Православный взгляд. Кризис веры

– Такое случалось на протяжении двухтысячелетней истории Церкви и с мирянами, и с монахами, и со священниками, и даже с апостолами. Иуда в истории христианской Церкви, наверное, был одним из первых примеров кризиса и утраты веры. Конечно, можно вспомнить и первосвященников ветхозаветной Церкви, которые осудили Христа на смерть, но они и не были Его учениками.

Это факт духовной жизни, который заставляет относиться и к вере, и к отношениям с Богом, и к духовному деланию с особой осторожностью или, как говорят святые отцы, с трезвением. Диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить, сказано в Священном Писании. Всегда есть угроза попасть под его влияние. Но он ли главный виновник кризиса веры? Не думаю.

Может быть, причина разочарования в недостаточном воспитании или каких-то искушениях. Но ведь огромное количество верующих живут в таких же условиях и не теряют веры. Значит, и это не главное.

Я думаю, дело во внутреннем выборе. Кризис веры не означает, что человек перестал признавать бытие Божие. В отношении такой веры апостолом Иаковом сказано, что даже бесы веруют и трепещут, но ангелами не становятся, вера их не меняет. Это, как говорится, рассудочная вера, признание того очевидного факта, что Бог существует. Это видно по Его творению любому здравомыслящему человеку. Неверие и утрата веры вовсе не связаны с доводами разума. Веру нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Можно, но из этого никогда не последует уверование или разуверение. Вера, о которой Священное Писание говорит как о причастности Богу, Авраамова вера (Авраам – отец верующих, образец веры), – это внутренняя очевидность, идущая не от внешнего рационального ума, а от того, что святитель Григорий Палама, защитник афонских исихастов, называл «глубоким умом» (или «умным чувством»). Почему чувством? Потому, что эта очевидность возникает где-то в глубине нас. Есть вещи, которые доказать невозможно. Они есть не только в духовной жизни, но и в физическом мире, это на языке науки – аксиомы. Это недоказуемые понятия в силу своей первичности, простоты.

– Но при этом доказательств они и не требуют.

– Да. Из них выводятся все доказательства, а сами они признаются очевидным фактом. Вера в Бога – это скорее следствие такой очевидности. Есть вещи, которые относятся к духовной жизни человека и не доказываются, а созерцаются. Они настолько глубоки, что их нельзя доказать, и настолько просты, что их не вывести из чего-либо. Они изначальны. Их можно либо увидеть, либо не увидеть, почувствовать или не почувствовать. Поэтому утрата веры – это кризис очевидности присутствия Бога не просто в мире, а в собственной жизни.

– Перед нашей беседой я прочитал интервью с одним монахом, который после двадцати лет пребывания в Церкви стал атеистом. Когда у него спросили, почему так получилось, он ответил: «Вера – это, прежде всего, встреча с Богом. Ко мне на эту встречу никто не пришел». Как Вы это прокомментируете?

– Во-первых, не стоит доверять всему, что говорится. Не в том смысле, что человек нарочито обманывает или выгораживает себя, – не в этом дело. Скорее, происходит то, что известный психолог и философ Э. Фромм называл рационализацией: человек пытается объяснить нечто, в нем происходящее, причем так, чтобы найти точку комфорта, преодолеть какое-то смущение, может быть, даже подсознательное чувство своей неправоты. Это объяснение не всегда совпадает с реальностью, выявляет подлинные причины. Человек может просто их не видеть или не хотеть увидеть и убедить себя в том, что виноват Бог. А раз Он виноват, то Его и нет; и нечего в Него верить.

Однако здесь дело, думаю, в другом. В Откровении Иоанна Богослова и Евангелии говорится о последних временах:  по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь... С Богом возможны только личные отношения. Пока Бог – абстракция, Его любить и в Него верить нельзя. Доверие, любовь – это личные отношения. Они предполагают, что мы Бога видим, чувствуем как живую Личность, а не воспринимаем как отвлеченную философскую идею. И это происходит как раз в глубоком «умном чувстве». Если эти «очи» души достаточно восприимчивы, чтобы узреть Бога, Его присутствие в нашей жизни, тогда всё на своих местах. А если они закрываются? Солнце светит над праведными и неправедными, но слепые его не видят. Так же бывает и в вопросах веры: Солнце Правды светит для всех, но если «очи» веры у человека закрыты из-за каких-то поступков или, наоборот, пассивности, тогда он Его не воспринимает, не чувствует. Вот в этом дело, а вовсе не в том, что Бога нет.

Как правило, люди, много времени проведшие в Церкви, пытаются рационализировать утрату ощущения присутствия Бога научными, философскими аргументами или доводами «здравого смысла», но это смешно. Огромное количество древних и современных ученых глубоко верующие люди. Это свидетельствует о том, что наука, рациональное познание, философия никоим образом не противоречат вере, а значит, причина не в них.

– Даже в Томской митрополии известны примеры священников, сложивших с себя священнический сан. На Ваш взгляд, честнее поступить так, чем быть священником, который лучше бы им не был?

