Душевная вечеря. Преподобный Симеон Новый Богослов

– Есть тема, которая особенно интересна всякому человеку, не лишенному духовного вкуса. Поговорим о ярчайшей личности даже среди наших святоотеческих звезд, среди тех святых, которые не только подвизались, но и оставили огромный объем своего богословского наследия, в том числе и гимнографического, молитвенного. Среди них особняком и яркой звездой стоит Симеон Новый Богослов, святой XI века, именованный третьим Богословом. Мы кое-что вспомним о его житии и по преимуществу остановимся на одном из его произведений. Мы любим брать компактные произведения, чтобы можно было их реально исследовать, хоть и не так глубоко. И одна из его письменных проповедей – о возможности спасения в миру. Чем выделяется Симеон Новый Богослов среди прочих святых? Не зря я поставил его особняком?

– Мне кажется, не зря Вы поставили его особняком, потому что он и стоит особняком, во-первых, в связи с тем, что это довольно поздний автор, это X – начало XI века, это уже очень поздно. Мы привыкли святоотеческую литературу относить к более раннему периоду. Это или период каппадокийцев – IV, V века, или, может быть, VII век, но уже не X и не XI века, когда кажется, будто там уже все заканчивается, вся византийская патристика. И как новый расцвет здесь мы видим Симеона Нового Богослова.

Симеон Новый Богослов – автор, о котором многие слышали, потому что есть замечательные издания, новые переводы этого автора, выполненные митрополитом Иларионом, епископом Василием (Кривошеиным), это относительно недавние издания, выполненные с большой любовью, с большим пониманием, вниманием к тексту. Однако же к Симеону Новому Богослову, как мне кажется, еще сложнее приступить, чем к каппадокийцам. Потому что в основном известен он благодаря своим богословским гимнам, которые действительно сложны для понимания, и форма их сложная, это все-таки стихотворное произведение непривычного для русского слуха размера, поэтому именно за них он и получил свое наименование Богослова, потому что большинство этих гимнов посвящены Троице, Ее осмыслению, посвящены Богу.

– И поэтому он эстафету у Григория Богослова принимает.

– А тот, в свою очередь, у Иоанна Богослова.

– Моя любовь к поэзии известна, и, может быть, именно поэтому молитва святителя Симеона Нового Богослова в Правиле ко Святому Причащению, известному всем тем, кто слышит нас, мне сразу запомнилась наизусть. Может, в связи с ее какой-то внутренней ритмичностью. «От скверных устен, от мерзкаго сердца, от нечистаго языка, от души осквернены» – она наиболее длинная среди молитв. Но у меня почему-то быстро и на всю жизнь отпечатлелась эта молитва, и я ее всегда читаю наизусть. И это тоже какое-то чудо, связанное с оригинальностью, с особенностью текстов преподобного Симеона Нового Богослова. Другие молитвы тоже замечательные, составленные Иоанном Златоустом, святителем Василием Великим, но почему-то прямо легко, как стихотворение, легла эта молитва Симеона Нового Богослова.

– Наверное, это связано с тем, что Симеон Новый Богослов получил блестящее образование, и это тоже выделяет его среди очень многих авторов. Родился он во времена, когда христианство в Византийской империи (условно так ее назовем) существовало уже более 600 лет. Христианство уже не было новым, скандальным, необыкновенным, оно стало обычным.

Родился он, конечно, в христианской семье, очень знатной семье, его близкий родственник Василий занимал высокую должность при дворе, и поэтому свое образование он получил в Константинополе, то есть в центре всякой образованности, где в то время процветали высокие науки. Это период возрождения именно византийской культуры, ее очередного подъема. Он учился у блестящих учителей, начал занимать должность при дворе. Он долгое время был чиновником, именно придворным, и для нас это особенно необыкновенно, потому что, наверное, понятно – если у тебя в детстве ничего не получается, то ты говоришь: нет мне благословения в мирской жизни, пойду в монастырь. Совсем другое дело, когда твое происхождение, твое образование делает тебя вполне сообразным придворному служению, но вдруг у тебя в жизни происходит важнейший переворот. И текст, который мы сегодня хотим обсудить, называется «О вере», он и о том, что и мирянину возможно спастись. Он патрологами считается автобиографичным, это история о самом Симеоне Новом Богослове.

А для нас он чем интересен? Тем, что мы видим в нем молодого человека, христианина от рождения, но он как будто нуждается в наставлении. Когда мы вначале про него читаем, то  можем представить себе какого-то современного человека, который вроде бы крещен.

– Обращает на себя внимание тот факт, что он нигде не бравировал своей грамотностью и высокой образованностью. Он всегда воспринимался как несколько даже настаивающий на своей простоте, какой-то прямоте. Это и в отношении своего духовника, которого он сразу категорически и беспрекословно превозносит и слушается, что навлекает на него, кстати, еще и некоторые неприятности именно за особое его почитание.

