Плод веры. Директор по коммуникациям Фонда целевого капитала «Истоки» Кирилл Ольгинский. Часть 2

Как устроена работа эндаумент-фондов и почему университеты, НКО и даже школы формируют свои целевые капиталы? Рассказывает Кирилл Ольгинский, директор по коммуникациям фонда целевого капитала "Истоки".

– В прошлой программе Вы очень подробно и доступно рассказали о том, что такое целевой капитал, или, как его иначе называют, эндаумент. Это большой вклад, который инвестируется в те или иные инструменты, и доходы от этих инвестиций направляются на работу тех или иных некоммерческих организаций, ВУЗов и даже школ. Вы представляете Фонд целевого капитала «Истоки». Насколько я знаю, это достаточно крупный фонд по российским меркам. Для чего создавался сформированный для него целевой капитал и какие результаты достигнуты за годы работы фонда?

– Фонд целевого капитала «Истоки» был создан 5 марта 2013 года группой жертвователей, попечителей другого фонда – общественного Фонда Андрея Первозванного, с целью обеспечения надежного финансирования основных программ и проектов этого фонда. С тех пор прошло довольно много времени, число благополучателей расширилось, не только Фонда Андрея Первозванного, но и других некоммерческих организаций, других проектов. 

Если кратко говорить о результатах за эти 12 лет, на сегодняшний день совокупный капитал фонда составляет порядка 1 миллиарда рублей, и за этот срок из доходов от целевого капитала на благотворительные программы и проекты было направлено 583 миллиона рублей. Это достаточно крупная сумма. Она ушла тем некоммерческим организациям, которые используют эти средства на благие дела. А если говорить о покупательной способности этих денег, можно сказать, что этот миллиард за 12 лет дал на сегодняшний день почти миллиард рублей доходов, направленных на благотворительные цели. Это вкратце.

– Давайте напомним, какие основные программы и проекты Фонда Андрея Первозванного существуют благодаря поддержке Фонда «Истоки».

– Насколько я знаю, у Фонда Андрея Первозванного есть и другие жертвователи. Бюджет фонда складывается не только из доходов от целевого капитала Фонда «Истоки», но за счет этих доходов из года в год финансировались такие программы, как «Святость материнства», «Школа общественной деятельности» – школа волонтеров. А также деньги направляются в целом на поддержание административной деятельности Фонда Андрея Первозванного. Программа «Святость материнства» для нас особенно дорога, потому что она имеет очень большую социальную значимость. Благодаря этой программе сохранялись и сохраняются человеческие жизни, и на ее примере мы видим, как хорошо работает эндаумент, способствуя позитивным социальным изменениям в обществе.

Но мы помогаем не только Фонду Андрея Первозванного. Например, с 2021 года мы запустили проект, который называется «Акселератор цифровых коммуникаций НКО «Стань заметным». Суть его в том, что мы на конкурсной основе распределяем гранты на цифровизацию благотворительных фондов и некоммерческих организаций. Известно, что благотворительному фонду довольно сложно привлечь пожертвования не на помощь больным детям, а, скажем, на разработку сайта. Чтобы сделать действительно хороший и функциональный сайт, который помогает организации рассказать о себе, привлечь дополнительное внимание и пожертвования, это стоит не один миллион рублей. Мы даем на это средства также из доходов доверительного управления целевым капиталом. Всего нашим фондом за 12 лет было поддержано 37 некоммерческих организаций.

– Давайте чуть подробнее расскажем про этот инструмент поддержки создания сайтов и развития социальных сетей. Это действительно очень важно. О каких проектах Вы чаще всего рассказываете как об успешных вложениях?

– Например, есть  Фонд «Я тебя слышу», созданный мамами, которые столкнулись с проблемами нарушения слуха у собственных детей. Часто бывает, что какие-то личные семейные проблемы побуждают человека заниматься этой темой и потом выходить на профессиональную благотворительную стезю. Фонд «Я тебя слышу» помогает семьям, в которых растут дети с нарушением слуха. Этот фонд получил от нас грант, 2 миллиона рублей, и на эти деньги был создан очень интересный новый сайт. На нем можно даже проверить слух. Пользуясь случаем, хочу предложить телезрителям зайти туда и проверить слух, потому что даже наши сотрудники из Фонда «Истоки», работая с Фондом «Я тебя слышу», узнали о том, что проблемы со слухом могут быть у любого человека. Поэтому лучше узнать о них заранее. Этот сайт позволяет заранее определить, есть ли у вас какие-то начальные проблемы со слухом, и предпринять необходимые действия. Сайт привлек дополнительные пожертвования, насколько я знаю, даже завоевал награды как один из лучших сайтов благотворительных организаций. И таких примеров среди тех, кто получил гранты на цифровизацию в рамках «Акселератора», немало.

