Читаем Добротолюбие. «О чтении». Священник Константин Корепанов

Мы продолжаем разговор о молитве по словам преподобного Исаака Сирина из второго тома «Добротолюбия». Напомню 81-й абзац:

Молитва имеет нужду в упражнении, чтобы ум умудрился долговременным пребыванием в оной. Молитву предваряет отшельничество (уединение, отвлечение мыслей от всего стороннего). Отшельничество нужно ради молитвы, а молитва – для того, чтоб приобрести нам любовь Божию; потому что вследствие молитвы сыскиваются причины любить Бога.

Мы говорили о том, что мы под молитвой понимаем совсем не то, что понимает преподобный Исаак Сирин, а также и все святые. Они говорят о молитве – и мы говорим о молитве, они говорят, что надо молиться, – мы говорим, что надо молиться. Но говорим мы о разных духовных состояниях, вернее – они говорят о духовном состоянии, а мы говорим о душевном переживании. И потому у них есть плод изменения, который очевиден не только для них, но и для всех окружающих, а у нас ничего нет, кроме душевного делания и определенных чувств, переживаний, порой усталости, отчаяния, уныния или иногда каких-то радостных состояний. 

Наша жизнь не меняется, мы сами не меняемся, не преображаемся, мы не переплавляемся из простых грешных людей в сыновей и дочерей Божьих. Мы как выучили наизусть в пятом классе молитву «Отче наш», так и твердим ее до старости, как стишки Агнии Барто. А вхождения в опыт, открываемый нам в этой молитве, у нас нет.

Мы приспосабливаем слова святых к уровню своего понимания. Нам этого достаточно, для нас это успокоительно. Мы просто хотим оправдаться деятельностью, а не измениться в Боге. «Я молюсь, Господи; значит, Ты должен мне помочь».

Это все действительно очень просто. Если человек хочет, чтобы Бог ему помог, в этом нет ничего сложного, для этого не нужны никакие упражнения, нужно просто попросить, и Бог поможет. Например, дети рождаются не только у верующих, но и у неверующих, не только у христиан, но и в арабских семьях, и в китайских, и на островах Океании. Дети там тоже рождаются здоровые. Если те люди просят хлеба, они его получают, если они просят денег, они получают деньги.

Бог дает, люди получают просимое у Бога. Для этого не нужны упражнения. Это все просто просьба. На языке святых отцов это не является молитвой. Попроси – и получишь. А молитва на языке святых отцов – это духовное упражнение, которое является инструментом для изменения человека, тут нужно преобразиться.

«Нет, нам не нужно преобразиться, нам нужно получить от Бога хлеб, квартиру, дом». Тогда мы говорим о разных духовных действиях, о разных целях, разных задачах. Для того чтобы получить что-то от Бога, читать преподобного Исаака Сирина (да и вообще «Добротолюбие») смысла никакого нет, надо просто попросить, и Бог даст. В большинстве случаев просто короткой молитвы достаточно.

Он не дает сразу, а порой не дает очень долго, иногда не дает совсем не потому, что Он не может дать, а потому, что Он хочет от нас другого – хочет нас спасти. А мы запутались во всех этих словах, понятиях. Для нас храм – это место, в котором можно получить что-то: здоровье для себя и своих близких, неплохо было бы еще достаток, даже можно чуть побольше, чем просто достаток.

Если Бог даст нам все это, зачем нам тогда нужен храм? Нам больше не нужно ничего. Мы, конечно, можем ходить и ставить свечки, даже иногда благодарить Бога. Но это ничего не даст, потому что однажды мы умрем и пойдем в ад.

«Как в ад?» Так в ад, потому что мы не изменились, не преобразились, мы не обновились духом ума нашего, как мы в прошлый раз читали у апостола Павла, мы не сделались из ветхих людей новыми, не переродились во Христе; какими были, такими и остались. Просто нам нужно какое-то благо. Но ведь до Христа тоже люди получали блага: и детей себе вымаливали, и здоровье, и достаток, некоторые даром получали все это и шли в ад. И богатые, и бедные, и с детьми, и без детей, и здоровые, и больные. В Книге Иова об этом хорошо написано. Но не в этом же дело. Дело в перерождении человека, в спасении, в возможности человека стать богом. Аз рех: бози есте, и сынове Вышняго вси… вы же яко человецы умираете, и яко един от князей падаете (Пс. 81, 6–7) Вот и все, что можно сказать про нас.

