Плод веры. Преподаватель исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова Юлия Сычева. Часть 2

Как были обретены надвратные иконы Московского Кремля? В чем особенности иконописных образов на разных башнях? Рассказывает Юлия Сычева, искусствовед, преподаватель исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова.

– В прошлой программе Вы очень подробно и увлекательно рассказали о том, чем занимаются искусствоведы, когда обучаются и насколько интересно работать со средневековой религиозной живописью. Меня всегда поражало, что люди гуманитарной направленности, в частности искусствоведы, одновременно работают в разных институциях. Как это удается совмещать – загадка, но факт остается фактом: в Вашей биографии указано несколько позиций, которые Вы одновременно занимаете, и не только в МГУ, но и в других учреждениях.

Среди прочего меня заинтересовала такая должность, как методист курса мировой художественной культуры. Для перспективных подростков Московской области, как я понимаю, существует такая программа. Зачем это нужно детям, старшеклассникам? Ведь они в старших классах заточены только на сдачу ЕГЭ. Как это им помогает, кто к Вам приходит и чему Вы обучаете?

– Этот вопрос, наверно, нужно разделить на две темы. Немного поговорить о контингенте и, собственно, о целях. Дело в том, что ЕГЭ по мировой художественной культуре нет, да и предмета этого во многих школах нет как образовательного стандарта. Но есть, например, Всероссийская олимпиада школьников – соревнование, которое проводится для школьников всей страны, где они могут себя проявить. Это для них очень важный вызов, более того – он дает ряд возможностей, в том числе поступление в вузы на некоторые специальности.

Конечно, в случае с каждым профилем олимпиады нужно уточнять, где именно, на каких специальностях и в каких вузах дается этот приоритет, но это всегда опубликовано. Например, после олимпиады по МФК ребята могут в том числе поступить в Высшую школу экономики, как раз на направление истории искусств. Есть и другие вузы, которые эту олимпиаду принимают; например, Санкт-Петербургский государственный университет. Плюс есть олимпиады по другим предметам, где помогает знание культуры (например, олимпиада по истории, которая дает возможность поступать и в МГУ, и в другие вузы).

Конечно, это сложно; задания сложные, ребята проходят несколько этапов: сначала школьный, затем муниципальный, затем региональный, потом – заключительный этап. Но даже само участие в заключительном этапе – это часто возможность поехать в другой город, познакомиться с его культурой. Например, в прошлом году заключительный этап олимпиады проходил в Татарстане, в Казани. Для многих ребят это была возможность погрузиться в культуру города, в котором они не бывали. И, повторюсь, эта олимпиада дает возможность получить приоритеты при поступлении.

Другой момент – это то, что ребята очень часто чувствуют интерес к культуре. Понятно, что это характеризует не всех учеников девятых-одиннадцатых классов. Действительно, у них очень большая нагрузка по другим предметам, подготовка к ЕГЭ, к поступлению в вуз – все это не способствует увлечению культурой. Но так или иначе многие ребята ходят в музеи, на концерты классической музыки. Мы стараемся создавать некое сообщество, в котором ребята могли бы не только готовиться к интеллектуальным испытаниям, но и находить людей, с которыми можно было бы это обсудить, разделить этот интерес, куда-то вместе сходить.

Это сообщество мы формируем, создавая, например, для них образовательные программы, на которые они приезжают и могут все это изучать. Разумеется, для этого требуется помещение, педагогический ресурс...

– Что же они изучают?

– Историю основных видов искусства: живописи, архитектуры, музыки. Иногда и литературу, но в меньшей степени, потому что литература – отдельный предмет, по ней тоже есть олимпиада. Но курс «Мировая художественная культура» интересен тем, что он часто помогает им в других областях. Это литература, история, обществознание. Недавно мы, например, проводили совместную встречу с ребятами, которые изучают экологию (по этому предмету тоже есть олимпиада), и мы говорили, как экологическая повестка, экологические проблемы влияют на искусство.

Это действительно предмет, который многое в себе объединяет, разные виды искусства. Это и театр, помимо уже упомянутых мною музыки, живописи, это и кино… То есть все основные виды искусства. Но при этом это еще и выходы на какие-то другие области человеческой деятельности. Если кратко – этот предмет позволяет познакомиться с историей основных видов искусства, от первобытного искусства до начала XXI века.

