– Василий, большую часть в твоем творчестве занимает пейзаж. Я прекрасно понимаю, что пейзаж, вообще среда обитания человека – это та благодатная атмосфера, в которой все происходит. И я думаю, что все великие художники, не только русские, были отчасти пейзажисты. Можно Поленова взять – тоже жанр, соединенный с пейзажем. Есть понятие пейзаж-картина, есть сугубо жанровый пейзаж в интерьере или в обстановке. Как ты увязываешь эти два понятия: жанровая тема станковой картины и пейзаж как среда обитания? Как ты находишь подходящие состояния, сочетания?
– Есть еще пейзаж со стаффажем, и если взять в большинстве своем советский период, таких художников, как Валентин Михайлович Сидоров, – его тоже можно назвать пейзажистом, но там присутствует небольшая сюжетная часть, небольшая фигура, которая рассказывает о многом. Те же братья Ткачевы, у них очень много жанровых картин, их нельзя назвать пейзажистами, но у них много пейзажей со стаффажем. Тот же Аркадий Пластов большую часть своего творчества уделял пейзажу. Через пейзаж много рассказано и показано. Но поскольку у меня дальнейшее обучение продолжилось в виде стажировки в Российской академии художеств, в творческих мастерских братьев Ткачевых, то они, конечно, тоже внесли свой большой вклад в дальнейшее мое понимание и живописи, и искусства, за что я им очень благодарен. И эти академические поездки на творческие дачи, где мы общались с такими художниками, как Анатолий Павлович Левитин, Юрий Петрович Кугач (там целая большая семья), тоже очень много вложили в меня как художника.
Но меня всегда интересовала история нашей страны, история России, особенно царская, купеческая история – и до наших дней. Ее можно как в пейзаже показать, так и в какой-то жанровой картине: и там, и там можно рассказать о чем-то важном. В картине может не присутствовать какой-то персонаж или фигура человека, но даже через один пейзаж можно рассказать о важном. Я не хочу сейчас хвастаться, но есть у меня картина «Воронье», каждый в ней что-то свое находит, она на академической даче была написана. Это покосившиеся разрушенные сараи, куча скошенной травы, завалившийся забор – и на нем сидит много ворон. Конечно же, когда я писал, думал о том, что это наша такая многострадальная Россия, многострадальная деревня, уходящая, погибающая деревня. Налетели черные вороны с разных сторон, с разных краев. Многие это смогли увидеть только посредством одного пейзажа.
А жанровая вещь, конечно, дает больше возможностей, там мы можем через разные сюжеты показать конкретные причины событий и конкретные действия. И я очень рад, что мы с супругой смогли пройти школу Российской академии зодчества, и дальше я еще смог продолжить свой творческий путь благодаря удивительным людям, братьям Ткачевым, а потом уже попал в Студию военных художников им. Грекова, то есть те желания, которые когда-то присутствовали внутри, сейчас воплощаются. Я очень рад, мне это нравится. Опять же я занимаюсь изучением истории, какого-то исторического сюжета, проникаю в него.
Я с удовольствием езжу на пленэры, пишу пейзажи, у меня очень много идей есть по поводу написания картин, мы постоянно какие-то эскизы делаем. Но сейчас, в данный момент, есть госзадание, и вот то, что мы здесь видим, – это период Великой Отечественной войны, это Сталинградская битва. И мне очень нравится то, что мы не просто пишем эти картины, а пишем их уже для какого-то конкретного места. Например, Сталинградская битва будет находиться постоянно в Центральном музее Вооруженных Сил.
Опять же, как пейзажист, я не люблю работать с фотографией. Понятно, что историческое событие трудно наблюдать в нашем современном мире, но для этого всегда есть родные и близкие. И я просто собрал своих девчонок, вывез их за город, одел в форму времен Великой Отечественной войны, взял некоторые предметы, которые послужили натюрмортом для работы. И прямо с натуры написал этюд, несколько разных вариантов, и так родились две работы «Врачи военного времени». Одна – в операционной, там позировала старшая дочь. А на другой мне хотелось показать, что врачи военного времени не только с поля боя вытаскивали раненых, но были ведь и промежутки между боями. И здесь мне хотелось показать уже март, окончание войны, весна 1945 года. Хотелось показать не все эти ужасные моменты войны, а просто радость от приближения окончания войны.
