О земном и о небесном. Благотворительность и волонтёрство

– Испокон веков Церковь всегда помогала нуждающимся. Особенно эта огромная работа заметна, когда приходится отражать вызовы времени. Если фокусировать внимание на событиях ближайших десятилетий, начиная с 2014 года (с известных событий на Украине), – гуманитарная помощь в огромных количествах туда поставлялась. Следующий момент – пандемия, как лакмусовая бумажка, показала, на что мы все вместе способны. Наконец, спецоперация на Украине. Расскажите, как все эти события повлияли на работу нашей Пятигорской епархии.

 – Мы, православные люди, руководствуемся в своей жизни словами Господа и Спасителя Христа, Который говорит о том, что блаженны милостивые. Всякая благотворительная помощь исходит именно из этой максимы. Если мы хотим измениться, стать ближе к Самому Христу, Богу, то должны быть милосердными и милостивыми к ближним. Поэтому для Церкви милосердие – это неотъемлемая часть культуры, жизни. Независимо от разнообразных обстоятельств мы всегда были крупнейшими благотворителями. Если говорить статистически, современным языком, то Русская Православная Церковь является крупнейшим оператором социальной помощи и поддержки в России. Т.е. это не просто много православных организаций, через это количество благотворительных православных организаций проходит большое количество людей. Настолько большое, что действительно Русская Православная Церковь – крупнейший оператор социальной помощи и поддержки в России.

Что касается Пятигорской епархии, если сузить нашу большую социальную деятельность только до гуманитарной помощи, могу сказать, что с 2014 года Пятигорская епархия дружит с некоторыми детскими учреждениями и храмами Луганской области и города Луганска. Это интернат для глухих и слабослышащих, детский дом города Луганска, один из храмов города, куда с 2014 года наши священники вместе с прихожанами отправляли всё, от лопат и саженцев до молитвословов, продуктов и воды. Чего только не приходилось отправлять туда, потому что была в этом острая нужда.

Что касается дальнейшего развития ситуации, мы знаем, что в 2022 году уже несколько раз Русская Православная Церковь объявляла общецерковный сбор помощи на нужды тех, кто вынужден был покинуть свои дома, кто пострадал на новых территориях нашей страны. Было три таких сбора (весной, летом и осенью). Только в рамках общецерковной программы помощи и поддержки приходы Пятигорской епархии перечислили на специальные счета более шести миллионов рублей. Плюс к тому большую помощь оказывает Пятигорская епархия именно в отправке гуманитарных конвоев: только за ноябрь из одного города Ессентуки было отправлено восемь казачьих гуманитарных конвоев. Наши прихожане, многие из которых казаки, участвуют в этом, духовенство помогает, поддерживает. На территории Никольского храма Ессентуков развернут пункт сбора подготовки к отправке гуманитарной помощи.

Например, в День Победы, 9 мая 2022 года, в Донецкий ортопедический центр были доставлены аппараты Елизарова, которые приобрело «Терское общество любителей казачьей старины», благодаря авторитету своих руководителей: Олега Вячеславовича Губенко и архиепископа Феофилакта, который является председателем Попечительского совета. Они собрали шестьсот тысяч рублей с лишним и отправили аппарат Елизарова (это очень дорогостоящее и сложное оборудование) в больницу Донецка.

Эти факты мы особо не обнародуем, не делаем из этого каких-то новостей для епархиального сайта или телеграм-канала, но это есть – работа идет и на уровне приходов, и на уровне церковных округов, как я привел в пример Ессентуки, и на уровне епархий в целом.

– Много ли тонн гуманитарного груза отправлено в зону спецоперации в последнее время? Кто помогает? Много ли меценатов откликнулось?

– Меценатами в той или иной степени являются все наши прихожане, потому что я не слышал такого: «Я не буду участвовать в помощи пострадавшим, беженцам, землякам, которые сейчас на линии огня, или кому-то еще, потому что не хочу». Кто-то может помочь в большей степени, кто-то в меньшей. У кого-то сейчас нет возможности финансово помочь, есть возможность только помолиться – это тоже важно, с точки зрения православного человека. Так или иначе все наши прихожане в меру сил и возможностей поддерживают. Другое дело, что сейчас возможностей помочь больше: и города, и наши городские округа, районы создали множество способов и различных вариантов помощи и военнослужащим, и мирным жителям, которые переехали в Минводы или там пострадали, поэтому помощь от наших благотворителей растекается. Необязательно идет только по церковной линии, не только через Церковь, но и через светские государственные органы, организации. Не все попадает в Церковь, но я знаю, что наши прихожане всегда очень отзывчивые и всегда стараются, чем могут, помочь.

– Кроме гуманитарной помощи, которая сейчас собирается во всех приходах, многие, причем не только беженцы, нуждаются порой во временном пристанище, психологической помощи. Какие социальные учреждения есть у нас в епархии и кто этим занимается?

