Православный взгляд. Беседа со священником Дионисием Мелентьевым

– Отец Дионисий, грядет День защитника Отечества, и так повелось, что в этот день, 23 февраля, принято поздравлять всех лиц мужского пола с этим праздником. Сейчас идет СВО. На Ваш взгляд, в этой связи как-то изменился подход к этому? Всех ли нужно поздравлять с этим праздником?

– Я думаю, любой праздник – это повод обратить внимание на человека, по-доброму взглянуть на него. Для семьи это повод поздравить пап, дедушек, дядей – всех, кто так или иначе имел отношение к армии, служил или проходил какую-то военную подготовку. У каждого из нас есть такие знакомые, друзья, родственники. Это лишний повод проявить человеческую (в том числе и христианскую) внимательность, доброту.

Особенно сейчас может быть очень ценным для наших находящихся на фронте знакомых, друзей, родных, коллег, если мы о них вспомним, попытаемся поздравить, если у нас есть какой-то канал связи с ними, а если такого канала нет, просто придем в храм, поставим свечу.

Сейчас во многих храмах проводятся специальные молебны о воинах. В нашей Воскресенской церкви мы проводим их ежемесячно, в последнюю субботу месяца. На эти молебны приходят жены, родные воюющих на фронте, и они подают записки и просят, чтобы мы помолились о них.

Молитва, какие-то подарки – это одна из форм нашей связи друг с другом, нашей любви, внимательности, заботы друг о друге. Но подарок важен не сам по себе. Он важен как выражение нашего внутреннего содержания, внутреннего теплого посыла, и его можно выразить как внешне, так и через молитву. Я уверен, что каждый человек не упустит возможности сделать это в день праздника.

– Так поздравлять нужно всех мужчин или нет?

– Поздравлять нужно всех мужчин, потому что они – потенциальные защитники Отечества. И защищать Отечество мы можем различными способами. Томск не случайно называется городом трудовой доблести. Разве в годы войны мужчины, оставшиеся в городе, не защищали Отечество? Они были защитниками Отечества, как и сегодня являются ими добросовестно трудящиеся мужчины.

Но есть мужчины, которые не трудятся. Я знаю таких, которые принципиально сидят на шее у родителей и даже иногда до преклонного возраста пользуются их добротой и жалостью, предаваясь каким-то порокам или зависимостям. Вот таких трудно назвать защитниками Отечества. Наверное, таких мужчин никто не будет поздравлять, потому что они обычно остаются одинокими, никому не нужными. Семьями они обычно не обзаводятся, а если и обзаводятся, то семьи быстро у них разрушаются.

«Защитник Отечества» – это, наверное, не какой-то внешний значок, кем-то присвоенный. Защитниками Отечества становятся люди из внутреннего своего содержания. Если в тебе есть внутреннее содержание мужественности и есть способности, то защита Отечества начинается с малого – с защиты своих ценностей. И если ценности у тебя сформированы, то ты уже потихонечку становишься защитником.

Но прежде чем стать защитником Отечества, нужно, например, стать защитником своих принципов, своей семьи – жены, детей – от негативного влияния извне. Например, кто-то на работе тебе скажет: сделай подложный документ… А ты прислушаешься к своей совести и скажешь: «Может быть, я пойду на какие-то жертвы, но сохраню в своей душе правду Божию, правду своей совести, правду человеческую. Разве не стану я защитником своей совести, своих моральных принципов?» И это, может быть, некая первая ступенька, но без нее ступеньки выше просто не будет.

Я убежден, что героями в Великую Отечественную войну или сейчас, в СВО, не становятся моментально, словно что-то в одну секунду снизошло сверху и обычный человек стал Героем России. Если не ходить далеко за примером, хочу сказать, что я общался с родными одного героя. Это Максим Песковой, о котором создан замечательный фильм, и родные свидетельствовали о том, что Максим с детских лет был верен себе, защищая свою честь и честь своей семьи. Он не мог предать себя, когда время бросило ему вызов, и практически положил себя, свою жизнь ради того, чтобы спасти друзей-однополчан.

Поэтому защитник Отечества лично для меня равен защитнику своих ценностей. Если ты верен себе, не предаешь себя в обычной жизни, когда нет военных действий, то ты станешь защитником Отечества, если возникнет такая потребность, какая возникла сейчас, в наше время. Защитники Отечества были и в мирное время. Они просто были мужественными на своем месте, в своей семье, в жизни. Поэтому мой вывод такой: поздравлять можно каждого мужчину.

