Православный взгляд. Беседа с митрополитом Томским и Асиновским Ростиславом

– Владыка, наши телезрители прислали сегодня в программу предложение поговорить на тему: «Жалость». Если Вы не против, я озвучу вопросы, которые нам поступили.

– Хорошо, давайте попробуем.

– Телезрительница спрашивает: «Всех ли вообще нужно жалеть и все ли люди нуждаются в жалости?» Что же такое жалость с точки зрения православия?

– В наше время мы очень часто не совсем глубоко понимаем значение тех или иных слов, которые произносим. Да и значение слов со временем меняется, и то, что понималось под определенным словом в более раннее время, в какие-то старые времена, сейчас иногда приобретает совершенно другое значение.

Если мы посмотрим словарь русского языка Ожегова, то там слово «жалость» обозначается как сострадание, сочувствие. Казалось бы, это самое что ни на есть христианское чувство, потому что быть сострадательным – это войти в чье-то положение. Это значит посмотреть на мир глазами того человека, который нуждается в какой-то поддержке.

Апостол Павел в одном из своих посланий пишет, что с плачущими он был как плачущий, а с радующимися как радующийся. Кто это, как не человек, который кому-то сочувствует либо, наоборот, сопереживает в каком-то горе? Не пройти мимо горя человека, не остаться равнодушным – разве это не христианское чувство?

Но если мы откроем Священное Писание и пролистаем самую главную нашу Священную книгу от начала и до конца, где, наверное, упоминаются практически все добродетели, которые Господь заповедал совершать человеку, то там не найдем ни одного слова «жалость».

В Священном Писании слова «жалость» нет. Правда, есть слово, которое в русском языке немножко созвучно слову «жалость» по отношению к тому человеку, к которому вроде бы нужно явить эту жалость, и такой человек называется жалким. Это тот человек, который как бы ничтожен. И если мы видим перед собой человека, который в наших глазах ничтожен, то здесь уже проскакивают некие не совсем христианские нотки, потому что святые отцы и Церковь учат нас в каждом человеке прежде всего видеть образ Божий.

Господь сотворил человека по образу Своему и по подобию, и этот образ Божий пребывает в каждом человеке, даже в грешнике, ибо образ Божий в человеке совершенно неискореним. Он может быть поруган, запачкан, попран, изранен, исковеркан, но все равно это образ Божий, который при умелой руке духовного реставратора снова может предстать перед нами во всей своей красоте.

Задача христианина – увидеть в каждом человеке образ Божий. И поэтому унижать человека, уничижать его, видеть в нем ничтожность, или жалкость (есть такое слово) – это, конечно, не то, что должно быть свойственно человеку.

Какие же слова употребляются в Священном Писании? Те слова, которые в нашем бытовом разговоре мы часто отождествляем со словом «жалость», – «милосердие», «милующее сердце». Иметь милующее сердце – это значит иметь некую деятельную сострадательность, деятельную любовь по отношению к человеку, в котором мы видим его достоинство, его Божественный образ, видим то, что Господь дал этому человеку, и понимаем, какие трудности Господь послал, попустил ему. Помочь этому человеку быть стойким, выдержать эти трудности, преодолеть их, облегчить невзгоды, которые выпали на его долю – вот признак подлинной любви, подлинного милосердия и сострадания.

Есть много производных от слова «жалость»; например, мы говорим: «мне жалко». Причем жалко нам не только кого-то, но и что-то. Здесь это слово уже приобретает характер некой скупости, жадности, когда человек не хочет чем-то делиться.

И если человек говорит о том, что нужно кого-то пожалеть, и под этими словами имеет в виду христианское милосердие, то это однозначно добродетель со знаком «плюс». Если же это некая слезливость, что ли, или смазливость, то она не только не приносит пользы ни самому жалеющему, ни тому человеку, кого жалеют, но и, наоборот, во многих случаях может рассматриваться со знаком «минус» – не как добродетель, а, наоборот, как некая страсть.

Кстати, у святых отцов часто говорится о жалости в отрицательном ключе, но не по отношению к другим людям, а по отношению к себе, когда человек очень жалеет себя и иногда даже видит в этом признак некой гордыни. Когда человек преисполнен гордости, тщеславия, когда он не получает удовлетворения каких-то своих страстей, нужд, он начинает считать себя обделенным. Такие люди, говоря современным языком, всегда ноют, на все ропщут, всегда всем недовольны, всегда видят во всем виновных.

