Плод веры. Руководитель студии «Русские начала» Татьяна Валькова. Часть 2

Кто интересуется русским традиционным костюмом? Возможны ли традиции в современной моде? Из каких материалов и с помощью каких технологий воссоздают исторические костюмы? Рассказывает Татьяна Валькова, руководитель студии "Русские начала".

– В предыдущей программе я Вам задавал неудобные вопросы: зачем сохранять традицию, кому это нужно? И Вы очень глубоко и интересно отвечали на эти вопросы. Давайте поговорим о том, что мы сохраняем, и в чем разница в том числе между костюмами разных северных регионов, которыми Вы в большей степени занимаетесь. Вообще по костюмам можно судить, например, о достатке того или иного села, региона, о его культурном развитии? Или эти детали понятны только профессионалам?

– Конечно, можно судить о том, как одевались в разное время (здесь нужно учитывать не только разные территории, но и время) в разных обстоятельствах, для разных мероприятий, событий. Все имело, с одной стороны, свои четкие регламенты, но, с другой стороны, традиция развивалась. Часто говорят, что народный костюм – это многовековая неизменная традиция: в чем ходили прабабки, в том ходят и правнучки. Нет, это совсем не так. Я все время шучу: если бы мы не были подвержены переменам, мы бы до конца XIX века ходили, наверно, в набедренных повязках. Конечно, было развитие, и, поскольку территория у нас огромная, в разных губерниях, в разных землях оно происходило по-разному.

В костюмной традиции принято разделение на четыре основных комплекса, которые бытовали на нашей территории. Наиболее древним и архаичным считается костюмный комплекс, который сохранился на южно-русских территориях. Здесь нужно уточнить для нашего зрителя, что южно-русская территория – это совсем не то, что мы сейчас называем Югом России. Южно-русские земли начинались чуть ниже Москвы, если смотреть на карту. Я условно провожу эту границу ниже Смоленска, Москвы, Владимира и фактически до Волги. Это территория, где основной костюмный комплекс – это рубаха (мы говорим сейчас о женском комплексе) плюс панева. Панева – это такой вид фактически набедренной одежды, который носили замужние женщины. Естественно, он дополняется великим множеством предметов: передник, завеска с рукавами, обязательный головной убор в девичьем или женском варианте… Все эти нюансы невозможно пересказать в рамках передачи.

Второй комплекс считается северно-русским, хотя его носили и в центре России – московские, смоленские, владимирские, нижегородские крестьяне; и дальше к Северу – тверские, новгородские, костромские, ярославские, олонецкие, архангельские, вологодские, вятские. Затем этот комплекс спускается по Волге, переезжает на Урал… Это основной наш комплекс: рубаха плюс сарафан. Но при всем этом и рубаха, и сарафан в разное время на разных территориях могут быть очень разными по крою, орнаментам и украшениям, по дополнениям, включаемым в этот комплекс.

Следующий комплекс тоже характерен больше для наших южно-русских территорий. Это комплекс, который носили однодворцы, особая категория жителей нашей страны. Это рубаха плюс юбка. Здесь отмечают в основном влияние западных территорий.

И четвертый комплекс, самый малочисленный вариант, характерен для жен казаков, казачек. Это рубаха плюс платье кубелек.

Я описала очень общую классификацию. Потом, со временем, каждый из этих комплексов начинает развиваться, и если мы говорим о северных костюмах, то нужно сказать, что в более древних вариантах сарафаны могли вообще не подпоясываться. Пояс обязателен в костюме русского человека, русский костюм без пояса вообще немыслим, как мужской, так и женский, детский. Но в конце XVIII века на сарафан в северном костюме могли не надеть пояс. Это – отголоски более ранних времен, когда категорически не делалось никаких акцентов на формах женского тела. Даже внутри какой-то территории, более локально, одно время существовали различия в костюме. На нашей выставке «Северная Атлантида» мы хотели показать Русский Север. Все говорят о нем как о единой территории, но те регионы, которые там представлены, показывают, насколько различны были костюмные комплексы. Представлено время с конца XVIII до начала XX века, и мы именно хотели показать, насколько они различны. Есть там даже два комплекса, по составу более или менее одинаковые: праздничные костюмы Мезенского и Архангельского (Летнего берега Белого моря) уездов. Они у нас так расположены, что как бы стоят и смотрят друг на друга. И по ним видно, как в одно время по-разному дополняли эти костюмные комплексы.

– Что было первично: удобство (утилитарный подход) или какие-то символические значения? Если они различались по территориям, то за счет чего было это различие? Где-то севернее нужно было потеплее одеться? Или, наоборот, какие-то символы, образы передавались через детали костюма?

