Читаем Добротолюбие. «Как трудно нам понять любовь Божью». Священник Константин Корепанов

Мы продолжаем читать наставления аввы Исаака Сирина из второго тома «Добротолюбия». Мы читаем 258-й абзац, где собраны короткие изречения преподобного Исаака о духовной жизни.

Дарования Божии привлекает сердце, возбуждаемое к непрестанному благодарению.

Куда уж проще и яснее: дары Божьи нисходят, падают, канут в то сердце, которое возбуждается непрестанной благодарностью. Но важно понимать, что речь идет именно не о словесной благодарности (что само по себе неплохо, хоть и не об этом речь), а о благодарности сердца.

Это на самом деле легче, чем непрестанный пост или непрестанная молитва. Но при всей кажущейся легкости этого делания сложность в том, что мы очень глубоко неблагодарны, очень глубоко поражены неблагодарностью. Даже со всех сторон окруженные благодеяниями Божьими (здоровые дети, хороший муж или добрая жена, достаток в доме), мы постоянно чем-то недовольны. Нам не хватает смирения, трезвости, чтобы одергивать себя. «Ну вот, опять дождь. Опять налоги. Опять надо ехать в больницу, анализы какие-то сдавать. Опять что-то не так. Опять приходится выходить из зоны привычного состояния, делать то, чего не ожидал».

Мы не сдерживаем себя, не ограничиваем, не наступаем себе на горло, не хватаем себя за душу, за язык, мы не говорим себе: «Замолчи! У тебя все хорошо». Это побуждение сердца, налагание узды на свой вечно ропщущий язык, вечно недовольный разум, обуздание его и побуждение сердца ощущать благодарность за то, что дети здоровы, а небо мирное, пусть с него сыплется то дождь, то снег, но не сыплются бомбы, – это замечательно. Может, не хватает средств на хорошую машину или на новую стиральную машину, на хороший отдых. Но на остальное хватает же, не бедствуешь. Важно именно это побуждение сердца к ощущению благодарности за то, что уже есть.

Часто люди читают у святых отцов, что надо благодарить за все, что происходит, даже за скорби, болезни и бедствия. Это все правильно, в состоянии совершенной святости это, наверное, естественно. Но на самом деле и в Священном Писании, и в подобных словах святых отцов древности мы слышим, что, может быть, когда-нибудь мы дойдем до того, что будем благодарить за скорби.

Но мы точно никогда не дойдем до этого состояния, если не будем благодарить за то, что действительно уже дано: здоровье, а не скорби, не нищета, а хлеб. Благодарить за то, что есть мир, светит солнце, есть дом, есть крыша, есть сон (знаете, как мучаются люди от бессонницы, как они страдают?!), за то, что ходят ноги, за то, что двигаются руки, за то, что мне есть кому сегодня улыбнуться и пожелать доброго утра. Это же благодеяния Божьи, а мы за них не благодарим.

Не скажу, что это легко, ибо неблагодарность есть состояние грешного сердца, к которому мы привыкли. Но можно научиться этому делу, можно начать призывать сердце к благодарности, научиться видеть, что очень много добра мы получаем от Бога. Стало быть, можно научиться благодарить Бога. Ведь по грехам нашим мы ничего не можем быть достойны. Ведь по грехам нашим мы должны болеть, находиться в одиночестве, страдать и мучиться без молитвы, без сна, без еды, без утешения человеческого. Но вместо этого у нас есть утешение и радости, и за них надо благодарить. Тогда мира, благодати, любви Божьей в нашей жизни станет намного больше.

Господь сносит всякие немощи человеческие, не терпит же человека, всегда ропщущего, и не оставляет без вразумления.

Первое слово об одном, второе о том же самом, но с другой стороны. Оно о том состоянии, когда мы ропщем, когда постоянно недовольны, возмущены тем или иным состоянием, недостаточностью, неприятностью. Здесь очень красиво и очень точно сказано, что Господь терпит все немощи, все слабости человека, кроме ропота, кроме его возмущения, недовольства тем благом, которое у человека уже есть. Вот это взывает к тому, чтобы Бог вмешался в жизнь человека и вразумил его, пока тот в своем ропоте не дошел до богохульства, до бунта, до выражения своего недовольства Богом.

