Плод веры. Педагог, психолог, арт-терапевт Елена Жохова. Часть 2

8 апреля 2025 г.

Главная » Передачи » «Плод веры» (Москва)

Об изучении и популяризации русских духовных песнопений, о воспитании детей в православной традиции рассуждает Елена Жохова, организатор семейной школы, арт-терапевт, многодетная мама, популяризатор духовных песнопений.

– В прошлой программе мы очень подробно поговорили о том, как общаться с детьми, как помогать им обрести свободу, а не вседозволенность, как выстраивать определенные ограничения, которые пойдут на пользу ребенку, и как помочь ему обрести свое призвание. В этой части программы я бы хотел больше поговорить о Вашем творчестве, начать с того, как Вы пришли к необходимости узнавать, сохранять и распространять русские духовные песнопения. Вот Вы жили, все было хорошо, и вдруг – русские духовные песнопения. Зачем нужны в нашей современной среде – быстрой, шумной – какие-то архаичные песни?

– Вы правы, они совсем не быстрые, не шумные. Скорее – тихие, прикровенные. Мне очень повезло в том смысле, что я с русским духовным стихом столкнулась не на концерте, не на спектакле, а в один прекрасный день мне моя подруга просто его спела. Она сказала: «Ты знаешь, я узнала, что есть такие песнопения, вот послушай». И просто спела мне духовный стих. Если я правильно помню, это был «Грешный человече», очень печальный покаянный стих, но он привел меня в какой-то неописуемый восторг. Я не могла сама себе объяснить почему. Какие-то струны моей души на него откликнулись, которые до сих пор молчали. То ли это вшито в наш культурный код, то ли это что-то другое, но мы с ней стали петь этот стих на два голоса, приводя в такой же бурный восторг окружающих. Это произошло примерно лет 7–8 назад. Мы поняли, что это интересно и что этим нужно заняться.

Что это вообще такое? Нужно узнать историю, узнать, откуда все это взялось… Мы стали знакомиться с этим и немедленно рассказывать то, что узнали, другим. И петь вместе тоже начали. К сожалению, мы не профессионалы. У меня нет музыкального образования, и когда я пою русский духовный стих, я понимаю, что пою его так, как народ мог бы его петь. Не владея ни глубоким знанием фольклора, ни особенным голосом или навыками народного пения, отличающегося от того современного пения, к которому мы привыкли, мы часто поем немного адаптированно под современную мелодику звучания, более привычную для нашего уха, как делают сейчас и многие современные ансамбли. Для нас это – не попытка сохранить в точности что-то архаичное в той форме, в которой оно существовало, а желание, чтобы эта традиция, что в нас вдруг откликнулась, продолжала жить и воплощаться в быту. Не со сцены, а в самых обыкновенных семьях.

– Но Вы изучали историю. Где звучал духовный стих раньше? Где его исполняли наши предки и насколько это соотносится с Вашим желанием использовать их в быту?

– Есть немало духовных стихов, посвященных разного рода праздникам. Мы знаем рождественские колядки. Это, по сути, тоже род духовных стихов. На Пасху есть соответствующие песни. Есть большой пласт покаянных стихов. Он сохранился, возможно, потому, что в какой-то момент истории «профессионализировался». Появились люди, которые исполняли их на заказ. Может быть, поэтому их так много. Были песни застольные. Если говорить о современности, у нас сохранились только застольные свадебные песни. А вообще песни звучали на трапезах. В православной среде за трапезой после воскресной литургии могло что-то исполняться. Это основные случаи, наверно.

– А в современной среде как это происходит? Вы куда-то приходите (или к Вам приходят гости) и говорите: «А не хотите ли послушать, как мы исполняем духовные стихи?»

– Это, наверно, было бы забавно, но нет. Мы, общаясь с людьми, иногда просто хотим что-то спеть. В какой-то момент возникает такое настроение: уже все дела сделаны, чай выпит… И что же дальше? Тут можно и предложить что-то спеть. Очень часто людям петь хочется, но они не знают, что петь. Например, на этих выходных я была в Подмосковье, мы там делали уборку в одной часовне. Там была женщина, по которой было видно, что ей очень хочется петь: она ходила и напевала рождественское песнопение; видимо, потому, что Рождество было относительно недавно. Когда у тебя не очень широкий репертуар, не знаешь, что петь, хоть и хочется что-то духовное воспеть. А я ей напела такой стих, который поется Великим постом. Есть такой пласт стихов, который исполнялся именно постами, когда обычное развлекательное народное пение не поддерживалось. А петь-то и хочется, и нужно: и за работой пели, и просто так. И появились такие стихи, которые напоминали людям о том, что идет Великий пост, что сейчас время задуматься о серьезном: о покаянии, вере, своей жизни. Меня часто спрашивают, почему духовные стихи такие грустные. Действительно, поскольку многие из них исполнялись постом, у них была такая роль: напомнить душе человеческой о том, ради чего и как она живет. Хотя в них и говорится о смерти, на самом деле они просто предупреждают живых, что можно не успеть покаяться, что нужно сделать это заранее, изменить свою жизнь, пока ты еще полон сил.

