Читаем Добротолюбие. 10 мая. Курс ведет священник Константин Корепанов

Мы продолжаем читать наставления святого Иоанна Кассиана Римлянина из второго тома «Добротолюбия». И у нас идет разговор о молитве, точнее – о коротком молитвенном призывании. Иоанн Кассиан говорит о стихе из псалма: Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи ми потщися (Пс. 69, 2). Об этом мы читали в 209-м абзаце в прошлый раз.

Мы видели, что в этом абзаце есть не только объяснение, почему он предлагает именно это молитвенное делание. Причем мы подчеркивали, что он не просто сам это предлагает или сам из своего опыта это взял, а является носителем некоторой традиции (и эта традиция восходит в целом к Антонию Великому). И если не у него самого, то, по крайней мере, в его среде это короткое молитвенное призывание было в общем употреблении.

Совершенно очевидно, что Иоанн Кассиан не просто ученик того или иного святого отца, он ученик, очень много и долго путешествующий, живший в разных скитах, монастырях, то есть он изучал именно традицию египетского монашества. Очевидно, что свидетельство об употреблении этой молитвы является совершенно не его изобретением, и, по всей видимости, на пространстве Египетской Фиваиды у древнего египетского монашества употребительно было именно это короткое призывание.

Но мы уже это обговаривали: важно не то, какие именно слова произносятся, а насколько более значимо и важно произносить именно Иисусову молитву. Важно, что короткая молитва имеет определенные свойства, качества, эффект. И вот об этом эффекте он тоже говорит в 209-м абзаце.

Результатом того, что человек привыкает к короткому молитвенному призыванию, результатом этого молитвенного подвига, труда является то, что человек начинает умно видеть и ощущать сердцем Бога. Не произнося длинных текстов, а коротко и непрестанно призывая имя Бога, человек начинает жить Им и ощущать то, что живет Им. Это может быть в какой-то степени то самое искомое в делании короткой молитвы, самое важное, самое главное, самый ценный плод, самый важный результат этой молитвы.

По мысли, по крайней мере, древних отцов, призывание Бога приводит к тому, что Бог реагирует тотчас же и является к человеку, призывающему Его. И постепенно это постоянное призывание и хождение в присутствии Бога чувства человеческие обостряет, меняет, очищает, и человек начинает умно видеть и сердцем переживать Бога.

Второе, о чем говорит Иоанн Кассиан, это дерзновение к Отцу. Само призывание имени вне благодати Святого Духа невозможно, немыслимо. Это не просто некое механическое действие или, еще того хуже, магическое действие (что если будешь читать молитву как мантру, к каким-то эффектам это приведет, начнешь что-то видеть, что-то слышать, понимать язык зверей и птиц и так далее). Все, конечно, вовсе не так. На самом деле через общение с Богом в благодати сама эта благодать действует на человека именно таким образом, что он усыновляется Богу. Действие благодати имеет именно такой результат.

Конечно, мы настолько испорченные люди, что для нас разговор о молитве, особенно о молитве Иисусовой, сводится к тому, чтобы получить какие-то дары: стяжать прозорливость, дар чудотворения, дар пророчества или дар уразумения Писания, обязательно власть над бесами или еще что-то. И мы всегда ищем этого, ищем людей, которые через молитву это стяжали. Остальное, по сути, не так важно.

На самом деле молитва, если она подлинная, дает нам благодать. А первое, главное действие благодати – она преображает, превращает нас в сынов и дочерей Божьих, потому что именно благодать это и делает,  вне благодати это невозможно. Если во мне нет благодати Святого Духа, никакой я не сын Богу. И только в благодати усыновления я становлюсь Ему сыном. Поэтому через молитву человек стяжает эту благодать, он входит в постоянное действие благодати, а стало быть, становится сыном Божьим и как сын имеет естественное дерзновение к Отцу. Особенно это значимо, и особенно к этому результату, конечно, приводит постоянная молитва, постоянное призывание имени Иисуса Христа. Иисус Христос есть истинный Сын Божий; призывая Его имя, мы прорастаем в Него, мы этим именем прикрываемся, этим именем живем и, входя в ближайшее общение со Христом, во Христе благодатью Святого Духа усыновляемся Небесному Отцу.

Третье, к чему приводит молитва, – она становится стеной против бесовских полчищ, против искушений бесов. Молитвой мы ограждаем себя от действия врага нашего. Здесь тоже важно понимать само действие молитвы. Немало есть сюжетов (начиная со Священного Писания Нового Завета и заканчивая какими угодно сюжетами ХХ века), есть множество художественных, псевдохудожественных, патериковых историй о том, что человек, произнося молитву, тем не менее не мог защититься ею от бесов.

