Православный взгляд. Беседа с митрополитом Томским и Асиновским Ростиславом

– Владыка, наша программа выходит в эфир 7 ноября. Сейчас это не красный день календаря, как было когда-то. В ходе переписи населения 1937 года, – года самых сильных репрессий и гонений, насколько я знаю, 40% людей, не побоявшись, сказали, что они верующие. А в 1917 году, когда случилась революция, наверняка почти все в России могли назвать себя верующими; и если не православными, то, по крайней мере, христианами. Как же мы могли прийти к тому, что случился этот Октябрьский переворот?

– Если мы задаемся таким вопросом как бы теоретически, то приходим в недоумение. А если переходим в практическую плоскость, то сегодня для нас живой пример – это то, что происходит в сопредельном государстве, Украине, у нашего братского православного народа. Здесь к власти пришла какая-то хунта, какие-то диктаторы, и они начали огнем, мечом и каленым железом выжигать все, что связано с традицией, с истинной, канонической Православной Церковью, и насаждать нечто иное, фальшивое, лишь бы разрушить подлинное единство славянских народов, русского народа.

Это же происходило и тогда. Помню, когда я учился в школе, было понятие, воспринимавшееся со знаком «плюс»: красный террор. Причем под этим понималось уничтожение каких-то контрреволюционеров любыми, даже самыми жестокими мерами.

Ленин в одном из своих из писем относительно расправы над Русской Православной Церковью писал, что, используя ситуацию с поволжским голодом, необходимо расправиться с черносотенным духовенством (как он его называл), чтобы долгие годы не было повадно поднимать голос и что-то говорить обществу, к чему-то его призывать.

Когда было такое отношение к Церкви, называть себя верующим было достаточно рискованно и предпринимать какие-то практические шаги было крайне опасно. И тому очень много примеров, в том числе и здесь, в Сибири, в Томске. Когда люди пытались встать на защиту храмов и монастырей, над ними совершали жестокую расправу, люди просто опасались за свою жизнь. Не все были готовы жертвовать своей жизнью, идти в ссылки, в тюрьмы по расстрельной статье. Тем более что в те годы людям инкриминировалось не то, что они верующие, а, как правило, им пытались каким-то образом приписать ответственность по так называемой 58-й статье за контрреволюционную, антигосударственную деятельность.

В 50-е годы, когда был развенчан культ личности Сталина, само государство признало, что многие были осуждены незаконно, и они были реабилитированы. Среди этих реабилитированных было огромное количество людей верующих.

Моя бабушка вспоминала, как в моем родном городе в Тверской области, где я родился и вырос, в 1937 году закрыли нашу церковь, в которой я потом был крещен. После Великой Отечественной войны церковь снова была открыта, а тогда жители города были против ее закрытия. Сначала они писали письма в разные инстанции с просьбой, чтобы церковь не закрывали, но они не были услышаны.

Тогда пришло распоряжение, что в определенный день священнику разрешалось в последний раз совершить богослужение, а после этого он должен отдать ключи от церкви. По окончании литургии священник донес эту информацию до верующих, и все решили до последнего защищать церковь.

Бабушка рассказывала, как горожане круглосуточно дежурили вокруг церкви. Когда приезжали из милиции вооруженные люди, начинали звонить в колокола, и подтягивались горожане. Понятно, что у них не было оружия, и они пытались защитить свою церковь кто вилами, кто граблями.

Делали они это не потому, что их вдохновлял священник. Напротив, священник, понимая, что такая позиция ни к чему не приведет, призвал людей отдать ключи, ведь веру из сердец безбожники не смогут отобрать, но люди сказали священнику резкие слова: «Если ты отказываешься защищать церковь, то катись отсюда, а мы церковь отстоим».

И чем все закончилось? Тем, что из областного центра, из других регионов прибыла конная полиция, всех разогнали, а оставшиеся крайними священник, дьякон и староста были приговорены к расстрелу. В настоящее время они причислены к лику новомучеников Церкви Русской. 

– Революция со временем породила институт уполномоченных по делам религий. Я много читал об этихперсонажах. Среди них даже попадались вполне интересные и порядочные люди. А Вам доводилось лично общаться с этими людьми?

– Конечно. В советский период была введена должность уполномоченного по делам религий, находящегося в ведомстве Совета по делам религий при Совете Министров СССР. Такие уполномоченные были в каждом регионе, они как бы осуществляли связь между религиозными объединениями и Советским государством. На самом деле это был один из репрессивных органов по отношению к Церкви.

