи считался отцом в том числе и для государей), указывала ему на его недостатки.

– Многие священнослужители, в том числе епископ Силуан, считают, что Петр I сильно пошатнул устои монашества. Это на самом деле так?

– Это уже последствия. Если Церковь указывала Петру на какие-то изъяны в его политике, он не желал мириться с этим. Вы начали с того, что его часто представляют самым прогрессивным царем, но это был, вероятно, самый жестокий царь. Принято считать таковым Ивана Грозного, но на самом деле более жестокого царя, чем Петр, трудно сыскать. Он беспощадно расправлялся со всеми, кто вставал на его пути, начиная с сестры, царевны Софьи Алексеевны, которая держалась традиционного пути развития России…

– Стрелецкий бунт мы все в школе проходили.

– Да. Если Петр с оппонентами расправлялся подобным образом, Церковь не стала исключением. Некоторых священнослужителей казнили очень жестоко. В то же время Петр понимал, что с Церковью нельзя обойтись так же, как со стрельцами, и предпринял целый ряд реформ, целью которых было поставить Церковь в зависимое от него положение.

Традиционно в православных державах была симфония двух властей – духовной и государственной. Петр I отдает приоритет государственной власти. По сути дела, он реформировал церковное управление, что было антиканоническим деянием, с которым Церкви приходилось мириться на протяжении трех столетий.

Когда в 1700 году скончался последний патриарх Русской Церкви той эпохи, Адриан, то Петр поначалу задержал созыв Собора, на котором должен был быть избран новый патриарх. Он понимал, что если сразу отменит патриаршество, то это вызовет в обществе большое возмущение. Поэтому была сделана пауза. До созыва Собора, который откладывался в течение многих лет, был назначен патриарший местоблюститель. За это время все уже привыкли, что патриарха нет. И потом Петр издает особый указ, согласно которому патриаршее управление Русской Церковью упразднялось, а вводилось управление коллегиальное. Был создан Святейший Правительствующий Синод, состоявший из священнослужителей, но в качестве «государева ока», своего рода надсмотрщика, назначался обер-прокурор, который внимательно следил, как бы священнослужители не приняли решений, не согласующихся с политикой государства. Он должен был осуществлять связь между государем и Синодом, но на деле имел власть диктатора, иногда навязывавшего Синоду те или иные решения.

– Уполномоченный по делам религий.

– Церковь оказалась в полной зависимости от государственной власти. Более того, ни одно решение Синода не становилось легитимным и не подлежало исполнению, пока не было утверждено государем-императором. Все решения Синода представлялись обер-прокурором царю, вероятно, с комментариями. И уже на этих решениях царь писал резолюции: либо отклонял их, либо подтверждал.

Конечно, для Церкви это был весьма и весьма сокрушительный удар, она оказалась связанной по рукам и ногам. Хотя и эта эпоха дала миру многих святых, подвижников, таких, как преподобный Серафим Саровский,  Оптинские старцы. Они процвели именно в Синодальную эпоху. Но время было непростое.

Вот Вы упомянули монашествующих – они тоже пострадали. Им запрещалось иметь в кельях письменные принадлежности, вести с кем-то переписку. То есть пытались сделать приблизительно то, что в наше время сделали некоторые мировые интернет-компании с президентом Соединенных Штатов Америки. Монашествующим было запрещено выходить за пределы монастырей. Если возникала какая-то в том крайняя нужда, то выйти можно было только с письменного разрешения, с особым документом. У монастырей отбирались земли.

– При этом Петр считал монахов едва ли не тунеядцами.

– В том числе. Его взаимоотношения с Церковью были неоднозначными. Он вел себя и как глубоко верующий человек, любящий богослужение, участвующий в нем: читал Апостол на литургии, не стоял на царском месте, а поднимался на клирос и присоединялся к хору (у него были неплохие вокальные данные). Накануне военных сражений он усердно молился, перед Полтавской битвой через стан воинов пронесли чудотворную икону Пресвятой Богородицы.

Так же и в политической жизни. С одной стороны, как выразился  Пушкин, Петр прорубил «окно в Европу», в чем-то он действительно был прав, реформы экономические, военной отрасли были необходимы и своевременны. Он создал национальный флот, которого до него почти не было, был какой-то пшик. Такие реформы Церковь не только не считала разрушительными, а, наоборот, одобряла. Когда в Воронеже на верфях строился первый корабль, состоялась встреча Петра I со святителем Митрофаном, епископом Воронежской кафедры. Они долго беседовали, и святитель благословил Петра на создание российского флота.

