Литературный квартал. Иеромонах Роман. Часть 2

Сегодня мы продолжаем говорить о творчестве иеромонаха Романа. Отец Роман уже много лет живет в уединении, в затворе. Однако, читая его стихи, можно понять, что его мысли, чувства и молитвы связаны с судьбами русского народа. У многих может возникнуть резонный вопрос: откуда монах-отшельник узнает о событиях в мире? Ответ очень прост – из писем, православных газет и журналов, которые присылают ему люди. Очень много скорбных писем, у каждого своя боль.

Ольга Сергеевна Надпорожская, директор Фонда творчества иеромонаха Романа, редактор книг отца Романа последних лет и сайта «Ветрово»:

– Когда мы познакомились с отцом Романом, меня очень удивило то, что он в своей поэзии часто откликается на важные и тревожные события, происходящие в мире. Мне даже казалось, что он принимает это гораздо ближе к сердцу, чем я – человек, живущий в миру. Но позже я прочитала слова преподобного Паисия Святогорца, они звучат примерно так: «Если в старину какой-то благоговейный монах начинал интересоваться тем, что происходит в мире, то этого монаха нужно было заточить в башню. А в наше время все наоборот: если какой-то благоговейный монах не интересуется происходящим в мире и не болеет за это, то именно в этом случае его нужно заточить в башню. Потому что в наше время болеть за свой народ и за происходящее вокруг – это исповедание».

Отец Роман неоднократно откликался на разные злободневные события, и сейчас мне бы хотелось прочитать стихотворение, которое отец Роман написал в октябре 2022 года. Оно посвящено той теме, которая волнует нас всех в первую очередь; в том числе и тех людей, которые не привыкли озадачиваться теми событиями, которые не касаются их напрямую. Оно называется: «Испокон веков».

Мужайтесь, и да укрепляется сердце ваше,

все надеющиеся на Господа! (Пс. 30, 25).

Шёл на Москву с огнём играться
С французом европейский сброд.
Не говорил – за что сражаться –
Мой замордованный народ.

Холуйской знать была и ране,
Не озираясь на молву.
Пока гундосили дворяне,
Наполеон спалил Москву.

Власть и тогда была немилой,
Но ради веры, очага
Хватали крепостные вилы
И шли на смертного врага.

А после дружбою германской
Верхушка наша увлеклась,
И хоть была не христианской –
Москва фашисту не сдалась.

Перед войной одни сидели,
Других отправили в расход,
Но песни горделиво пели
Про наш советский огород.

И правили, куда деваться –
Тиран и богомерзкий сброд!
Но не сказал – за что сражаться –
Мой обезбоженный народ.

Теперь повсюду птичий учат,
Чураясь языком своим.
Ну что же, и от них получат,
Увы, не только холуи!

И ничего не изменилось:
Измена, трусость и обман!
И снова впали мы в немилость,
И снова в недругах Иван.

Ворьё торопится податься
На сытый Запад от невзгод.
Но скажет ли – за что сражаться –
Мой обворованный народ?

Не знаю, надо ли как-то комментировать стихотворение, но могу добавить, что отец Роман в разговорах часто говорит: в XIX веке высший свет увлекался французским языком, все одевались и вели себя по-французски, после чего пришел Наполеон и сжег Москву; в XX веке все учили немецкий язык, потом началась Великая Отечественная война, не нужно пояснять, что было… А в наше время мы со школьной скамьи все учим английский язык, потому что это открывает нам дорогу в светлое будущее, без него не обойтись, поэтому нет ничего удивительного в том, что происходит сейчас.

Иеромонах Роман очень любит свою земную Родину и очень переживает за русский народ. Он монах, отшельник, духовный человек, но он не говорит подобно другим верующим людям: то, что происходит на земле, – это не так важно, нам важно стяжать Царство Небесное, нужно любить всех на свете, включая и тех, кто пытается нас унизить и уничтожить. 

Земля от света повернёт во тьму,
И ветер северный изменится на южный.
Я ничего с собою не возьму,
И потому мне ничего не нужно.

Что было прежде, будет и потом,
Что было сотворённым – сотворится.
Сегодня смех, веселья полон дом,
А завтра всплачет тот, кто веселится.

В моря из рек текут потоки вод,
Чтоб облаками возвратиться в реки.
Приходит род, и вновь проходит род,
И только Ты господствуешь вовеки.

