Читаем Добротолюбие. «Братство». Часть 1. Священник Константин Корепанов

И закончили самой главной проблемой: после того как человек вступил в Церковь, необходимо слушаться того, что велит Бог, живущий в нас. Это послушание Богу дается нам с трудом и в терпении. Мы, конечно, питаем это семя, мы его кормим словом Священного Писания, благодатью, молитвами, но это все не самое важное. Самое важное – это то терпение, которым мы позволяем семени Жизни, всеянному в наше сердце, прорасти.

Вот этот процесс терпения и есть процесс возрастания семени. Если мы вдруг ощутили, что нам нечего терпеть ради Христа, значит, земля наша стала бесплодной, значит, семя засыхает.

Подводит итог этому размышлению преподобного Ефрема Сирина пятый абзац:

В какой мере предается кто телесному и душевному подвигу, со всяким услаждением добрыми делами, в такой же мере приобретает он причастие Святаго Духа к духовному возрастанию в обновлении ума, – по благодати и туне получая (силы во) спасение, а по вере, любви и подвигу свободного произволения восходя в преуспеяние и меру, чтобы как по благодати, так и правде, стать наследником вечной жизни. Не всецело Божией силою и благодатью, без собственного человеческого содействия и старания возрастает он в преуспеянии и не всецело собственной силою и мощью, без содействия и помощи Духа, имеем возможность прийти в совершенную волю Божию и в меру чистоты...

То есть наша проблема, скажем так, двоякая. Аскетическая наша задача и духовная наша проблема двоякая. Она в том, что мы не слушаемся тех велений Божиих, которые рождает в нас брошенное в нас семя, живущая в нас благодать Святого Духа. Если мы безостановочно, самозабвенно в прямом смысле, отрекшись себя, предаемся воле Божией, отдаемся ей совершенно, то плод произрастает, это само собой разумеется.

Первая наша проблема в том, что мы не предаемся воле Божьей: мы хотим, чтобы по-прежнему была наша воля, а не воля Божья. Конечно, Господь терпелив и до нашей смерти стучится в железные врата нашего сердца, чтобы мы открыли Ему и позволили бы Ему делать с нами то, что Он считает нужным. Если мы непокорны, то, естественно, семя прорасти не может.

Вторая проблема – это когда мы все-таки покоряемся, но ничего терпеть не хотим. А без покорности слову Божьему мы не даем возможности семени Жизни прорасти, потому что это предполагает наше терпение. Если мы терпеть не хотим (это наша вторая проблема), то опять-таки ничего не прорастет. Мы будем заглушать всякие ростки этой Жизни в самих себе, потому что терпеть не хотим: мы хотим расслабления, мы хотим комфорта. Вот из-за этого все и получается.

Как только мы ставим свою волю выше воли Божией, как только мы отказываемся от терпения ради комфорта, отдыха, спокойствия, так с нами происходит катастрофа – семя Жизни в нас начинает умирать.

Понимая все это, мы можем представить себе, предположить себе, что в каждом верующем человеке рано или поздно появляется такое ощущение, когда эту волю Божью, растущую из недр своего собственного сердца, он начинает ненавидеть. Обычно человек с этой ненавистью справляется, преодолевает ее, но это связано с высочайшим напряжением человеческой души. И об этом очень подробно и очень часто пишет преподобный Исаак Сирин.

12-й абзац:

Как же, братия, должны жить и вести себя друг с другом? Какими трудами, потами и упражнениями любители истины могут достигать сказанной выше цели?

Из контекста предыдущих абзацев понятно, что речь идет о совершенстве (по сути, о том, на чем заканчивался 5-й абзац, только что прочитанный). Речь идет о совершенстве, о преуспеянии, возрастании в благодати Божией по образу создавшего нас Бога, то есть о восхождении в меру доступного нам совершенства. И отвечает:

Стремящийся к сей цели, удалившись от мира и от мирских удовольствий, да предаст душу свою братству. Так заповедал Спаситель, когда, перечислив, что должен оставить желающий идти в след Его, присовокупил: «еще же и душу свою» (Лк. 14, 26). Ибо что значит оставить душу свою, или отречься от нее? – Безусловно и всецело предать себя братству, отнюдь не исполнять собственной своей воли, и решительно ничего не иметь в своей власти, кроме одежды, которую носит, чтобы ему можно было, ни о чем не имея попечения, всегда с радостью исполнять только то, что ему приказано. Отрекшийся от души своей, всех братий, и особенно настоятелей да почитает как господ и владык; и со всяким «благоразумием» да служит им, «не пред очима точию работающе, яко человекоугодницы, но яко рабы Христовы» (Еф. 6, 6). Предав себя Господу, да течет он сим узким и тесным путем (послушания), и охотно да подклоняется под сие благое иго Христово, несомненно веруя, что оно уготовляет ему великое спасение.