Посочувствовать этим людям, войти в их положение, то есть занять такую же позицию –значит поддержать некое их греховное устроение, поэтому такая жалость однозначно непродуктивна с духовной точки зрения. И когда мы поддерживаем человека в этом его состоянии, то на самом деле мы не протягиваем ему руку помощи, а, наоборот, усугубляем его состояние, которое может довести его до уныния и отчаяния.

Милосердие и сострадание всегда должны быть не пассивными, а деятельными. Что толку, если мы пустим слезу вместе с каким-то плачущим человеком? Этому человеку нужно помочь обрести под ногами твердую почву и преодолеть трудности, которые встали на его жизненном пути. Вот тогда, как мне кажется, это будет позитивное явление нашей любви по отношению к нему.

Жалость в современном понимании этого слова можно рассматривать и как нечто положительное, если под этим мы имеем в виду христианское милосердие, и как нечто такое, чего лучше поостеречься, если она переходит определенные грани и уже где-то граничит с презрением или унижением человека. Такого человека мы считаем каким-то незначимым, ничего не стоящим. Но на самом деле мы не можем увидеть в этом человеке его достоинство и Божественный образ.

– Владыка, давайте посмотрим на этот вопрос немножко с другой стороны. Сейчас проходит специальная военная операция, и многие бойцы приходят ранеными. И когда кто-то проявляет о них заботу, они воспринимают ее как жалость, а жалость, в свою очередь, – как унижение. Если играть словами, то получается, что производное от слова «жалость» – «жало», и это их ранит. И чья больше эта проблема – людей, которые проявляют заботу, или бойцов, которые не могут эту заботу достойно принять?

– Мне думается, что это движение как бы двухстороннее, поэтому здесь могут быть недочеты, что ли, или недостатки в духовном устроении как с одной, так и с другой стороны. На самом деле если человек болен или ранен и врач проявляет о нем заботу, делая какую-то сложную операцию, вряд ли этот человек считает это унижением или оскорблением.

В моем понимании такое милосердие, или такая жалостливость (если это можно так назвать, хотя у меня отчего-то не поворачивается язык употребить это слово по отношению к милосердию или делам милосердия), – это что-то, за чем не стоят конкретные дела.

Скажем, если больному кто-то оказывает дело милосердия (например, врач его лечит или сестра милосердия и санитарка за ним ухаживают), то вряд ли это будет каким-то образом оскорблять бойца. Или, скажем, когда люди собирают какие-то средства, чтобы обеспечить бойца современным протезом и прочим, они не просто приходят к нему и говорят: «Бедный ты, несчастный, мы всё понимаем, мы тоже плачем», – но пытаются помочь ему вернуться к полноценной жизни. Скажем, помогают найти хорошие протезы, хорошую работу, которая соответствовала бы его талантам и навыкам, и это милосердие вряд ли кого-то оскорбит. Но я говорю это о движении с одной стороны – со стороны тех людей, которые пытаются оказывать дела любви и милосердия, пытаются кого-то пожалеть.

С другой стороны, может ли человек обидеться, когда ему пытаются как-то помочь? Здесь уже другая сторона, и тоже греховная, потому что человек может в штыки, не очень положительно оценивать помощь себе по причине своей гордости, и это уже тоже вопрос духовной жизни.

Являя дела милосердия, мы никогда не должны отвращаться от людей, которые нуждаются в нашей помощи и поддержке, но, с другой стороны, когда люди являют милосердие нам, мы также должны воспринимать это не с точки зрения нашей гордыни: «Ах, мы сами с усами», – а с благодарностью. Мы должны быть благодарны людям, которые пытаются оказать нам помощь даже в том, в чем мы иногда не совсем нуждаемся.

В Патерике есть такой пример. Когда одному монаху его почитатели принесли гроздь винограда, он посчитал: «Я монах, и, наверное, для меня будет неполезно наслаждаться этими плодами». Он подарил эту гроздь винограда своему соседу, и тот с благодарностью ее принял. Когда собрат ушел, этот монах подумал: «Я монах, а в этом более нуждается человек, у кого здоровье хуже, чем у меня. Отнесу-ка я эту гроздь винограда ему». В общем, история такова, что этот виноград сделал большой круг и вернулся к тому человеку, которому изначально его подали.

К чему я это говорю? К тому, что мы должны с благодарностью воспринимать все то, что Господь оказывает нам через людей. Нужно нам это или не нужно, но если человек оказал нам внимание, уделил свое время, то мы должны быть благодарны ему.