И это для него простой, очевидный и, может, даже доминирующий момент в его святой личности. Потому что многих мы знаем, которые принимали первые уроки от великих святых, но потом уже и сами были наставниками для всех. А он до последнего своего произведения ссылается на уже почившего духовника, на его молитвы. И даже в этой истории, которую он рассказывает, тоже появляется духовник с его замечательными комментариями о том, что дерзновением именно духовника перед Богом даются его ученику такие сверхъестественные откровения.

– А мне кажется, чтобы положить некий якорь ко времени его деятельности, можно сказать о том, что живет он во время крещения Руси. То есть параллельно идет процесс проповеди Кирилла и Мефодия, его более поздних учеников, и вот примерно это же время – это время крещения Руси. Чтобы просто представить себе его в какой-то хронологической ленте. Это действительно период расцвета.

– И вот какие характерные черты того юноши, о котором он говорит: жил в Константинополе некто по имени Георгий. Почему он это имя прилагает к своему герою? Чтобы определеннее от него отмежеваться. «Юноша возрастом, лет двадцати. Это – в наши дни, на нашей памяти. Он был красив лицом, и в его походке, в манере держать себя и в приемах обращения было нечто показливое: так что по сей причине делали о нем разные недобрые предположения те, которые смотрят на одну внешность и, не зная, что скрыто внутри каждого, судят о других ошибочно».

Очевидно, что он снаружи не мог казаться святым. И вот важнейшее событие в его жизни, которое становится причиной всех его великих перемен и великих откровений, которых он сподобляется от Бога. «Он познакомился с неким монахом, жившим в одном из константинопольских монастырей, человеком святым, и, открывая ему сокровенности сердца своего, сказал и то, что сильно жаждет спасения души своей».

Вот существенное событие, мне кажется. Когда спрашивают о спасении в наше время, то бесконечно важно встретить иерея или архиерея, который на сердце так ложится, что у его духовного чада реально меняется отношение ко всей своей жизни, меняется угол зрения. И вот именно встреча с личностью священнослужителя и становится лучшей проповедью Евангелия, где евангельским духом ведомый архипастырь обнаруживает для человека благонадежность этого пути, становится для него добрым пастырем, который его ведет по христианской жизни.

Мне кажется, это закон, который действует как правило, потому что Бог благоволил спасти человечество личностью воплотившегося Сына Своего, поэтому все человечество узнало не из книжки или от какого-то собора старцев новые определения, которые были бы благонадежными. А Бог благоволил – вот тебе личность, которая встретилась на твоем жизненном пути. Это бесконечно важная встреча с личностью.

– Автор делает акцент, что это простой юноша Георгий, который встречает образцового монаха и в личной беседе открывает ему, что желал бы спасения души. То есть он не просит, как бы ему встретить девушку и завести с ней семью. У него нет такой задачи. Он не спрашивает: как бы мне укрепить свое положение? Потому что Георгий работает на знатного господина, как и Симеон Новый Богослов в свое время работал на императора. Он не спрашивает, как бы ему выслужиться. Как часто мы своим духовным отцам, духовникам, просто замечательным, удивительным людям, которых мы встречаем на своем пути, задаем этот вопрос, спрашиваем: «Как мне, отче, спастись? Я желаю быть с Богом. Что мне делать?» Как часто, батюшка, Вы слышите именно такое, обращенное к Вам слово?

– Впоследствии о таком феномене рассуждает Симеон Новый Богослов и говорит, что поверить легко, это горение, стремление к спасению бывает следствием веры. Поверить очень легко, но для этого нужна твоя воля. Употреби свою нравственную свободу на принятие этих духовных реальностей, которые открыл Господь. Но Вы хорошо сказали, что мы имеем дело уже с шестивековым опытом церковной жизни Восточной Римской империи, в которой вроде как реальность евангельских событий воспринимается вместе с молоком матери. Так что он не оригинален в том, что он хотел услышать о Христе, услышал о Христе, ответил на это, пробивался сквозь атеистическое сообщество.

Недавно у нас в обители был музыкальный коллектив из Москвы, показывали детям представление, и с ними был один современный, молодой и хорошо образованный человек, который был искренне полон вопросов ко мне, и главный из них – как современный молодой человек может стать верующим? Я помню мои советские школьные годы и студенческие, когда я встречал уже верующих, познакомился с первыми настоящими христианами. Для меня этот вопрос, наверное, так примерно и звучал: как в современной реальности, в которой нет места Христу как центру и смыслу нашего бытия, Путеводителю нашего спасения, – люди вполне адекватные оказываются неадекватными в этом вопросе? Здесь другое. Вы правы, что среди несомненного христианства, в котором вырастали молодые люди, они тем не менее не были озабочены так остро возможностью спасения. Они, как правило, в связи с заботами века сего были озабочены перечисленными Вами вопросами карьеры, благоустройства, избавления от неприятностей, врагов, болезней. Вот ради чего, собственно, им и нужна была вера; забыли о том, что в этом случае вера приобретает очертания языческой, а не христианской. Потому что все это желание земного благоустройства присуще как раз языческому мировоззрению. И средства магические, которые язычество всегда использовало для реализации своего религиозного чувства, предназначены для благоустройства с помощью земных ресурсов своей же земной жизни.

