О земном и о небесном. Ненормативная лексика

Поговорим сегодня о ненормативной лексике. Всемирный день борьбы с ней отмечается 3 февраля. Насколько она губительно влияет на общество и о государственных инициативах и мерах, направленных на сохранение чистоты русского языка, поговорим с преподавателем отделения теологии Пятигорского государственного университета священником Владимиром Зегнуном.

– Отец Владимир, вначале о лексике нецензурной. Когда вообще впервые появился мат и связан ли он, как принято считать, с древними славянскими обрядами?

– Когда он появился – мы, к сожалению или к счастью, точной даты не знаем. Одно мы знаем точно: он действительно существовал издревле. Например, если посмотреть на выкладки лингвистов, они говорят о том, что корни, которые там используются, – еще праиндоевропейские, то есть действительно очень древние.

Есть различные теории, когда они появились на Руси: монгольские, тюркские. Это, конечно, красивые теории, но они ничего общего с реальностью не имеют. Например, новгородские берестяные грамотки уже содержат все эти слова, а до завоеваний еще очень-очень далеко. Поэтому надо признать, что эти слова существовали в славянском обиходе, так скажем, с древности. Но если уж мы используем такое слово, как «обиход», то следует подчеркнуть: в обиходе ли они были?

Если бы в каждой второй грамотке находили подобные слова, мы бы сказали: да, это было в обиходе. Но мы видим, что это редкость.

– В особых случаях?

– Это нечто, что привлекает внимание, как и сегодня. Мы не можем сказать, что нас постоянно окружает мат, что мы его слышим с утра до ночи. Слава Богу, нет. Много ли его вокруг нас? К сожалению, много, хотелось бы меньше.

– Отец Владимир, то есть можно сделать вывод, что употребляли эти слова для большей экспрессии?

– Видимо, да. Есть такой взгляд, теория о том, что в древности использование этих слов было связано с некими ритуалами или некой сакральной или ритуальной практикой. Вполне может быть. Почему? Обратим внимание на то, какую область затрагивают эти слова. Как правило, это все то, что связано с деторождением и какими-то естественными функциями нашего организма. Это тема, на которую странно разговаривать в быту просто так. Они связаны с проклятием, оскорблением, с экспрессивными проявлениями диалога.

Если мы будем внимательны, то увидим, что, скорее всего, теория о связи этих слов с некой сакральной функцией, ритуалами похожа на правду. Причина проста: наверное, во всех древних человеческих культурах все, что было связано с рождением, деторождением, – это некие табуированные темы, поэтому привлечение внимания к этой теме – всегда некий всплеск, как некая словесная пощечина.

– В православии принято считать, что мат разрушает духовность и личность человека. Почему?

– Да, такое мнение встречается часто. На чем оно основывается? К сожалению, иногда можно слышать такую интерпретацию: слово, заряженное какой-то энергией, влияет на человека, разрушает его. Подтвердить это мы не можем, но одно знаем ясно и точно: человечество всегда относилось к слову с глубоким вниманием. Если в древности человек что-то говорил, он относился к этому внимательно. Если что-то писал (это письменное слово), опять-таки старался написать не просто ерунду какую-то, а нечто, чем хочет поделиться с миром, с окружающими его людьми. Если человек внимательно относится к своему слову, то при использовании вкладывает в него некое возвышенное значение. Если же, наоборот, человек использует слово как оскорбление, грубость, глупость, для каких-то непотребных шуток, проявляет небрежность к слову, то в этом нет, естественно, ничего здорового и положительного.

Но на этот вопрос нужно посмотреть и с духовной точки зрения. Ведь слово – это дар Божий. Слово направлено на то, чтобы служить человеку в деле его развития и дальнейшего богоуподобления. Поэтому дурное, бранное слово, являясь грехом, несомненно, будет влиять на человека. Не потому, что там какая-то энергия, что оно заряжено положительно или отрицательно и прочее, нет. А потому, что совершение откровенного зла вредит человеку. Если мы осознанно совершаем тот или иной грех, мы себе вредим. Если человек, будучи взрослым, не способен контролировать свою речь, то это – буквальное оскотинивание.

– Деградация.

– Да, человек призван к развитию, он осознает себя, свои реакции на окружающий мир, на какие-то возбудители. Здесь же человек, не контролируя себя, что-то говорит, что-то делает…  Это говорит о том, что он не в себе, не подконтролен себе. Скорее всего, это какая-то болезнь; может быть, психическая. «Психея» – «душа». Значит, душевно болен, душевнобольной человек.

