Мысли о прекрасном. Член-корреспондент Российской академии художеств Василий Куракса. Часть 2

Гость передачи - художник Студии военных художников имени М.Б. Грекова, член-корреспондент Российской академии художеств Василий Куракса. Выпускник академии Ильи Глазунова, художник работает в жанре пейзажа и исторической живописи. Василий Куракса считает своей главной задачей сохранить в памяти образ нашей святой Родины. Живет и работает в городе Сергиев Посад.

– Василий, большую часть в твоем творчестве занимает пейзаж. Я прекрасно понимаю, что пейзаж, вообще среда обитания человека – это та благодатная атмосфера, в которой все происходит. И я думаю, что все великие художники, не только русские, были отчасти пейзажисты. Можно Поленова взять – тоже жанр, соединенный с пейзажем. Есть понятие пейзаж-картина, есть сугубо жанровый пейзаж в интерьере или в обстановке. Как ты увязываешь эти два понятия: жанровая тема станковой картины и пейзаж как среда обитания? Как ты находишь подходящие состояния, сочетания?

– Есть еще пейзаж со стаффажем, и если взять в большинстве своем советский период, таких художников, как Валентин Михайлович Сидоров, – его тоже можно назвать пейзажистом, но там присутствует небольшая сюжетная часть, небольшая фигура, которая рассказывает о многом. Те же братья Ткачевы, у них очень много жанровых картин, их нельзя назвать пейзажистами, но у них много пейзажей со стаффажем. Тот же Аркадий Пластов большую часть своего творчества уделял пейзажу. Через пейзаж много рассказано и показано. Но поскольку у меня дальнейшее обучение продолжилось в виде стажировки в Российской академии художеств, в творческих мастерских братьев Ткачевых, то они, конечно, тоже внесли свой большой вклад в дальнейшее мое понимание и живописи, и искусства, за что я им очень благодарен. И эти академические поездки на творческие дачи, где мы общались с такими художниками, как Анатолий Павлович Левитин, Юрий Петрович Кугач (там целая большая семья), тоже очень много вложили в меня как художника.

Но меня всегда интересовала история нашей страны, история России, особенно царская, купеческая история – и до наших дней. Ее можно как в пейзаже показать, так и в какой-то жанровой картине: и там, и там можно рассказать о чем-то важном. В картине может не присутствовать какой-то персонаж или фигура человека, но даже через один пейзаж можно рассказать о важном. Я не хочу сейчас хвастаться, но есть у меня картина «Воронье», каждый в ней что-то свое находит, она на академической даче была написана. Это покосившиеся разрушенные сараи, куча скошенной травы, завалившийся забор – и на нем сидит много ворон. Конечно же, когда я писал, думал о том, что это наша такая многострадальная Россия, многострадальная деревня, уходящая, погибающая деревня. Налетели черные вороны с разных сторон, с разных краев. Многие это смогли увидеть только посредством одного пейзажа.

А жанровая вещь, конечно, дает больше возможностей, там мы можем через разные сюжеты показать конкретные причины событий и конкретные действия. И я очень рад, что мы с супругой смогли пройти школу Российской академии зодчества, и дальше я еще смог продолжить свой творческий путь благодаря удивительным людям, братьям Ткачевым, а потом уже попал в Студию военных художников им. Грекова, то есть те желания, которые когда-то присутствовали внутри, сейчас воплощаются. Я очень рад, мне это нравится. Опять же я занимаюсь изучением истории, какого-то исторического сюжета, проникаю в него.

Я с удовольствием езжу на пленэры, пишу пейзажи, у меня очень много идей есть по поводу написания картин, мы постоянно какие-то эскизы делаем. Но сейчас, в данный момент, есть госзадание, и вот то, что мы здесь видим, – это период Великой Отечественной войны, это Сталинградская битва. И мне очень нравится то, что мы не просто пишем эти картины, а пишем их уже для какого-то конкретного места. Например, Сталинградская битва будет находиться постоянно в Центральном музее Вооруженных Сил.

Опять же, как пейзажист, я не люблю работать с фотографией. Понятно, что историческое событие трудно наблюдать в нашем современном мире, но для этого всегда есть родные и близкие. И я просто собрал своих девчонок, вывез их за город, одел в форму времен Великой Отечественной войны, взял некоторые предметы, которые послужили натюрмортом для работы. И прямо с натуры написал этюд, несколько разных вариантов, и так родились две работы «Врачи военного времени». Одна – в операционной, там позировала старшая дочь. А на другой мне хотелось показать, что врачи военного времени не только с поля боя вытаскивали раненых, но были ведь и промежутки между боями. И здесь мне хотелось показать уже март, окончание войны, весна 1945 года. Хотелось показать не все эти ужасные моменты войны, а просто радость от приближения окончания войны.