– Хотелось бы уточнить еще такой момент. Церковь очень часто обвиняют в том, что она поддерживает СВО. Почти в каждом храме есть какие-то швейные цехи; и в каждом храме собирают гуманитарную помощь. То есть, несмотря на то что на фронте льется кровь, происходит смертоубийство и в данном случае мы воюем не на своей территории, Церковь тем не менее остается со своим народом, со своей армией. Скажите, так было всегда?

– Чтобы ответить на этот вопрос, хочу привести, может быть, непростой пример. Конечно, можно привести много примеров, когда на протяжении веков над нашей страной были грозы – войны и Церковь вставала и помогала всеми возможными способами.

Для меня очень показателен пример начала XX века – святителя Николая Японского, более 50 лет прослужившего в православной миссии в Японии и положившего на это всю свою душу. Находясь буквально во враждебной среде, он воспитал прихожан из до самозабвения любящих его японцев. Научившись японскому языку, он взрастил их как своих детей.

Когда разразилась русско-японская война, его духовные дети, глядя на него любящими глазами, спросили: «Отец Николай, что нам делать? Мы же в Русской Церкви, но мы за своих, за японцев. Как ты нам благословишь и как будешь молиться?» И отец Николай, как мне кажется, принял решение по Божией правде, по совести и для себя, и для своей паствы. Он сказал: «Отныне, с первого дня войны, я не буду принимать участие в общественных богослужениях». То есть он лишил себя самого для него дорогого – службы. Свою же паству, даже воспитанных им священников-японцев он благословил молиться за японское воинство, сказав им: «Доныне я молился за Японскую империю, за ее мир и процветание. Но сейчас, когда Япония воюет с моей Родиной, с моим Отечеством, я этого делать не могу. Поэтому я отстраняю себя от общей молитвы. Вы по долгу должны молиться за свою Японию, а я буду молиться за свое Отечество, потому что к этому меня призывает моя совесть, мое сердце».

Возможно, это решение вызвало осуждение его со стороны японцев, уважавших его и понимавших, что молитва святого человека, признанная святой, конечно же, действенна. Они могли осудить его: «Ты сейчас идешь против нас». Но всё поняли и ничего не сказали ему вопреки. Святитель Николай не стал перебежчиком в угоду японским властям, которые могли заподозрить его в шпионаже и посадить, лишив всех прав. И они тоже его поняли и отнеслись к нему с уважением.

Получается, что святитель Николай пошел на риск, но не поступился своими принципами и остался верным защитником Отечества в подлинном смысле этого слова, вложив все в молитву за своих. Мы понимаем, что любая война – это зло, и Церковь, признавая всю трагичность происходящего, делая выбор между тем, помогать или не помогать, не видит здесь какого-то политического аспекта, какой-то междоусобной человеческой злобы, враждебности и агрессии.

Все это проходит, забывается, а когда ты помогаешь своим, исполняя свой долг, о котором говорил святитель Николай, действуешь по совести, выручаешь своих друзей, родственников, Церковь это всегда благословляет. И это действительно так, как Господь сказал в Своей заповеди: нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.

Наверное, наша церковная помощь прежде всего молитвенная. Мы молимся о нашей пастве, не можем молитвенно бросить их. Я знаю, что многие священники идут на жертвенный подвиг – добровольно едут в зону военных действий, оставляя свои приходы, паству, семью. Некоторые едут на месяц, некоторые – на больший срок, чтобы быть рядом с парнями, солдатами, воинами, которые обращаются к вере буквально за волосок от смерти.

Все знают, что на фронте не бывает неверующих, но ты этого не поймешь, пока не переживешь сам. Я был свидетелем такого обращения. Как-то мой сосед спросил меня: «Можно я приведу к вам в храм своего друга?» Я спросил: «А что с ним случилось?» – «Неделю назад он вернулся. После контузии его психика немножко не в порядке. Из его воинского подразделения осталось в живых только несколько человек. И он, оставшись в живых, будучи до этого совершенно далеким от Церкви человеком, когда вернулся сюда, в Томск, первым делом захотел прийти в храм и помолиться».