Мы привыкаем ворчать, роптать, быть всем недовольными, как будто Бог есть наш дворецкий или камердинер и опять нам чем-то не угодил. И вот мы ходим и ворчим, что Он старый, ничего не понимает, ничего не умеет, тут не подсуетился, тут опоздал, как будто мы владычицы морские, а Он у нас на посылках. Мы забыли в этот момент, кто мы такие на самом деле, что нам прощено и где бы мы должны были быть, если бы Его любовь, Его милость, щедрость нас не подняли, не утешили, не вымыли.

Мы, по сути, в рамках своей судьбы повторяем все те ошибки, которые совершил израильский народ в пустыне. То, как относился Израиль с своему Богу во время пребывания в земле обетованной, как читаем в Книге пророка Иезекииля в 16-й или 23-й главе. От Его щедрости и долготерпения они настолько обнаглели, что ходили и командовали. Так и мы. Нам постоянно то не так, это не так: «Хочу, чтобы лето было такое, хочу, чтобы зарплата была такая, а она другая, хочу, чтобы время было такое, хочу съездить туда, а не получается». Это все приводит к ощущению, что Бог у нас как бы слуга, Который нам не угодил.

Получается, что страх Божий потерян, благоговение перед Богом потеряно, благодарность просто за милость, что мы еще живы и Он долготерпит наши немощи и грехи, ушла. И с чем мы остались? Наша гордыня, наш назревающий бунт перед Богом вынуждает Его к тому, чтобы вмешаться и осадить нас, чтобы с нами не случилось что худшее, чтобы мы не дошли до состояния бесовского, дьявольского, чтобы мы совершенно не забыли свое место, состояние, что мы такое есть, и в конце концов не уподобились бы падшим духам.

Благодати предшествует смирение; а наказанию предшествует самомнение.

О том же самом, это общее место. Везде мы можем прочитать у русских и нерусских, древних и не совсем древних святых отцов просто и ясно: если человек смирился, то получает благодать, ибо Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак. 4, 6). Если человек начинает думать о себе, впадать в самомнение, то будет какое-то действие, называемое наказанием, что-то, что поможет ему смириться.

Если в повседневной жизни происходит нечто неожиданное, непредвиденное, что-то мешающее моим планам, не осуществляющее мои надежды, то надо не роптать, а исследовать собственные слова и поступки, а главное, состояние своего сердца, мысли своего сердца.

Вот случилось что-то непредвиденное: ты вышел, а у машины спустились колеса. Ты возмущен: «Что это такое? Мне же надо ехать!» И этим возмущением ты покажешь, что у тебя есть и гордыня, и самомнение. Неизвестно, может, Бог тебя от чего-то ограждает. Может, если бы ты сел сейчас и поехал, обязательно попал бы в аварию. Тогда смирился бы ты гораздо больше; и проблем бы было гораздо больше. Но Он смиряет тебя ненавязчиво, просто тем, что происходит что-то не по твоим планам.

Но если ты возмущен, огорчен настолько, что с губ срываются раздражительные слова в адрес каких-то обстоятельств, стало быть, в адрес Бога, ты дерзишь, грубишь своим близким, то очевидно, что это состояние предшествовало мнению о себе. Ты что, возомнил себя неуязвимым? Ты что, возомнил себя человеком, с которым ничего не может и не должно случиться? Ты подумал, что на самом деле всегда должно быть так, как ты хочешь? Ты думаешь, что весь мир должен делать угодное тебе? Ты кем себя возомнил? Ты что о себе подумал?

Мы же должны понимать, что все в этой жизни может произойти, и все это мы должны принять с миром. Если у нас не такое состояние, то мы восстали против Бога, уже восстали, у нас уже сердце, как рог, торчит против Бога, возмущенно, раздраженно. Мы не смирились, мы жестоковыйны, мы хотим, чтобы было так, как мы хотим. У нас вовсе нет никакого желания смиряться, терпеть, принимать любое обстоятельство, любую сложность, посылаемую Богом. Нам надо помнить, что мы всего лишь маленькие, слабенькие, ко всему прочему еще и грешные люди в этом огромном мире, узурпированном сатаной, в этом мире, лежащем во зле. И то, что мы хотя бы еще живы, всегда, безусловно, чудо Божье.