Здесь женщина-врач в субботний день просто помогает бойцам, грязным, замученным, постирать одежду, просто, как мать, как женщина, развесить белье в солнечный день. И мне нравится, что я это сделал путем личных наблюдений с натуры. А ведь очень проблемно придумать эти складки одежды, какое-то состояние. Лучше это все увидеть.
У меня есть две работы «Сталинградская битва». Одна большая, она сейчас висит в Генеральном штабе Министерства обороны, в зале приемов иностранных делегаций, и я ее случайно по телевизору увидел, когда турецкая делегация приезжала договариваться по поводу вывоза зерна с Украины. Мне кажется, это очень правильное место для таких вещей, иностранные делегации должны видеть и помнить историю. Это очень для них поучительно. Это героическая история нашей страны, а Сталинградская битва стала переломной в годы Великой Отечественной войны, она длилась очень долго для нашей армии.
Одна из первых работ в Студии военных художников была «Ветераны. Бессмертный полк», мне всегда хотелось написать это действие, я видел, как это происходит. Это очень торжественно, трагично и интересно, и много людей принимает участие в этом шествии. В этой работе я постарался показать свое личное отношение, отношение нашей семьи и соприкосновение Великой Отечественной войны с нашей семейной историей. На портретах изображены наши родственники, родственники супруги, наши близкие, здесь позировали уже и дети, и на первом плане портрет Сергея Петровича Ткачева. Однажды мы ехали с ним с крупной выставки из Центрального Дома художника, и когда проезжали по Садовому кольцу, он рассказывал, как в годы Великой Отечественной войны бежал под обстрелом немцев по минному полю, попал в госпиталь, у него были ранения. Он рассказывал, как немцы строили, восстанавливали разрушенные дома на Садовом кольце, и меня это так поразило! Мы едем сейчас на машине, я за рулем, в мирное время, а человек, который рядом со мной, соприкоснулся с такой большой историей нашей страны. И я решил его, как учителя, как ветерана, изобразить на этой работе.
Я всегда стараюсь какие-то вещи подмечать. У нас есть разные военно-исторические общества, мы берем костюмы, атрибутику, выезжаем на какие-то места или делаем какие-то постановки композиционные, делаем этюды, зарисовки – и уже только после этого может родиться какая-то картина. Вначале, естественно, эскиз, первоначальная идея, мысль. Так что все то, чему нас научили в Академии, сейчас максимально реализуется.
– Да, я вижу тут и колорит, и настроение, и органично тема прочитывается. Сразу чувствуется, что ты пленэрист, ты на пленэре пишешь, поэтому у тебя нет мучений, как тут тени положить, как задний план мягко сделать. И это большой плюс, потому что в картине есть воздух, нет никаких острых углов, параллельных линий, симметричных предметов. У дерева никогда не бывает параллельных веток, идеально прямого ствола. И природа, и жизнь такие не циркульные, не шаблонные, никогда не повторяются. Ни закат, ни восход, ни одно дерево с другим. Это Господь создал такое многообразие, казалось бы, из одних и тех же компонентов. Великое множество! Такое внимательное отношение очень важно для художника. И конечно, если берутся исторические жанры, то очень важна и атрибутика, и наличие одежды, вооружения, чтобы не было нестыковки по времени, по эпохе. Это такие тонкости, вплоть до того, какие петлички были, – это очень важно. Потому что художник пишет не сиюминутную вещь, как журнальная или газетная информация. Та информация, которую он выдает, уже становится частью истории, становится иллюстрацией к каким-то бывшим историческим событиям или, может быть, будущим. Я вижу, тут у тебя тема войны как прошлой, так и современной. Ты не ездил в Сирию?