– Наверно, имело место и то, и другое. Русский человек чрезвычайно практичен. Я бы, наверно, на первое место в определенных комплексах поставила удобство. Всю одежду, как тогда, так и сейчас, можно разделить на повседневную и праздничную. У нас и праздники бывают разного уровня. Например, если сравнить что-то с нашей сегодняшней жизнью, то на свадьбу мы наденем платье какой-то неимоверной красоты. То же самое было и раньше, только нужно учитывать, что помимо будничной и праздничной одежды была еще такая категория одежды, как обрядовая. И к изготовлению этой обрядовой одежды относились с особым вниманием. Это одежда для совершения обрядов, обрядовой жизни. Обрядовая жизнь может быть разной. Это может быть, например, совместный покос, когда всей общиной выезжали на покос. В первые дни покоса женщины особым образом себя «отмечали»: сохранились очень красивые покосные рубахи, вышитые особенным образом. Обрядовая одежда больше сохраняла архаичные черты в крое.

Сегодня мы обращаемся к обрядовым предметам для реконструкции более ранних одежд, возможно, бытовавших в качестве праздничных. Праздничный костюм, наоборот, больше впитывал в себя новомодные течения. Например, к важным православным праздникам, которые являлись основной составляющей жизни русского крестьянина, молодежи старались обязательно купить какие-то обновки. И сама молодежь старалась себя отметить. На Пасху, на Красную горку, на Троицу, престольные праздники села этому уделялось много внимания, что не раз отмечалось корреспондентами, исследователями XIX века, описывавшими эти праздничные наряды. А со временем этот праздничный костюм, если он не был сшит из дорогих шелковых или парчовых тканей, мог за одну человеческую жизнь перейти в разряд сначала менее праздничного костюма (это можно надеть вечером после работы, просто посидеть в нем около дома или пойти в гости к соседке), а при появлении дырочек и потертостей – в разряд повседневной домашней одежды. Как, собственно, это происходит у нас и сейчас.

Вернемся к Вашему вопросу: практичность – да, особенно в повседневных одеждах. В обрядовых – предпочтение отдавалось особым смыслам этих предметов, которыми были наделены те орнаменты, что наносились на эту одежду, в первую очередь вышивка. Это все было очень глубоко, и не одно поколение людей уже в течение столетий это изучает, и дна этому не видно.

– То есть тут нет четко сформированной системы, как в художественном искусстве, канонов, где есть символы, которые можно по-своему трактовать? Или же наши предки не очень-то об этом задумывались?

– Наши предки, может быть, не так сильно об этом задумывались. Но все-таки в XIX веке глубинные смыслы уже уходили на дальний план (не буду говорить «на задний»), и исследователи сегодня говорят, с пониманием того, какой смысл вложен конкретно в каждый элемент орнамента: мы сегодня уже сильно опоздали. Да, собственно, уже в конце XIX века пытались писать первые труды по символике нашего орнамента, пытаясь углядеть в них какие-то дохристианские смыслы. Но, мне кажется, реконструировать это сегодня точно не нужно. Я всегда говорю ученикам во время своих лекций: мы с вами видим орнаменты, наделенные какими-то благопожелательными смыслами, прекрасно понимаем, что птица – это представитель верхнего, духовного мира. Об этом говорят и молитвы, и духовные стихи. Не нужно забывать о том, что русский человек (мы даже сегодня не можем понять всей глубины этого) был очень православным человеком. Вся система мира была построена вокруг православия. Это очень важный момент, который нам сегодня очень трудно понять, особенно неверующим людям.

– Были ли какие-то элементы, украшения, которые даже Вас как специалиста поразили? Какие-то открытия? Вы исследователь, много лет этим занимаетесь. Вас что-то поражает или Вы уже всё знаете?

– Нет, что Вы!.. Все знать совсем невозможно. Если сравнивать все то, что нам досталось от наших предков, с морем или, может быть, даже с океаном, я не зашла в это даже по щиколотку. Очень много всего, конечно. У нас большой коллектив, исследовательский костяк: Ольга Климова, мой заместитель, ближайшая подруга и коллега; Оксана Степанова занимается изучением технологий ткачества, основатель мастерской, которая входит в нашу структуру; Светлана Гусева помогает нам с историческим кроем… И другие. В определенные моменты к нам присоединяются наши мастера, которые с удовольствием с нами исследуют и воссоздают разные предметы.