– Я знаю, что такую помощь уже оказывал «Дом для мамы» и действующий при «Доме для мамы» склад гуманитарной помощи. Хотя изначально этот кризисный Центр основан для работы с беременными и женщинами, находящимися в трудной жизненной ситуации с маленькими детьми, но когда на Кавминводах появились первые переселенцы с маленькими детьми, которые нуждались в детских вещах или детском питании, естественно, «Дом для мамы» тут же оказал необходимую помощь. Пятнадцать детей-инвалидов с Донбасса проходят безвозмездную реабилитацию в Центре по терапии «Целебные Ессентуки». Там сейчас всего сто семьдесят пять детей, но как только появились дети с Донбасса, вне всякой очереди (а очередь большая, более шестисот человек на бесплатную реабилитацию – безвозмездная возможность реабилитироваться) детей с Донбасса взяли на реабилитацию. Сейчас они проходят курс по просьбе местных государственных социальных органов. Они предложили переселенцам обратиться в Центр по терапии «Целебные Ессентуки», и мы их взяли в первую очередь на реабилитацию.

– На фронте сейчас действительно крайне нужна наша всяческая поддержка. Трагическое известие прошлого месяца просто невозможно обойти: 6 ноября, в ходе спецоперации на Украине, погиб протоиерей Михаил Васильев. Он неоднократно был с нашими военными на передовой (в Чечне, Сирии, на Украине). Каким был десантный батюшка, чем запомнился? Много ли вообще сейчас священников в зоне СВО?

– Священников хватает. Не обо всех есть возможность рассказать. Мы знаем, что вместе с отцом Михаилом был рядом другой священник (он был в тяжелом состоянии, умер в больнице). Что касается отца Михаила, то меня с моим тезкой жизнь свела только один раз в студии ваших коллег телеканала «Спас», новостной программы – мы вместе комментировали День памяти жертв политических репрессий. Мне он показался человеком очень прямым, бескомпромиссным, непосредственным в выражении своих мыслей, желаний, чувств. Я думаю, что именно таким его полюбили и запомнили наши военные, потому что в этом смысле он, наверное, был наиболее им близок по образу мыслей, жизни. Я не могу сказать о нем большего, потому что мы общались, может быть, полчаса или час в нашей жизни. Одно могу сказать, что как священник он исполнял свой долг. Он находился на передовой для того, чтобы воины оставались христианами.

Священник на передовой – это тот человек, который в самых тяжелых и смертельно опасных обстоятельствах помогает воину оставаться человеком. Почему каждые сорок дней нужно менять воинскую часть и людей, отводя их в тыл из зоны военных действий всякого рода? Потому, что люди либо начинают быть бесшабашно смелыми и в то же время жестокими, либо чрезвычайно трусливыми. Т.е. это большая нагрузка на психику человека, потому что постоянное нахождение на грани жизни и смерти все же необычно для нашего мозга. Священник в этой ситуации помогает человеку оставаться человеком. Не скатываться на уровень чисто животных инстинктов выживания или, наоборот, чисто на животный уровень насилия.

Часть священников направились туда добровольцами, часть из них из семей военнослужащих и просто знают из своего личного опыта, как подготовиться. Часть из них проходила подготовку при Синодальном отделе по взаимодействию с Вооруженными силами, часть набирается опыта уже на месте. У нас не существует централизованной программы, планового набора священников в регулярном порядке (от каждой епархии столько-то человек должно отбыть, послужить, помолиться, потом вернуться) – люди идут по зову сердца, добровольно. Каждый человек, который идет, должен осознавать и меру своей ответственности, и меру своих возможностей, и меру своей подготовки. Кто-то, может, всей душой и всем сердцем хотел бы туда пойти, но любой доктор ему скажет: «Вам туда нельзя, потому что при обстреле (у вас, условно говоря, гипертония) Вы окажете не помощь воинам, а станете обузой для них». Это тоже нужно понимать. Священник должен быть к этому готов.

Поскольку сейчас это на добровольной основе, каждый доброволец (священник в том числе) для себя решает, готов он или не готов в том числе и в плане возможности и умения вести себя в этих непростых обстоятельствах. Царствие Небесное почившему батюшке. Он теперь герой России – это один из первых, наверное, священников, насколько я знаю, удостоенный этого звания посмертно.

– Насколько известно, в Москве по инициативе Русской Православной Церкви организованы курсы сестер милосердия для помощи раненым участникам спецоперации, мирным жителям теперь уже наших российских регионов. Есть ли у нас в епархии какие-то подобные инициативы?

– Известна Марфо-Мариинская обитель милосердия. Елизавета Федоровна, ее основательница, ныне святая, прославленная Церковью в лике святых, основала это движение, когда девочки, девушки от царской фамилии до самых разных сословий шли в санитарные поезда (в Первую мировую войну), в госпитали. Эти сестры милосердия были прежде всего православными. У нас есть в Пятигорской епархии сестричества милосердия – их два: при городской больнице в Пятигорске и при городской больнице в Ессентуках. Это самые крупные здесь больницы, при них действуют сестричества милосердия.

Если вдруг потребуется какое-то количество дополнительных сестер милосердия, я думаю, что в этом проблемы не возникнет, потому что среди наших прихожанок (могу судить по своему храму в Железноводске) очень много сотрудников санаториев, тех же самых медсестер, которые работают в санаториях. Если сейчас сказать, что нужна помощь там-то и там-то, не думаю, что кто-то из них откажет в своей профессиональной помощи и профессиональной деятельности. В этих условиях есть ли смысл обучать священников дополнительным медицинским знаниям? Пока такой потребности мы не видим в силу особенности региона. У нас очень много, слава Богу, в медицинском плане образованных людей – больше, чем в среднем по стране. Если такая потребность возникнет, я думаю, что мы найдем такую возможность очень быстро.

Ведущая Маргарита Рекко

Записала Людмила Кедысь