Здесь женщина-врач в субботний день просто помогает бойцам, грязным, замученным, постирать одежду, просто, как мать, как женщина, развесить белье в солнечный день. И мне нравится, что я это сделал путем личных наблюдений с натуры. А ведь очень проблемно придумать эти складки одежды, какое-то состояние. Лучше это все увидеть.

У меня есть две работы «Сталинградская битва». Одна большая, она сейчас висит в Генеральном штабе Министерства обороны, в зале приемов иностранных делегаций, и я ее случайно по телевизору увидел, когда турецкая делегация приезжала договариваться по поводу вывоза зерна с Украины. Мне кажется, это очень правильное место для таких вещей, иностранные делегации должны видеть и помнить историю. Это очень для них поучительно. Это героическая история нашей страны, а Сталинградская битва стала переломной в годы Великой Отечественной войны, она длилась очень долго для нашей армии.

Одна из первых работ в Студии военных художников была «Ветераны. Бессмертный полк», мне всегда хотелось написать это действие, я видел, как это происходит. Это очень торжественно, трагично и интересно, и много людей принимает участие в этом шествии. В этой работе я постарался показать свое личное отношение, отношение нашей семьи и соприкосновение Великой Отечественной войны с нашей семейной историей. На портретах изображены наши родственники, родственники супруги, наши близкие, здесь позировали уже и дети, и на первом плане портрет Сергея Петровича Ткачева. Однажды мы ехали с ним с крупной выставки из Центрального Дома художника, и когда проезжали по Садовому кольцу, он рассказывал, как в годы Великой Отечественной войны бежал под обстрелом немцев по минному полю, попал в госпиталь, у него были ранения. Он рассказывал, как немцы строили, восстанавливали разрушенные дома на Садовом кольце, и меня это так поразило! Мы едем сейчас на машине, я за рулем, в мирное время, а человек, который рядом со мной, соприкоснулся с такой большой историей нашей страны. И я решил его, как учителя, как ветерана, изобразить на этой работе.

Я всегда стараюсь какие-то вещи подмечать. У нас есть разные военно-исторические общества, мы берем костюмы, атрибутику, выезжаем на какие-то места или делаем какие-то постановки композиционные, делаем этюды, зарисовки – и уже только после этого может родиться какая-то картина. Вначале, естественно, эскиз, первоначальная идея, мысль. Так что все то, чему нас научили в Академии, сейчас максимально реализуется.

– Да, я вижу тут и колорит, и настроение, и органично тема прочитывается. Сразу чувствуется, что ты пленэрист, ты на пленэре пишешь, поэтому у тебя нет мучений, как тут тени положить, как задний план мягко сделать. И это большой плюс, потому что в картине есть воздух, нет никаких острых углов, параллельных линий, симметричных предметов. У дерева никогда не бывает параллельных веток, идеально прямого ствола. И природа, и жизнь такие не циркульные, не шаблонные, никогда не повторяются. Ни закат, ни восход, ни одно дерево с другим. Это Господь создал такое многообразие, казалось бы, из одних и тех же компонентов. Великое множество! Такое внимательное отношение очень важно для художника. И конечно, если берутся исторические жанры, то очень важна и атрибутика, и наличие одежды, вооружения, чтобы не было нестыковки по времени, по эпохе. Это такие тонкости, вплоть до того, какие петлички были, – это очень важно. Потому что художник пишет не сиюминутную вещь, как журнальная или газетная информация. Та информация, которую он выдает, уже становится частью истории, становится иллюстрацией к каким-то бывшим историческим событиям или, может быть, будущим. Я вижу, тут у тебя тема войны как прошлой, так и современной. Ты не ездил в Сирию?

– У нас есть командировки от студии, в прошлом году это была командировка на боевые учения «Запад» совместно с Белоруссией, с Сербией, на полигоне Мулино, это Нижний Новгород. А недавно были Международные учения стран-содружеств СНГ на Дальнем Востоке. Оттуда мы тоже привезли интересный материал, над ним сейчас работаем. Там 12 стран-участниц было, были задействованы и Военно-морской флот на Дальнем Востоке, и тяжелая авиация. Вся армия была показана. Это совсем другой опыт, когда ты стоишь, пишешь этюд, а вокруг тебя все взрывается, летает, бахает.

– Человечество, оказывается, не может без войны. История человечества от войны до войны. Я не знаю, почему так; наверное, никто не даст ответа. От убийства Каином Авеля эта история братоубийства тянется до сегодняшнего дня, и я думаю, что в этом большая драматургия. Есть такое понятие: войны – это повивальные бабки истории. Видимо, история человечества из этой драматургии и происходит. Война – это передел собственности, территорий, имущества, переформатирование смыслов и понятий. И наши победители – это те, кто на стороне света, как Георгий Победоносец. Если приходит година испытаний, то все-таки есть люди света, хочется в это верить.

А жанровые вещи в основном у тебя сейчас пишутся по программе студии им. Грекова? Бывают какие-то свои темы, домашние, или вдруг в поездках возникли мысли?