Восходит солнце и зайдёт опять,
Чтоб воссиять по-новому над тьмою.
Мне ничего не страшно потерять,
Будь только Ты, Царю царей, со мною.

Всему под небесами свой черёд,
Своя пора и время всякой вещи.
Блажен, кто эту истину поймёт,
Но преблаженнее – обретший вечность.

Людская память – вешняя вода,
Она умрет, как город осаждённый.
Блажен, кто никого не осуждал,
Но преблажен за Правду осуждённый.

Безумию под солнцем нет конца,
И мiр на Бога возвеличил слово.
Восстала тварь на своего Творца,
И это тоже на земле не ново.

Нечестию живущих нет границ,
И люди жить и умирать устали.
О семя любодеев и блудниц,
Когда б вы знали, на Кого восстали!

Не возноситесь, Судия воздаст,
И это будет бедствием из бедствий.
Святы твои слова, Екклесиаст:
«Всё, что без Бога, – суета суетствий!»

Но верю я, что Истина Сама
Вовек восторжествует над землёю.
И будет свет, и посрамится тьма,
И сокрушится всяк, творящий злое!

Отец Роман поселился в скиту Ветрово почти тридцать лет назад по благословению старца Николая Гурьянова.

Ольга Сергеевна Надпорожская:

– Когда я впервые оказалась в скиту Ветрово, меня поразила скромность, неброскость природы в этом месте, а в стихах отца Романа, написанных в скиту, всегда отражалась какая-то необыкновенная красота. Может быть, сказалось то, что я приехала впервые туда в апреле. Это была Светлая седмица, было холодно, не было ни травы, ни листьев, с неба порой падал снег, смешанный с дождем.

Отец Роман принимал паломников в летней трапезной. Это дом, который никак не утеплен, в нем нет печки, температура в нем была такая же, как на улице. Я хорошо помню, как мы сидели и слушали рассказы отца Романа, и было при этом холодно, но никому не приходило в голову уйти погреться в келью, где была горячая печка, потому что невозможно было оторваться от этих рассказов.

Мои самые первые впечатления от поездки к отцу Роману достаточно непростые, потому что было не только холодно. Лично мне было стыдно за себя, было чувство, которое возникает порой во время исповеди. С одной стороны, тебе очень стыдно, а с другой стороны, ты знаешь, что другого пути нет. Бежать от этого – значит уподобиться Адаму, который прячется в райском саду от Бога за деревьями после того, как он согрешил.

Эта первая встреча с отцом Романом запомнилась Ольге на всю жизнь. Вот как она описывает это событие в своем произведении «Веяние тихого ветра»: «Когда за столом отец Роман беседовал с нами, я впервые за много дней повернула голову в другую сторону и посмотрела на людей, которые слушали. В комнате был полумрак – кажется, вечерело, – на столе горела только одна свеча. Но лица людей были освещены изнутри, и каждый в это мгновение был виден как на ладони. Кто-то сидел, как ребенок, с открытым ртом, и не замечал этого. В глазах то у одной, то у другой женщины блестели слезы. Кто-то устроился в стороне, полубоком к столу, опустив лицо, один изо всех не глядя на говорившего и словно желая остаться в тени. Все были неподвижны, и никто не ел. Если бы художник написал портрет хотя бы одного из присутствующих и смог выразить ту глубину, которая открылась в эту минуту в человеке, – это была бы великая картина. Если бы он написал всю композицию, стол и всех, кто сидел вокруг, это было бы похоже… на эпизод из Евангелия».

Ольга Сергеевна Надпорожская:

– В скиту отца Романа есть три храма: один храм большой летний, он освящен в честь иконы Божьей Матери «Взыскание погибших». Построить этот храм, освятить его именно так благословил тоже отец Николай Гурьянов. Но у этой истории есть предыстория. Еще задолго до того, как поселиться в Ветрово, отец Роман служил на одном из глухих приходов Смоленщины. И однажды в какой-то сторожке, где было много разного хлама, он нашел икону Божьей Матери «Взыскание погибших». Очистил ее, написал тропарь на обратной стороне, поставил в оклад, освятил и хранил у себя. Отец Николай ничего об этой находке не знал. Когда отец Роман спросил у него, в честь кого освятить храм, он ответил: в честь иконы Божьей Матери «Взыскание погибших». Эта икона и сейчас находится в скиту, она стоит справа от алтаря, на аналое, и отец Роман ею благословляет паломников. Отец Роман и сам пишет иконы, причем канонические, очень строго к этому относится. Но к этой простой, неканонической иконе относится с огромным благоговением.