– Вы говорите, что многие не задумываются о такой возможности. Сейчас Вас послушают наши телезрители и скажут: у нас нет слуха, и мы ни мелодий не знаем, ни текстов. Как с нуля освоить это пение, если кому-то захочется?

– Сейчас появилось много ансамблей, которые исполняют духовные стихи, но исполняют на таком высоком уровне, что иногда послушаешь и думаешь: я так не смогу. С другой стороны, есть этнографические записи, но они не близки нам по стилю исполнения. Их тоже послушаешь и думаешь: я не могу петь и так, как эти уральские бабушки. Поэтому приходится справляться своими силами. Я знаю, что сейчас в нескольких московских храмах есть такие собрания, где учат петь, в том числе духовные стихи. Может быть, в ваших ближайших храмах есть такое, спросите.

А мы с друзьями решили, что нам нужно этим делиться чуть более целенаправленно. Конечно, с теми, кто хочет это слушать. У нас проходят встречи, и мы долго думали, как их назвать, но не нашли хорошего названия. Нас попросили хоть как-то это обозначить, и мы решили, что это будет «семинар-практикум». Но это звучит слишком серьезно. На самом деле мы просто читаем несколько духовных стихов по очереди и пытаемся понять, о чем они. Это очень интересно – заглянуть в самую суть стиха. Иногда за ним стоят какие-то богословские вопросы, иногда требуется хоть небольшое, но знание Священного Писания, и это как раз то, чем можно с людьми поделиться. А потом мы учимся вместе этот стих петь. И тут оказывается, что все поют прекрасно, что нет такого понятия, как «нет голоса», «нет слуха». Нужно просто найти свое место в этом звучании, найти свой голос. Иногда этот голос очень негромкий, главное – чтобы он был уместен. Свою меру пения можно обрести каждому.

– Какой эффект в себе Вы можете отметить от участия в таком хоровом исполнении? Как это взаимодействие ощущается? Я такого опыта, честно говоря, не имею, отчасти именно потому, что считаю, что у меня нет слуха. Я стараюсь не портить ничье звучание. Но что это дает во взаимодействии с людьми, с которыми Вы знакомы или, наоборот, с теми, кого Вы видите впервые?

– Действительно, как правило, собирается компания людей, часть из которых ты знаешь, а часть – не знаешь: их либо пригласили твои друзья, либо они пришли по объявлению. Мы иногда ходим в библиотеки, в культурные центры или в места, куда нас приглашают; например, при храме. Это бывает не просто пение, а пение с беседой: нам важно приходить не просто как исполнителям. И тогда оказывается, что пение – это тоже общение. Это действительно так. Навык петь вместе – это удивительный навык, он напрямую связан с возможностью услышать другого человека. Это совместное действие, оно очень объединяет. После совместного пения ты чувствуешь, что находишься в компании близких тебе людей. Час попели вместе – и уже все сроднились, не хотят расставаться. После этого мы начинаем пить чай, есть пирожки и т.д. Так что Вам обязательно нужно попробовать. Приходите к нам.

– Спасибо. Когда беседы ведутся, о чем они чаще всего? Вы говорите, что берете стих и пытаетесь его разобрать. Отчасти с этим связан и другой вопрос: насколько они каноничны? Не может быть такого, что вы что-то разбираете, а это не совсем в традиции: вы где-то это нашли, услышали…

– Да, именно поэтому нам надо заранее самим разобраться с этими стихами. Многие духовные стихи сохранились в старообрядческой среде, но не все они в ней возникли. Мы стараемся отделить одни от других и взять те, которые догматически соответствуют православному учению. Либо, если там есть какое-то несоответствие, мы можем поговорить о том, откуда оно родилось. Обычно это из какой-то народной веры. Например, часто духовные стихи про Богородицу поются таким образом, что Она ассоциируется с матерью-землей: «мать-земля сыра», Защитница земли Русской, Хранительница. На Руси всегда было такое отношение к Богородице. В Священном Писании мы такого, конечно, не обнаружим, но это – часть народной веры, и мы понимаем, откуда она взялась, на что наложилась, и здесь никакой проблемы не возникает. А иногда бывают стихи, которые просто непонятны с первого взгляда. Мы берем отрывок из Священного Писания и приводим, на что этот стих опирается, о чем он нам говорит и где его первоисточник. Это дает нам возможность соблюсти большую точность и каноничность.