Это вроде общее место, вроде все об этом говорят, тем не менее много и много ошибок, падений таких произойдет с нами, прежде чем мы научимся такому простому делу: что бы ни случилось – «Простите. Благословите». Что бы ни произошло: «Ничего, Господи, приму это; значит, Ты посылаешь мне эту маленькую трудность, эту шероховатость, чтобы я вспомнил, что не все в этом мире по моей воле, и не должно ничего быть по моей воле. Я всего лишь Твой раб и творю Твою волю. И сейчас Ты мне велишь здесь стоять, или здесь работать, или здесь молиться, или здесь ждать, или здесь платить, или еще что-то делать по Твоей воле, чтобы я никогда не забывал, что этот мир не мой, что не я здесь хозяин, не я здесь Бог, не я здесь царь, что этот мир на самом деле не такой, чтобы помогать мне осуществлять свои прихоти, свои желания, волю и амбиции. Это мир, в котором я должен научиться смирению и кротости, терпению, упованию и молитве».

260-й абзац:

Бог вразумляет с любовью, а не отмщает (да не будет)! Он ищет лишь исцелить образ Свой и не хранит гнева…

Очень хорошие, очень добрые, очень нужные слова. Но на самом деле очень часто мы читаем эти слова в потоке других слов. К сожалению, у нас нет искусства медленного чтения. Книг много, надо все прочитать. Не знаем зачем, но надо. Скорее всего, это тщеславие, гордыня, самомнение. Но что мы можем сделать, если нам хочется прочитать много? Мы расширяем хранилища свои, покупаем новые полки, новые шкафы, новые гигабайты новой информации, чтобы читать и при случае сказать, что это прочитали и это знаем.

Древние люди никуда не спешили, у них была одна книга, которую они читали всю жизнь. И эту книгу они читали неспешно, всегда вслух. Это сейчас технологии скорочтения: если хочешь моргнуть, сделай это сейчас, потому что к следующему морганию книга уже будет прочитана.

Нам очень трудно овладеть искусством медленного чтения. Мы торопимся читать. В «Добротолюбии» слова преподобного Исаака Сирина разбиты. Я сам люблю преподобного Исаака Сирина и читаю его так, как издана под его именем вся книга, но там слова большие, пространные. Конечно, там строчки все подчеркнуты и все слова выделены, а здесь эту работу сделал за нас составитель святитель Феофан Затворник. И этим абзацированием отдельных строчек он помогает нам задуматься, прочитать ее медленно, проживать умом, почувствовать сердцем, не спешить ни к следующей цифре, ни к следующему абзацу. Куда спешить? Но так читать мы не умеем. Поэтому мы не понимаем слово. Хотя вроде прочитали, хотя вроде каждое слово нам понятно, это же не богословие, но нам трудно это принять. Потому что мы привыкли, что любое несоответствие нашим ожиданиям, любое наше страдание, любую нашу неприятность, скорбь, любое обстоятельство, событие, ощущение, переживание, что доставляет нам нечто неприятное, мы воспринимаем как наказание, и сразу меняется наше отношение к Богу.

Даже если какой-то пустяк произошел, например, зуб заболел, мы начинаем роптать: «Что за наказание? Это Бог меня наказывает. Я вчера сказал гадкое слово, вот сегодня и болит зуб». Да нет, просто у тебя уже давно образовался кариес, тебе уже раза три твоя подруга говорила, что надо бы сходить к стоматологу, но ты не слушал, поэтому твое вчерашнее слово хоть и было нехорошим, но оно никак не связано с твоим больным зубом. Но мы мысленно произнесли: «Сегодня у меня болит зуб, потому что меня Бог наказывает за вчерашнее». И у нас сразу внутреннее восприятие Бога как существа, которое взыскивает, которое наказывает, которое делает больно. И сразу происходит умаление доверия к Нему. У нас такое восприятие: если неприятные страдания, значит, Бог на меня сердится, злится.