Я пришел в храм вместе с ним. Мы встали на молитву и молились и обо всех его друзьях, которых уже нет в живых, и о нем самом, о том, чтобы его психическое здоровье не пошатнулось, хотя это, конечно, было большим испытанием для человека. Я до сих пор молюсь о нем и желаю, чтобы Господь укреплял его.

– В советское время, прежде чем поступить в семинарию, каждый был обязан отслужить в Вооруженных Силах Советского Союза. Сейчас такого правила нет, и, поскольку мы говорим о защитниках Отечества, хочу спросить: как Вы думаете, уместно было бы вернуть это правило или сейчас оно ни к чему?

– Это правило не было абсолютным, оно носило рекомендательный характер. И это было связано с тем, что в советское время после школы в семинарию просто не брали. Уполномоченные органы создавали всевозможные препятствия для того, чтобы молодой человек не поступил в семинарию. Как рассказывают старожилы, священники преклонных лет, некоторым приходилось буквально убегать, прятаться, чтобы им не вручили повестку. А если их все же призывали в армию, то потом находились другие причины: например, их устраивали на работу, только чтобы они не попали в семинарию.

Но прошедшие армию и как бы отдавшие кесарю кесарево, утвердившиеся в своем решении отдать Божие Богу все-таки поступали в семинарию. Наверное, был Промысл Божий в том, что в советские годы в семинарии больше поступало людей, уже умудренных жизненным опытом. В этом есть рациональное, жизненное зерно. Мне кажется, тогда это играло большую роль, и будущие священники понимали, что идут на что-то рискованное, не сулившее для них никаких должностей и перспектив. То есть они чего-то лишались и шли на это ради любви к Богу, и в этом их решении было больше чистых намерений.

А сейчас в семинарии поступают разные люди: и прошедшие армию, и окончившие университет, и сразу после школы. Так вот, если сравнивать поступивших сразу после школы с пришедшими в семинарию после армии, то я не могу сказать, что здесь есть некий железный закон. Есть прекрасные священники, окончившие школу и понявшие, что они хотят посвятить свою жизнь только служению Богу. Окончив семинарию, они сразу стали священниками, казалось бы, не набравшись жизненного опыта.

Но не только армия дает жизненный опыт. Его дает семья, воспитание, нравственность человека. Наверное, именно это самые определяющие факторы. Но тем, кто в дополнение ко всему этому, будучи хорошими людьми, еще и получили в армии закалку характера, это дает дополнительные возможности стать честными, ответственными, мужественными священниками. А ведь в священническом служении мужество просто необходимо.

– Еще хотелось бы порассуждать с Вами вот на какую тему. Думаю, Вы, как и многие, слышали про Псково-Печерский монастырь в период его расцвета, когда там было сосредоточение старцев, что ли. И, что интересно, многие из этих старцев прошли горнило Великой Отечественной войны и потом стали монахами, исполненными благодати. Как Вы думаете, есть ли шанс, что после окончания специальной военной операции ряды монашествующих пополнятся настоящими духовными бойцами? Или это немножко разные вещи – Великая Отечественная война и СВО?

– Наверное, каждая война одинаково зла, она одинаково несет в себе много разрушающего человеческую психику воздействия. Если человек проходит все это цельным и у него хватает мужества, веры и любви к людям, чтобы не разочароваться, остаться крепким, не впасть в какие-то зависимости, то у него как будто бы очищается мировоззрение, все становится на место.

– Причем оно очищается огнем.

– Да, очищается огнем, проходя через это горнило. Но, наверное, очень сложно сказать, что это автоматически повлияет на увеличение числа монашествующих. Никто не может этого предсказать.

В нашей церкви мы иногда проводим «Сретенские вечера», когда собираемся вместе и делимся тем, как кто пришел к вере. И иногда мы выслушиваем такие потрясающие истории, что просто поражаемся. Казалось бы, вот знакомый человек, а ты узнаешь об удивительных виражах его судьбы, которые Промыслом Божиим привели его к вере. И эти виражи, которые видны только сверху Богу, нельзя предсказать.

Кто-то может стать монашествующим, не попав даже на войну, служа здесь, в миру, а кто-то может пройти все испытания, все горнила, весь возможный ад и остаться равнодушным и к Богу, и к вере, таким же мертвым, каким был до этого. Это как бы не действует автоматически. Все зависит от того, насколько плодородна душевная почва внутри человека. А она может быть забита либо сорняками, как в притче, либо камнями, там уже просто нет почвы, и семена падают, падают, а прорасти им негде.

