Плод веры. Педагог, психолог, арт-терапевт Елена Жохова. Часть 1

1 апреля 2025 г.

Главная » Передачи » «Плод веры» (Москва)

О границе между свободой и вседозволенностью в воспитании детей, о зависимости молодежи от гаджетов рассуждает Елена Жохова, организатор семейной школы, арт-терапевт, многодетная мама, популяризатор духовных песнопений.

– Семейная тема нас очень интересует, мы часто беседуем на семейные темы. Вы написали статью, я ее прочитал и хотел бы, чтобы Вы прояснили некоторые моменты. Вы пытаетесь ответить на вопрос: как воспитать свободу в детях? Многие телезрители (и наверняка Вы сталкивались с этим) задают вопрос: а стоит ли в детях воспитывать свободу? Зачем она детям?

– Я думаю, что свободу стоит воспитывать не только в детях, но и во взрослых. Если посмотреть на мир вокруг, то окажется, что и не все взрослые знают, в чем они могут проявить свободу и как это сделать. Поэтому я здесь использовала слово «воспитать». Если пустить все на самотек, то и дети, и взрослые возьмут то, что хотят. Но это, возможно, будет не та свобода, которая нам покажется истинной. Все знают, что свобода, если она не имеет какой-то меры, превращается во вседозволенность, анархию. Это как раз не то, что мы хотели бы видеть в себе или в своих детях. Поэтому акцент у меня здесь именно на слове «воспитать». Но перед тем, как что-то воспитывать, нужно с самим понятием разобраться. И детям, и взрослым нужно знать, что такое свобода.

– Мы поговорим об этом подробнее. Но как Вам кажется, в сравнении с периодом Вашего детства свободы, или, наоборот, вседозволенности стало больше или меньше в поведении детей?

– Вы правы именно в подаче вопроса. Если задуматься, то окажется, что именно вседозволенности, скорее всего, стало больше, а свободы за счет этого стало как раз меньше. Мы видим, что современные дети и молодежь подвержены большому количеству зависимостей, в том числе не только химических; это гаджеты, игромания и т.д. А это, конечно, огромная степень несвободы. Да, в каком-то смысле свободы сейчас они ощущают гораздо меньше.

– В общении со своими детьми я чувствую претензию: «я имею на это право» (еще одно очень важное понятие, которое возникает в нашем общении с современными детьми). Или: «ты не имеешь права мне указывать, что делать». В этом смысле свобода воспринимается детьми как свобода от вмешательства взрослых в решение о том, чем они хотят заниматься. «Я не буду заниматься уборкой комнаты, я свободен и выберу игру в компьютере». Это в их понимании свобода. Вы говорите о другой свободе. В чем же ее специфика? И как донести эту свободу в воспитательных целях воспитательными мерами до наших детей?

– Я действительно говорю совсем о другой свободе. Это совершенно иное качество жизни – жизнь в свободе. Современные дети очень подкованы в плане своих прав, в плане психологии: «ты нарушаешь мои личные границы, мои права». Очень важно, пока еще они достаточно малы, с ними вместе в этом разобраться, но не со стороны поучающего человека, а именно вместе, как свои люди... Дети растут, и понятие свободы для них меняется: мера свободы возрастает, но возрастает и мера ответственности. И когда мы говорим о настоящей свободе – это палка о двух концах: на одном конце свобода, на другом – ответственность. Но ответственность в позитивном ключе: ты можешь принять решение, у тебя есть некая свобода выбора. Она ограничена твоим возрастом и твоими возможностями. Понятно, что у трехлетки, семилетки и у четырнадцатилетнего человека разные степени свободы, разная мера и разная ответственность за свои решения. Мы здесь выступаем как советчики, как люди, помогающие установить границы свободы, которые не повредят юному человеку.

– В статье Вы говорите про разные ситуации, соответствующие разному возрасту ребенка, когда он способен чувствовать и принимать ответственность за свои решения и поступки. Можете на примере своей семьи, своих отношений с детьми обозначить: в три года и в семь лет – каковы ситуации, в которых Вы позволяете своим детям свободно принимать решения? Что это: играть со спичками, зажечь плиту или пойти одному гулять на улицу? Где эта допустимая ситуация выбора?