– У нас есть командировки от студии, в прошлом году это была командировка на боевые учения «Запад» совместно с Белоруссией, с Сербией, на полигоне Мулино, это Нижний Новгород. А недавно были Международные учения стран-содружеств СНГ на Дальнем Востоке. Оттуда мы тоже привезли интересный материал, над ним сейчас работаем. Там 12 стран-участниц было, были задействованы и Военно-морской флот на Дальнем Востоке, и тяжелая авиация. Вся армия была показана. Это совсем другой опыт, когда ты стоишь, пишешь этюд, а вокруг тебя все взрывается, летает, бахает.
– Человечество, оказывается, не может без войны. История человечества от войны до войны. Я не знаю, почему так; наверное, никто не даст ответа. От убийства Каином Авеля эта история братоубийства тянется до сегодняшнего дня, и я думаю, что в этом большая драматургия. Есть такое понятие: войны – это повивальные бабки истории. Видимо, история человечества из этой драматургии и происходит. Война – это передел собственности, территорий, имущества, переформатирование смыслов и понятий. И наши победители – это те, кто на стороне света, как Георгий Победоносец. Если приходит година испытаний, то все-таки есть люди света, хочется в это верить.
А жанровые вещи в основном у тебя сейчас пишутся по программе студии им. Грекова? Бывают какие-то свои темы, домашние, или вдруг в поездках возникли мысли?
– Конечно, бывают. В основном супруга пишет все, что связано с домом, с хозяйством.
– Да, я видел у нее старые вещи, самовары на картинах. Интересный такой жанр – натюрморт, потому что он, по сути дела, говорит тоже о людях.
– У нее свое внутреннее, очень глубокое женское мышление, свой подход. И она служит для меня идейным вдохновителем, у нее очень много подмеченных идей, которыми она может спокойно меня заразить, – и вот уже мне тоже хочется. Хотя у нас были и небольшие семейные ситуации, когда мы делили идею. «Я хочу». – «Нет, я уже взял ее». – «А ты сделаешь хорошо? Может, у меня лучше получится?»
– Вы не писали, как братья Ткачевы, одну картину вместе?
– Она может подсказать, и я ей доверяю. Она всегда говорит правду, я уже убеждался в этом много раз. И если она что-то сказала, то, конечно, ее лучше послушать, и я стараюсь это делать. В две кисти делаем некоторые вещи, но во всей работе, может, два-три мазка моих, чтобы просто показать, как может быть. А вот чтобы так, от начала и до конца…
– … как Кукрыниксы.
– Очень трудно уходить в чужую работу, у меня не получается.
– То есть жанровые, портретные вещи тоже возникают, помимо работ в студии им. Грекова?
– Да, конечно. Я просто чувствую после долгого периода, что не хватает каких-то навыков; или они просто уже забыты. Где-то нужно нарастить, где-то исправить, свои минусы я понимаю. И вроде картины уже пишутся, а чувствуешь, что есть недостатки; например, в портрете руки, может, не так написаны в движении. И я возвращаюсь к каким-то моментам, которые или пропустил, или забыл.
Раньше много набросков делали, много этюдов делали, портреты писали. У нас очень хороший художественный руководитель, он всегда чувствует, подсказывает, непредвзято к каждому человеку подходит, спокойно объясняет. У него у самого образование очень мощное. Ну и коллектив очень важен. То, что мы долгое время работали сами на себя и делали то, что хотели, тоже привнесло некую расслабленность. А здесь достаточно большой коллектив, больше 20 художников-живописцев, и можно уже сравнить свою работу, например, с их работами, увидеть, кто в чем преуспевает.
Ну и они, в свою очередь, дают совет, подсказывают, как лучше поступить, опираясь на свой опыт. А там есть очень серьезные художники, которые уже проработали долгое время в определенном жанре, уже накопилась у них какая-то своя база. И это позволяет действительно двигаться вперед, потому что одно дело самому по себе работать, где-то себя заставлять, и другое дело – когда есть задание. Я не говорю, что это похоже на Академию или другое учебное заведение. В Студии никто никого не учит, туда пришли серьезные люди, все взрослые, много международных художников – чему их уже учить? Все работают по-разному, все друг от друга отличаются, у каждого свой подход, и интересно в коллективе быть.