С другой стороны, по русской культуре был нанесен удар, приведший к потрясениям начала ХХ века: Октябрьской революции и последующим репрессиям. На первый взгляд может показаться, что эти события совершенно не связаны друг с другом. На самом деле они выросли из того семечка, которое тогда было посеяно.

– Владыка, самое время перейти ко второй части нашей программы. Давайте поговорим о том фундаменте (наверное, этого человека можно так назвать), на котором современная Церковь воздвигнута, – об апостоле Петре, небесном покровителе Петра I.

Церковь 29 января отмечает поклонение честным веригам апостола Петра. Можно поклоняться человеку, который служил Богу верой и правдой, но как можно поклоняться веригам? И что это за церковная реликвия?

– О веригах апостола Петра можно говорить как и о любых предметах, которые Церковь считает святынями. Что такое святыня? В Библии есть такой эпизод: Бог явился пророку Моисею в купине – в кусте, горящем и несгораемом. Моисей услышал голос из среды огня: «… сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая». В Священном Писании говорится о том, что святым может быть не только Бог, хотя действительно «един Свят, един Господь», как поет Церковь. Люди бывают святыми, но они святы не сами по себе. Когда Господь делится Своей святостью с людьми, они становятся святыми. Его Божественной благодатью могут насыщаться и предметы. Есть святые иконы, святая вода, святая земля, как мы видим в цитате из Библии, которую я сейчас привел. Они становятся святыми, когда преисполняются Божественной благодати, когда к ним прикасается Господь.

Апостол Петр был вместилищем, ковчегом этой особой благодати Божьей, и поэтому все, что соприкасалось с ним, становилось святыней. В Книге Деяния святых апостолов мы читаем эпизод о том, что даже тень проходящего апостола исцеляла болящих, и когда на больных возлагали части одежд и пояса апостола Петра, те получали исцеление. Благодаря чему? Не потому, что кусок материи, какая-то тряпка вдруг приобретала какие-то магические свойства, а потому, что эти предметы соприкасались с человеком, который был преисполнен Божественной благодати. Тем более это касается вериг апостола Петра, в которые он был закован за проповедь слова Божия. Они стали не просто вместилищем благодати, но и свидетельством его духовного мужества.

Кстати, эта святыня сохранилась. На протяжении двух тысячелетий христиане передавали ее из поколения в поколение, и, прикасаясь к ней, целуя ее, молились апостолу Петру, призывали его благодатную помощь и тем самым как бы сообщались с ним, а через него – с Господом.

Однажды мне посчастливилось совершить паломничество к мощам святителя Николая в город Бари в Италии, а путь туда лежал через Рим. Я никогда не думал, что побываю в Риме, но провел там два дня и посетил многие очень дорогие сердцу христианина священные места. Это и римские катакомбы – место подвига и молитвы христиан первых веков, и римские храмы, в которых очень много святынь. Я увидел и вериги апостола Петра, поклонился им и вознес молитвы за нашу землю и паству.

– Один из вопросов телезрителей звучит так: «Мы не святы, и наша жизнь, к сожалению, порочна и грешна. Что Вы думаете о пословице “не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься”? Может ли эта фраза оправдывать наши грехи?»

– Во-первых, второе суждение порочное, с самого начала уже нелогичное. Дело в том, что нет человека без греха. Если человек думает, что надо специально согрешить, чтобы покаяться, значит, он либо слепой и не видит своих грехов, либо очень гордый и считает себя хорошим.

Чтобы покаяться, человеку нужно не согрешить, а вглядеться в самого себя, в свое сердце. Если мы внимательно на себя посмотрим, то увидим в себе не массу достоинств, а массу недостатков. Хорошо это или плохо? Если человек закрывает глаза на свою болезнь, хорошо ли это для него? Вряд ли. Болезнь может прогрессировать, а человек – погибнуть. Начало исцеления начинается с верной постановки диагноза. Если мы считаем, что в нашей жизни все хорошо и грехов у нас нет, это повод не аплодировать себе, радоваться и ликовать: «Ах, какие мы святые!» – а повод задуматься. Значит, мы слепы, не видим того, что отравляет нашу жизнь. Еще древние философы говорили, а потом многие святые отцы повторяли: «Для того чтобы познать Бога, нужно сначала познать самого себя».