Помимо этого большого храма есть еще два домовых храма, один из них в честь преподобного Серафима Саровского, это самый старый храм в скиту, в нем служил еще иеромонах Досифей (Пашков). Это человек, который был, по словам иеромонаха Романа, настоящим подвижником и о котором тоже почти не осталось никаких сведений. Здесь мы видим подтверждение того, что человек, который ведет подлинную жизнь, старается, чтобы эта жизнь никому не попадалась на глаза. Отец Досифей трагически погиб, он утонул в реке, когда перевернулась его лодка (или она была намеренно перевернута кем-то).  Другая причина его гибели была еще и в том, что он очень строго постился, и у него не было сил, чтобы добраться до берега.   

Третий храм тоже домовый, в честь Спаса Нерукотворного, где обычно отец Роман и совершает богослужения.

Ольга Сергеевна Надпорожская:

– Почти все иконы во всех храмах написаны самим отцом Романом. И вообще в скиту Ветрово очень много сделано своими руками. Из этого можно заключить, что отец Роман, как и подобает монаху по Уставу, всегда чередовал молитву с физическими занятиями.

Отец Роман почти все эти годы жил один, и только совсем недавно у него появился один послушник. Конечно, к нему приезжают паломники. Причем отец Роман всегда просит, чтобы никто не приезжал без благословения к нему. Я не раз сама была свидетелем того, как приезжают люди (особенно летом, со всех концов страны, порой из-за границы), никого заранее не предупредив.

Когда к отцу Роману кто-то приезжает, он очень много времени отдает людям, проводит почти все время с ними. Это сказывается на его стихотворениях. Если мы откроем любой сборник отца Романа, мы увидим, что летом он пишет стихов гораздо меньше, чем зимой, именно по причине того, что летом он вынужден общаться с людьми. И только зимой, когда дорога в скит становится трудной, почти непреодолимой, отец Роман остается один и пишет и стихи, и прозу. Кроме того, он ведет большую переписку. Ему, по-прежнему, пишут письма со всех концов России, и отец Роман, по мере возможности, на них отвечает.

Только вслушайтесь в мелодии песнопений отца Романа. Они сродни русской равнине, ее плавным холмам с белыми храмами у излучин рек, ее щемящим березовым рощам. В этом звуковом образе Святой Руси еще одна тайна иеромонаха Романа.

Ольга Сергеевна Надпорожская:

– Для меня всегда очень важным было искусство. Дело в том, что я родилась в театральной семье, и мои родители и многие друзья связаны с театром, с другими видами искусства. Искусство было для меня ценным само по себе, и, кроме того, люди искусства всегда казались мне исключительными, поскольку они не такие, как все, они способны к творчеству, они не живут рутинной жизнью. Когда я впервые ехала к отцу Роману, я, конечно же, ехала к нему и как к выдающемуся поэту, хотя осознавала, что это духовный человек, и уже неоднократно просила его молиться о себе и своих близких.

Но когда я оказалась в скиту, то я на какое-то время, может быть, даже на несколько дней, вообще забыла о том, что отец Роман пишет стихи. Оказалось, что это совсем не главное и что вообще стихи отца Романа настолько глубоки потому, что они являются плодом глубокой жизни. Если бы жизнь его была иной, то и стихи были бы совсем другими. С тех пор я всегда думаю, что если бы отец Роман перестал писать стихи, то лично он при этом, может быть, совсем ничего не потерял бы, потеряли бы только его читатели. Самое важное в нем – это именно его монашество, его священство, его отданная Богу жизнь, и это именно то, без чего его самого не было бы. То есть оказалось, что, наверное, самое большое чудо, которое есть на земле, – это человеческая жизнь, отданная Богу.

Я понимаю, что на уровне слов это звучит так, что с этим нельзя не согласиться. Ну да, вот прекрасный человек отдал свою жизнь Богу, но когда ты встречаешься с такой жизнью лицом к лицу, то это действительно потрясает тебя, и я даже не знаю, с чем это сравнить. Это остается с тобой и заставляет тебя, видимо, тоже стать другим или просто жить постоянно в свете этого понимания.

Почти 30 лет в скиту, почти 30 лет одиночества, и не простого, а монашеского. Молитвы и всего того, чем наполнена внутренняя жизнь монаха и о чем мы только читаем в книжках. В Ветрово, в этих таинственных, тяжелых и благодатных трудах, рождаются стихи иеромонаха Романа.