– Конечно, бывают. В основном супруга пишет все, что связано с домом, с хозяйством.

– Да, я видел у нее старые вещи, самовары на картинах. Интересный такой жанр – натюрморт, потому что он, по сути дела, говорит тоже о людях.

– У нее свое внутреннее, очень глубокое женское мышление, свой подход. И она служит для меня идейным вдохновителем, у нее очень много подмеченных идей, которыми она может спокойно меня заразить, – и вот уже мне тоже хочется. Хотя у нас были и небольшие семейные ситуации, когда мы делили идею. «Я хочу». – «Нет, я уже взял ее». – «А ты сделаешь хорошо? Может, у меня лучше получится?»

– Вы не писали, как братья Ткачевы, одну картину вместе?

– Она может подсказать, и я ей доверяю. Она всегда говорит правду, я уже убеждался в этом много раз. И если она что-то сказала, то, конечно, ее лучше послушать, и я стараюсь это делать. В две кисти делаем некоторые вещи, но во всей работе, может, два-три мазка моих, чтобы просто показать, как может быть. А вот чтобы так, от начала и до конца…

– … как Кукрыниксы.

– Очень трудно уходить в чужую работу, у меня не получается.

– То есть жанровые, портретные вещи тоже возникают, помимо работ в студии им. Грекова?

– Да, конечно. Я просто чувствую после долгого периода, что не хватает каких-то навыков; или они просто уже забыты. Где-то нужно нарастить, где-то исправить, свои минусы я понимаю. И вроде картины уже пишутся, а чувствуешь, что есть недостатки; например, в портрете руки, может, не так написаны в движении. И я возвращаюсь к каким-то моментам, которые или пропустил, или забыл.

Раньше много набросков делали, много этюдов делали, портреты писали. У нас очень хороший художественный руководитель, он всегда чувствует, подсказывает, непредвзято к каждому человеку подходит, спокойно объясняет. У него у самого образование очень мощное. Ну и коллектив очень важен. То, что мы долгое время работали сами на себя и делали то, что хотели, тоже привнесло некую расслабленность. А здесь достаточно большой коллектив, больше 20 художников-живописцев, и можно уже сравнить свою работу, например, с их работами, увидеть, кто в чем преуспевает.

Ну и они, в свою очередь, дают совет, подсказывают, как лучше поступить, опираясь на свой опыт. А там есть очень серьезные художники, которые уже проработали долгое время в определенном жанре, уже накопилась у них какая-то своя база. И это позволяет действительно двигаться вперед, потому что одно дело самому по себе работать, где-то себя заставлять, и другое дело – когда есть задание. Я не говорю, что это похоже на Академию или другое учебное заведение. В Студии никто никого не учит, туда пришли серьезные люди, все взрослые, много международных художников – чему их уже учить? Все работают по-разному, все друг от друга отличаются, у каждого свой подход, и интересно в коллективе быть.

– Это некое братство вокруг какой-то темы (допустим, героической темы страны, людей). Еще есть Студия художников имени В.В. Верещагина МВД России, там тоже свой коллектив, свои задачи и темы. Раньше, еще до революции, в Императорской Академии художеств такие художники назывались баталистами. Запрос на это всегда был, и баталии писали, и портреты военачальников, великих князей – это уже дань традиции.

– Нашей студии больше 80 лет, некоторые художники студии еще участвовали в Великой Отечественной войне, много набросков, зарисовок делали. И мы видели те работы, это  мощная советская школа.  И у нас есть ребята, которые ездили в командировки и в Сирию, и в другие горячие точки, они уже являются ветеранами боевых действий.

Художник уязвим, он не может, как репортер, приехать, отснять материал – и через две минуты его там уже нет. Художник туда пришел надолго, и это тоже опасные моменты, но это очень интересно.

Сама студия – это работа над историей России. Это и Суворов, и Петр Первый, и Александр Невский, это целый спектр героической истории, которой нам сегодня не хватает, потому что молодежь, которая подрастает (не хочу сказать за всех), живет гаджетами,  материальной жизнью, ей не хватает патриотизма.

В одной творческой поездке я для себя отметил много интересного. Когда мы поехали в Чечню, а эта творческая командировка была не от Студии, это была обычная пленэрная поездка, мы поехали писать пейзажи, горы, изучать культуру Чеченской Республики – и я был поражен, на каком уровне у них патриотизм. Там на главной площади артист поет патриотические песни, и дети катаются рядом на самокатах и все это воспринимают с самых малых лет. И это здорово. А у нас флаг начали поднимать в школах только сейчас, и то было очень много противников. Весь этот мусор, искусственный, перевернутый, искаженный, в нашу страну влился с Запада, из Европы.

– Мы еще продолжим наше общение с Василием, потому что эти темы очень важны, искусство, которым он занимается, актуально, и не только сегодня. Оно будет актуально и завтра.

Ведущий Олег Молчанов, заслуженный художник России