– Вы говорите, что приходите в библиотеки. Люди часто к такому не подготовлены. Насколько им интересен такой глубокий разговор?

– А я как раз специально прошу не готовиться. Меня иногда заранее просят: пришлите нам, мы почитаем, подготовимся. Я говорю: нет, давайте все будем на равных, и нам всем будет интересно. Этот разговор интересен абсолютно всем. Мы стараемся брать несколько стихов, обычно самых известных, и каждый раз добавляем несколько новых, т.е. есть ядро и какая-то изменяемая часть. Но каждый раз разговор складывается по-новому, потому что это диалог. Люди задают вопросы, откликаются: а что это значит? И каждый раз высвечиваются разные акценты. Получается очень интересно, иногда открытия делаешь: ты сто раз спел эту строчку и ни разу в ней этого не заметил. А человек тебя спросил – и теперь это стало вашим общим открытием.

– Класс! Действительно, удивительный опыт. Насколько он распространен? Помимо вашего небольшого сообщества кто-то еще занимается не просто концертным исполнительством, а вот такой беседой? Вы что-нибудь слышали о подобном?

– Я не слышала. Может быть, ваши зрители, если они этим занимаются, откликнутся и расскажут нам об этом, и мы найдем друг друга с похожими сообществами. Это было бы очень здорово.

– Можно ли говорить о том, что традиция живет и развивается? Или она законсервирована? Вы вносите в мелодику небольшие модернизации, а в целом все сохраняется? Можно ли говорить о том, что существуют современные духовные православные стихи? И как они соотносятся с традицией наших предков?

– Я знаю, что некоторые люди, иногда даже священнослужители, издают сборники стихов, которые они называют современными псалмами, духовными стихами. Я думаю, что это так и есть. Существует и поэтический, и музыкальный пласт, который можно назвать современными духовными стихами. Я лично очень люблю поэтическое наследие академика Сергея Сергеевича Аверинцева. Он многим известен как переводчик некоторых книг Ветхого и Нового Завета, а еще он – поэт. Его стихотворения можно прямо назвать духовными стихами. Мы некоторые из них положили на музыку и тоже исполняем. Мне кажется, что они очень соответствуют традиции.

Или, например, у нас недавно родился большой проект: целый спектакль, небольшой мюзикл. Мы с моей подругой, Еленой Торчевской, написали музыку на стихи матери Марии (Скобцовой), святой, которая была не так давно канонизирована Константинопольским Патриархатом. Она – поэтесса Серебряного века, творившая во времена Волошина, Блока, Цветаевой и т.д. Ее стихи, с одной стороны, в традициях поэтов того времени, очень красивые, а с другой стороны – они отражают ее духовный поиск. У нее огромное количество дневников, эссе, статей – богатейшее литературное наследие. Мы это собрали и сделали небольшой мюзикл, потому что нам хотелось поделиться и ее духовными стихами на нашу музыку, и просто стихами, отрывками из дневников. Получилась история жизни одного человека. Это был для нас новый опыт. И надеюсь, что не последний.

– Давайте чуть подробнее расскажем о ней. Все-таки это не простой человек. Почему интерес к ней может возникнуть у многих наших зрителей?

– Если описать ее в нескольких словах, это – многодетная мать, которая стала монахиней, пережила смерть своих детей, попала в концлагерь и в конце концов там же погибла. Она стала монахиней в Париже и основала небольшой Дом милосердия. Активно занималась делами милосердия, реализуя особый тип монашества, иночества в миру, потому что она считала, что она из тех, кто призван нести в мир не только Благую Весть о Христе, но и исполнять ее в виде дел милосердия. Многих людей она просто спасала: евреев, русских, которые, будучи эмигрантами, попадали в безвыходное положение. Без денег, без профессии они бродили, скитались, занимались разными недостойными делами, а она их просто выдергивала, приводила к себе, отмывала, помогала найти новый вид деятельности. Погибла она в концлагере. Есть две версии этих событий, они говорят о ней как о человеке святом. Первая: она пошла вместе с одной из женщин, которую приговорили к смерти в газовой камере, сказав: «Я покажу тебе, что смерти нет! Я пойду с тобой». (Это по воспоминаниям митрополита Антония Сурожского.) А по второй версии, по воспоминаниям тех, кто выжил, она поменяла бирку со своим номером на номер какой-то другой женщины, у которой были дети, и таким образом спасла ее, пойдя вместо нее на казнь. Как бы это ни произошло, эти истории говорят о том, что она могла так поступить.