Ольга Сергеевна Надпорожская:

– Я очень люблю многие стихи отца Романа, и когда меня просят прочитать самое любимое, я просто выбираю что-то из написанного в последнее время. Мне бы хотелось прочитать стихотворение из этого сборника, называется: «Благословенный час». Он вышел в этом году, в него вошли стихотворения отца Романа 2020–2022-х годов. Особенность в том, что когда отец Роман писал многие из этих стихов, он тяжело болел, и это наложило отпечаток на его произведения. Тут много стихотворений, в которых он как бы пытается подвести итог жизни и найти какие-то образы, которые помогли бы нам тоже увидеть, как бы со стороны, свои жизни и подготовиться к вечности. Одно из таких стихотворений я хотела бы прочитать.

В скорби распространил мя еси (Пс. 4, 2).

Не рождают смеющихся – с плачем рождаются дети:

И болезни, и скорби Адамовых чад бытие.

О Страдалец страдальцев, доныне отвергнутый Свете,

Как же нам не терпеть, на Распятье взирая Твое?

 

О пора очищенья, о совесть – лютейший каратель!

Всем страстям послужил, пред Тобой и людьми согреших…

Как же поздно Тебя возлюбил, Милосердный Создатель!

Как же долго Ты ждал обращения блудной души!

Мне обычно помогает проводить небольшие литературно-музыкальные встречи мой родной папа, заслуженный артист России, Сергей Надпорожский. Когда я попросила папу прочитать это стихотворение на одной из таких встреч, он после прочтения сказал: «Если отец Роман говорит, что он только сейчас пришел к Богу, то что же нам тогда сказать о себе?» Действительно, тут есть о чем задуматься.

У вас, наши зрители, наверняка тоже есть любимые песнопения отца Романа, те, которые трогают ваше сердце и на которые откликается душа. Наверное, к таким песнопениям можно отнести известное «Радость моя».

Радость моя, наступает пора покаянная,

Радость моя, запожарилась осень вокруг,

Нет ничего на земле постоянного,

Радость моя, мой единственный друг.

 

Желтое, красное – все разноцветное,

Золотом, золотом устланы рвы.

Прямо в лицо роднику безответному

Ветер повыбросил мелочь листвы.

 

Затосковали деревья бесправные,

В ризах растерзанных гибели ждут.

Лишь золотые Кресты Православные,

Радость моя, нас в бессмертье зовут.

 

Радость моя, эта суетность грешная

Даже на паперть швыряет листы.

Но возжелали покоя нездешнего

Белые Церкви, Святые Кресты.

 

Их не прельщают купюры фальшивые,

Не привлекает поток золотой,

Нужно ли Вам это золото лживое,

Вам, лобызающим вечный покой?!

 

Белые Церкви светлеются издали,

Благовествуя о мире ином,

Живы еще Проповедники Истины,

Радость моя, не скорби ни о чем.

 

Белые Церкви исполнены кротости,

Ими доднесь освящается свет.

Радость моя, что кручинишься попусту,

Белым Церквам нынче тысяча лет.

 

Выжили вы, бессловесные зрители,

Бури прошли, расточились врази.

Сколько всего за века перевидели

Белые Церкви, осколки Руси?

 

Белые Церкви плывут в Бесконечности,

О, Кладенцы неземной Чистоты!

Непокоренные Граждане Вечности,

Белые Церкви, Святые Кресты.

 

Вас не касаются запахи тленные,

Этот октябрьский отчаянный пир.

Белые Церкви – Твердыни Вселенныя,

Не устоите – развалится мир.

 

Звон колокольный летит сквозь столетия,

Встретим же в Храме молитвенный час:

Радость моя, мы с тобой не заметили;

Осень уже за порогом у нас.

Одна из книг отца Романа завершается стихотворением-пожеланием каждому читателю, независимо от его возраста.

Живи с распахнутой душою,

Встречая зори босиком.

Не можешь стать рекой большою –

Будь малым чистым родником.

 

Живи всегда мечтой высокой,

За всё Творца благодари.

Не можешь стать звездой далёкой –

Хотя б огарком, но – гори!

