По святым местам. Храм Святого Георгия Победоносца (Самарканд)

Отправимся в Георгиевский храм Самарканда. Приход этой церкви существует в городе ещё с XIX века, но несколько раз был вынужден переезжать с места на место. В тридцатые годы XX века в храме оказалось множество ссыльных священников и монахинь, память о них живёт до сих пор.

Программа «По святым местам» приветствует вас из Самарканда. Местный храм святого Георгия Победоносца появлялся в этом городе три раза, и каждый раз его приход оставался стойким и непреклонным в вопросах веры. Так, в период репрессий и обновленчества эта церковь оставалась единственной во всем Узбекистане, верной Святейшему патриарху Тихону.

Небольшой храм в глубине самаркандских улочек может показаться неприметным; здесь все будто спрятано: и само здание церкви, и та духовная жизнь, которую вели на приходе настоящие подвижники веры. В 30-е годы XX века, во время жестоких репрессий и гонений со стороны властей, православные жители Самарканда выкупили саманный домик с глиняной крышей. Он и стал впоследствии основой ныне действующего Георгиевского храма.

Священник Тимофей Фишелев, настоятель храма:

– На территории Самарканда было много храмов после того, как он был присоединен к Российской империи. С 1867 года здесь была военная цитадель, и в ней – первый храм в честь великомученика Георгия Победоносца, потому что все военные храмы в основном посвящались ему.

Ту Георгиевскую церковь закрыли еще в 20-е годы. Приход переехал в часовню на кладбище, потом скитался по частным домам.

Священник Тимофей Фишелев:

– Только в 1937 году на имя монахини Иунии (Ильиной) было куплено это помещение. Оно было не таким, как сейчас, это был просто маленький саманный домик. Оформлен он был не как храм, а будто церковная община снимала это здание. На самом деле верующие сами собрали деньги и купили этот дом для того, чтобы здесь молиться. Постепенно его перестраивали, поднимали стены. Сюда приходили ссыльные монахини и священники, чтобы не просто молиться, а жить здесь. 

В этом храме есть очень интересное помещение, в котором сейчас находится детская. До этого там была ризница, а еще раньше – келья матушки Иунии. Последние семь лет своей жизни она не могла ни ходить, ни лежать, поэтому сидела и молилась, а во время богослужения открывала вот эту дверь.

Матушка Иуния была монахиней Елецкого Знаменского женского монастыря, прошла через лагеря. Каким именно образом и в каком году она оказалась в Самарканде – точно неизвестно. Монахиня писала иконы масляными красками, бывшими в то время большой редкостью, а кисточки для письма делала из своих волос. До сих пор в храме висят написанные ею иконы.

Священник Тимофей Фишелев:

– Пример иконы, написанной монахиней Иунией, – образ святителя Петра, митрополита Московского. Первым настоятелем здесь был протоиерей Петр Княжинский, тоже ссыльный священник. Когда его сюда отправили, он был уже в пожилом возрасте, ему было 75 лет. В этом храме он прослужил еще 16 лет. Умер, когда ему был 91 год, похоронен тоже здесь. После него настоятелем храма стал архимандрит Серафим (Суторихин). Его несколько раз сажали в тюрьму, репрессировали за то, что он был священником, верующим человеком. В последнее свое заключение он трудился на болотах, валил лес. У отца Серафима начались болезни ног, из-за сырости открылись язвы. Батюшка был очень больной, и его отпустили, так как он уже не был способен работать и стал не нужен. Отец Серафим приехал сюда и прослужил здесь до своей смерти. Умер в 1979 году.

Власти не оставляли приход в покое, над храмом постоянно висела угроза полного закрытия.

Александр Михайлович Галак, краевед:

– На храм повесили замок и не разрешали служить некоторое время. Прихожане собрались возле храма. Это было их детище, они сами жертвовали деньги и строили его. Для них это было тяжелым переживанием, и они не хотели мириться с решением властей. Люди дежурили прямо на территории храма, чтобы не дать им закрыть храм, в котором власти хотели устроить детский садик.

Было тяжелое время. Отца Серафима лишили настоятельства, отобрали справку о регистрации, и он с этого момента стал числиться простым певчим. Люди усиленно молились о нем.

В тот период, когда они ждали какого-то ответа, матушка Иуния, уже очень-очень старенькая, утром позвала свою сестру, матушку Евдокию, и сказала: «Мне под утро было то ли видение, то ли сон, что приезжает к нашим воротам Георгий Победоносец, входит в храм и распахивает царские врата». Действительно, этим же числом городскими властями был подписан приказ о том, что храм начинает действовать.

Еще здесь подвизалась монахиня Евдокия.

Священник Тимофей Фишелев:

– Она была из княжеского рода, ее семья ведет свои корни от Рюриковичей, а отец был министром внутренних дел Российской империи при Николае II. Он был очень добрым человеком, хорошим, добровольно отдал свое имение крестьянам. Когда отец умер, крестьяне сами 12 километров несли его на руках до семейной могилы. После этого парализовало ее маму, она семь лет лежала без движения, хотя у нее сохранялось сознание. Уже после ее смерти матушка приняла монашество, была наречена Евдокией. Она тоже была в этом храме всю жизнь до своей смерти.