Вот человек ставит цель: достигнуть меры возраста исполнения Христова. Достичь, как говорят богословы, обожения, принести плод того семени Жизни, которое в нас брошено, воссоздать себя в любви, воссоздать себя по образу и подобию Божьему, Который и воссоздает тебя Святым Духом – и ты уподобляешься Иисусу Христу. Вот это разными словами описанная цель. «Что нужно делать в этом отношении? – спрашивает Ефрем Сирин. – Как людям друг к другу относиться в этом отношении?» И пишет: «Стремящийся к этой цели… да предаст душу свою братству».

Вообще это все, финиш. Можно сделать большую паузу и как следует осмыслить эти слова. Или немая сцена, как в «Ревизоре». Потому что мы совсем не ожидали такого услышать ответа. Если ты хочешь достичь совершенства, если ты хочешь уподобиться Богу, хочешь стать святым, стяжать полноту духовных даров и благодати, предай душу свою братству. Не посту, не молитве, не уединению, не одиночеству, а братству.

По мысли преподобного Ефрема Сирина, братство и есть путь к христианскому совершенству. Братство и есть путь к полноте благодати Божией. Братство есть путь к преподобию Христа. Братство есть вообще всякий путь ко всякому благу.

Вспоминаются слова псалма: Се что добро, или что красно? Но еже жити братии вкупе. Яко миро на главе, сходящее на браду, браду Аароню, сходящее на ометы одежды eго (Пс. 132, 1–2). То есть, если есть что доброго и прекрасного в этом мире, так это тогда, когда братья живут вместе. Это то же самое, что миро, сходящее на голову Аарона при помазании, это благодать Святого Духа. То есть когда братья (или сестры) живут вместе, это и есть благодать Святого Духа, есть само освящение. Братство есть то, что освящает человека.

Братство – освящающее человека как бытие. Братство – освящающее человека действие. Братство, если хотите, и есть благодать. Но чтобы вступить в братство, чтобы хоть как-то приблизиться к братству, нужно от кое-чего отречься, как здесь говорит, расшифровывая эти слова, преподобный Ефрем Сирин. А это и есть то, что говорит Христос: Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мк. 8, 34).

Вот все как бы на самом деле и понятно: отвергнись себя… и следуй за Мною. А ради чего отвергнуться? Как я могу отвергнуться себя? Я тем и отвергаюсь, что отказываюсь от своей воли ради воли другого человека, в котором вижу волю Божью. Ведь это и есть, по сути, подлинное христианство. Здесь и послушание (отречение своей воли), и отвержение себя (то есть не твое желание, не твои чувства, не твои мысли – ты должен жить интересами других, другого человека), и служение (кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою (Мф. 20, 26), и омовение ног на Тайной Вечере, и известные слова из апостольского Послания: друг друга тяготы носите, и таким образом исполните закон Христов (Гал. 6, 2).

То есть действительно как мы можем исполнить закон Христов, если нет никого рядом? Нет, я, конечно, молюсь, я, конечно, пощусь. Это все чудесно, это все замечательно, но в этом нет собственно христианства.

Любая аскетика, даже языческая, если есть у них аскетика, предполагает определенное уединение, определенное отречение, скажем, религиозные действия, связанные с умерщвлением каких-то своих желаний, страстей и так далее. И все это в уединении. Какой-нибудь волхв, кудесник, шаман уединенно живет в обычное время, пока его не позовут. Это определенная степень аскетической отрешенности. Но христианство-то говорит, что закон Христов в том, чтобы носить тяготы друг друга.

Получается, что мы всю жизнь, сетуя на своих близких, на своих немощных собратьев (по приходу, по общине, по семье, по работе), сетуем на то, что нас должно спасать. Мы мечтаем о какой-то отрешенности, о какой-то уединенности: вот бы где-нибудь домик в лесу, чтобы он меня кормил, поил, чтобы там все было, чтобы никого не видеть, никаких соблазнов, никаких грехов, чтобы ничего этого не было… Ну, так или иначе, какие-то мечты постоянно о какой-то изоляции. Или: вот в храм бы прийти, встать и молиться, и молиться, и чтобы никто не мешал, никто не отвлекал, и не надо было бы возвращаться в семью, идти на работу, чтобы ничего этого не было, вот только с Богом, с Богом….