– Конечно, если человек не живет по вере, но веру проповедует – это худший вариант, путь первосвященников, фарисеев и книжников времен Иисуса Христа, грех лицемерия. Но говорить об уходе из Церкви как об акте честности тоже неправильно, потому что не может быть честности вне истины, которой является Сам Бог.

Кризис веры – это не одномоментный акт, а следствие ряда поступков: где-то человек совершил грех и должным образом не раскаялся, где-то не очень радел о служебных обязанностях (священник – о пастырском долге), где-то не помолился, перестал читать Евангелие, может быть, пренебрег голосом совести. Одеяло неверия соткано из малых дел, которыми предается Бог.

– Как Вы относитесь к поступку Ивана Охлобыстина? Он ведь тоже был священником.

– Это совсем другая ситуация. Насколько я могу судить, он-то как раз остается глубоко верующим человеком, но, наверное, не нашел себя на стезе пастырского служения. Очевидно, это оказалось ему не по силам. Я не берусь судить, лично его не знаю. Но это не значит, что он отпал от Церкви, он дорожит ею. Все, что я слышал из его уст, даже при эпатажном поведении, – слова достаточно искреннего в вере человека, и за это я его уважаю.

Один святой нашего времени сказал, что мы идем к Богу не от победы к победе, а от поражения к поражению. То есть шествие к Богу – это не поступательное восхождение, а взлеты и падения. Взлеты нас вдохновляют, падения отрезвляют, чтобы мы не приписывали своих успехов себе и никогда не теряли живую связь с Богом, не относились к Нему потребительски, чтобы в нас возрастало чувство подлинной и бескорыстной любви. Идеальные отношения с Богом тогда, когда нам, кроме Бога, ничего не нужно: ни здоровья, ни блага, ни денег, ни славы, ни чести – только Он Сам. Это любовь.

– Мы говорили, что кризис веры может произойти у любого человека, будь то мирянин, священник или монах.

– Патриарх Константинопольский – яркий пример того.

– На мой взгляд, священники имеют неиссякаемый источник в виде церковных таинств. Святое Причастие, к которому они могут приступать практически каждый день, наверняка подпитывает настолько, что мирянину о таком можно только мечтать. Почему все-таки и священники теряют веру?

– Таинство Евхаристии, когда мы причащаемся Тела и Крови Спасителя, – это средоточие церковной и духовной жизни и источник вечной, к которой мы приобщаемся уже на земле. Да, это подпитывает. Но не будем забывать: Иуда встал на путь предательства именно после причастия, Тайной Вечери, привел стражу в Гефсиманский сад.

Апостол Павел в Первом послании к Коринфянам пишет, что из-за недостойного причащения многие из вас немощны и больны и немало умирает. Причастие Тела и Крови Христовых – это соединение с Богом, Который есть не только просвещающий свет, но и поедающий всякую нечистоту огонь. В зависимости от того, с чем мы к Нему приходим, то и получаем. Если человек причащается ради галочки, по привычке или из соображений, что сам факт причащения убережет его от какого-то зла, он заблуждается. Если он больше ничего не будет делать, бесы могут над ним посмеяться.

– Но я думаю, что это все-таки не повод вовсе не причащаться.

– Нет. Благодать Евхаристии дает нам силы, как ничто в мире. А воспользуемся мы ими или нет, зависит от нас. Господь учит в Евангелии: «Кто не будет причащаться Тела и Крови Моих, не войдет в жизнь вечную». Невозможно спастись христианину, не причащаясь Святых Животворящих Таин, причем регулярно, как этому учит Святая Церковь. К Чаше Жизни всегда надо приступать как в первый раз, с трепетом,  благоговением.

Есть один парадокс: причащается достойно только тот, кто приступает к Чаше Жизни с чувством собственного недостоинства, смиренно. Именно для этого мы постимся, читаем молитвенное правило, исповедуемся, не опаздываем на службу. Тогда с нами происходит то, о чем говорит псалмопевец Давид: … сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит.

– Осмелюсь задать личный вопрос. Наверняка кризис веры переживал каждый. Вас он миновал?

– Нет. У меня не было такого кризиса веры, как в приведенных примерах, но когда я делал в Церкви первые шаги, определенные борения были: какие-то помыслы, мирские привычки прежнего образа жизни, которые вера уже не позволяла. Колебания были, но я назвал бы это не кризисом веры, а естественной болезнью роста. В дальнейшем Господь как-то меня оберегал. Были другие кризисы, и, я думаю, никто их не минует. Так или иначе каждый человек должен быть испытан.

Что такое кризис? Это греческое слово буквально означает «суд». Через такой суд должен пройти в этой жизни каждый христианин. В какой-то мере вся наша жизнь – это суд над нами, но не в плане осуждения, а в плане выявления какой-то струны, мелодии, нашей глубинной жажды того, что мы больше всего любим, что является нашей вожделенной целью, через которую мы чаем обрести свое счастье. Нужно выявить, чтобы мы сами это увидели, продемонстрировали и утвердились либо в одном, либо в другом: в любви к Богу или к себе.

