Читаем Добротолюбие. «О непреложности упования». Священник Константин Корепанов

Мы продолжаем читать второй том «Добротолюбия», наставления преподобного Исаака Сирина. В прошлый раз мы разбирали его слово о борьбе с помыслом и обратили внимание на то, что он категорически утверждает: прекословить, противоречить помыслам нельзя.

Когда приходят вражьи навязчивые помыслы, мы начинаем спорить с ними и сопротивляться им. Это плохо, человек всегда проигрывает. Но отказаться от сопротивления очень трудно. Это может сделать человек смиренный, человек, возлюбивший смирение, не боящийся звать на помощь. Ведь на самом деле в глубине души мы всё хотим делать сами. Даже не сознавая это, не рефлексируя на эту тему, по греховной нашей привычке мы всё хотим делать сами.

Кроме того, у нас в сознании есть образы святых, которые легко побеждали все эти вражьи помыслы. И побыв немного в подвиге, полуподвиге, видимости подвига, когда мы встречаем нападение врага, мы уверены (с нами пребывает присущая нам в нашем грехе самоуверенность), что сейчас будем возражать и откинем этот помысел врага.

Более того, иногда даже враг, играя с нами в эту игру, делает вид, что боится, и убегает от нашего сопротивления только для того, чтобы мы поверили, что действительно можем сами с ним справиться. А потом, когда он приходит по-настоящему, мы уже даже не помышляем о молитве, мы думаем, что сейчас сами подавим его сопротивлением, какими-то благими помыслами, разрушим лукавые советования, но ничего не получается. А мы уже испачкались, уже осквернились, запутались в паутине, и он нас победил.

Поэтому древние отцы (и преподобный Исаак Сирин в данном случае принадлежит к очень магистральному направлению развития святых отцов) единодушно говорят, что не надо спорить с навязчивыми помыслами, надо молиться, звать на помощь, не надо пытаться своей силой что-то сделать, надо звать Бога.

54-й абзац:

Хочешь ли насладиться стихословием, во время службы своей, и постигнуть смысл произносимых тобою словес Духа? – Отложи совершенно в сторону количество стихословий, не принимай в расчет знания меры в стихах, оставь обычное громогласие; но углубляйся умом твоим в изучение словес Духа, пока душа твоя не возбудится к высоким разумениям и чрез то не подвигнется к славословию, или к полезной печали. – В рабском же делании (в вычитывании только положенного) нет мира уму; а смущение отнимает обыкновенно вкус у смысла и понятливости и расхищает мысли. Смущение прилично назвать колесницею дьявола, потому что сатана имеет обычай, подобно ездоку, восседать на ум, брать с собою кучу страстей, с ними входить в несчастную душу и погружать ее в смущение.

Суть проста: не думай о количестве произносимых тобою слов, все прочитал или не все прочитал, столько надо прочитать или не столько. В случае успеха это рождает фарисейскую самоуверенность, фарисейское спокойствие. В случае неуспеха это приводит к смущению ума: не успел, что теперь делать? «Я не подготовился, не вычитал, не сделал...» 

Когда, например, во время литургии, которая уже идет, человек торопливо дочитывает правило ко Причащению только ради того, чтобы избавиться от этого смущения, на самом деле он исполняет всего лишь волю врага.

Но человек привык мерить количеством свое служение Богу, ему так удобнее. Тем более что правила действительно позволяют человеку как-то организовать свою жизнь, и толк в определенном правиле, в определенном наборе, в известном количестве прочитанных молитв есть, потому что это и дисциплинирует человека, и помогает ему справиться со своей расслабленностью. Но лучше определять не количество произнесенных молитв, а ориентироваться на время, отданное Богу в молитве, на время, которое мы провели с Ним, либо на качество того, что мы делаем. Ведь на самом деле смысл молитв не в том, чтобы вычитать определенное их количество, не в том, чтобы прочитать все положенное, а в том, чтобы произошло богообщение.

Когда мы встречаемся с дорогим человеком, мы на самом деле не меряем, сколько слов нам надо сказать, мы просто беседуем, потому что нам дорога любая минута, проведенная вместе с ним. Это суть молитвы. У нас этого нет.

Но чтобы этому научиться, надо к этому стремиться. То есть не изо дня в день на протяжении десятилетий прочитывать одно и то же правило, а понимать, что есть какая-то школа обучения молитве. Об этом преподобный Исаак Сирин тоже будет говорить. Смысл в том, чтобы в конце концов каждое обращение к Богу было богообщением, приращением ведения, познания и восхождением в любовь Божью.

И начать лучше не с утренних или вечерних молитв, хотя постепенно можно и к ним прийти. Главное, с чего нужно было бы начать это разумное, внимательное произнесение молитв, это молитва «Отче наш», которую мы должны не просто, как стих, произнести наизусть, ни разу не споткнувшись. Мы должны это прожить, ведь мы во время произнесения этой молитвы обращаемся к Отцу, мы говорим с Отцом, обретаем Отца. У нас есть Отец, и мы это познаем не тем, что мы в это верим в некоем представлении ума, а проживаем в Духе Святом, что сейчас мы обращаемся к Отцу, обрели Отца, у нас Он есть. И мы с этим трепетом, этим благоговением, этой радостью об обретенном Отце обращаемся к Нему с остальными молитвами, которые составляют весь круг человеческой жизни. Не прочитываем, а проживаем эту молитву.