А оказывается, это все не то!? Оказывается, закон Христов в том, чтобы терпеть немощи другого, нести немощи другого, то есть нести немощи того, кто подходит ко мне и говорит: «Как поставить свечку?», «А Вы не знаете, где…?», «А Вы не знаете, как…?» То есть терпеть того, кто зовет меня домой: «Мама, вернись!», «Папа, приди!», «Надо сделать суп, надо приготовить котлеты, надо постирать, надо погладить, надо сделать годовой отчет…» «Как вы мне надоели! Честное слово! Я хочу быть только один с Богом!» – ведь эта мысль почти каждому верующему человеку в голову приходит!

Оказывается, мысль-то эта никчемная, мысль-то не христианская. Закон Христов –  носить тяготы друг друга. Это слово Божье.

Преподобный Ефрем Сирин пишет, что сама суть пути к Богу, сама суть, освящающая и спасающая наше шествие к Богу, есть братство. Действительно, если ты пребываешь один, ты всегда пребываешь в своей воле, а стало быть, себя не отвергаешь, заповеди Божьи не принимаешь, потому что ты живешь один. И надо как раз тебе жить с кем-то.

Известный случай… Уже не один год прошел, как мы читаем «Добротолюбие», но мы начинали читать его с истории преподобного Паисия Величковского, который был удивительным человеком. Я не знаю таких людей больше. Конечно, есть другие люди, про которых так можно сказать, но все-таки это некая уникальная личность, особенно в его значении для Русской Православной Церкви. И по своим духовным дарам, и по своим духовным интенциям это был необыкновенный человек.

И вот он пришел на Афон, чтобы научиться здесь духовной жизни. И, живя уединенно, довел себя до совершенного истощения: физического, духовного, душевного, всяческого. Он не просто умирал физически, он умирал насовсем. В этой ситуации Бог, желающий всем спастись, прислал к нему духовника, преподобного Василия Поляномерульского, который сказал ему замечательную фразу: «Если ты так останешься, ты погибнешь. Для тебя возможен путь: когда к тебе придет человек, прими его, и живите вдвоем, и спасешься».

Собственно, так и произошло. Через некоторое время к нему пришел некий молодой человек Виссарион. Но ведь преподобный Паисий не хотел его брать! Только мольбы Виссариона и то, что он вовремя вспомнил слова своего старца, как-то отрезвили его – и он сказал: «Ладно».

И с этого самого действия, с этого «я раб Божий, да будет мне по слову твоему», с этого «Аминь», с которым он принимает в сопостники себе брата, начинается его славная, великая, достойная всякого удивления жизнь. Все наладилось: пришел мир, пришла благодать, пришла святость, пришли люди, пришло все. И вот на момент своей кончины пять-шесть тысяч человек общины Нямецкого и окружающих его монастырей – удивительный плод святых людей. Пусть не все они канонизированы, но все сыграли значительную роль в возрождении русской духовной жизни.

В этом смысле он чем-то похож на преподобного Сергия. Практически все, что происходило в России духовного в ХIХ веке, так или иначе связано с преподобным Паисием Величковским или его учениками. Когда принял брата, когда позволил себе жить с братом… Именно это и является главным путем. То есть это и открывает нам путь спасения.

Кому нам? Речь-то идет о братстве. Всем! Каждому человеку!

«Что ты говоришь, Ефрем Сирин?» Да, каждому человеку, потому что ведь и семья – это братство. Нет, конечно, когда двое живут, это не очень похоже на братство. Но если они верят в Бога, если они слушаются друг друга, отвергают свою волю перед другим человеком, если действительно отвергаются себя ради воли другого, то и это – братство. А если семья большая, то тем более.

Потому и получается, что и семья – спаситель, и монастырское братство – спаситель. Ведь в правильной, здоровой семье всегда есть и послушание, и отсечение своей воли, и служение ближним, когда забываешь о себе, и школа любви, и то самое: друг друга тяготы носите, и таким образом исполните закон Христов (Гал. 6, 2).

Записала Инна Корепанова