Мы обыкновенные люди, нам ничего не надо, никакого сыновства Божьего, да и Царство Божье нам не нужно. Нам нужно, чтобы наша жизнь на этой земле, в грехах, в поту, в страстях, продолжалась бесконечно долго, если есть изобилие и здоровье. Мы понимаем, что так невозможно бесконечно долго, так пусть хоть максимально подольше. А там, когда мы умрем, чтобы мы воскресли, чтобы началась такая же простая жизнь, как здесь, только чтобы войн не было и налогов.

С.А. Есенин хорошо на эту тему написал в поэме «Инония» о подлинной мечте всякого человека, о том, каким должен быть рай и каким он на самом деле не является, слава Богу. И это непонимание того, что на самом деле является целью жизни человека, к чему он должен стремиться. Он должен переродиться. И Христос дает ему это. Он дает ему перерождающую благодать Святого Духа. Но перерождение это и совершается в молитве. В молитве оживает человеческий ум, просыпается благодать Святого Духа, оживотворяющая, оживляющая, меняющая ум человека. Молящийся умом человек становится на путь переплавления, на путь изменения. Молящийся ум есть инструмент изменения человека.

Мы часто думаем о жизни, о том, как построить сарай, как посадить картошку, как вывести ее новый особо вкусный сорт, как развести малину, как ее собрать и сохранить, как построить дом… Или размышляем о вещах философских, зачем нужна еда, что такое любовь, Кто такой Бог, что такое бытие. Или очень любим говорить о политике: а почему он? а почему они? а почему это? а почему так? А чиновники, а президенты, а социология, а законы, а войны, а нищета?.. Некоторые размышляют о науках, кого-то, кроме ученых, они еще волнуют. Лет пятьдесят назад они волновали гораздо больше, но есть еще в русских селениях такие мальчики, мужчины и женщины, которых тоже волнуют общие закономерности этого мира с исторической, физической или биологической точки зрения.

Но все это к уму, как его понимали святые отцы, как он есть изначально в человеческом естестве, не имеет никакого отношения. Это все не про ум, это все не про тот ум, который является инструментом перерождения человека. Ум оживляется, просыпается, являет себя, обнаруживает себя в человеке, воскресает в человеке через молитву.

Мы тогда и познаем, что у нас началась молитва, когда почувствовали свой ум. Мы его тогда и почувствовали, когда у нас началась молитва. Об этом в 81-м абзаце и пишет преподобный Исаак Сирин. Только в молитве мы приобретаем жизнь ума; собственно, ту жизнь человека, как она задумана Богом.

Да, беден ум человеческий. Кто-то называет это интеллектом, кто-то разумом, кто-то чем-то другим. Названий много. Но главное дело не в названии, а в опыте. Только тогда, когда человек начинает молиться, просыпается его ум. Не в смысле, что мы помолились, попросили Бога исцелить ребенка... Это может стать молитвой. И у многих, очень многих таковой и становится. И если помолился тому же целителю Пантелеимону об исцелении ребенка, если это действительно было молитвой, то через какое-то время траектория может быть разной, человек может оказаться перед иконой Иисуса Христа, где он плачет о своих грехах. Ребенок еще не вылечился, и он обязательно вылечится, но человек плачет уже совсем о другом, потому что в первой его молитве перед иконой целителя Пантелеимона проснулся его ум по действию благодати Святого Духа, Которым он был запечатлен в день своего крещения.

А могло просто быть его действие каким-то рассудочным, разумным, шептанием уст, какой-то душевной устремленностью. Человек слова сказал, побежал, ребенок не вылечился, и никуда это не привело, потому что это не было молитвой, хотя человек о чем-то просил.

А с чего мы решили, что молитва, а что не молитва? А молитвой является то, что привело к оживлению ума.