Поэтому важно понимать, что это не мантра, не просто набор слов, который нужно повторять, повторять – и через постоянное повторение этих слов мы тем самым защитим себя от бесов. Нет, Церковь и всё в Церкви, в Боге животворится только верой. Только верой приводится в действие, только верой оживает сила произносимых слов. Если человек не верует, само по себе произнесение этих слов ничего человеку не дает. Достоевский Ф. М.  собрал немало историй XIX века в своих дневниках: человек может перекреститься, а потом убить; даже может перекреститься со словами «Господи, Иисусе Христе, благослови» – и убить человека. Это никоим образом не действует, никаким образом не останавливает, потому что веры нет.

Иоанн Кассиан даже не помышляет, что молитва может быть без веры. До того времени, пока молитва станет формальным словосочетанием, пройдет еще много-много лет; по крайней мере, полторы тысячи лет. Поэтому он не знает такого словоупотребления. Потому и говорит, что коротенькая молитва с призыванием имени Бога или имени Господа Иисуса Христа, с верой произносимая, приводит к тому, что Призываемый является к нам и ограждает нас стеной против нашего врага, что является Бог благодатью Святого Духа, покрывая, защищая нас. И пока звучит на наших устах молитва, пока ум наш погружен в слова молитвы, пока сердце наше ощущает силу молитвенных слов и верит, что Бог откликается на это призывание, мы защищаемся от бесов.

Очень важно помнить, что эти слова молитвы должны произноситься именно с верой. Если это сделать без веры, то мы попадаем под действие запрещающей заповеди Декалога: не произноси имени Господа Бога Твоего всуе (Исх. 20, 7). То есть имя Господа можно произнести, но всуе, без веры в силу произносимых слов. Как опять-таки говорит уже Господь Иисус Христос в Евангелии: Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф. 7, 21). То есть само по себе имя, даже если именем творятся чудеса, ничего не делает, ни к чему не приводит. Ничто не имеет результатов, если нет веры.

Четвертый эффект, результат этого слова: молитва разгоняет шум мысли (такое выражение использует Иоанн Кассиан), тишина и свет воцаряются внутри нас, в нашем уме, помыслы увядают, уходят, наступает тишина именно от помыслов.

Последнее действие, результат молитвы – она утишает страсти именно силой, даваемой нам благодатью, она утишает помыслы в нашем уме, у нас успокаивается ум и сердце перестает волноваться по поводу каких-нибудь мирских вещей.

Ну а заканчивается 209-е слово таким свидетельством:

Так и при всякой духовной нужде эту одну тверди молитовку; и будет она для тебя избавлением от всего худого, и охраною в тебе всего доброго. Почему пусть она непрестанно обращается в груди твоей; при всяком деле и служении, на пути и за столом, при отходе ко сну и пробуждении не преставай воспевать стишок сей и поучаться в ней, пока чрез постоянное упражнение в сем навыкнешь воспевать его и во сне.

Здесь подводится некоторое резюме. Но мне хотелось бы подчеркнуть, акцентировать внимание на этом: «так и при всякой духовной нужде эту одну тверди молитовку». В данном случае он имеет в виду слова: Боже, в помощь мою вонми… (Пс. 69, 1) Это может быть любая молитва.

В наше время, и вполне справедливо, как мы уже говорили, употребительнее призывание имени Господа Иисуса Христа: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго». Это призывание важно именно при всякой духовной нужде.

Мы забыли о том, что молитва есть в первую очередь деятельность в наших нуждах, в наших скорбях, в наших тяготах. Она нужна в нашей жизни для того, чтобы защититься от врага, чтобы найти путь Божий, приобрести рассудительность, о которой речь будет дальше, чтобы суметь отразить козни, соблазны, чтобы умирить страсти, умирить помыслы. Вот для чего произносится молитва.

Это же, наверно, естественно, само собой разумеется. Я не знаю, что может быть естественнее того, чтобы призывать при всяких своих нуждах имя Господа. Не важно, какая это именно будет молитва, но молитвенное призывание Бога естественно для человека, находящегося в этом мире.

