О земном и о небесном. Международный день борьбы с депрессией

Сегодня Международный день борьбы с депрессией. О причинах этого состояния с духовной точки зрения поговорим с пресс-секретарем Пятигорской епархии протоиереем Михаилом Самохиным.

– Отец Михаил, что такое депрессия? Это состояние тоски, уныния, апатии, как принято считать в народе, или все же серьезное психическое заболевание?

– Это психическое заболевание... Например, человек начинает с бытового пьянства, а заканчивает алкоголизмом, когда не может не выпить, чтобы прийти в какое-то стабильное состояние. Так же и с депрессией. Начинает человек с уныния, когда ему доставляет удовольствие только апатичное лежание, а завершает клинической депрессией, когда он не может без посторонней помощи вернуть себе радость жизни.

Проблема депрессии заключается только в том, что в некоторые ее формы можно провалиться почти мгновенно, очень быстро проскочить стадию, когда волевая сфера еще более или менее сохранена и человек может бороться с грехом уныния, в тот момент, когда наступает действительно серьезное психическое заболевание, крайне опасное в некоторых формах, – и человек становится пациентом.

– То есть от тревоги, уныния до депрессии, можно сказать, один шаг?

– Да.

– Как этого не допустить? Может быть, вовремя к кому-то обратиться? Или это помощь друзей?

– Как правило, с диагностикой депрессии есть большие трудности. Во-первых, у нас принято любое состояние небольшого уныния, даже скуки или легкой тоски именовать депрессией…

Депрессия – это состояние, которое сочетает в себе уныние с заторможенностью психомоторных и физических реакций. То есть человек не просто пребывает в пониженном эмоциональном состоянии, но он еще и практически ничего не делает: не двигается, эмоционально не реагирует ни на хорошие, ни на плохие вещи, у него нет эмоциональных сил для того, чтобы вообще что-то предпринимать и делать. Вот это физическое проявление заторможенности реакций является отличительной чертой депрессии от любых других подобных, гораздо менее выраженных состояний.

Поэтому предотвращать ее нужно на ранних стадиях, когда саможаление, легкое уныние еще могут доставлять некоторые психологические плюсы. Но уныние – это грех, страсть. Любая страсть – это зависимость. Конечная стадия зависимости, которую мы называем унынием, и является клинической депрессией, то есть реальной психической болезнью.

Предотвратить ее можно так, как можно предотвратить любое уныние, – деятельностью.

Одного из древних святых подвижников благочестия, родоначальников монашества – авву Антония – тоже как-то одолевало уныние, и он взмолился Богу: «Господи, я унываю от помыслов. Что мне делать?» Бог говорит: «Ну, пойди посмотри». Тот идет некоторое время по пустыне, видит подвижника, который молится, а потом после молитвы трудится, работает – физически работает, руками. Потрудился, поработал – опять на молитву встал. Так чередовал и, обращаясь к Антонию, сказал: «И ты так делай». Это был ангел, которого Господь явил Антонию для утешения и вразумления, как говорит нам Древний патерик.

Так вот, именно чередование нормального физического труда и отдыха избавляет от депрессии. Причем здесь даже важнее сам процесс, чем результат. Тот труд, который когда-то вызывал удовольствие, был интересен, доставлял человеку понимание смысла собственной жизни, и будет лекарством от уныния.

– Вероятно, со своевременной диагностикой у нас тоже проблемы. Буквально в феврале в средствах массовой информации писали о всплеске обращения россиян к психиатрам – якобы из-за аномально теплой зимы, хотя, конечно, и парады планет, и магнитная, солнечная активность тоже без следа не остались. Такие расстройства, как тревожность, биполярное расстройство, шизофрения, имеют ли под собой какие-то духовные причины? Кроме того, что, конечно, физические отклонения тоже налицо. 

– Если бы не магнитные бури, мы бы не знали, когда у нас должна болеть голова... На самом деле все это внешнее, что дает некоторым людям с ослабленной психикой (а психика – тоже часть телесного здоровья человека) повод для того, чтобы у них проявились какие-то проблемы.

Вы назвали серьезные психиатрические диагнозы, которые сами по себе требуют медикаментозного лечения, врачебной терапии, в первую очередь психиатрического подхода – даже не психологического и не психотерапевтического.

Недаром последняя наша миссионерская конференция, которая прошла еще прошлым Великим постом, была посвящена именно разграничению духовных и психических болезней. Мы пригласили психиатра и психиатра-нарколога – двух специалистов, которые провели для священников лекцию о том, как же различить человека духовно больного от человека психически больного. Если человека духовно больного священник в состоянии сам увидеть, то как его отличить от человека психически нездорового, как с ним выстроить общение безопасно и грамотно, правильно и безвредно – и для самого человека, и для священнослужителя? Об этом мы говорили. Вопрос достаточно важный и, к сожалению, актуальный.

По итогам этого семинара каждому священнику епархии владыка подарил книгу Глеба Каледы. Это выходец из известной священнической семьи, профессор, доктор медицинских наук, психиатр. Книжка так и называется: «Основы пастырской психиатрии». Каждый священник нашей епархии имеет теперь в руках этот учебник, довольно хорошим языком, профессионально, популярно написанный и позволяющий понять хотя бы на первом, начальном, уровне, кто перед нами – больной человек или человек, нуждающийся в духовной помощи.

Несомненно, многие психические заболевания имеют под собой духовные основы – как алкоголизм имеет под собой грех пьянства, депрессия – грех уныния. Очень многие болезни имеют в своей основе грехи, но это не значит, к сожалению, что на стадии болезни нужно браться сразу за исцеление человека именно от греха. Иногда – да: духовные методы, способы исцеления помогают и до психиатрических методов. Иногда они должны быть применены вместе, и священник здесь должен работать вместе со специалистом, врачом. Но чаще сначала свое дело делает врач и его медикаментозная терапия, потом вместе с психологом подключается священник, который помогает человеку избавиться от причин тех грехов, которые привели к болезни.