Вот, например, две женщины пришли в церковь помолиться. Они познакомились в очереди к онкологу, им обеим сказали, что у них онкология одного и того же органа. Одна другой говорит: «Пойдем помолимся в храме». Пришли, помолились, обе прочитали одну и ту же молитву, которая была у иконы «Всецарица». Им в храме сказали, что это помогает вылечиться онкологическим больным. Они прочитали перед этой иконой молитву, после этого прошептали какие-то молитвенные слова, просьбы свои об исцелении своими словами, поставили свечки и ушли. Одна ушла, поскольку не вылечилась, ничего не получила, ничего с ней не произошло, и больше она в храм не приходила. А другая пришла еще, и еще, и еще.

Не исцелились обе. Одна, правда, умерла чуть раньше, другая еще живет, но у одной во время этого стояния перед иконой ум проснулся, потому что она молилась. Она и молилась, потому что ум проснулся. Это происходит под действием Святого Духа, воскрешающего ум. Это воскрешение ума обозначается молитвой. А к другой Он не притронулся, и ум ее не проснулся. Почему? Нас это сейчас не касается. Нас интересует только одно: молящийся ум есть инструмент богопознания, инструмент жизни человеческой, приводящей его к жизни во Христе.

Мера оживления ума, степень оживления ума, степень причастности жизни во Христе у всех людей разная. И только живой ум, который свою жизнь свидетельствует в молитве, и есть ключ к преображению человека. Это пробуждение ума во время молитвы есть тяжелый труд, тяжелый, как реанимация у умирающего или умершего человека. Вернемся к словам 81-го абзаца: Молитва имеет нужду в упражнении, чтобы ум умудрился долговременным пребыванием в оной. Чтобы ум проснулся. Пробуждение ума – труд непростой, труд трудный, занимающий определенное количество времени в соответствии с мерой благодати, данной человеку.

Но во время этого пробуждения ума человеку необходима та или иная степень уединения. Это не полная степень отшельничества, о котором мы читаем в житии преподобного Сергия или преподобного Серафима Саровского, когда это уход в тайгу, в леса мордовские (где-нибудь в пустыньке, в землянке, в шалашике жить). Нет, это возможность несколько часов в день быть одному, когда никто не отвлекает и не развлекает. Я подчеркну: несколько часов. Поэтому ничего не происходит у людей, у которых такой возможности нет.

Мало того что для этого нужно несколько часов. В прошлой беседе я говорил, как человек постепенно врастает в молитву «Отче наш». Это продолжительное время, в спешке этого не сделаешь. Пяти минут мало, надо полтора часа, лучше два, причем чтобы в это время никто тебя не отвлекал, не доставал, не развлекал, ни о чем не спрашивал. Вот тебе подарок от Бога – уединение на два часа. Этого мало. Надо, чтобы эти два часа ты бы ни о чем не думал, ни о чем не волновался, не беспокоился бы, что будешь пить, как заплатишь за тепло, за свет в том жилье, в котором живешь.

Есть мужчина, который находил эти два часа, будучи водителем машины. Он – дальнобойщик. Он останавливался на этой машине в поле или в лесу и молился, чтобы никто ему не мешал, не развлекал его. Но ведь кто-то за эту машину должен платить, кто-то должен ее заправлять. Поэтому все это подарок Бога.

Бог взывает к человеку, воскрешает его к жизни в Нем, дарит ему возможность продолжительной молитвы. Не так важно, как Он это делает. К кому-то это приходит через болезнь, к кому-то через случайное уединение, его выгоняют откуда-то или от него кто-то уходит. Или это такая работа. Но что-то промыслительно случается с человеком так, что у него есть время, и в это время он не думает о том, что он будет есть, что будет пить, во что  будет обуваться и как ему все проплатить.