Но что меня и нас всех не перестает удивлять – это технологии. Слово это какое-то не совсем правильное, но тем не менее какой тонкости, какой виртуозности работа! Восхищает вышивка. Есть, например, такая вышивка у русских людей, которую назвали словом «роспись». Это не роспись красками по бумаге или по дереву, это очень сложная техника, построенная на счете ниточек. Стежок на три, на четыре ниточки… Так строится этот орнамент, что ни один стежок не повторяется, но вместе с тем этот рисунок с обеих сторон одинаков. Нужно так пройти, проложить эти стежки, эту дорожку, чтобы вернуться и не повторить ни одного стежка. Это всегда восхищает. И когда к нам приходят учиться даже выпускники математических факультетов МГУ, они говорят: это просто высшая математика! Как нужно это все рассчитать, как понять, чтобы так виртуозно сделать! Очень тонкие работы, очень тонкие ткани, потрясающе тонкие нитки.

Я только что пришла с занятия по русским кокошникам, где мы рассматривали старинные предметы и восхищались аккуратностью, виртуозностью работы. Восхищались композициями тех рисунков, которые встречались на наших кокошниках. Каково было умение! Плюс ко всему восхищаешься этим отчасти как художник. Но всегда включается в сознании еще и этнограф, и ты пытаешься реконструировать ту ситуацию, ту обстановку, при которой это все создавалось. А когда мы смотрим на вещи, сделанные в XVIII или даже в XVII веке, мы прекрасно понимаем: если сегодня в наших домах большие окна и стекла и свет в дом попадает в достаточном количестве, то раньше дневного света было немного. Когда человек был занят своей повседневной жизнью, основным временем для такой работы была весна, Великий пост, если это вышивка и ткачество, а если прядение – то осень и зима. Мы понимаем, как было темно, как было мало места. Это сегодня у нас мастерские, пяльцы, одна лампа, вторая… Максимум комфорта во время работы. А как они это делали?

Мы с Ольгой Климовой несколько лет назад были в экспедиции, нас пригласил как специалистов Кинозерский национальный парк для обследования их территории на предмет изучения того, что сегодня еще можно узнать о традиционном текстиле. Одна из наших информаторов, очень пожилая женщина (а это было в 2011 году, уже 14 лет тому назад), рассказывала: «Соберемся мы, женщины, дома (на Кинозере были на островах маленькие деревушки, не было больших молодежных сходок), сидим, вышиваем, шьем, лучина горит, долго горит, 15 минут…Только что угоришь». Этот момент мы вообще никогда не принимали в расчет. И теперь я все время вспоминаю этот эпизод. Хочется зажечь лучину, выключить весь свет и попробовать: при этих условиях сможешь создать такой шедевр, который будет через столетия восхищать твоих потомков?

– Вы упомянули исторический крой. Мне, конечно, даже сложно представить, что это такое. Но, возможно, нашим зрителям будет интересно: чем же исторический крой отличается от современного?

– За одну минуту на этот вопрос, конечно, не ответишь. Во-первых, он может быть очень разный. Есть предметы, которые могла сшить практически каждая крестьянская женщина. Это, конечно, рубахи, сарафаны, предметы женской одежды, элементы головного убора, может быть, даже и сам головной убор. Женщина могла соткать ткань, соткать пояс. Но есть предметы, которые доверялись только рукам мастеров или даже профессиональных швецов. Швецы, как правило, шили одежду достаточно сложного кроя – верхнюю или особо праздничные наряды. Например, если мы говорим про позднее время, это – приталенные кофты или сложные юбки. Если говорить о народной одежде, которую могла сделать крестьянская женщина, тоже не перестаешь восхищаться, какие люди были хитрые, рациональные. Снимая крой, мы нередко делаем планы раскладки. Мы знаем, что модулем, основой кроя деревенской одежды очень долго, много веков была ширина домотканого полотна. Ширина не была большой. Среднестатистическая ширина русской домотканины – примерно 36 см (плюс-минус сантиметры могут разниться по территориям). Занимаясь исследованием сохранившихся подлинников Дмитровского уезда, мы выяснили, что там встречаются ткани более широкие – 40 см, даже 43 см. Но наш крой в основном построен на узком полотне, если мы говорим о традиционных тканях. Если встречаются покупные ткани, то крой строится из учета их ширины (60–80 см). Занимаясь изучением письменных источников XVII века, мы обнаружили, что и в то время были, например, привозные ткани шириной (в переводе на метрическую систему) больше метра. Конечно, русскому человеку всегда было тяжело резать эту ткань. Старались максимально сохранить заданную ширину. Но это очень сложная история. И наш крой был построен, конечно, на пропорциях человеческого тела.

Ведущий Александр Гатилин