В разных регионах дела обстояли по-разному, но эти уполномоченные должны были следить за тем, чтобы религиозность во вверенном им регионе не возрастала, а, наоборот, сокращалась. Для уполномоченного было трагедией, когда какой-то молодой человек из его региона вдруг начинал поступать в семинарию. Это свидетельствовало о том, что уполномоченный плохо работает, и они, что называется, костьми ложились, то есть предпринимали самые изощренные методы, чтобы никого не допустить до поступления в семинарию.

Стоило молодому человеку подать документы в семинарию, как его, например, через военкомат призывали на военную переподготовку или на сборы, как их тогда называли, и держали их на этих сборах, пока в семинарии не заканчивались вступительные экзамены. Некоторые люди годами не могли поступить в семинарию, потому что это повторялось из года в год. И поэтому стало практикой подавать документы для поступления в семинарию в последний день, когда это можно было сделать.

Именно так и я поступал в Московскую духовную семинарию – подал документы не за неделю, не за месяц, а в последний день, 31 июля. Тогда со всех концов съезжались молодые люди, и было настоящее столпотворение из желающих поступить в семинарию, рассчитывавших на то, что информация об этом не успеет попасть к уполномоченным, экзамены начнутся и они поступят в семинарию.

Уполномоченные по делам религий были разные. Были действительно настроенные категорически антицерковно, и у них, как у дьявола, была цель уничтожить, испепелить Церковь, навредить ей. И таких людей я видел. Но были и очень добропорядочные люди, в душе своей понимавшие, что Церковь, в частности Русская Православная Церковь, – это часть нашей традиции и культуры. Уж не знаю, были ли они где-то в глубине души верующими.

Я с большой теплотой до сих пор вспоминаю одного из таких уполномоченных по Тверской области, где я родился и вырос, Александра Васильевича с фамилией то ли Соколов, то ли Соколовский. Он уже тогда был в возрасте, а сейчас, наверное, давно в вечности.

Когда я вернулся из армии, какое-то время был келейником у митрополита Тверского (тогда Калининского) и Кашинского Алексия. Это было в 1984 или 1985 году, то есть в середине 80-х. Тогда Тверская епархия вышла с инициативой об открытии храма в городе Ржев.

В этом большом старинном городе не было ни одной действующей православной церкви, была лишь маленькая старообрядческая церковь, но там даже священника не было. Верующим православным людям некуда было ходить на службы, а в городе было много закрытых неразрушенных храмов. Они использовались как склады или в каких-то других целях.

Вопрос о передаче церкви епархии готовился в глубочайшем секрете, и уполномоченный по делам религий по Калининской области (как ее тогда называли) всячески помогал в этом владыке митрополиту Алексию, но между ними была договоренность, чтобы не произошло утечки информации.

Собирались все необходимые документы, чтобы подать их в Москву, в Совет по делам религий при Совете Министров СССР, и когда уже получалось разрешение, можно было говорить об этом вслух. Уполномоченный, в частности, говорил, что у него есть заместитель, который, получив эту информацию, сделает все, чтобы зарубить это дело, и тогда возможности открытия церкви не будет.

– Октябрьская революция действительно натворила много дел; по крайней мере, по отношению к Церкви. Есть ли смысл России идти сейчас по пути так называемой декоммунизации или не стоит бросаться в крайности?

– Революция – это одномоментный переход власти от одних к другим. Когда говорят о декоммунизации, чаще всего имеют в виду весь советский период, либо замазывая его черными красками, либо, наоборот, романтизируя все, что тогда было. Конечно, как и в любой другой период нашей истории, тогда было и что-то положительное, и что-то отрицательное. И поэтому попытки выплеснуть вместе с водой ребенка – это неправильный подход.

Мы видим, что сейчас декоммунизация проходит на Украине, когда под это попадает даже то, что к коммунизму не имеет вообще никакого отношения. Какое отношение к коммунизму имеет, например, Екатерина II или Александр Сергеевич Пушкин, памятники которым сносятся, убираются? Поэтому здесь тоже нужно быть очень внимательным.

Есть какие-то вещи, кажущиеся мне очень странными, и их нужно попросту вычеркнуть из нашего общественного пространства. Например, в какой-то период времени улицы наших городов, а иногда и сами города называли в честь каких-то событий или лиц, в настоящее время однозначно воспринимающихся со знаком «минус». И это не только события, связанные с революционной либо с советской эпохой, но и какие-то юбилейные даты.