– Отец Михаил, как Вы верно отметили, известно, что в царской России при каждой психиатрической больнице был храм, врачи и священники объединяли усилия. Это давало весьма эффективные результаты.

– Несомненно, потому что большая часть врачей в таких клиниках были все же православно верующими людьми. Сейчас мы не можем сказать, что все психиатры являются верующими или все психологи являются православными. Более того, в данном случае нас должен интересовать не только мировоззренческий, скажем так, статус специалиста – психолога или психиатра, но его профессионализм и внимательность в первую очередь, если речь идет об исцелении. Но всегда, особенно в случае с психологией, надо иметь в виду, какие методы использует специалист, не являются ли они душевредными. Такие методы, к сожалению, тоже есть.

Сейчас соработничество психологов, психиатров и священников носит индивидуальный характер. Другое дело, что понимание духовных основ психических процессов у специалистов зачастую отходит на второй план. Священников, имеющих психиатрическое медицинское образование, крайне мало – единицы на всю Русскую Православную Церковь. Православных психологов, наоборот, очень много, но их квалификация вызывает законные вопросы. То есть нужно смотреть каждый раз на то, что же это за специалист.

Поэтому такое соработничество должно быть инициативой самого человека – он сам должен решить, что в его болезни, его отношении к жизни есть духовная проблема, какой-то грех, который не дает ему жить счастливо.

– Прежде всего, наверное, признать наличие этой болезни?

– Конечно. В данном случае признание болезни – это половина исцеления.

– Понятно, что серьезные диагнозы и психиатрические заболевания одной лишь молитвой не лечатся. А как быть с бесноватостью, что это вообще за состояние и действительно ли встречаются такие случаи?

– Я лично имел несчастье видеть бесноватых людей, которые при контакте со святыней проявляют необычные для человека агрессивные наклонности – говорят другими голосами, начинают кидаться в драку или, наоборот, пытаются убежать от святыни. Бесноватость (или одержимость) отличается от психического заболевания тем, что проявляется при контакте со святынями – в первую очередь с Телом и Кровью Христовыми, с Причастием, во вторую очередь – с чтимыми мощами, образами, даже со святой водой. Как только такого человека подводят к святыне, он начинает вести себя совершенно неадекватно. К сожалению, такие люди действительно существуют – я могу это свидетельствовать, видел их своими глазами.

– Но это ведь, наверное, лечится только священником? Психиатр тут не в силах помочь?

– Я думаю, что опять здесь нужно смотреть индивидуально в каждом конкретном случае. Что является первопричиной, мы видим: бесовское воздействие на душу человека. Настолько ли повреждена психика человека, что требуется медикаментозное лечение,   может определить только врач. И когда человек не находится в контакте со святыней, как он себя ведет? Если ведет абсолютно адекватно – это чистопородная одержимость, здесь нужно прежде всего самому человеку молиться, поститься, изменить образ жизни, может быть, покаяться в каких-то грехах, чаще бывать у Причастия. Если все-таки это становится возможным – именно таким образом человек исцеляется. Если же человек не совсем адекватно ведет себя и вне контакта со святыней, то есть в обычной бытовой жизни, то это уже епархия психиатров.

– Но есть ведь и другая сторона медали. Если говорить о душевнобольных в храмах, как не допустить, чтобы их вера не переросла в одержимость?

– Вы знаете, практика моего общения с верующими говорит о том, что религиозная одержимость наступает до прихода человека в храм, так называемый религиозный психоз, когда человек религиозно одержим какими-то представлениями о контактах с высшими силами или чем-то подобным в православном варианте. Если человек находится в храме, стать религиозно одержимым фанатиком крайне сложно. Мы достаточно мягки, либеральны, спокойно относимся к человеку с его немощью, с любовью принимаем его. Нет в наших храмах такого давления на человека, которое могло бы сломать его психику. Только у каких-то псевдоправославных сектантов мы можем заподозрить подобные методы и потом увидеть их результаты. Но в нормальном православном храме стать религиозно одержимым практически невозможно.

А вот люди с готовым комплексом и предрасположенностью к религиозной одержимости появляются в храмах часто. Но у них уже есть готовые ответы на вопросы, они уже лично «общаются» с ангелами, им лично «являются» святые угодники Божии, некоторым – лично Божия Матерь, как они утверждают. Понятно, что такие люди уже нездоровы. Они приходят в храм с какими-то своими претензиями и желают спасти всю Церковь от неправильного, как они считают, исповедания веры и совершения обрядов и таинств. С такими людьми мы тоже работаем совместно с врачами.

– Есть ли практика, что как раз совершение обрядов и таинств помогает душевнобольным справиться с психическими заболеваниями и острыми состояниями?

– На самом деле у больных есть острая проблема – десоциализация. То есть задача любого специалиста – ввести человека обратно в общество, в социум. Человек считается настолько психически здоровым, насколько он в состоянии уживаться с другими людьми. Это, как Вы понимаете, непростой и очень дифференцированный процесс.

Так вот, Церковь становится переходным порталом для человека нездорового к его нормальному возвращению в общество, то есть такая уютная, иногда камерная, небольшая среда общины, которая в рамках реабилитационного центра позволяет человеку вновь адаптироваться к общению в нормальном мире, дает ему смысл существования (прежде всего это служение Богу и людям), дает возможность комфортно вернуться к общению с другими людьми.

Ведущая Маргарита Рекко

Записала Анна Топорова