– Более глубоко, чем в учебной программе?

– Да. Проблема в том, что, повторюсь, учебная программа, к сожалению, далеко не во всех школах предполагает изучение мировой художественной культуры.

– Хорошо. Еще одна Ваша роль меня тоже заинтересовала: выпускающий редактор журнала «Вестник сектора древнерусского искусства». Есть, оказывается, целый сектор древнерусского искусства. Давайте поясним, где этот сектор существует, чем занимается и что здесь публикуется? У многих возникает вопрос: неужели древнерусское искусство еще не настолько изучили? Наверняка уже все изучено. А еще и «Вестник» существует, где постоянно что-то публикуется.

– Мы сейчас не случайно беседуем на фоне этого образа. Еще тридцать лет назад наши предшественники не могли бы ничего сказать об этом образе. Да, кажется, что все изучено и известно, а между тем это не так. Мы здесь имеем в качестве примера образ, открытый на башне Кремля, выходящей на Красную площадь. Казалось бы, это точно должно быть изучено до мельчайших подробностей. Но на самом деле мы каждый год, каждый месяц сталкиваемся с открытиями. Это и те материалы, которые становятся известными благодаря археологическим находкам.

Очень много замечательных коллег, перед которыми я просто преклоняюсь, работают на протяжении долгих сезонов на каких-то памятниках и уточняют их с точки зрения архитектурных планов. Находятся фрагменты, например, монументальных декораций, множество предметов, которые дополняют наш образ древнерусского искусства. Поэтому там есть еще много чего для изучения.

Один из основных исследовательских центров, связанных с искусствоведением у нас в стране, – это Государственный институт искусствознания. Работа этого научного института ведется как раз по секторам, по отделам, которые занимаются разными периодами и видами искусства.

У нас есть и сектор, который занимается именно древнерусским искусством. Его возглавляет Лев Исаакович Лившиц, совершенно феноменальная фигура, человек потрясающей эрудиции и невероятного профессионализма. При этом он необыкновенно скромен и интеллигентен в общении. Это действительно человек, вдохновляющий не одно, а уже несколько поколений будущих искусствоведов; и не только занимающихся древнерусским искусством.

Очень много замечательных современных ученых работает в этом секторе, и под его эгидой выпускается «Вестник», главным редактором которого является Андрей Леонидович Баталов. Основной его научный интерес связан с древнерусской архитектурой, но в журнале публикуется много статей на разные темы, связанные с древнерусским искусством, в том числе материалы, касающиеся археологии, живописи, архитектуры. Это действительно комплексное издание, которое публикует статьи ведущих современных ученых, и быть причастным к нему, даже на уровне просто технической выверки ссылок, очень радостно, потому что это возможность, несмотря на загруженность, читать все его статьи. Не всегда есть время это делать, а здесь моя работа меня в хорошем смысле к этому вынуждает.

Я всем рекомендую этот сборник, он публикуется на сайте Государственного института искусствознания и абсолютно доступен. Любую статью этого сборника можно найти на сайте и ознакомиться с ней. Более того, мы в этом издании публикуем и результаты реставрационных работ, в том числе и тех, которые проводит Межобластное научно-реставрационное художественное управление. Мы стараемся освещать то, что было сделано на некоторых важных объектах.

– Давайте расскажем об одном из самых ярких проектов МНРХУ и большого круга общественных деятелей и историков. В 2010 году были открыты две иконы на Спасской и Никольской башнях Московского Кремля. В 2023 году были воссозданы образы на других башнях. Как Вы (с точки зрения искусствоведа) оцениваете это событие в масштабе нашего искусства, не только древнерусского, но и более поздних периодов? Насколько это значимо?

– Это очень значимо и с точки зрения сакральной, духовной топографии, связанной с таким памятником, как Московский Кремль. Мы говорим про образы, которые находятся над вратами, и, конечно, эти образы были связаны с темой защиты. Это то, что вплетено в саму историю существования такого объекта, как Московский Кремль, со всеми его смыслами, длительными наслоениями с точки зрения истории, культуры… Это памятник, который находится не только в сердце столицы с точки зрения географической, политической, но это действительно и центр многих исканий, происшедших в области культуры и искусства. И этот памятник совсем недавно подарил нам настоящее научное открытие.