Например, когда едешь по моему родному городу (опять вспоминаю Тверь), видишь улицу XXV съезда КПСС. Почему именно XXV съезда КПСС? Видимо, когда проходил этот съезд, в газетах писали, на телевидении говорили о том, какой это прорывной съезд. Хотя сейчас спроси даже у любого историка, что было на этом XXVсъезде, может быть, только какие-то узкие специалисты и вспомнят об этом, но далеко не все. А улица XXVсъезда КПСС осталась.

Какой смысл, скажем, в довольно странных названиях улиц в честь каких-то одиозных деятелей, например, того же Войкова? Да, при советской власти он сделал для государства что-то положительное. Говорят, какое-то время он был дипломатом и отмечались положительные результаты его дипломатической работы. Но одновременно с этим мы знаем, что он был одним из участников расстрела царской семьи, да и вообще это довольно одиозная личность.

А раньше эта улица имела красивое название с историческими корнями – Знаменская, но до сих пор это улица Войкова. И почему бы не возвратить этой улице ее историческое название? Какие-то такие вещи я бы поддержал, но глобально сносить все то, что осталось от советского периода, мне кажется, крайне неразумный подход.

– Улицу Знаменскую уже были готовы переименовать, но сами жители взбунтовались только из-за того, что это могло доставить им какие-то неудобства. Например, им нужно было поставить штамп в паспорте, что теперь они проживают не на улице Войкова, а на улице Знаменской. И не глупо ли выглядит то, что церковь находится на улице Октябрьской, а главный собор Томска – на площади Ленина? Мне кажется, эти вещи несовместимые.

– Причем из какой-то городской структуры пришло письмо о том, что на здании собора обязательно должна быть адресная табличка, поскольку это объект, здание, а на всех зданиях должно быть обозначение улицы и номер строения. Я категорически отказался от этого и сказал, что табличку мы установим, когда улице будет возвращено ее историческое название. Ну а что касается семинарии, то семинария, как и наше епархиальное управление, находится на проспекте Ленина.

– В современном мире огромную роль играет так называемое брендирование. Томск позиционирует себя студенческой столицей России, и предлагают проспект Ленина назвать Университетским проспектом. Приезжаешь в Томск, идешь по Университетскому проспекту и понимаешь, что находишься в студенческом городе. 

– Здесь я не хочу высказывать свое собственное мнение…В принципе, мы должны учитывать коллективный менталитет жителей Томской области.

И если мы делаем какое-то доброе дело, но это приводит к каким-то катаклизмам, потрясениям, нестроениям, то это не тот момент, когда мы должны идти напролом. Есть какие-то вещи, которые мы должны отстаивать аж до смерти, но что-то уже изжило себя, а мы все равно толчемся на месте.  

– Владыка, давайте перейдем ко второй части нашей программы: 8 ноября Церковь отмечает память великомученика Димитрия Солунского. Насколько я знаю, в Томске есть храмы с приделами этого святого. Расскажите, пожалуйста, о нем.

– Святой Димитрий Солунский – один из наиболее почитаемых древних мучеников. Как в Византийской, Греческой, так и в нашей Церкви среди древних святых на особом месте всегда трое святых: великомученик Георгий Победоносец, великомученик и целитель Пантелеимон и великомученик Димитрий Солунский, также именуемый Мироточивым.

Димитрий Солунский родился в городе Солунь (Фессалоники). В этом городе жило очень много славян, поэтому некоторые считают Димитрия Солунского нашим единоплеменником, славянином. Это вполне вероятно, хотя достоверно этот факт не установлен.

Военачальник Димитрий Солунский был христианином, и когда стало известно, что он исповедует христианскую веру, он был арестован и в конце концов замучен. На том месте, где он находился в заключении, а потом принял мученическую кончину, была построена удивительная базилика, до сих пор являющаяся украшением Салоник и притягательным святым местом, куда с благоговением приходят люди, чтобы помолиться на месте мужественного подвига за веру святого великомученика Димитрия и поклониться его святым мощам.

Когда-то его мощи были вывезены крестоносцами из Салоник и долгое время находились в Западной Европе. Может быть, это было разумно: когда Салоники оказались в Османской империи, на какое-то время базилика была превращена в мечеть. Правда, как свидетельствуют о том многие путешественники, в том числе и наши русские, и один из них архимандрит Антонин Капустин, мусульмане не препятствовали тому, чтобы православные ходили в крипту под этой базиликой, где святые мощи великомученика Димитрия источали миро. Это место было почитаемо даже мусульманами.