– Когда что-то идет не так, как ты просил, или не идет, то ты, как тебе кажется, справедливо недоумеваешь: я же молился, я же просил…

– Христианское общество может быть так же проникнуто языческим духом там, где нет этого подлинного горения спасения. И юноша этот представлялся, с одной стороны, как бы необычным, а с другой стороны, самым обычным. Как у Достоевского: Алеша Карамазов совсем обычный, но он чем-то необычен. А необычен тем, что его намерения в жизни – прежде всего спастись во Христе.

– Опять же мы не должны забывать о том, что речь идет о двадцатилетнем юноше, и он как раз, возможно, находится в каких-то размышлениях по поводу устройства своей жизни. Но удивительно то, что он задает именно этот вопрос, и мы видим дальше, что ему этот монах находит что ответить. А ведь бывает, когда задаешь, будучи молодым, какой-то вопрос про спасение, тебе говорят, что тебе это не нужно, тебе нужно жениться, растить детей – и тогда спасешься. Ты спрашиваешь, что такое смирение, кротость, как достичь дара молитвы, а тебе говорят – брось все это. А разве дар молитвы и потребность в спасении – это не базовые потребности? Разве не базовые начала всего? И семейной жизни тоже…

– В книге священномученика Илариона (Троицкого) «Единство идеала Христова» как раз и доказывается, что никаких заповедей специально для монахов Господь не давал. Все, что сказано и рекомендовано, – это как для среднестатистического обывателя, так и для монаха. Почему, кстати, монашеский постриг не считается таинством? Потому, что он не является чем-то существенно другим по отношению к крещению. Это признанная и заявленная торжественная решимость всерьез отнестись к своим обетам крещения, которые давали все люди, ставшие христианами.

Но интересно, что у этого святого старца нашлись для него ровно три ответных действия на его порыв, которые вполне его удовлетворили. Что же ответил ему старец? Какие три главных действия он произвел в ответ жаждущему спасения юноше?

«Честный старец, поучив его как следовало и дав ему небольшое правило к исполнению, дал еще и книжицу св. Марка Подвижника, где он пишет о духовном законе». Короче говоря, эти три действия с момента знакомства его со старцем стали уже для него привычным состоянием. Первое – это всегдашнее старцу откровение помыслов, грехов, своей жизни. Всегдашняя исповедь. Потому что мы потом увидим очень интригующее развитие событий: не всегда юноша был таким безблагодатным, не всегда он был плохим. Но всегда с ним оставались три урока, три данных старцем дела.

Он иногда заходил к нему и открывал грехи свои, несмотря на то, что не слушался его, ибо так он охладел в вере. Причем он охладел не вскоре, а после необыкновенных и сверхъестественных откровений, ему дарованных. Но всегда, пожизненно он чувствовал необходимость хоть иногда, хоть и не радуя старца, приходить к нему и исповедоваться, обнаруживать свою немощь, поврежденность, крайнюю степень падения. И такое бывает после сверхъестественных откровений.

Второй пункт – это небольшое правило, которое он повадился всегда исполнять, небольшое правило, с которым он сросся. В наше время тоже существуют утренние и вечерние молитвы, это 10 минут молитвенного сосредоточения пред Господом. Всякий батюшка вам порекомендует главу из Апостола, главу из Евангелия прочитать, какие-нибудь двенадцать земных поклонов положить с молитвой Иисусовой, может, кто уже более углубленно старается молиться – одну кафизму прочитать в день. И не раз, вспоминая этого отрока, преподобный Симеон говорит о том маленьком правиле, которое старец ему дал и которое он начал исполнять и старался исполнять всегда.

– Действительно, понудить себя на минимальное, маленькое правило, но регулярное – это невозможно и тяжело.

– Мы этому научились у святителя Феофана Затворника, это его слова, повторенные вслед за преподобным Исааком Сириным и Симеоном Новым Богословом, которых он переводил, готовил к изданию в «Добротолюбии». Это его решительная рекомендация: иметь небольшое правило, ежедневное и неопускаемое, а по мере вдохновения прибавлять, когда можешь. Но не ставить себе прибавленное в обязательство на будущее время.

Ну и наконец третье действие, мы для интриги его оповестим, но уже в следующей беседе вернемся к этой теме. Старец ему подарил книжицу Марка Подвижника о духовном законе. И эта книга как раз была со вниманием прочитана будущим святым, и три главы из нее легли ему на сердце. Феофан Затворник, кстати, так и советовал: читая святых отцов, те мысли, которые лягут на сердце, тотчас умножать, сохранять, останавливать чтение и углубляться мыслью в исследование того, что оказалось тепло воспринято, и тем более этому следовать.

Эти три главы мы в следующей нашей встрече и рассмотрим.

Записала Полина Митрофанова