И вот это всегда надо сознавать и не тратить это время на пустяки. Не сетовать на то, что ты один, а всякий раз понимать верующему человеку, что это ему свыше подарок. Бог взывает его к молитве, Бог дает ему возможность сейчас пройти необходимое упражнение, чтобы ожил его ум, чтобы жизнь его во Христе Духом Святым началась, чтобы ум, родившись в молитве и отвердев в молитве, начал познавать Бога в свете умном и прикоснулся к тому духовному деланию, о котором говорят и Священное Писание, и святые отцы.

167-й абзац:

Остерегайся читать еретические учения, потому что сие всего чаще может вооружать на тебя духа хулы…

Замечательное слово! Мы очень легкомысленны, мы читаем всё подряд. Я даже не говорю о новостях, которые не несут нам ничего духовного и разрушают наше упование, я не говорю о светских сплетнях, все это уже много раз сказано. Но мы часто читаем заведомо лживую литературу, читаем часто еретическую литературу, зная, что это еретическая литература. Мы часто читаем даже безбожную литературу. Вот мне показали, что Христос вовсе никакой не Христос, я беру и читаю это. Мы читаем литературу, искажающую христианство, учение о Христе, учение о Церкви, того же Л.Н. Толстого. Чего мы только не читаем… 

А потом удивляемся, почему наша вера слабая, почему у нас нет сил возложить упование на Бога, почему у нас постоянно в голове смута, постоянное недоверие Богу, почему мы не можем читать святых отцов, не понимаем то же «Добротолюбие» или «Лествицу», почему нам непонятен даже авва Дорофей, почему мы не можем молиться, когда собираемся молиться… Молитва «Отче наш» рассыпается у нас на куски, мы не можем собрать свой ум и постоянно ходим в отчаянии. Почему? А потому, что мы наполнили свой разум ложью, а чтение чистых слов очень важно для нормальной человеческой жизни во Христе.

Часто и не зная сытости, читай в книгах учителей о Промысле Божием, потому что они руководствуют ум к усмотрению порядка в тварях и делах Божиих, укрепляют его собою, своею тонкостью приуготовляют его к приобретенью светозарных мыслей, и делают, что в чистоте идет он к уразумению тварей Божиих.

А мы погружаемся в размышления совершенно не Божьи, отвергающие Бога, всё отвергающие, разрушающие, революционные, бунтовские; и не видим Промысла Божьего в этой жизни. Не видим его ни в войне, ни в революции, ни в происках соседа, ни в уходе мужа, ни в приходе мужа, ни в детях – ни в чем не видим Промысла Божьего, потому что  читаем то, что к воле Божьей, к светозарным мыслям, от Него исходящим, не имеет никакого отношения.

170-й абзац:

Чтобы заменить одно собеседование другим (суетное – душеспасительным), занимайся чтением Писания и житиями святых. И когда станешь на молитву и на правило свое, то вместо размышления о том, что видел и слышал в мире, найдешь в себе размышление о Божественных Писаниях, какие прочел, и сим размышлением приведется в забвение, что памятовал о мирском; а таким образом приходит ум в чистоту. И сие значит написанное, – что чтение помогает душе, когда станет на молитву; и также: душа молитвою просвещается в чтении.

Потому у нас и не получается молитва. Не потому, что мы плохие, не потому, что мы наделали каких-то грехов, которые мешают нам молиться, а потому, что мы не укрепляем свою молитву чтением правильных книг, светлых книг, духоносных книг. Наш ум проснулся, и мы тут же заваливаем его кучей лжи, всякой неправды, кучей мирских дел. И он не может воскреснуть, не может ожить. Мы пытаемся молиться, потому что молитва – жизнь нашего ума. Но он пичкался весь день каким-то суррогатом, какой-то грязью, какой-то не той энергетической пищей, отравляющей, разрушающей веру. И в конце концов наш ум возвращается к тому же состоянию, из которого Бог попытался его вызвать к бытию, снова засыпанный, заваленный миром, суетой, отчаянием.

А если мы отвергнем ложь и будем читать правильные книги, поучаться в Божественном Писании, то ум и отвердеет в них, он просветится ими, станет действительно светоносным умом. Ты не станешь Серафимом Саровским, не станешь преподобным Сергием, но со своей жизнью по воле Божьей управиться сможешь.

Записала Инна Корепанова