И вот вместо того, чтобы так естественно жить молитвой, испрашивая себе милость и прощение, хлеб и воду, защиту от бесов и исцеление от болезней, понимание пути Божьего и откровения Промысла, изгнание помыслов и изгнание страстей, вдруг откуда-то пришло представление, что молитва – путь к каким-то сверхзадачам, сверхдарам, к каким-то сверхвозможностям. То есть молитва, вместо того чтобы стать исполнением жизни человека в нуждах повседневного странствия, вдруг стала лестницей, которая возводит к каким-то запредельным дарам. А ведь по большому счету можно сказать, что нужды в этих дарах для повседневного человеческого бытия нет. Зачем обыкновенному человеку прозорливость? Зачем обыкновенному человеку пророчество? Зачем ему знание языков? Зачем ему исцеление от болезней или умение исцелять бесноватых? Простому, обыкновенному человеку в его повседневных нуждах это зачем?

Конечно, есть старцы, святые люди, которым дается это в первую очередь по предведению Божьему, таков Промысл Божий об этих людях. И прежде чем давать им эти дары, Бог проводит их через определенные испытания, искус, определенное научение, горнило, через совершенно определенный подвиг. Но для обыкновенного человека все это не нужно, для него молитва – его повседневная песня, помогающая ему в его повседневных нуждах. Вот для чего нужна молитва. Поэтому нужно молиться. И не надо на эту молитву никакого благословения. Не нужно это воспринимать как некое сверхъестественное делание.

Если вдруг я решился приобрести власть над бесами, естественно, как мне на это решиться, на эту тему подняться, как мне этого достичь? Без благословения никак не суметь. Но на самом деле молитва этого не предполагает. Она изначально и была просто повседневной деятельностью верующего человека, каждое мгновение, каждый час, каждую минуту призывающего Бога, потому что необходимо повседневные житейские духовные трудности решать и прожить эту жизнь так, чтобы страстями не оскверниться, чтобы помыслы не закрутили, чтобы семью прокормить, чтобы болезни не пришли, а если пришли, то тут же попросить Бога об уврачевании. Вот такие повседневные человеческие нужды. Мы же не берем благословение на то, чтобы просто жить с Богом. Какое такое благословение? По мысли древних отцов, это нормальная и естественная деятельность человека – просто жить с повседневным призыванием именно Господа.

И в заключение 210-й абзац, который заканчивает рассуждение о молитве:

Плодом сего будет первее всего то, что ты отвергнешь все богатство своих помыслов, и удерживаемый единостью сего стишка, будешь все более и более навыкать объединению ума помышлением о едином Помощнике, зря Его всегда присущим тебе, всевидящим и всесодержащим. Отсюда потом, восходя к живейшему общению с Богом, начнешь насыщаться все более и более возвышенными тайнами, погружаясь в Бога, с Ним единым пребывая, и Им единым удовляясь. Так наконец достигнешь ты и той помянутой выше чистой молитвы, которая не допускает уже во внимание никакого образа, и не проявляется никаким звуком голоса, или произнесением каких-либо слов, но с неудержимою живостью исторгается из сердца, неизреченно восторженного пламенным устремлением ума к Богу, и изливается пред Ним неизъяснимыми воздыханиями и стенаниями.

Понятно, речь идет о совершенной молитве, но мы об этом говорить не будем, нам до этого далеко. Но непрестанное призывание имени Божьего, в особенности молитва Иисусова (хотя Иоанн Кассиан свидетельствует, что такую же силу имеет и стих упомянутого им псалма), приводит к тому, что человек собирает свой ум. Самый главный, первый плод того, что человек привыкает к объединению своего ума: он перестает шляться помыслами по улицам этого мира, он перестает соблазняться видами, образами, красотами, соблазнами, страстями, новостями, искушениями, он перестает реагировать на внешние всегда лживые раздражители, он собран внутри себя. Именно потому, что он собран, он легко распознает прелесть этого мира, ложь, которую ему пытаются подпихнуть, соблазн, которым его пытаются искусить.

Эта собранность ума не есть некое особенное состояние, которое присуще только величайшим святым. Величайшим святым присущи прозорливость и пророчество, а собранность ума – нормальное человеческое состояние, то состояние, которое должно быть у христианина. Только такой собранный, соединенный, целостный, восстановленный ум, восстановленный и собранный именно действием молитвы и призыванием имени Бога, и способен различать тьму от света, ложь от правды, соблазн от блага.

Поэтому так важно с помощью этого молитвенного делания в первую очередь собрать свой ум, пока разные соблазны, ложные наветы, искушения, картинки не погубили нас окончательно.

Записала Инна Корепанова