– Это некое братство вокруг какой-то темы (допустим, героической темы страны, людей). Еще есть Студия художников имени В.В. Верещагина МВД России, там тоже свой коллектив, свои задачи и темы. Раньше, еще до революции, в Императорской Академии художеств такие художники назывались баталистами. Запрос на это всегда был, и баталии писали, и портреты военачальников, великих князей – это уже дань традиции.
– Нашей студии больше 80 лет, некоторые художники студии еще участвовали в Великой Отечественной войне, много набросков, зарисовок делали. И мы видели те работы, это мощная советская школа. И у нас есть ребята, которые ездили в командировки и в Сирию, и в другие горячие точки, они уже являются ветеранами боевых действий.
Художник уязвим, он не может, как репортер, приехать, отснять материал – и через две минуты его там уже нет. Художник туда пришел надолго, и это тоже опасные моменты, но это очень интересно.
Сама студия – это работа над историей России. Это и Суворов, и Петр Первый, и Александр Невский, это целый спектр героической истории, которой нам сегодня не хватает, потому что молодежь, которая подрастает (не хочу сказать за всех), живет гаджетами, материальной жизнью, ей не хватает патриотизма.
В одной творческой поездке я для себя отметил много интересного. Когда мы поехали в Чечню, а эта творческая командировка была не от Студии, это была обычная пленэрная поездка, мы поехали писать пейзажи, горы, изучать культуру Чеченской Республики – и я был поражен, на каком уровне у них патриотизм. Там на главной площади артист поет патриотические песни, и дети катаются рядом на самокатах и все это воспринимают с самых малых лет. И это здорово. А у нас флаг начали поднимать в школах только сейчас, и то было очень много противников. Весь этот мусор, искусственный, перевернутый, искаженный, в нашу страну влился с Запада, из Европы.
– Мы еще продолжим наше общение с Василием, потому что эти темы очень важны, искусство, которым он занимается, актуально, и не только сегодня. Оно будет актуально и завтра.
Ведущий Олег Молчанов, заслуженный художник России
Гость передачи - заведующая Отделом рукописей Российской государственной библиотеки, кандидат исторических наук Евгения Вишневская, которая представит книжные памятники величайшего мирового уровня, хранящиеся в библиотеке, в том числе - рукописное Архангельское Евангелие 1092 года.
Этот день в истории. 22 марта
День ангела. 22 марта
Церковный календарь 22 марта. Преподобномученица Александра (Самойлова)
Евангелие 22 марта. Великий пост. Изучаем Священную Евангельскую историю. Возвращение Святого семейства из Египта
Читаем Апостол. 22 марта 2023
Допустимо ли не причащаться, присутствуя на литургии?
— Сейчас допустимо, но в каждом конкретном случает это пастырский вопрос. Нужно понять, почему так происходит. В любом случае причастие должно быть, так или иначе, регулярным, …
Каков смысл тайных молитв, если прихожане их не слышат?
— Тайными молитвы, по всей видимости, стали в эпоху, когда люди стали причащаться очень редко. И поскольку люди полноценно не участвуют в Евхаристии, то духовенство посчитало …
Какой была подготовка к причастию у первых христиан?
— Трудно сказать. Конечно, эта подготовка не заключалась в вычитывании какого-то особого последования и, может быть, в трехдневном посте, как это принято сегодня. Вообще нужно сказать, …
Как полноценная трапеза переродилась в современный ритуал?
— Действительно, мы знаем, что Господь Сам преломлял хлеб и давал Своим ученикам. И первые христиане так же собирались вместе, делали приношения хлеба и вина, которые …
Мы не просим у вас милостыню. Мы ждём осознанной помощи от тех, для кого телеканал «Союз» — друг и наставник.
Цель телекомпании создавать и показывать духовные телепрограммы. Ведь сколько людей пока еще не просвещены Словом Божиим? А вместе мы можем сделать «Союз» жемчужиной среди всех других каналов. Чтобы даже просто переключая кнопки, даже не верующие люди, останавливались на нем и начинали смотреть и слушать: узнавать, что над нами всеми Бог!
Давайте вместе стремиться к этой — даже не мечте, а вполне достижимой цели. С Богом!