О земном и о небесном. Изменение внешности, пластическая хирургия

− Как известно, Господь сотворил нас по образу и подобию Своему. Может ли человек, считающий себя православным, менять внешность по своему усмотрению?

− В Книге Левит существует строгий запрет на нанесение себе надрезов и татуировок в честь языческих божеств. На основании этого запрета много веков Церковь говорила строгое «нет» любым изменениям тела, нанесению на себя всяческих татуировок, шрамов, надрезов...

Сейчас некоторые современные богословы говорят, что люди же не в честь языческих божеств наносят на себя некие изображения (как это делали в древности). Но тут вопрос целеполагания. Вы совершенно правильно сказали, что Господь сотворил человека по образу и подобию Своему. Когда человек вносит в этот образ некие изменения, нужно понимать, для чего он это делает. От этого, собственно, зависит позиция Церкви по отношению к тем изменениям, которые православный человек собирается делать.

− Если позволите, о наколках и татуировках поговорим чуть позже. Сейчас хотелось бы более подробно остановиться на пластической хирургии. В каких случаях Церковь ее одобряет? Требуется ли благословение на проведение таких операций?

− Если говорить о медицинских вмешательствах в тело человека, Церковь преподает своим чадам благословение в тех случаях, когда это необходимо для сохранения жизни, поддержания качества жизни, сохранения здоровья. Когда подходит прихожанка и говорит: «Мне нужно заменить коленный сустав, потому что я еле хожу», конечно, любой священник ответит: «Бог тебе в помощь! Если здоровье позволяет, меняй, конечно». Никаких вопросов не возникнет.

Если речь идет о таких особенностях внешности, которые причиняют неудобства или даже вызывают какие-то страдания (крупные родимые пятна; или у детей бывает волчья пасть, заячья губа, другие челюстно-лицевые патологии, которые не дадут человеку потом нормально жить), конечно, Церковь с пониманием относится к тому, что это можно и нужно исправить.

Если же речь идет о том, чтобы изменить свое тело с другими целями, тут опять же вопрос целеполагания. Зачем мы собираемся идти на пластическую операцию? Чтобы что? Чтобы повысить свою востребованность на рынке брачных предложений? Это попахивает коммерциализацией отношений между мужчиной и женщиной. Церковь, конечно, такого одобрить не может.

Мотив очень простой: если задача человека состоит в том, чтобы устранить какие-то недостатки внешности, мешающие жить, − это пожалуйста. Если речь идет о том, чтобы, как кажется, сделать себя привлекательнее, красивее, тут возникает большой вопрос и с самооценкой человека, и с целями, и с тем, как это соотносится с пониманием того, что тело − храм души, что к нему нужно относиться бережно и благоговейно.

− А всевозможные, как их модно сейчас называть, бьюти-процедуры, связанные с процессами старения: уколы красоты, подтяжки?

− Издревле женщины старались казаться моложе и красивее. Из древнеегипетских трактатов мы знаем, что существовали самые разные довольно продвинутые для того времени технологии по ухаживанию за собой. Тут нужно соблюсти тонкую грань между поддержанием в порядке собственного тела как храма души и ситуацией, когда тело для человека заменяет собою Бога, когда человек только в тело и вкладывает все свои силы, свободное время, деньги, выстраивает вокруг него всю свою жизнь.

Жизнь православного человека не может быть выстроена только вокруг тела. Тело должно занимать подчиненное положение по отношению к духу, душе. Для этого существует аскетика: посты, богослужения, на которых мы стоим, а не расслабленно, развалившись, сидим или лежим... Это бывает нелегко, но мы понимаем: наше тело нуждается в том, чтобы взять его под контроль.

Тут довольно тонкая грань. Понимая слабость дщерей Евы, их желание сохранить красоту и молодость, нужно думать, как в человеке желание быть красивым и ухоженным совмещается с осознанием того, что у него есть еще и душа. Если православная женщина уделяет своему телу столько же времени, сколько душе, − все в порядке, все хорошо. Если же о душе мы вообще не вспоминаем, то есть ни о благотворительности, ни о молитве, ни о богослужении, ни о таинствах речи не идет, тогда это вызывает множество вопросов. Должен быть баланс.

К сожалению, этот баланс отсутствует не только у женщин, но и у мужчин. Мы гораздо больше занимаемся своим телом, чем своей душой: спим, тело умываем, одеваем, кормим его несколько раз в день, лечим его, если в этом есть необходимость, зарабатываем на все это. Мы проводим все эти процедуры красоты, если есть возможность и желание. А сколько уделяем времени душе? В лучшем случае (подчеркну, в лучшем случае) десять минут утром на молитве и пять-десять минут вечером. Несопоставимо большее количество времени мы уделяем собственному телу, чем душе. Об этом Церковь призывает задуматься.

− Вернемся к теме физиологии: за границей, так сказать, в просвещенной Европе, даже до операций по смене пола дошли, оправдывая это сомнительной гендерной теорией с родителями под номерами и мнимым правом человека выбирать, кем ему быть − мужчиной или женщиной. Для нас, людей, православных, это даже звучит дико, но ведь бывают случаи, когда такие операции вызваны необходимостью, связаны с большими гормональными нарушениями. Допустим, редко, но бывает, что рождается гермафродит.