Сразу, даже если мы начнем читать ее медленно, ничего не получится. Но вкладывая ум в каждое слово и пытаясь сокрушиться сердцем, пытаясь что-то прожить и ощущая, что мы ничего не проживаем, ничего не чувствуем, мы должны действительно сокрушиться: я обращаюсь к Отцу, как будто это директор школы. Да я перед директором школы больше трепета чувствую, чем в данном случае перед Отцом Небесным. Значит, мое сердце мертво, в нем на самом деле нет Духа. И сердце сокрушается.

Я произношу молитву еще раз, и сердце снова молчит. И я сокрушаюсь еще больше. И вот какой-то маленький луч света или тепла вдруг падает на меня во время молитвы, и я выношу через несколько минут опыта этой молитвы глубочайшее переживание своей сухости, своей каменности, своей бездуховности, безблагодатности. На следующий день, потом еще на следующий день я стараюсь снова и снова изменить свои отношения с Отцом во время произнесения этой молитвы, и со мной однажды что-то происходит.

Не сразу, не через три дня, потому что, к сожалению, есть еще и объективные причины, которые надо устранить, они постепенно открываются, но со мной что-то начинает происходить. Я не просто вычитываю некоторый набор стихословий, который надо постоянно произносить. Мы понимаем, что это не молитва, которую надо произнести, это не слова, которые надо произнести, это состояние, в которое я должен войти, стоя перед Отцом.

И пока я не проживу эту молитву, у меня не получится ничего другого, потому что это главная молитва, потому что во Христе нам открывается доступ к Отцу; и Дух Святой соединяет нас именно с Отцом во Христе. Как говорит Христос в первосвященнической молитве Евангелия от Иоанна: Я открыл имя Твое человекам (Ин. 17, 6).

Произнося слова «Отче наш», мы входим в эти отношения, потому что Отец отзывается мгновенно. Он всегда с нами есть, как истинный Отец, Который никогда не бросает Своих детей и слышит шепот каждого Своего ребенка. Просто мы забывает об этом, и каждый погружается во что-то свое, какую-то суету. И вот мы вспомнили о Нем, печально ли, тревожно ли, радостно ли... И Он обозначает Свое присутствие тем, что наше сердце отвечает на это чувствами, общением, постижением... Не размышлять надо над словами молитвы «Отче наш», как это принято в западной традиции, не погружаться в парение ума, парение мысли, а умом вникать в это, надевая на себя это слово, вживаться в это слово, чтобы слова «да будет воля Твоя» стали действием, желание, ощущением, молитвой нашего сердца.

Далее, в 54-м слове, преподобный Исаак Сирин говорит, почему на молитве происходит смущение. Во-первых, потому, что нас часто мучает враг, всевая в нас свои помыслы. А мы, вместо того чтобы молится, ум свой вкладывать в слова молитвы, отвлекаемся на эти помыслы и начинаем с ними собеседовать. Вместо того, чтобы отринуть все из головы и погрузиться в молитву. Это свидетельствует нашему уму, что мы на самом деле не молимся. И мы должны увидеть, что какие-то помыслы, какая-то смущенность покрывают наше сознание, наш ум во время молитвы. И мы должны выбросить все из головы и просто молиться, жить этой молитвой. Если мы отвлеклись от этой молитвы и начали о чем-то постороннем размышлять, это приводит к смущению и на самом деле только подстегивает, мотивирует нас молиться, подсказывая нам, что мы перестали это делать.

Вторая причина смущения: тщеславие. Когда человек опять-таки занимается не молитвой с сокрушенным сердцем, а упивается каким-то религиозным чувством, начинает что-то о себе думать: «О, как я хорошо молюсь! Как я плачу, как чувствую, как сладко люблю своего Бога!» И тогда неожиданно приходит тьма или какое-то смущение помыслов, что-то дурное, непонятное... А иногда конкретно подходят бесы во время молитвы, и это очень пугает человека. Невидимым образом (мы не подвижники), но ощутимо, очень сильно корявые, очень грубые, очень злые мысли влезают в нашу голову. Мы не понимаем, почему так, мы же вроде молились. Да мы не молились, мы упивались тем, что молились.

Бывает, встретимся мы с каким-то известным человеком, писателем, художником, академиком, президентом. Этот великий человек удостоил нас беседой просто потому, что добр или ему интересно что-то нами произнесенное, интересна наша мысль, наш статус или еще что-то. И мы говорим с ним не потому, что нам интересна суть беседы, а как бы смотрим на себя со стороны и упиваемся: «Я говорю с ним!» И мы как-то даем знать, чтобы нас сфотографировали. Мы как бы не в беседе и не в том, что являет этот человек, а в другом: какого состояния я достиг, я являюсь чем-то значимым, мне надо это отразить, надо это увековечить.