– Такая трагическая судьба, с одной стороны, и вдруг Вы говорите, что создали мюзикл. Как это сочетается?

– Ее стихи, многие из них, светлые. Даже те, которые были написаны в самые тяжелые периоды ее жизни, написаны с большой надеждой. Она никогда и нигде не теряла присутствия духа. Даже уже находясь на пороге смерти, она находила радостные моменты и свет в самых тяжелых вещах. Она смотрела на трубы крематория и говорила: «Красный дым из трубы – он такой только внизу, у земли. А чем выше, тем он делается светлее. Так будет и с нами после смерти. Так будет с нашими душами». Она до последнего пронесла свою веру в то, что смерти нет, если ты с Богом. И с другими ею делилась. Она действительно большое количество людей спасла и вдохновила, даже этим. В них появлялось желание выжить.

– Кто зрители этой постановки, где вам уже удалось ее представить и какие были реакции?

– Мы пока только один раз ее представили, в Москве, в Музее Лосева на Старом Арбате. Зрителями были завсегдатаи этого музея и библиотеки и наши православные друзья. Сейчас мы собираемся ехать на небольшие гастроли, и я надеюсь, еще в других местах познакомятся с творчеством матери Марии. Как поэт она немногим известна, и нам кажется очень важным рассказать об этой части ее жизни. Творческий человек – он во многом творческий. Она рисовала, прекрасно вышивала иконы, а какие писала эссе!.. Она была невероятно образованным человеком. Когда я начинаю людям что-то читать, они говорят: «Боже! Кто это написал? Эта монахиня, которая открыла Дом милосердия?» Умнейший, образованнейший человек, дворянка. Очень интересно раскрывать судьбы людей, которые пронесли свою веру, несмотря на все испытания.

– Вернемся к теме о современных духовных стихах. Когда я готовился к программе, я прочитал Ваши стихи, которые Вы написали. Многие из них сейчас публикуются на соответствующем портале в Интернете. Там дается краткое описание, которое мне было очень интересно. Если не ошибаюсь, в 2014 году Ваши стихи атрибутировались как любовная лирика. В конце 2014 года что-то произошло, и дальше пошли стихи с атрибуцией религиозной лирики. Что изменилось с 2014 года?

– Я стихи пишу, наверно, лет с девяти. И правда, что в основном это была любовная лирика, стихи о поиске любви. Но в какой-то момент я поняла, что та любовь, которую я искала, – это не просто любовь мужчины к женщине, что не только с обретением супружества она исполняется. Есть еще какая-то любовь, больше человеческой любви, – любовь Божия, которая вдруг открывается. Я обнаружила, что, оказывается, и в моих стихах, и в моем поиске она тоже была. Это был поиск не просто любви земного человека, но и Божией любви тоже. И дальнейшие мои стихи – больше об этом.

– То есть произошло осмысленное изменение, и Вы его так и представляете во времени. Могу ли я Вас попросить прочитать одно стихотворение в завершение нашей программы?

– Хорошо. Сейчас попробую выбрать. У меня есть несколько любимых, которые были написаны в значимые периоды жизни. Было одно стихотворение, которое написано, по-моему, на Рождество 2016 года. Я встречала это Рождество в Воронеже в компании своих друзей. Мы именно встречали Рождество: ходили в храм, общались, пели, и родилось стихотворение, которое отражало мое состояние того времени. Я переживала его как свое второе рождение. Когда ты рождаешься в мир, уже будучи взрослым человеком, ты думаешь о том, каким ты будешь, какое у тебя призвание, и тебе хочется, чтобы Бог указал тебе твой путь, сотворил тебя каким-то новым человеком, не просто хорошим, а с определенным служением.

Сотвори меня ключом для того, чтоб впустить Твой свет.
Сотвори меня мечом, чтобы сильному дать ответ.
Сотвори меня замком, чтоб границы Твои закрыть.
Сотвори меня цветком, где растет лишь полынь да сныть...

Сотвори меня свечой, чтоб других в темноте вести.
Сотвори водой речной, чтоб кого-то поить в пути.
Сотвори меня свирелью, мотыгой, скамьей, плащом...
Сотвори меня скорей.
Я прошу, сотвори
Ключом.