Некоммерческие организации работают по тем же принципам, что и бизнес. Что я имею в виду? Предположим, силами нескольких энтузиастов создается благотворительный фонд. На этом энтузиазме делаются первые шаги, достигаются первые успехи, а затем начинается рутинная работа: формируется организация, возникают задачи постоянного поиска финансирования, какие-то организационные задачи. Благотворительная организация сталкивается с тем, что ей надо уже не просто находить деньги и передавать их нуждающимся, но и развиваться организационно, т.е. вкладывать деньги в свой персонал, обучать его, в том числе создавать хорошие профессиональные сайты. На это таким организациям обычно сложно найти деньги. И если НКО подошла к такому порогу и руководство видит, что необходимо развиваться, создавать новый сайт, развивать коммуникационные стратегии, работать в социальных сетях, мы даем на это деньги. Т.е. организация должна достичь определенного уровня управленческой зрелости, чтобы осознать острую потребность в этих цифровых инструментах. Только в этом случае полученные ею деньги идут впрок и получается не просто более красивый сайт. Этот сайт становится инструментом для достижения прямых целей. Это развитие, получение дополнительных пожертвований. И такая организация может больше и эффективнее помогать людям.

– Вы упомянули, что многие приходят в благотворительность через свои собственные истории. Что Вас привело в некоммерческий сектор и насколько для Вас значима эта работа?

– Я в некоммерческом секторе, с небольшими перерывами, с 2009 года. В свое время я перешел в благотворительный фонд в том числе и потому, что мне хотелось, чтобы в моей работе было больше смысла. Я по образованию историк, по основной профессии – журналист, пиарщик. Я пришел в один из крупных благотворительных фондов из банка. Хочу сказать, что сейчас некоммерческий сектор называют еще «третьим сектором экономики». В нем работает довольно много людей, фактически это – часть экономики. Нередко люди переходят из бизнеса в благотворительный сектор и обратно, и это нормально. Там работают уже не только энтузиасты, но и профессионалы, которые нередко получают за это достойную зарплату. Хотя, конечно, уровень зарплаты в НКО все же ниже, чем в бизнесе.

Да, у меня была некая личная мотивация: я человек воцерковленный. Кстати, я очень рад оказаться на вашем канале, я вас смотрю. Но был и профессиональный интерес, потому что в том фонде, куда я перешел (это был другой фонд), стояли очень интересные задачи, интересные для меня с профессиональной точки зрения.

– Как Вам кажется как историку, какие направления деятельности (не только Фонда Андрея Первозванного, но и других некоммерческих организаций современной России) требуют такой длительной поддержки – эндаумента? Какие долгосрочные изменения не могут произойти без такой серьезной поддержки? Образование – да, это первое, что приходит в голову. В это действительно инвестируют и за рубежом, и в России, сейчас все шире эта тенденция. А что еще Вы отмечаете именно как историк, если проводить параллель с дореволюционной Россией? И как специалист, который глубоко погружен в сферу современных эндаументов?

– Очень хороший вопрос, на который, возможно, и нет однозначного ответа. Если опять же обратиться к истории благотворительности в Российской империи, мы увидим, что абсолютно все некоммерческие инициативы были подкреплены «вечными» вкладами. Здесь на экране мы видим фотографию Нижнего Новгорода, это мой родной город, купеческий город, который называли «карманом России». В нем также в свое время было создано и работало множество целевых капиталов. Мне сложно выделить какое-то направление. Если сейчас порассуждать, то можно выделить то, что было связано с какими-то длительными изменениями в обществе. То, что требует кропотливой работы с обществом, с общественным мнением. Может быть (обращаясь к опыту Фонда Андрея Первозванного), что-то связанное с демографией. То, что не приводит к немедленным изменениям. Есть благотворительные программы, которые имеют накопительный эффект; например, программа «Святость материнства». Если прервать финансирование таких программ, то не просто кто-то не получит помощи, но будет потерян весь накопленный результат. Для таких программ финансирование за счет эндаументов жизненно необходимо. Я бы сказал, что всем крупным системообразующим некоммерческим организациям показан эндаумент. В сложные годы он является подушкой безопасности, а в благополучные годы – инструментом развития. Доходы от эндаумента можно направить на новые программы, эксперименты. Поэтому эндаумент нужен любой крупной благотворительной организации, я в этом более чем уверен.

– Мне показалась важной тенденция, которая была еще в дореволюционной России, но быстро прервалась в 1917 году: требование учреждать эндаументы при строительстве какого-то заведения; например, медицинского. Это очень важный пример того, что государство заботилось о долгосрочном развитии, существовании таких некоммерческих структур. Сейчас наши телезрители нам скажут: социальная сфера обеспечивается государством. Зачем нам развивать некоммерческий сектор именно в этой сфере? В частности, медицинской, социального обеспечения? Нас спросят: нам что, не хватает доходов государства, которые направляются на социальное обслуживание?