– В следующей части нашей программы я предлагаю поговорить о человеке, который совершенно точно утвердился в любви к Богу, – о святителе Макарии (Невском). Русская Православная Церковь отмечает память этого святого 1 марта. Расскажите о нем подробнее.

– Да, святитель Макарий является ярким примером проповедания и исповедания такой веры. Он родился в 1835 году, а закончил свой жизненный путь в 1926 году, дожив до революции. Почти 10 лет прожил при советской власти, так что видел разную Россию. Он предчувствовал, что изменения, которые происходили в народе, могут закончиться трагически. Его проповеди наполнены болью за страну и призывом хранить единство, веру православную, стоять на твердой основе евангельских ценностей, представлений об истине, добре и зле. Он резко высказывался против революционных волнений, причем относился к людям пастырски: не осуждал, не проклинал, а говорил с горечью о том, что русские люди, в большинстве своем еще вчера ходившие в церковь, вдруг начинают ломать собственный дом, свою страну, порочить Христа – самое дорогое, что есть у русского человека. Его проповеди изданы. Они очень просты. Он сам был простым человеком.

Будучи способным, окончив Тобольскую семинарию вторым учеником, он имел право без экзаменов поступать в академию, но церковной науке и карьере предпочел служение в далекой Алтайской духовной миссии. От перспектив карьерного роста уехал, можно сказать, на край земли и искренне, беззаветно служил «алтайским инородцам», как тогда их называли.

Несколько лет он был учителем, потом принял монашество и, прослужив в Алтайской духовной миссии более тридцати лет, завершил служение ее главой в сане епископа. Благодаря ему появились школы. Многие алтайцы, чувствуя отеческое отношение к себе, пришли в Церковь.

В 1891 году святитель избирается на Томскую кафедру и более двадцати лет служит томским архиереем. Дольше него – только владыка Ростислав сейчас. Он чуть-чуть перешел эту границу. На поприще архипастырского служения дары святителя Макария раскрылись во всей полноте. Он заслужил искреннее уважение, в том числе и царствующей династии, и по ходатайству императора Николая II был поставлен митрополитом Московским.

Не было сферы деятельности, в которой бы святитель Макарий не принимал участие. Количество церковноприходских школ при нем возросло многократно, активно работали Томский учительский институт, учительская семинария, готовившая учителей для начальных школ всей огромной Томской губернии. Он занимался строительством храмов, духовным образованием. При нем было открыто Томское епархиальное женское училище, о питомицах которого он очень заботился. В бытность алтайским миссионером он занимался и научной деятельностью: переводами на алтайский язык, разработкой этого языка. Это был разносторонний человек, который всегда и во всем оставался самим собой: цельным, жертвенным, способным зимой в преклонном возрасте (за пятьдесят лет), никого не предупредив, сесть в сани и поехать в Нарым в сопровождении двух человек – возницы и диакона. А ведь тогда не было просторной, широкой дороги. Такие ежегодные инспекционные поездки приносили много пользы. Святитель путешествовал много дней, желая посмотреть, как пастыри заботятся о пастве, хотя был достаточно болезненным человеком, не пышущим здоровьем, телесно не особенно крепким. Это подвижник, молитвенник, постник, прославление которого в лике святых вполне закономерно.

Во время революции он подвергался обыскам. Наверное, его не посадили, не расстреляли только по причине его глубокой старости. Он уже был на покое и в глазах новой власти, видимо, не представлял серьезной угрозы, тем не менее подвергся гонениям, все претерпел, но предсказал и духовное возрождение.

– У нас остались вопросы телезрителей. Губернатор Томской области не раз говорил о необходимости развития внутреннего туризма. Намерена ли Колпашевская епархия развивать паломничество? Ведь в какой-то степени это тоже туризм.

– Мы не просто намерены, а уже делаем это в меру своих сил и возможностей. У нас есть места, которые достаточно интересны для паломничества, особенно сибирякам. Это и Могочинский монастырь, и Колпашевский яр – место новомучеников, и другие места, связанные с дореволюционной деятельностью духовенства.

– Как обстоят дела в мужском и женском монастырях Молчановского района, после того как архимандрит Иоанн (Луговских) покинул этот мир?

– Мужской монастырь активно строится. Уже почти готова кирпичная коробка храма. Строятся здания, корпуса братских келий, гостиницы, прокладывается дорога. В женском монастыре привыкают жить самостоятельно, без отеческого попечения, и у них это получается, не без трудностей, но все движется в правильном направлении.

– Почему монахиням иногда дают мужские имена: Алипия, Сергия, Киприана?

– Это связано с пониманием монашества как равноангельского жительства, а ангелы не имеют пола. Преодоление плотского, психосоматического измерения человеческой жизни предвосхищает ту, которая ожидает нас на небе, где, по словам Спасителя, ни женятся, ни выходят замуж.

Наверное, чтобы подчеркнуть, что половые различия тут роли не играют. У нас нет имени среднего рода, поэтому женщине могут дать мужское имя, чтобы подчеркнуть, что она на пути монашества блажен муж. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что это характеристика не полового различия, а духовной решимости служить Богу, равно у мужчин и женщин.

Ведущий Виталий Стёпкин

Записала Людмила Белицкая