Вы верно упомянули, что эти два образа были открыты, и открыты практически чудом. Это образ Спаса Смоленского, который мы как раз можем здесь видеть. Это опубликовано, и наши зрители могут подробно об этой истории узнать. Это чудо, которое не случайно произошло с иконным образом; и здесь это духовное понимание чуда абсолютно применимо, это даже не будет неким художественным преувеличением. 

Дело в том, что уже упомянутый мною сегодня Андрей Леонидович Баталов в середине 2000-х годов присутствовал на совещании, которое было связано с возрождением Зачатьевского монастыря, и игуменья этого монастыря рассказала совершенно загадочную историю, которая была передана ей одной из насельниц монастыря. Эта насельница до своей монашеской жизни, еще в миру, слышала от своего соседа по коммунальной квартире, что он в 50-е годы участвовал в реставрации фасада Спасской башни.

Занимаясь ремонтными работами (там не стояла задача детальной научной реставрации), он раскрыл небольшой фрагмент и увидел, что под штукатуркой (которая, как все были уверены, положена прямо по кирпичу) находится металлическая сетка, за которой просматривается что-то похожее на живопись. Естественно, тогда, в 50-е годы, он не мог привлечь к этому внимание: понятно, что это не привело бы тогда к раскрытию этих образов. Но эта история чудом – личными разговорами, передачей этой информации – сохранилась, и Андрей Леонидович Баталов, после того как узнал об этом, привлек к ней внимание Фонда Андрея Первозванного.

Конечно, решение об исследовании было принято не сразу: история, рассказанная кем-то и переданная через несколько рук, естественно, нуждается в проверке. Было известно, что в 50-е годы там проводились работы, и это согласовывалось с этой историей. Было принято решение попробовать немного убрать эту штукатурку и посмотреть, есть ли там что-то. Естественно, к этому был привлечен и реставрационный научно-методический совет.

И действительно, чудом оказалось, что в 20-е годы XX века образы в киоте не были полностью уничтожены. Этот образ сохранился. Он был раскрыт 28 августа 2010 года. И тогда же стали проверять, сохранились ли какие-либо следы других образов, потому что сами киоты, те места, где иконы размещались, в некоторых случаях сохранились. Действительно, выяснилось, что сохранился не только образ на Спасской башне. На Никольской башне обнаружили образ Николы Можайского, святого покровителя и защитника Москвы. Этот образ тоже чудом сохранился, и его тоже раскрыли. Эти два образа позволяют представить себе исторический облик башен.

– Но то, в чем Вы непосредственно участвовали, связано все-таки с другими иконами. С теми, которые не сохранились. Те иконы, которые в той или иной степени сохранности открылись, требовали реставрации. Это один процесс. Потом были проведены такие же исследования в киотах других башен и с другой стороны Спасской и Никольской башен, и было обнаружено, что там живопись не сохранилась. И когда было получено разрешение воссоздавать эти образы, насколько я понимаю, возник вопрос: а какие конкретно образы воссоздавать?

Если на Спасской и Никольской башнях со стороны Красной площади образы были хорошо описаны, задокументированы и были их фотографии, то о других образах свидетельств и описаний не сохранилось. Как строилась эта работа? Насколько я понимаю, Вы непосредственно принимали участие в этом научном исследовании, которое позволило определить, какие же образы нужно воссоздавать. И позволю себе сразу спросить: как разделить реставрацию, абсолютный новодел и такую научную реставрацию-воссоздание? В чем разница, где границы между этими понятиями?

– Очень большое счастье, что есть возможность об этом рассказать. Мне кажется, процесс воссоздания должен быть абсолютно прозрачным и понятным для всех тех, кто будет приходить в Московский Кремль и видеть эти образы.  Очень бы хотелось, чтобы было понятно, как именно этот процесс происходит, и я сейчас об этом тоже расскажу. Скажу, что мы с коллегами, в том числе с Анатолием Анатольевичем Оксенюком и Марией Александровной Маханько, как раз делали это под эгидой фонда «Научное издание», которое рассказывает поэтапно, как иконы воссоздавались.