В 80-е годы прошлого столетия мощи великомученика Димитрия вернули из Западной Европы в эту базилику, и в настоящее время они находятся там. Димитрия Солунского называют Димитрием Мироточивым, потому что до сих пор его мощи, как и мощи святителя Николая, источают благоуханное миро – некое маслянистое вещество. Раз в год с саркофага, где находятся святые мощи, снимаются печати, саркофаг открывается, и мощи обкладываются ватой. За год вата полностью пропитывается миром, и ее раздают паломникам, а мощи снова обкладывают ватой и закрывают до следующего года.

Когда я был в паломничестве в базилике, настоятель базилики дал мне небольшое количество этой ваты. У нас в Томске есть Троицкая церковь, большинство томичей знают ее как церковь на Октябрьской. Правый придел этого храма посвящен великомученику Димитрию. Накануне праздника Димитрия Солунского я всегда передаю кусочек этой ваты настоятелю церкви, и когда служится вечерняя служба, совершается помазание верующих елеем, в котором растворена эта ватка с миром от мощей великомученика Димитрия.

В сам день праздника,  8 ноября, я всегда стараюсь совершить службу архиерейским чином. В нашем храме есть небольшая частичка мощей великомученика Димитрия Солунского, и для жителей нашего города не составляет особого труда или подвига поклониться этой святыне, не предпринимая путешествия, паломничества в Салоники.

– Владыка, у нас еще есть вопросы телезрителей.

«В Библии сказано, что когда Создатель сотворил светила (солнце, луну и звезды), Он поставил их на тверди небесной. Разве сейчас не является очевидным тот факт, что космос не твердь – и здесь есть явное научное противоречие?»

– На такие очень глубокие вопросы нельзя требовать однозначного ответа…На самом деле есть много научных, богословских исследований, раскрывающих перед нами понятие тверди. Все это называется библейской космогонией. Поэтому тем, кто действительно интересуется этим вопросом, я советую познакомиться с этими исследованиями. Если же это люди, имеющие какую-то научную базу, то для них тоже есть очень много соответствующей литературы.

– «Почему Ной проклял не столько Хама, смеявшегося над его наготой, сколько его сына, по сути, своего внука, который не согрешил?»

– Здесь опять важно понять, кто согрешил. Хам не совсем должным образом поступил со своим отцом, поэтому имя собственное Хам вошло в историю православных народов как бы с нарицательным контекстом. Сейчас мы называем хамом очень развязного, неучтивого, непочтительного, грубого человека. Именно так когда-то поступил Хам по отношению к своему отцу Ною.

Но когда Потоп закончился, Хам был одним из сыновей Ноя, а значит, он спасся в ковчеге вместе с Ноем. И когда они вышли из ковчега и Ной принес жертву Господу, было сказано: и благословил Бог Ноя и сынов его. Если Господь благословил, Он не распространяет Свои жесткие слова на Хама, совсем не оправдывая и не извиняя этим поступок Хама, потому что сам отец несет полноту наказания за собственную вину.

Почему же все-таки здесь речь идет о Ханаане? Проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих. В народе есть пословица: «Яблоко от яблони недалеко падает». Очень часто в поведение детей каким-то образом закладываются некие стереотипы от родителей, подаваемые родительским примером. И если мы говорим о каких-то заболеваниях, то они передаются от родителей детям на генетическом уровне.

Но и духовная зараза, то, что мы называем грехом, тоже передается детям на этом же уровне. И это поведение, которое мы теперь называем «хамство», стало некой отличительной чертой, особенностью не только Хама, но и его потомков.

Но это совсем не значит, что цепочка передачи некой испорченности не может быть прервана. Она прерывается как раз в момент крещения, когда ветхий человек умирает и рождается новый, духовный человек, когда мы начинаем новую генеалогию, новый отсчет своего развития, являясь уже не только детьми наших родителей по плоти. Нашим предком, Новым Адамом, от Которого мы берем свое происхождение, является Сам Иисус Христос, исцеляющий первородный грех в каждом из нас. Это же можно сказать и о Хаме, его потомках, о Ханаане, поэтому Господь произнес именно эти слова, а не какие-то другие.

Ведущий Виталий Стёпкин

Записала Людмила Белицкая