Ольга Сергеевна Надпорожская:

– Я, как мама троих детей, знаю, что сохранить духовно-нравственные ценности даже в православной семье очень трудно. Дело в том, что с годами наша вера часто становится формальной, а духовно-нравственные ценности, которые сохраняются только внешне, – это, конечно, мертвечина, фарисейство. У отца Романа в его творчестве есть такое выражение: «жутковерующие» (пишется в одно слово). Сейчас я хочу прочитать вам уже не стихотворение, а отрывок из его прозаической книги, она называется: «Не сообразуйтеся веку сему». Это записки, которые отец Роман вел на протяжении 20 лет. Вот небольшой отрывок:

«Настало время жутковерующих всезнаек. Жутковерующие любят дружить с Миром, брататься с католиками и подражать чадам погибающего века сего. Жутковерующим политикам хождение в храм не мешает издавать антинародные законы. Жутковерующим олигархам-бизнесменам общение с архипастырями не мешает грабить их же паству. Как-нибудь выберутся трудяги на Афон, подкинут грекам крохи наворованного и с набальзамированной совестью вернутся расхищать народное достояние. Жутковерующим лицедеям стояние со свечой не мешает на глазах у всех ложиться в постель, делать непристойные движения, материться, растлевать общество. Мало того, их телам в роскошных гробах еще похлопают, и жутковерующие попы будут счастливы помахать кадилом у их могилок. Жутковерующие интеллигенты недоумевают, почему матерщина считается грехом, приводя в пример жутковерующих именитых поэтов и писателей. Жутковерующие певчие, по благословению жутковерующего настоятеля, отпев обедню, поют и пляшут на той же самой солее, где причащались. Таких жутковерующих и в свой дом не пустил бы, не то что в дом Божий. Иноверцы и безбожники смеются, говорят: «Что стоит ваша вера, если ее последователей не отличить от завсегдатаев ночных клубов борделей и прочих злачных мест?» Но обвинять ли веру, если пасущих и пасомых не согнать с широкого пути на заповеданный узкий. Полон храм жутковерующими, но избави, Господи, душу, ищущую Тебя, уподобиться им».

Отец Роман говорит, что когда мы приходим в церковь, когда мы приступаем к Святым Христовым Таинам, мы просто не имеем права оставаться прежними. Он говорит, что пришедший в церковь человек должен постараться изменить себя хотя бы внешне, как ни странно это звучит. Вот такой простой пример. Если, например, женщина, пришедшая в церковь, не хочет или не может отказаться от косметики, то это говорит о том, что она не сможет отказаться от чего-то большего, серьезного внутри себя самой, потому что изменить внешнее всегда проще, чем изменить что-то внутреннее. Казалось бы, это мелочь, но на самом деле эти мелочи, при попытке сдвинуть их с места, оказываются просто неподъемными. Отец Роман сам часто говорит, что в духовной жизни мелочей не бывает вообще.

Глубокое покаяние, плач о своих грехах – постоянная тема песнопений иеромонаха Романа. Спасение в покаянии. Сам он ощущает себя как звонарь. Песнопение для него – выход из монашеской кельи, выход на колокольню. Кто имеет уши слышать, да слышит. Это делается для людей: помочь ищущему, пробудить незрячих, дать путеводную нить движения к храму, к Богу. Если кто-то этот звон услышит, поймет бессмысленность и пустоту внешнего существования и раскроет свое сердце навстречу Господу, то слава Богу.

Колокольный звон

Над землей плывет,

А в монастыре

Братский хор поет:

– Господи, помилуй.

 

Инок-канонарх

Положил поклон.

И тотчас затих

Колокольный звон.

– Господи, помилуй.

 

– Господи, воззвах! –

Тенор возгласил,

Канонарху хор

Слаженно вторил:

– Господи, помилуй.

 

Свечи, образа,

Мантии, кресты.

Братия поет

Грустный глас шестый.

– Господи, помилуй.

 

Странники стоят,

Молится народ.

Русь еще жива,

Русь еще поет:

– Господи, помилуй.

 

Схимники в крестах,

Бороды, как снег,

Потупив глаза,

Молятся за всех:

– Господи, помилуй.

 

Братский хор умолк,

Снова перезвон.

Только слышно мне

Как со всех сторон:

– Господи, помилуй.

 

Твой черед настал,

Молодой звонарь,

Пробуди простор,

Посильней ударь.

– Господи, помилуй,

 

С музыкой такой

Хоть иди на смерть!

Много ли тебе,

Русь Святая, петь?

 

Записали Ирина Обухова и Максим Заливакин