«Конечно, попробуй угоди Ему, попробуй сделать Ему приятно. Он вечно недоволен, даже в ангелах Своих усматривает недостатки. А у меня грехов выше крыши; как начнет меня сейчас за все наказывать, попробуй Ему угоди. Господи, что для Тебя надо сделать, чтобы у меня зуб перестал болеть? Чтобы зарплата повысилась?» Мы, может, так не говорим, только так думаем. Но это раздраженное сердце, спровоцированное зубной болью, ощущает неправду по отношению к Богу, оно неправедно ведет себя перед Богом, совершенно не так мы должны воспринимать все, что с нами происходит.

Мы потому и сердимся, потому нам и плохо, что мы соотносим свое собственное раздражение с Ним, то есть раздражены мы, и нам кажется, что раздражен Он, что на самом деле Он сердится и злится прямо пропорционально нашему собственному раздражению.

Мы такие, какие есть, и таким же мы представляем себе Бога. Каждый видит Бога в меру своей собственной испорченности, в меру своей собственной гадости. Не Бог в этом виноват, это наше сердце злое, гордое, непрощающее, немирное, немилостивое. И вот таким сердцем мы рисуем себе портрет Бога. И, конечно, не правы. И такого Бога не хочется нам любить, такого Бога не хочется нам понимать и слушать. Мы бунтуем, но понимаем, что Он сильный, а мы слабые, надо покориться. Сжимаем зубы: «Ладно, помоги, сделай что-нибудь, помоги как-нибудь, избавь». И потихоньку как-то приводим себя в стойло взбрыкивающего ослика и начинаем что-то делать: «Ну что я разгорячился? Сейчас найду, где-то у преподобного Исаака Сирина было написано, что Бог не злится, Бог не гневается, а если наказывает, то только тогда, когда другого способа нет. Это всегда проявление Его любви, хотя мы никакой любви не видим».

Это как в хорошо известном детском мультике «Крошка енот». Улыбнешься – тебе улыбнутся, придешь с палкой – увидишь в ответ палку. Вроде детский мультик, но на самом деле глубокий. Мы рисуем Бога тираном, злодеем, разгневанным, сердитым, беспощадным только потому, что сердце наше зло и гордо, а портрет Бога рисуется благодатью Святого Духа в нашем сердце. Если в нашем сердце нет благодати, сердце наполнено страхом, ужасом, гордыней и грехом, мы рисуем Бога по своему образу и подобию. А когда мы сами станем смиренными, когда благодать Святого Духа уврачует нас, когда мы научимся смиряться, терпеть и любить, тогда смиренным сердцем во благодати Святого Духа, в свете Святого Духа мы прикоснемся к тайне Его любви, ведь ничего другого Он просто явить не может, у Него нет другого состояния.

Если нам кажется что-то неприятным, то это проблема нашего сердца. На самом деле сердце святого увидело бы только заботливую руку Отца, заботливую руку Бога.

Когда мы крепкой рукой останавливаем ребенка, который через секунду свалится в яму, ребенок поначалу, не разобравшись, огрызается. И только поняв, от чего его уберегла эта рука, смягчается и становится благодарным. Примерно так и мы. На самом деле надо просто унять волю, поверить, что нет у Бога другого состояния, кроме любви.

Изменение нашего сердца потому и происходит, что мы сначала с верой смиряемся и с верой терпим, веруя именно, что Он нас любит. Так нам говорит Евангелие, в этом вся суть Нового Завета, что Бог являет нам всегда Свою любовь. Мы не понимаем, мы бунтуем, но мы с верой смиряем гордыню своего сердца, раз за разом убеждая себя, что и это Его любовь, и это тоже Его любовь.

По мере усилий нашей веры в терпении, смирении, сокрушении сердца, в убеждении себя в Его любви благодать Святого Духа постепенно находит место в нашем сердце, и мы начинаем уже жить в состоянии везде обретаемой, переживаемой Божественной любви.

Записала Инна Корепанова