– Сохранению чистоты языка сейчас уделяют самое пристальное внимание и на государственном уровне. Вот буквально в конце минувшего года российский Кабмин выпустил Постановление о «Национальном словарном фонде». Как, на Ваш взгляд, этот цифровой ресурс поможет в сохранении языка?

– Никак не поможет, к сожалению. Мне кажется, нужно уже существующее заставить нормально работать. Нельзя не согласиться, что проблем, связанных с бранной лексикой, достаточно много. Но должны ли мы всё подряд пытаться стандартизировать, всему присвоить инвентарный номер и отсылку на какой-нибудь государственный ресурс? Это, по меньшей мере, странно.

Как предложение, может быть, неплохо. Но как это реализовать, кто это будет контролировать, как это будет проверяться? Здесь вопросов возникает больше, чем ответов.

Самое важное, что из этих новостей мы можем вынести, – это, видимо, то, что всем и так ясно и понятно: проблема действительно назрела – и что-то делать надо. Видимо, еще нет конкретного решения, что именно надо сделать, но какие-то действия уже необходимы. Поэтому, скорее всего, эти инициативы и выдвигаются.

– С матом, нецензурной бранью – понятно. А если так называемый сленг, иноязычные вкрапления в русской речи? На Ваш взгляд, они имеют место?

– Конечно, мы их видим постоянно. Язык же живой, правильно? Он развивается; естественно, в нем появляются новые слова.

Возьмем тексты известных произведений, например, сказки Александра Сергеевича Пушкина. Мы с вами их читаем – и нам все ясно, понятно и достаточно просто. Но вот бытовой, жизненный пример. Шестилетний ребенок читает сказку Александра Сергеевича Пушкина «Сказка о рыбаке и рыбке». Через каждые десять-пятнадцать минут: «Папа, что это означает? Папа, а что это за слово?» Действительно, язык меняется, детям какие-то слова кажутся уже неясными, они пропадают из обихода, поэтому становится непонятно, что они значат. И наоборот – у нас появляются новые технологии, нас окружают новые предметы, явления, которые получают свое наименование. И тут речь даже не о сленге или новоязе…

«Компьютер» – это же слово не русское, но что мы скажем вместо него? Слово «вычислитель» будем использовать для себя? Это, по меньшей мере, странно. Нужно ли все иностранные слова запретить? «Студенты и профессора Санкт-Петербургской духовной академии» – в этом предложении русское слово только «духовная». О чем здесь говорить?

Действительно, в языке есть вкрапления из латинского, греческого, английского, французского – это норма жизни. Другое дело, нужно ли приложить какое-то старание к тому, чтобы где ни попадя не использовать те же англицизмы? Наверное, да, это было бы хорошо…

В нашем детстве тоже был сленг. И в детстве наших родителей он тоже был. Понятное дело, что молодежь придумывает какие-то забавные слова, использует их. Родители прекрасно понимают, что это означает…

– Дискуссия по поводу употребления иностранных слов в русской речи велась еще при жизни Пушкина. Так ли это на самом деле и почему?

– Да. Люди не желали, например, использовать французскую лексику в быту. Откроем классику, берем «Войну и мир». Открываем, начинаем читать.

– Безумное количество сносок!

– Не владея французским языком, сразу перелистываем на пять страниц и переходим к чтению. Действительно, это время такое, эпоха. Что же, мы теперь вырвем этот кусок истории из своей культуры? Так было.

Если мы сегодня будем пытаться все переводить на русский язык?.. Сейчас уже говорили: «компьютер». Давайте «компьютер» будет у нас «вычислитель», да? «Принтер» – «печатник». Это как-то нелепо. Уже есть принятые понятия, терминология – мы ее и используем. Опять-таки используем слово «терминология» и прочее – это всё заимствованные слова.

Да, я соглашусь: использовать «кофе-брейки», «стейты», «пролонгации» – странно, мы можем спокойно говорить по-русски, использовать слово «продление», и от этого речь не обеднеет. Существует профессиональная терминология, она переходит в бытовую речь – и как с этим быть? Это естественные процессы языка. Язык живой, он развивается, изменяется. Нашей задачей, естественно, должно быть стремление язык обогатить, сохранить его культуру, богатство, не скатываться в непристойную лексику и не заменять любое слово англицизмом. Собственно, современный молодежный сленг – это слова из компьютерных игрушек, в основном игровая терминология, но произнесенная в стилизации русского языка. Практически вся – «фейлы» и прочее. Это просто англицизмы, которые пришли в быт подростков и через них – в русский язык.

Записала Анна Топорова