Действительно, после обнаружения тех двух образов, которые были раскрыты и отреставрированы, сразу возник вопрос, можно ли найти сведения о каких-то других иконах. Были, естественно, сделаны зондажи, пробные раскрытия, в других киотах, и там действительно ничего не обнаружилось. И встал вопрос: как тогда воссоздавать образы? Дело в том, что процесс воссоздания предполагает не создание принципиально новой иконы, а работу с образцами, которые используются художниками-реставраторами в качестве основы для создания новых образов.

Здесь очень важны несколько деталей, хочу заострить на них внимание: над этими образами работают именно художники-реставраторы, специалисты, которые понимают процесс реставрации и понимают технико-технологические особенности древней живописи. Они работают с использованием современных материалов. Более того, поскольку мы говорим про иконы, которые украшают фасады башен, здесь, естественно, важно было подумать и о банальных эксплуатационных вещах (воздействии температуры, влажности и т.д.). Поэтому здесь использовались современные краски; понятно, что это не яичная темпера и не что-то из традиционных материалов.

Это образы, которые создаются с помощью современных материалов, но с пониманием тех этапов работы, которые связаны с древними образами. Например, когда художники работают над современными иконами, они так же, ступенчато, только с использованием современных, более долговечных материалов, воссоздают эти образы. И так же пользуются иконографическими канонами, которые существовали долгие века и продолжают существовать.

Почему мы настаиваем на том, что это именно научная реставрация, а не просто некий усредненный новодел? Дело в том, что перед тем, как художники приступают к воссозданию чего-то, мы проводим очень длительное историческое и историко-архивное изыскание. Мы пытаемся выяснить всю информацию об оригинальных древних образах. Изначально фондом исторических исследований для этого был привлечен Анатолий Анатольевич Оксенюк, который работает в Музее архитектуры. Им в книге было опубликовано множество материалов, связанных с фотографиями, которые частично позволяют представить, какого размера были образы и какие использовались особенности иконографии.

В итоге мы воссоздавали семь икон, и, разумеется, знание о них было немного разное. Допустим, икона Казанской Божией Матери, которая размещается на Никольской башне, хорошо известна по фотографическим материалам. Поэтому это был единственный образ, который был воссоздан в монументальной технике, то есть художники воссоздали его прямо на стене башни.

В остальных случаях мы использовали такую методику, как съемные носители. Это иконы, которые написаны на латунных листах и вмонтированы в фасадную структуру башни максимально щадящим способом. Были специально разработаны крепления, которые позволяют не вторгаться в материальный исторический облик памятника. Это очень важно: любое воссоздание должно быть обратимым, как и реставрация. Это всегда очень аккуратный способ взаимодействия с тем, что сохранилось от памятника.

В отношении тех образов, которые были известны в меньшей степени, чем Казанская икона, существовали многочисленные упоминания. Так, например, мы знали, что было изображено на этих образах. Это уже немаловажно, когда мы понимаем хотя бы какие-то основы иконографии. Например, что здесь – образ Спаса Нерукотворного, а под Ним – изображение Богоматери в сопровождении Московских святителей.

И уже после того, как были утверждены и согласованы с научно-методическим советом расположения всех сюжетов, мы, на основании информации о том, когда изначальный образ появился на башне (например, это XVI век, XVII век), подбирали аналоги. Мы искали иконы, которые относятся к этому времени, связаны с этой иконографией и которые художники могли бы использовать в качестве основы.

Это не абсолютно линейные, прямые копии: сняли контур, сделали кальку и перенесли. Это творческая работа, и, создавая эскизы, художники могли использовать для одного образа несколько аналогов. Но все эти аналоги – исторические, и получающиеся образы не пытаются ввести зрителя в заблуждение, что они древние. Видно, что они современные, там не используется никаких искусственных приемов «состаривания» образов. Но они созданы как дань традициям. Они воссоздают облик того, как примерно мог выглядеть, на основании наших исторических знаний, оригинальный образ.

Здесь, мне кажется, очень важно всегда быть к себе предельно требовательным, предельно строгим. Мы постарались обосновать, почему так, а не иначе мы выстроили стратегию работы с этими образами.

– Спасибо! Надеюсь, через некоторое время мы с Вами еще сможем встретиться и поговорить о других особенностях Вашей работы, потому что мы не успели поговорить обо всем, о чем хотелось, такая многогранная у Вас деятельность...

Ведущий Александр Гатилин