– Это в значительной степени зависит от ребенка. У меня своих детей четверо, и я понимаю, насколько они разные. Это не значит, что я автоматически им в семь лет готова доверить определенную меру свободы. Это действие по доверию, когда понимаешь, что ты в своего ребенка уже что-то вложил, что в нем действует совесть. До какого-то момента, пока ребенок растет, родители выступают как голос совести в ребенке, помогают ему услышать голос собственной совести и выступают со стороны как некое зеркало, которое дает обратную связь человеку о том, что он делает, как его решение можно оценить со стороны. Если ставить точку отсчета в самом ребенке, мы получим искаженную картину.

Какие примеры? Мой старший сын, как самый ответственный, лет в восемь сам ходил в библиотеку, брал и относил книги. Еще он подружился с продавщицей в киоске и помогал ей летом продавать квас. Это забавная история, но она тоже говорит о какой-то ответственности. Потом он пришел ко мне в 16 лет и сказал: «Я хочу создать семью». Мы с мужем посоветовались и сказали, что это, конечно, замечательная идея, семью создавать – это очень хорошо, но пока ты еще не вырос, у тебя нет работы, нет своего жилья, мы не можем принять в свою семью еще одного, по сути, ребенка, взять за него ответственность и говорить, что так выглядит семья. Поскольку он был воспитан в представлениях о свободе и ответственности, мы ему предоставили выбор, и он выбрал самостоятельную жизнь. В итоге он нашел работу, нашел жилье и в 18 лет женился. Это его выбор, его свобода, его ответственность. Так его взросление происходит.

– А женился он на той же девушке, на которой планировал?

– Да, на той девушке.

– Это действительно говорит и об ответственности перед другим человеком.

– Да, в этом смысле я рада, что он серьезно воспринял то, что мы до него в свое время пытались донести.

– Интересный пример. Это действительно серьезная степень свободы, которую Вы дали ребенку в 16 лет…

– А про маленьких детей мне, например, одна знакомая рассказывала. Моей младшей дочери четыре года, и знакомая мне рассказала, что в некоторых местах есть казачья традиция воспитания девочек: в три года дарить цветок, чтобы ребенок нес ответственность за живое существо, а в пять лет дарят кошку. И по количеству кошек в доме можно узнать, сколько в нем живет девочек. У каждой своя личная кошка, это тоже ответственность за живое существо. Когда дети просят животное, они понимают, что у них есть свобода его приобрести, но есть и ответственность: за ним надо ухаживать.

– Какую роль православная традиция играет в жизни вашей семьи и в формировании ответственности? По моему ощущению, пример, который Вы привели со старшим сыном, как мне кажется, укоренен в православной традиции, в отношениях между мужчиной и женщиной. Так ли это? И как православие помогает формировать эти ценностные ориентиры с точки зрения ответственности и свободы?

– Не знаю, как для сына: он вырастет и расскажет сам. Мы старались его воспитать именно с опорой на Бога, на Церковь, знание Священного Писания и православных традиций. Хотя сами мы не были в этой традиции воспитаны, это произошло и у меня, и у мужа гораздо позже, после 30 лет. Но нам самим это очень помогло. Мне думается, воспитание детей в свободе и ответственности начинается с воспитания родителей. Некоторым, как мне, например, приходится приобретать это чуть позднее, когда ты в 30 лет начинаешь тот путь, который мог бы пройти раньше: войти в Церковь, узнать традиции своей Церкви, своего народа, узнать основы веры, на которых все держится. Это очень важно.

– Вернемся к разговору об ответственности. Если ребенок нарушает какие-то рамки, о которых вы договаривались, или делает одно и не делает другого, или делает что-то неправильное, чаще всего связанное с использованием тех же гаджетов, как реагировать в ситуации нарушения договоренности, когда он берет на себя ответственность и не справляется с ней? Как ее корректировать? Ведь чаще всего мы стремимся ребенка наказать. Насколько это эффективно?

– Тема наказания очень болезненна для современных родителей. Они стараются всегда этого избегать, быть другом своему ребенку. Я понимаю, с чем это связано: не хочется подавлять ребенка, быть злым человеком, который все время с плеткой стоит. Здесь у меня были хорошие учителя: меня саму чему-то научили, предложили вариант действий. Если нам удается заранее решить с ребенком, какова мера его свободы, его ответственности и каковы возможные последствия их нарушения (если это ребенок уже в сознательном, например, школьном возрасте; даже уже с первоклассником можно договориться), то он сам назначает меру своего наказания. Тогда это не так обидно. Тогда эти последствия заранее известны и ясны обеим сторонам. То есть существует договор. По-моему, это хорошая, здоровая история.