– Доходов государства всегда не хватает. В любых государствах, даже в тех, которые мы привыкли считать благополучными. В той же Западной Европе существует очень развитый некоммерческий сектор. Формально, если государство свои функции выполняет, зачем вообще нужны благотворительные организации? Тем не менее они существуют, и во многих странах мира востребованы такие форматы устойчивой благотворительности – и эндаументы, и еще такой формат, как социальное предпринимательство (еще один механизм поддержания финансовой устойчивости некоммерческого сектора). Государство априори не может успеть везде. Кроме того, государство, если говорить о социальной сфере, все-таки обеспечивает определенный минимум: то же питание в больнице далеко не всегда бывает блестящим. Эндаумент-фонды – это вариант обеспечить нечто дополнительное. Например, вы открываете школу для особо одаренных детей или православную гимназию и хотите, чтобы там работало 20 кружков. А на это тоже нужны деньги, которые государство вам не выделит. Можно брать деньги с родителей, но лучше, если будет создан целевой капитал, за счет которого хотя бы для многодетных эти кружки будут бесплатными. Причем они будут бесплатными не год, два, три, а десять, пятнадцать, двадцать лет. Кстати, минимальный горизонт планирования работы эндаумента – 10 лет. Это повышает качество жизни очень многих людей. Кстати, относительно того, что до революции было обязательное требование формирования целевого капитала для благотворительных инициатив: тем самым государство способствовало стратегическому мышлению, видению благотворителя. Оно призывало заботиться о завтрашнем дне. Предприниматели были разные. Были горячие, которые пачку ассигнаций кинут на что-то, а дальше – неизвестно, как будет развиваться этот проект. И государство это регулировало.

Приведу один интересный пример, особенно интересный для меня как для журналиста по первой профессии. Была известная газета «Русский инвалид», издававшаяся с начала XIX века. При ней был сформирован «вечный» вклад, или фонд целевого капитала, который к середине XIX века насчитывал на наши деньги миллиарды рублей. На них не только издавалась газета, известная всей Российской империи, но и выплачивались пенсии солдатам с инвалидностью, содержалось 6 000 сирот, у которых отцы погибли, оплачивалось их обучение и т.д. Это был мощный социальный институт, который изначально сформировался вокруг популярной газеты. Поэтому эндаументы нужны всегда, везде, и я думаю, что у нас они тоже будут расти. И растут с каждым годом.

– Я вспоминаю, что и отдельные страны, по сути, имеют эндаументы. Это ведь тоже уникальное явление; например, Фонд национального благосостояния Норвегии – это что такое? Как он формируется? Современные жители заботятся о своих детях, внуках и правнуках, и колоссальные доходы от денежного потока, который поступает за счет ресурсов в первую очередь от нефти, направляются в этот фонд. Насколько я понимаю, они в том числе инвестируют средства и в развитие своей страны, и в социальную сферу. И самое главное – сохраняют их на будущее, когда этих ресурсов может стать не так много.

– Вы привели очень хороший пример общенационального эндаумента. В Норвегии живет, если не ошибаюсь, около пяти миллионов человек. И те сверхдоходы, которые они получили волею мировой конъюнктуры, они разумно направили в этот фонд. В нашей стране тоже существует такой фонд. В силу современных перипетий часть этого фонда заморожена, но будем надеяться, что наша страна все-таки получит к нему доступ. Получается, что культура эндаумента не чужда и нашему современному государству. Это очень хорошо и предусмотрительно.

– Можно вспомнить еще и арабские эндаументы, которые тоже сформированы за счет высоких доходов от нефти и сейчас являются востребованными инвесторами во всем мире.

– Да, безусловно. Эндаументы в тех странах, где их история не прерывалась, являются крупными инвесторами и крупными игроками на финансовом рынке как таковом. У нас в России до недавних пор эндаументы были мало заметны на финансовом рынке. Журналистам, которые писали об экономике, они не были интересны, поскольку там было мало денег. А те, кто писал про некоммерческий сектор, не писали о них из-за того, что в них слишком большая бизнес-составляющая, и они не понимали, как эти фонды работают. Поэтому, кстати, не так много людей у нас знают про эндаумент-фонды – о них мало рассказывали журналисты в силу того, что этот специфический сектор потерялся между благотворительностью и финансами.

Сейчас в российских эндаумент-фондах уже порядка 160 миллиардов рублей, даже больше. Это уже довольно серьезные суммы. Фонды эти интересны управляющим компаниям. Я не успел сказать, что фонды не сами эти деньги инвестируют. Я, как представитель фонда целевого капитала, не занимаюсь непосредственно вложением денег, как и никто из моих коллег. Все аккумулированные средства фонд по закону должен передать в доверительное управление управляющей компании, которая эти деньги инвестирует. То, куда она их инвестирует, она согласовывает с попечительским советом фонда. Формируется инвестиционная стратегия, как правило, консервативная, направленная не на то, чтобы как можно больше заработать, а на то, чтобы сохранить деньги, чтобы они и дальше приносили доход и помогали решать благие задачи, поставленные жертвователями.

Записала Валерия Макарова