Начиная познавать себя, мы видим, что в нашей жизни много мусора. Преподобный авва Дорофей, известный святой VII века, приводит очень яркий и назидательный пример. Если человек заходит в совершенно темную комнату, где нет источника света, он ничего не видит. Это состояние человека, который не замечает в себе грехов. Но когда в эту комнату через окошко попадает солнечный лучик, становится видно даже летающие пылинки. И вот увидеть в себе эти пылинки можно лишь тому человеку, которого озаряет благодать Духа Святого. Когда человек достигает святости, он не гордится, не задирает нос: «Ах, вот какой я теперь великий святой!» Он видит в себе множество недостатков, которые другие люди иногда даже почитают достоинствами.

– Владыка, надо ли ставить прививку от коронавируса?

– Это выбор каждого человека. С догматической точки зрения ничто этому не препятствует. Некоторые боятся чего-то непонятного. По крайней мере, российская прививка, разработанная в наших центрах, не подвергается той критике, которую иногда обращают в адрес вакцин. Многих настораживает неоднозначное, довольно странное высказывание, по-моему, Била Гейтса, который говорил, что сейчас начнется кампания по вакцинированию, и это будет одним из методов…

– …чипирования?

– Не чипирования, а корреляции населения, поэтому многие отнеслись к этому настороженно. Я не знаю, что содержит вакцина, которую разрабатывают на Западе, но, насколько мне известно, российские вакцины совершенно безопасны. Их производство не связано с финансовой элитой Запада, поэтому, мне думается,  ничего опасного в них нет.

– Однажды в одном из интервью патриарха Алексия II прочел о том, что ставить свечи в храме вовсе необязательно. Для чего же тогда их продают?

– Ну, много чего делать необязательно. Например, каждый день завтракать, обедать и ужинать. Здесь скорее всего неправильное цитирование Святейшего или неправильное его понимание. Дело не в обязательности или необязательности, а в том, насколько это жизненно необходимо.

Иногда человек не идет в церковь, потому что у него затруднение, скажем, с деньгами. И хотя свечи в храмах стоят, даже по сравнению со стоимостью билета на автобус дешево, иногда и этих денег у человека нет. Является ли это препятствием пойти на службу? Конечно, нет. Я помню, еще в советские времена, когда я был ребенком, моя бабушка, получавшая пенсию одиннадцать рублей, как-то спросила у священника: «Батюшка, я не всегда могу поставить свечечку». И он ей сказал: «И не надо. Сама будь свечкой».

Господь в первую очередь ждет нашей молитвы, нашего сердца. А что такое свеча? Свеча – это пожертвование на храм. Если у нас есть что пожертвовать, мы жертвуем, и как символ нашей жертвы мы возжигаем свечу перед образом Божьим, как бы говоря: «Господи, мы ради Тебя, ради Церкви сделали что-то материальное. Не оставь нас, не забудь». Но это совершенно необязательно. Если у человека нечего пожертвовать, то это не значит, что он оказывается в немилости у Бога. Из Евангелия мы помним пример вдовицы, которая бросила в церковную копилку всего лишь две лепты, а это была самая мелкая разменная монета, на которую и купить-то было  невозможно что-либо. Но у вдовицы было только это, а многие пригоршнями бросали серебро в церковную сокровищницу. Но Господь сказал: эта бедная вдова положила больше всех...

Наверное, Святейший патриарх Алексий II имел в виду, что когда мы идем в храм, нужно самим быть свечками, чтобы жизнь наша была горением наших сердец, наших душ перед лицом Божьим, чтобы в молитве, в благочестии мы были усердны. Конечно, это куда важнее, чем поставить свечу. Я знаю многих людей, которые, придя в церковь раз в год, покупают охапку свечей, расставляют их и уходят, забывая еще на год, что они, православные христиане, живут не по-церковному. Так угодны ли Богу такие свечи? Я думаю, что тот, кто пришел в храм и не купил свечей, Господу приятнее, чем купивший охапку свечей, но не живущий по-христиански.

Ведущий Виталий Стёпкин

Записали Игорь Лунёв и Людмила Белицкая