− Вы знаете, я бы не возводил в ранг нормы или сколько-нибудь значимой статистической величины случаи, которые можно описать как единичный феномен. Сколько истинных гермафродитов рождается в каждом поколении людей, например, в нашей стране? Это единицы. Что касается гендерной теории, я вам расскажу один анекдот, за который, наверно, в просвещенной Европе меня бы подвергли остракизму.

Все очень просто определяется и решается. Для женщин есть врач-гинеколог, для мужчин − врач-андролог, для остальных, извините, гендеров есть еще один врач − психиатр. До сих пор все вопросы, связанные с дисморфофобией (то есть неприятием человеком форм своего тела), с нарушением половой идентичности человека, решались и решаются в рамках современной профессиональной психиатрической помощи.

Конечно, когда мы пытаемся выдать болезнь за норму, в этом состоит большой грех общества. То есть виновато тогда уже то общество, которое это продвигает, агрессивно навязывает и поддерживает. Мы не можем и не должны называть патологию нормой. Мы не можем называть болезнь здоровьем. Мы не можем называть желание людей оправдать свой грех чем-то, заслуживающим доверия всего общества. Господь сотворил человека − мужчину и женщину сотворил их. Точка. Не трансгендеров, не женщин, переходящих в мужчин, не мужчин, переходящих в женщин, − Он сотворил мужчину и женщину.

− Полностью с Вами согласна. А маниакальная мода на пирсинг и татуаж, всевозможные эксперименты над телом − это, наверное, тоже за пределами нормы?

− Маниакальность всегда за пределами нормы − любая, в чем бы она ни проявлялась. В то же время нужно понимать, что всегда есть часть общества, которая не имеет других способов и средств для самовыражения, кроме собственной внешности. Это печально, потому что хорошо, когда человек самовыражается с помощью собственных талантов: умения танцевать, петь, говорить, думать. Плохо, когда, кроме внешности, у человека нет ничего, чем он мог бы обратить на себя внимание.

Здесь, конечно, степень радикализма бывает очень разной. И нужно понимать, что это все идет от очень низкой самооценки; это психологическая проблема, поддающаяся коррекции при грамотной работе с профессионалом, который скажет: «Почему тебе нужно навесить на себя столько металлических предметов? Зачем тебе разрисовывать себя как древний зулус? С зулусом понятно − он таким способом с духами общался, умилостивлял их, нарисовав на себе какие-то полоски, пытался запугать каких-то враждебных ему духов. Ты-то чего, мил человек? Зачем тебе это?»

Чаще всего за внешней бравадой, стремлением выделиться стоит просто желание быть замеченным, признанным, одобренным и мнимая невозможность реализовать себя иным образом, кроме как через изменение собственной внешности. Это (начиная с тех процедур в пределах социально-одобряемой нормы, о которых Вы говорите) то, что движет очень многими людьми.

«Можно украшать себя», − говорит современное общество. То есть можно с помощью макияжа, красивой прически, красивой одежды сделать внешность чуть красивее − общество к этому относится спокойно. А есть варианты совсем уж маргинальные. Это все проблемы с самооценкой, с тем, что человек не может по-другому выразить себя, он не находит в себе ничего, кроме внешности, ее  он может изменить, за что его могут заметить, похвалить.

Это большая проблема, к сожалению, она так просто не решается, но, думаю, здесь вопрос и к нашей школе тоже, к педагогам, которые, бедные, не знают, какие дырки затыкать за 40 минут урока. Как правило, в норме все это после подросткового возраста проходит. Я могу себе представить сорокалетнего, пятидесятилетнего, даже шестидесятилетнего байкера, но все же их меньше, чем двадцатилетних и тридцатилетних. Я могу себе представить неформала в пятьдесят и шестьдесят лет, но их на порядок меньше, чем в пятнадцать или семнадцать лет.

Юношеское бунтарство и стремление к самовыражению порой переходит в ту или иную субкультуру – можно сказать, это меньшее, но тоже стадо. Но потом, если все хорошо, человек проходит этот этап жизни, находит для себя нечто более серьезное, важное, интересное, позволяющее ему вырасти из этих побрякушек и жить другими смыслами.

Задача Церкви − всем металлизированным и разрисованным не стесняться предлагать смысл жизни, говорить: «Ребята, какие бы вы ни были, даже вот такие, все равно есть и у вас Кто-то, Кто вас всегда любит, Кто вас всегда примет, отнесется с уважением и никогда не отодвинет от Себя, − это Господь Спаситель Христос». Если мы сможем им это предложить, тогда часть таких людей, может быть, найдет для себя в Церкви смысл жизни. Это вопрос альтернатив.

− Отец Михаил, с неформалами все понятно. Как Церковью воспринимается желание изменять тело с помощью спорта? Это, скажем, бодибилдинг или другие виды.

− Если спорт гармонично развивает фигуру человека не в ущерб здоровью, не в ущерб его душе, другим занятиям, если он не приводит к тем или иным формам нарциссизма, самолюбования, не приводит к химической зависимости и уничтожению собственного здоровья ради каких-то внешних надутых мышц и показных результатов, то спорт имеет право на существование. Скорее это не спорт, а физическая культура как форма поддержания тела − храма души.

− В здоровом теле здоровый дух?

− Да. Когда больное тело, думаешь о болезни, а если здоров, можешь о Боге подумать, ближним помочь. Если в теле здоровый дух, не зацикленный только на теле как таковом.

Ведущая Маргарита Рекко

Записала Людмила Кедысь