– Владыка, готовясь к этой программе, в одном из источников я увидел, что на Руси вроде бы раньше не говорили слово «люблю». Говорили не «я тебя люблю», а «я тебя жалею». Но исходя из того, как складывается сегодня наш разговор, я так понимаю, что слово «жалею» и слово «любовь» для Вас абсолютно не идентичны.

– Я не занимался этим вопросом с точки зрения образования, поэтому и говорю, что в разные эпохи слово могло означать разное. И в понятие «жалость» может входить самое разное. Если жалость – синоним милосердия, то это одно, а если это некая слезливость и плаксивость вместе с тем, кто сам, может быть, пребывает на грани какого-то уныния, то это не очень хорошо. Конечно, если отсутствие жалости понимается как бесчувственность по отношению к человеческим проблемам, то это далеко не христианский подход.

Мы помним, как милосердный самарянин, в отличие от левита и священника, ранее прошедших мимо ограбленного и израненного разбойниками человека, оказал ему помощь. Он перевязал его раны, посадил на своего осла, довез до гостиницы, заплатил за несколько дней его пребывания в гостинице, дал гостиннику денег, чтобы тот за ним ухаживал, то есть он проявил деятельную любовь.

Можно сказать, что самарянин пожалел этого человека, но на самом деле он оказал дела милосердия. Поэтому мы называем эту притчу, которую произнес Христос и которая записана в Евангелии от Луки, притчей не о жалостливом самарянине, а о милосердном самарянине. Поэтому милосердие и жалость на самом деле синонимами бывают не всегда.

– Настало время второй части нашей программы: 21 сентября Церковь празднует Рождество Пресвятой Богородицы. Я так понимаю, не будь Пресвятой Богородицы, не было бы у нас даже шанса на спасение. Поправьте меня, если я не прав.

– Ну, спасение от Господа, но Господь совершает спасение и через кого-то. Он предызбирает Пресвятую Богородицу – этот чистейший сосуд девства и непорочности – Той, через Кого устраивает спасение рода человеческого, Той Лествицей, по Которой сходит с небес в этот земной мир, Которая станет Матерью Божией. Господь видит в Ней Ее чистоту еще прежде Ее рождения.

В этот день – в день Рождества Пресвятой Богородицы, который мы празднуем, Она рождается от праведных Иоакима и Анны, достигших такого возраста, когда по человеческой природе естественным образом они уже не могли стать родителями. Но Господь посылает им, до того бесплодным, бесчадным, эту благословенную дочь, предусмотрев Ее как Ту, через Которую, как через дверь, Он Сам войдет в этот мир.

Есть много церковных праздников, в которые мы пытаемся напомнить себе какие-то вещи, имеющие определенную ценность в нашем социуме, в нашем мире. Например, день памяти святых Петра и Февронии Муромских мы отмечаем как День семьи, любви и верности, день памяти святого Георгия Победоносца – как день православного воина. А вот день Рождества Пресвятой Богородицы воспринимается как День матери, потому что на примере родителей Пресвятой Богородицы праведных Иоакима и Анны, как и на примере Петра и Февронии Муромских, мы видим образец доброго супружества, венцом чего и явилась родившаяся у них Мария, Которая станет Матерью Самого Господа.

С другой стороны, Сама Пресвятая Богородица стала образом материнства в высшем смысле этого слова. Поэтому как в этот день православным христианам не вспомнить о подвиге материнства, о подвиге матери!

Есть много христианских добродетелей, христианских подвигов, о них мы часто говорим. Мы любим говорить о подвижничестве отшельников, которые удалялись в пустыню, носили вериги или принимали на себя какие-то очень редкие и тяжелые подвиги; например, подвиг Христа ради юродства. Но иногда мы забываем о подвигах, что может нести каждый человек в этом мире: это подвиг супружества – не меньший, чем подвиг монашеского служения, и подвиг материнства.

Хочется низко поклониться тем женщинам, которые оказались на высоте несения этого подвига, – подвига материнства. Это не просто матери, а иногда и многодетные матери, что родили и воспитали много детей.

Иногда люди, не решающиеся нести этот подвиг, говорят, что они не смогут обеспечить, прокормить много детей. Но меня всегда удивляет, когда многодетная семья, где, к примеру, восемь детей, не удовлетворяется этим и еще принимает детишек, лишившихся материнской ласки и нежности, оказавшихся без родителей. Конечно, подвиг этих людей удивляет. Мне думается, что Господь воздаст им сторицей за их любящее сердце.

– Владыка, у нас еще есть вопросы телезрителей.  