– Давайте перейдем ко второй части нашей программы: 23 февраля, как раз в День защитника Отечества, Церковь празднует память священномученика Харалампия. Я бы хотел, чтобы Вы рассказали об этом святом чуть подробнее.

– Святой Харалампий, с одной стороны, не так известен, как, например, всем известные Серафим Саровский, Сергий Радонежский, Николай Чудотворец. Но наш владыка Ростислав, когда совершается память святого Харалампия, всегда на проповедях приоткрывает тайну жизни этого святого, причем делает это очень ярко.

Владыка Ростислав рассказывает о том, что это удивительный святой, что в XIX веке наши предки знали его, почитали, поклонялись ему, стремились туда, где пребывают его святые мощи. А сейчас как будто бы о нем забыли, не так вспоминают его даже среди людей церковных, достаточно долго посещающих храм.

Благодаря владыке Ростиславу я впервые узнал об этом святом, когда попал на службу в Свято-Троицкий храм на улице Октябрьской в нашем городе. В этом храме целый придел посвящен священномученику Харалампию, и каждый может туда прийти.

Когда в начале XX века создавался Троицкий храм, этот святой был настолько популярен среди народа, что священноначалие решило посвятить целый придел этому святому, жившему в историческом плане очень давно – во II веке нашей эры. Тогда было много мучеников, и среди них были намного более известные и почитаемые Игнатий Богоносец, Димитрий Солунский, но в Томске решили посвятить целый придел храма именно этому мученику. Я думаю, это говорит о многом.

Среди знакомых нам житийных сюжетов, общих с другими мучениками, – мужественного претерпевания страданий, пыток, истязаний, твердости веры, вызвавшей такое его почитание в русском народе, есть один очень трогательный момент. Когда священномученик Харалампий был уже готов предать свою душу Господу и отойти в вечность, он произнес молитву, сохранившуюся в его житии. Он сказал, как бы провидя будущее: «Город, где будут положены мои мощи, будет сохранен Богом от голода. Там будет мир и плодородие, а людям, почитающим мои святые мощи, будет прощение грехов и милость от Бога».

Казалось бы, это парадоксальная, очень дерзновенная молитва. В житиях святых редко встречается такая молитва, но она действительно доказана чудесами, во множестве совершаемыми даже от маленьких частиц мощей святого священномученика Харалампия. Об этом свидетельствовали наши предки, есть свидетельства этому и сейчас, и многие молящиеся этому святому понимают, насколько правдива эта молитва.

Когда наш владыка прибыл сюда, на Томскую кафедру, он привез с собой частицу мощей этого святого, хотя не знал, что в Троицкой церкви целый придел посвящен этому редкому святому. Узнав же об этом, он решил передать эту частицу мощей в дар храму, и она уже хранится там 25 лет. В день праздника, 23 февраля (эта дата легко запоминается), можно прийти в храм, и там всегда служит владыка. Он произносит очень вдохновенную проповедь, и все имеют возможность послушать молитву святому Харалампию и помолиться о нашем городе, чтобы святой Харалампий сохранял его, о наших людях – томичах, достойных того, чтобы о них помолились, и о наших воинах, которые сейчас защищают наше Отечество.

– Отец Дионисий, у нас еще есть вопросы телезрителей.  

«Есть ли какие-то книги, которые позволяют невоцерковленному человеку понять все, что происходит в храме во время литургии?»

– Среди последних ярких изданий есть иллюстрированные издания с картинками и пояснениями для детей и взрослых о всенощном бдении и литургии издательства «Вольный странник». Советую их приобрести.

– «Для чего нужна исповедь, например, семилетних детей, если ребенок, согрешив, в полной мере не осознает, что это грех? Ведь на то он и ребенок. Получается не исповедь, а формальность».

– Даже психологи говорят, что семь лет – это какой-то особый возраст. Я в этом убедился на примере своего сына. В семь лет дети идут в школу, у них появляется новая ответственность, некая новая ступенька осознанности, и, может быть, ребенок уже может понести самую элементарную ответственность за свои собственные поступки в духовном плане. Об этом свидетельствуют многие поколения, в том числе и мои собственные дети.

Ведущий Виталий Стёпкин

Записала Людмила Белицкая