Когда молишься с таким настроением, с такой тщеславной мыслью о себе со стороны, упиваясь тем, что говоришь с Богом, что ты не такой, как все, особенный, что молитва твоя особенная, все это описывается одним словом – тщеславие. Тогда на нас находит тьма, наши мысли путаются, наша молитва кончается не слезами, не умилением, не приращением любви, не погружением в смирение, она кончается неожиданно какой-то смутой, каким-то недоверием, страхом, надмением или откровенно плохими помыслами, хулой даже, которая входит, вползает, вклинивается в наше сознание.

57-й абзац:

Будь уверен, что Хранитель твой всегда с тобою (в данном случае не ангел-хранитель, как мы привыкли это помышлять, речь идет о Господе), – и что вместе с другими тварями и ты стоишь под единым Владыкой, Который единым мановением приводит все в движение и все устрояет. Стой же мужественно и благодушествуй. Ни демоны, ни губительные звери, ни порочные люди не могут исполнить воли своей на вред тебе и пагубу, если не попустит сего изволение Правящего и не даст сему места в определенной мере. Посему говори душе своей: «есть у меня оберегающий меня Хранитель; и ни одна из тварей не может явиться предо мною, разве только будет повеление свыше. Если же есть на то воля Владыки моего, чтоб лукавые возобладали над созданием, то принимаю сие не огорчаясь, как не желающий, чтоб воля Господа моего осталась без исполнения». Таким образом в искушениях твоих будешь исполнен радости, как уведавший и в точности сознавший, что управляет и распоряжает тобою Владычнее мановение. Так подкрепляй сердце свое упованием на Господа.

Наше упование должно быть непреложно. У нас оно не такое. Непреложность упования обеспечивается постоянными волевыми действиями. Первое – это постоянный решительный помысел в отношении того, что я знаю и верю, что Хранитель мой, Господь мой, могуч и добр; я живу Его силой, Его любовью, Его помощью, Его защитой, Его мудростью, Его любовью и благодарю Его за это, иногда восхищаюсь Им, пою Ему славу. Это все, что касается первого помысла, первой волевой установки. И у нас это иногда получается. Ненадолго нас хватает, мы люди неискушенные, мы люди неопытные. По крайней мере, мы знаем, что с этой частью что-то надо делать.

Когда проходит полгода, год, мы привыкаем к этой мысли и начинаем думать: «Да нет, это я такой молодец, это я такой сильный, это я достиг целомудрия, научился молиться, я стал молитвенником, стал милосердным». Ты ничем не стал, ты только облекся в своего Христа, Его силой ты милостив, Его силой ты мудр, Его силой ты кроток, Его силой ты силен, всё в Нем, через Него, Им ты делаешь. Устоять в этом с непривычки очень сложно. И на это у нас уходят по-настоящему годы, когда мы познаем свою немощь и смиряемся, действительно понимаем: без Меня не можете творить ничесоже (Ин. 15, 5).

Второй помысел не получается у нас совсем, а он очень важен. Как говорит здесь преподобный Исаак Сирин: если происходит что-то неожиданное, не входящее в наши планы, что-то неприятное, плохое, мы начинаем думать, что Бог нас оставил. Как? Ведь наш помысел, наше упование говорят нам, что Он силен и добр, Он стоит на нашей защите, это Его задача, Его служение, Его деятельность, Он нас защищает от всех и всегда, Он не может перестать нас защищать, не может перестать быть добрым, Благим, не может стать слабым, Он всегда нас защищает.

Если что-то неожиданное и неприятное с нами случилось, то только потому, что Он повелел этому быть, Он захотел, чтобы это с нами случилось. В отношении неприятных обстоятельств мы это иногда умом понимаем, но принять это и смириться с этим не можем. Но прочитаем внимательно слова преподобного Исаака Сирина: если же есть на то воля Владыки моего, чтоб лукавые возобладали над созданием, то принимаю сие. Если происходит какое-то падение, принимаю и это. Если что-то со мной происходит неожиданное и скверное, принимаю и это. Я всегда все принимаю.

Но я не могу, не имею права, не должен представить себе, что в этом нынешнем состоянии под давлением духа хулы или какой-то страсти я оставлен Богом. Так не бывает. В этом и состоит наша главная проблема: мы думаем, что Он, как капризная женщина, то любит, то не любит, то с нами, то не с нами, то Он на нашей стороне, то не на нашей стороне, то милует, то наказывает. Нет!

Он постоянный, у Него нет изменения. Если Он взял нас под Свой кров, то никогда нас не оставит. Если со мной что-то неожиданное, неприятное произошло, то это включено в Его Промысл, Его волю. Я должен это принять и понять, что с этим делать. Но я не имею права допустить мысль, что Он меня оставил. Это и обеспечит непреложность упования, а стало быть, поставит мою духовную жизнь на надежный фундамент.

Записала Инна Корепанова