«Недавно в жизни моей семьи произошел случай чудесного спасения ребенка от смерти. Я сделала небольшое пожертвование в виде золотого украшения в нашем томском монастыре для Казанского образа Божией Матери, потому что горячо люблю и почитаю этот образ. Но повесить пожертвование отказались, сославшись на то, что такое в обители не практикуется, нет благословения и так далее, хотя в некоторых афонских монастырях мы видим многочисленные пожертвования перед чудотворными иконами Пресвятой Богородицы. И в некоторых храмах нашего города мы также можем увидеть подобные пожертвования перед святыми иконами». 

– Если человек, который жертвует, окружает свое пожертвование множеством всяких условий (мол, я жертвую, но мои требования такие-то и такие-то), то это уже не совсем пожертвование. Вы принесли Матери Божией какую-то жертву, изъявили свое пожелание, а дальше уже монастырь распорядится этой жертвой. Главное – чтобы это пожертвование приняла Божия Матерь.

Ведь мы же жертвуем не для того, чтобы, каждый раз приходя в храм, видеть висящее на иконе наше колечко и говорить: «Ах, вот наше колечко! Какие мы хорошие, какие мы жертвенные!» Или приводить туда на экскурсию своих друзей и знакомых и говорить: «Ах, мы вот такие!» Мы отдали Матери Божией свое пожертвование, и Матерь Божия его приняла. Повесили его или не повесили… Понятно, что в святой обители найдут место, где эта вещь будет храниться. В Богоявленский собор очень многие приносят какие-то пожертвования к иконе и мощам святого великомученика и целителя Пантелеимона. Раньше всё мы вывешивали на икону, но это вызывало некий нездоровый интерес у нечестных людей, которые, приходя в храм, видели столько пожертвований и задумывались, нельзя ли этим каким-то образом завладеть. Были случаи, когда люди пытались простереть свою руку к тому, что принадлежит не им, а Господу. Поэтому мы сочли за лучшее складывать всё в особый сосуд. И, конечно же, и Господь, и Матерь Божия, и святой великомученик Пантелеимон всё это с любовью принимают.

Я думаю, если у кого-то есть желание сделать такое пожертвование в благодарность о помощи, то они могут это сделать, и не нужно здесь вдаваться в подробности, как и где это будет храниться.

– Владыка, может быть, сейчас уместно пригласить томичей и человека, что сделал пожертвование, к Казанскому образу Божией Матери, который скоро прибудет в Томск?

– Да, конечно, раз уж речь зашла о Казанской иконе Пресвятой Богородицы. В Томске буквально на днях произойдет грандиозное событие – именно этим словом я хочу его обозначить. Впервые за всю историю существования Томской земли к нам прибывает величайшая святыня – Казанская чудотворная икона Божией Матери, та самая чудотворная икона, с которой в 1612 году ополчение Минина и Пожарского освобождало Москву от польско-литовских интервентов. Это та икона, от которой источались и источаются многочисленные чудеса и благодатная помощь людям.

По благословению Святейшего Патриарха Кирилла Казанская икона Божией Матери совершает Общероссийский крестный ход. Ее перевозят из одного региона в другой, и у нас люди будут иметь возможность помолиться перед этой иконой о нашем Отечестве, о нашей Томской земле, о приближении долгожданного справедливого мира, о себе и своих близких.

Икона прибудет в город Томск 24 сентября. В 9 часов утра мы встретим ее в Богородице-Алексиевском мужском монастыре, где перед ней будет совершен первый молебен и Божественная литургия, а вечером состоится общегородской крестный ход с этой великой святыней. Я приглашаю принять в нем участие всех томичей, гостей нашего города и паломников.

С этой величайшей святыней мы проследуем крестным ходом от Богородице-Алексиевского монастыря до кафедрального Богоявленского собора, где икона будет оставаться еще полтора дня – 25 и первую половину 26 сентября. Перед этой иконой будут непрестанно совершаться молебны с акафистами, и каждый человек сможет прийти и помолиться.

Все мы призываемся Святейшим Патриархом вознести молитву по подобию наших предков, которые в 1612 году усердно молились перед этой иконой Божией Матери, чтобы Господь даровал Отечеству нашему освобождение от иноплеменников, даровал нам победу. И мы призываемся усердно помолиться Пресвятой Богородице перед этой иконой о помощи защитникам нашего Отечества, о благословении стране нашей, чтобы скорее наступил тот справедливый мир, которого, конечно, желаем все мы.

Ведущий Виталий Стёпкин

Записала Людмила Белицкая