После революции Екатерина Хвостова, как и монахиня Иуния, жила в Ельце. Еще одна святыня храма раньше принадлежала монахине Евдокии. До своего пострига она жила в России и ухаживала там за больной матерью. Однажды она пошла на рынок купить кое-что из продуктов. На базаре к ней подошел человек и предложил купить икону, полностью черную. Женщина вернулась домой, рассказала об этом матери, и та велела ей обязательно вернуться на базар, отыскать того человека и непременно купить у него святой образ. 

Монахиня Евдокия вспоминала, как мама предложила помыть икону. Из-под векового слоя копоти и черноты стал проступать во весь рост Архангел Гавриил с лилией в руке, а рядом с ним в монашеском облачении предстояла преподобномученица Евдокия. Так Господь послал Екатерине Хвостовой монашеское имя. 

Кельи монахинь и священников, которые жили здесь, сохранились до сих пор. Двор этого храма очень интересен, здесь много маленьких помещений, дверок, окошек. Дело в том, что все это – кельи, в которых жили ссыльные монахини и священники. Сейчас здесь обитают сотрудники храма.

Священник Тимофей Фишелев:

– После архимандрита Серафима (Суторихина) настоятелем храма стал протоиерей Димитрий Козулин. Его семья из Киргизии, и его крестил архимандрит Серафим (Романцов), который прославлен в лике святых как исповедник Русской Православной Церкви. Отец Димитрий сюда переехал, познакомился со своей будущей супругой, матушкой Антониной, и их венчал архимандрит Серафим, когда у него забрали разрешение служить.

Хотя официально храм не был закрыт, у священника забрали регистрацию. Чтобы никто не знал, ночью они перелезли через забор, и архимандрит Серафим их тайно обвенчал. В то время и крестились многие люди тоже тайно, потому что были гонения на Церковь. Храм Георгия Победоносца остался единственным храмом, верным Православной Церкви. Отец Димитрий прослужил здесь более 40 лет – с 1973 по 2016 год. С 1973 года был вторым священником, а когда архимандрит Серафим отошел ко Господу в 1979 году, то настоятелем стал протоиерей Димитрий.

Благодаря его трудам очень много ребят стали послушниками, а потом и батюшками. Я тоже стал священником благодаря отцу Димитрию. Когда мне было около 10 лет, мы стали ходить в этот храм, и я решил стать священником, хотел пономарить. Прежде мы ходили в Покровский храм. Тогда там служил отец Георгий Хорунжий, он до сих пор еще жив, слава Богу, ему уже за 90 лет, и находится он сейчас в России.

Отец Георгий сказал, что у него много пономарей. А когда мы пришли сюда, отец Димитрий сказал: «Хорошо, походите в храм, посмотрим». С того времени я стал пономарить, отец Димитрий нас тут оставлял, даже когда у меня были каникулы. Мы жили то в одной келье, то в другой.

Отца Димитрия помнят и сегодняшние сотрудники храма.

Людмила Николаевна Шейко, сотрудница храма:

– Это история всей моей жизни. Я тружусь с 1999 года. Пришла на праздник Георгия Победоносца, 6 мая. Меня взяли работать, но до этого я три года ходила и просила батюшку Димитрия: «Батюшка, возьмите меня хоть кем-то». Он мне говорил: «А ты кем работаешь?» Я была экономистом. Он мне всячески отказывал. В 90-е годы завод перестал работать и содержать нас, я осталась без работы, молилась. Однажды стояла возле иконы Божией Матери, и батюшка меня подозвал. Я подошла, и он сказал: «Что ты скажешь, если мы тебя позовем к нам работать?» Я растерялась, даже не ожидала, сказала, что приду, конечно. 

Сначала Людмила трудилась на кухне, а потом для нее освободилось место в церковной лавке. 

Людмила Николаевна Шейко:

– Я осталась тут работать. Это наша церковь, понимаете? Меня, мою маму и всех наших здесь крестили, отпевали тех, кто умирал. Мои дочка и муж тоже здесь крестились. Это моя родная церковь, Бог привел меня сюда работать. Мама сказала, что старые люди считают, будто в этой церкви Божией благодати больше. В 50-е годы, в старом дворе, где я родилась, все были верующие, постоянно ходили сюда и отмечали все праздники. Крестная у меня тоже была верующая. Меня будто кто-то вел сюда.

Отец Тимофей, когда пришел к нам, был молодым батюшкой. Мы к отцу Димитрию привыкли, а он мне говорит: «Это твой батюшка, будешь ходить к нему, исповедоваться, я тебя благословляю». Года через два отец Димитрий умер. Он как в воду глядел: батюшка Тимофей теперь мой духовный отец. Мы с ним дружно живем, работаем, слава Богу.

Священник Тимофей Фишелев:

– Люди, к сожалению, отходят от Бога, и вера оскудевает. У меня такое ощущение, что везде такая ситуация. Раньше, например, когда я был ребенком, храм был полный, яблоку было негде упасть, и двор был заполнен людьми, было очень много детей и молодежи. Даже все не помещались в храме… Сейчас такая ситуация, что некому даже подсвечники убирать, один человек все делает. Там и убирать сейчас почти нечего, а раньше подсвечники были полные, даже свечи лежали. Людей стало намного меньше. Сейчас по воскресеньям, наверное, 40−50 человек приходит в храм. Я здесь родился, вырос. Уезжал на пять лет в семинарию учиться, в Ташкент, а потом снова вернулся домой.