Но в целом тема наказания интересна тем, что мы сейчас это несколько некорректно воспринимаем. Для нас наказание – это, условно говоря, как в угол поставить, лишить сладкого, тех же гаджетов или еще чего-нибудь. Чаще всего – гаджетов, это сейчас предмет манипуляций. А это тоже не очень хорошо, когда гаджеты становятся предметом поощрения или наказания. Это как та конфетка, которую все время хочется и которой родитель все время манипулирует. Можно наказание воспринимать иначе. Если этимологически рассмотреть слово «наказание», то мы увидим, что это слово имеет один корень со словом, например, «указ». Синонимом его можно назвать слово «наставление», то есть указание пути. Наказ родительский как в сказках: «и дал царь своему сыну наказ». Он его не в угол поставил, а дал ему какое-то напутствие, ценное наставление, передачу опыта. Нормальное наказание связано с передачей опыта. Это то, что родитель просто должен делать. Этим он ограждает ребенка от множества фатальных ошибок в жизни. Здесь он не должен его жалеть. И Священное Писание нас учит тому, что не нужно жалеть ребенка просто потому, что он ребенок: нужно жалеть его, ограждая от ошибок. В этом настоящая наша к нему жалость и любовь.

– С возрастом родители перестают быть авторитетом для детей. Часто ребята ориентируются на своих сверстников. Как быть в этом случае и насколько сохраняется та ценностная рамка? Или она растворяется? Как помогать ребенку, в том числе и выбирать окружение? Как выстраивать отношения? Как почувствовать, что тот или иной сверстник предлагает сделать что-то не совсем правильное? Как об этом говорить и, самое главное, как не допустить того, чтобы ребенок замкнулся и перестал делиться тем, как он общается со своими друзьями?

– Да, родители подростков в какой-то момент обнаруживают это. Но самое ценное, что у них есть в отношениях с ребенком, – это доверие. Ты действительно понимаешь, что можешь дать ребенку какое-то наставление, учить его, рассказывать ему о своем опыте, об общечеловеческом нравственном опыте, но только до какого-то возраста. Дальше становится понятно, что слова так не действуют. Все главное нужно успеть донести раньше этого подросткового возраста, до того, как ребенок скажет: «Я все понял, ты меня уже всему научил, теперь дай мне попробовать». И дальше уже приходится действовать по доверию к ребенку и все-таки давать ему большую меру свободы. Задавить подростка невозможно: это вызовет бунт, неприятие и как раз то, о чем Вы говорите: ребенок может вообще замкнуться. Поэтому нужно успеть до этого возраста сформировать отношения доверия и дать ребенку серьезные опоры в жизни. Конечно, до какого-то момента родители являются основной опорой в жизни и голосом совести в ребенке, но потом, на какое-то время, это становится почти незаметным. Есть большая надежда, что он перерастет этот период поиска собственного мнения, собственного выбора, той самой свободы, что этот период закончится. И, обретя свободу, ребенок вдруг поймет то, о чем ему говорили родители. Часто это происходит тогда, когда у него появляются собственные дети, он начинает совсем по-другому смотреть на мир и понимать то, что ты себе можешь позволить и что бы ты не хотел для своего ребенка.

Да, круг общения – это действительно очень важно. Нужно постараться успеть его сформировать до того, как ребенок вырастет, чтобы он не оказался замкнут только на родителях. Круг общения с людьми разного возраста, не только со сверстниками, потому что происходит не очень здоровая ориентация на один возраст. Здоровый круг общения – это круг разных людей, в том числе старших друзей. У ребенка могут быть старшие друзья, и это не просто друзья мамы и папы. У моих детей такие есть, и слава Богу. Я очень рада, что у них есть возможность, если что, посоветоваться не только со мной. Это люди, которым и они доверяют, и я доверяю. Такой круг общения важен.

– Есть обратная ситуация в формировании этой среды для ребенка, особенно в православных семьях, которые стремятся погрузить ребенка в церковную среду. Часто приходится слышать, в том числе от многодетных родителей, истории ребят, которые, вырастая, перестают ходить в храм. И вообще для них с совершеннолетием эта страница переворачивается. Что сделали не так родители, которые из лучших побуждений каждое воскресенье водили ребенка в храм, ездили в паломнические поездки, а в итоге получилось что-то обратное?

– Есть такая фраза: «У Бога внуков не бывает». Это значит, что дети не могут жить верой родителей вечно. До какого-то возраста это фактически так и происходит. Они действительно до подросткового (условно) возраста ориентируются на родителей, воспринимают как догму то, что им говорят родители, то, как они живут. Здесь очень важно, как, собственно говоря, родители живут. Что они всерьез показывают. Очень важно, чтобы они видели не только обрядовую сторону, а то, как их родители всерьез воплощают в жизнь то, о чем они говорят, рассказывая о своей вере. И если это есть, то это – добрый пример, это как семя, посеянное в сердце. Мы не знаем, когда оно прорастет, но оно прорастает. Дальше все, что можно сделать, – это больше говорить с Богом о ребенке, чем с ребенком о Боге. То есть в какой-то момент и здесь работает это правило о том, что все главное уже сказано, а дальше человеку нужно обрести свою собственную веру. Это нормальный процесс. Ребенок, конечно, должен сам идти дальше. Наши дети в большинстве своем крещены в младенчестве, поэтому, подходя к пороговому возрасту, когда они начинают ощущать себя взрослыми, они начинают задумываться о своих отношениях с Богом и о том, как их нужно выстраивать. Приходится и здесь быть терпеливой поддержкой и опорой.

– Вы – очень творческая личность, интересуетесь многим. Как это связано с совместным проведением досуга с детьми? Вы как-то вовлекаете детей в свою творческую активность?

– Пока дети маленькие, это, конечно, происходит неизбежно. У нас всегда в семье и среди друзей творческая атмосфера: кто-то поет, кто-то на чем-то играет, читает стихи, что-то сочиняет… И дети это воспринимают как норму жизни. Такое творческое отношение к жизни у нас у всех очень разное, но оно есть. И дети в этом вырастают и становятся творческими.

– Вы как психолог, как организатор семейной школы как видите: среда, которую создают родители, помогает ребенку находить свое призвание или то, что заложено в самом ребенке, играет более важную роль? Ведь часто у гуманитариев появляются дети-технари. И наоборот. Эта творческая атмосфера направляет детей в сторону творческого развития, как Вам кажется?

– Мне кажется, что творчество само по себе не является самоцелью. Оно является следствием такого образа жизни, при котором у человека есть возможность проявлять свою свободу. А как он ее будет проявлять? У технарей есть возможность быть очень творческими: изобретать что-то новое, созидать. Всякая созидательная деятельность – это творческая деятельность, в какой бы области она ни была реализована. И это не ради себя, очень многие люди занимаются творчеством только ради самовыражения, и это не наш случай. Нам кажется, что главное – это своим творчеством рассказывать людям о том важном, что нам открывается. Не просто о себе, о своем внутреннем мире. Каким бы богатым он ни был, он рано или поздно закончится, и людям не может быть вечно интересно то, что происходит у тебя внутри. А когда ты все время живешь чем-то новым, твоя жизнь обновляется, тебе интересно об этом людям рассказывать. И можно выбрать творческий способ этим поделиться. Для меня таким способом стали стихи, песни, концерты. Недавно мы создали маленький мюзикл, музыкальный перформанс, в котором хотели поделиться тем, что мы узнали о человеке.

– Об этом мы поговорим во второй части программы. В завершение этой части нашей беседы хотелось бы получить от Вас совет, как увидеть и помочь найти призвание ребенку. Как Вы присматриваетесь к своим детям? Как в рамках школы и того сообщества друзей, которое у Вас есть, не директивно ребенка направить, а услышать, к чему он действительно расположен? Это то, что волнует всех родителей. Куда поступать? Чем заниматься, чтобы не было потом сломанных судеб у наших детей?

– Вопрос очень серьезный, но и творческий. Конечно, «призвание» – это замечательное слово, потому что оно в себе отчасти заключает ответ. Призвание – от слова «зов». Очень важно услышать, кто тебя зовет и куда. Можно ведь найти ложное призвание, пребывать в каких-то фантазиях, иллюзиях. Дети неизбежно с этим сталкиваются, у них обычно очень много разных фантазий, мечтаний, представлений о том, какой бы они хотели видеть свою жизнь в будущем. Родители могут здесь очень тактично помогать. Действительно, не директивно – современного ребенка уже невозможно заставить выбрать профессию или даже какое-то хобби по воле родителей просто потому, что ты считаешь, что он для этого создан. Ты можешь поддерживать его, рассказывать ему о том, какой он, каким мы его видим, какие в нем есть сильные стороны, таланты, которые соответствуют большему, чем просто человеческая жизнь. Призвание – это же не просто воплотить свои таланты, стать гениальным музыкантом, шахматистом, кем угодно… Это значит реализовать в своей жизни что-то большее, чем ты есть. А для этого нужно откликнуться на зов чего-то большего, чем ты сам.