Церковь и общество. Беседа с философом и публицистом А.М. Малером. Часть 1

Старший преподаватель философского факультета Государственного академического университета гуманитарных наук, исследователь и преподаватель истории христианской философии, глава интеллектуального клуба «Катехон», главный редактор сайта и видеоканала «Катехон-ТВ» Аркадий Маркович Малер в беседе с писателем Константином Ковалевым-Случевским рассуждает о богословском и религиозно-политическом понятии «катехон» (от греч. «удерживающий»), основанном на христианской эсхатологии и встречающемся во Втором послании апостола Павла к Фессалоникийцам, посвященном вопросам ожидания Конца времен.

Сегодня у нас в гостях Аркадий Маркович Малер – философ, публицист, исследователь и преподаватель истории христианской философии, старший преподаватель философского факультета Государственного академического университета гуманитарных наук, глава интеллектуального клуба «Катехон», главный редактор сайта и видеоканала «Катехон ТВ», член Синодальной библейско-богословской комиссии и Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви.

– Сегодня тема связана с Вашей работой в «Катехоне». В переводе с греческого слово означает «удерживающий». Что это такое? Почему мы употребляем это странное слово в нашей практике православной жизни?

– Это ключевая категория всего политического и историософского богословия, причем как православного, так и католического, протестантского, поскольку все понимание мировой истории, отношений Церкви и государства, Церкви и народов в христианской истории связано с категорией катехона. Это понятие встречается впервые в посланиях апостола Павла. Точнее – это Второе послание апостола Павла к Фессалоникийцам, где апостол говорит о том, что мы как христиане должны ожидать конца времен, должны ожидать прихода Антихриста, это естественное состояние. Но Антихрист, то есть «тайна беззакония», не придет до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь (2 Фес. 2, 7). Вот этот «удерживающий теперь», взятый от среды, – загадочное понятие, оно у апостола Павла никак не расшифровывается. Но впоследствии отцы Церкви пытались по-разному его толковать. Магистральное толкование, которое сложилось в православном богословии, опирается на толкование отца Церкви святителя Иоанна Златоуста, который прокомментировал почти всю Библию. Златоуст прямо пишет, что это не что иное, как римская власть (или римская государственность).

– На тот момент, когда все это происходило (евангельские события), какой-то мощной властью, которая могла бы стать прообразом «удерживающего», была римская власть?

– Она и не была прообразом, она была удерживающей. Когда апостол Павел об этом говорил, императором Рима был не кто иной, как первый гонитель христианства Нерон, что, с одной стороны, осложняет ситуацию, а с другой стороны, облегчает. Потому что мы понимаем, что речь вовсе не о конкретной личности, не о конкретном императоре, который правит, а о самом принципе римской власти.

Если это просто объяснить, без погружения в богословские глубины (хотя без этого не обойтись), мы должны понять, что человечество на земле существует после грехопадения в «грехопадшем» состоянии. Это важнейшее богословское положение. Мы на земле не имеем полноценного счастья. Его нет просто потому, что мы живем в падшем мире; мы в каком-то смысле «ходячие мертвецы». Нам жизнь дана взаймы, потому что после грехопадения человечество в принципе могло быть уничтожено Господом. Но оно не уничтожено, ему дан шанс на существование, шанс на спасение. И как мы можем жить на земле в условиях, когда нас переполняют разрушительные страсти, греховные устремления, когда люди предоставлены сами себе? Скорее всего, на земле учредят что-то типа «земного ада». Чтобы этого не произошло, единственная сила, которая удерживает людей от саморазрушения, – это государственная власть.

Но государственная власть бывает разной. И если мы обратимся к христианской историософии, поймем, что такой властью была именно римская государственная власть, именно Римская империя и римское право. Это не случайно по целому ряду причин, включая объективные достоинства, которые были у Рима. Это не только физическая сила, как многие думают. Это – правовое государство, филигранно разработанное римское право, уникальная римская культура, которая вообще была самой совершенной в истории человечества.

А далее, когда Рим через три столетия (после евангельских событий) принимает христианство, становится христианской империей, понимание катехона еще более утверждается. Когда-то это были потенциальные слова апостола Павла, потенциальное понимание катехона, а теперь это уже не просто Римская империя, а христианская империя, которая существует до конца времен. И это означает, что когда она перестанет существовать, придет Антихрист.

Заметим: именно потому, что речь о самом принципе римской власти, а не о какой-то конкретной структуре, конкретном государстве, то предполагается, что эта власть может транслироваться. Что и отразилось в святоотеческом учении о трансляции империи. Само это понятие латинское, поскольку было сформулировано впервые на Западе. А идея очень простая: Рим существует до конца времен. Но где существует, в какой форме – это уже другой вопрос. И мы прекрасно помним, как Константин Великий, решив христианизировать Римскую империю, ее фактически обновил. Он перенес столицу из Рима в Константинополь, в город, который он сам построил на месте бывшего Византия. Впоследствии западная часть Римской империи прекратила свое существование, а восточная существовала до 1453 года, до середины XV века. И это был все тот же Рим, с одной стороны (даже юридически). Но, с другой стороны, это было уже обновленное государство с новой религией, с новой верой, во многом с новой культурой. И когда это государство прекратило свое существование, то, казалось бы, должен был прийти Антихрист. А он не пришел. Потому что на земле было другое государство, которое перехватило эстафету Рима. Мы его хорошо знаем. Это великое княжество Московское, которое стало Московским царством.

– Давайте вернемся немного назад. Мощная языческая империя с огромной культурой, государственностью и правом в IV веке благодаря императору Константину Великому превратилась в христианскую империю. Затем она превратилась в мощную, неповторимую Византию, которая просуществовала почти тысячу лет. Но еще до того, как погибла Византия, произошел раскол Церквей. В 1054 году Церкви разделились. И здесь возникает ситуация, которую очень интересно описал мыслитель и философ Сергей Сергеевич Аверинцев: Запад пошел по западному пути, по пути Аристотеля, по пути государственности и по пути римского права ­– священного права частной собственности. Восток же (то есть Византия) пошел по мистическому пути, по пути Платона, по пути духовного христианства, не обращая серьезного внимания на право или на государственность как таковую. Просто мощная власть, царь, огромное количество золота, серебра; Церковь украшена. На этой стадии произошло изменение – Первый Рим превратился во Второй, так я понимаю?

– Не совсем так. Дело в том, что Вы цитируете сейчас Аверинцева, который говорил, что представление о разделении Запада и Востока как разделение на аристотелевский и платоновский путь – это во многом миф. Но правда в том, что изо всех фундаментальных составляющих христианской европейской цивилизации (а именно: христианской религии, греческой философии, римского права) на Западе превалировало именно римское право, в то время как у нас эта тема также существовала, но была отодвинута на задний план. И ничего хорошего в этом нет. Здесь нечем хвалиться, потому что это поспособствовало тому, что мы не очень понимаем нашу собственную правовую культуру. Это отражается и на церковной культуре, потому что в Церкви тоже есть свое церковное право, свои каноны. И у нас недостаточно развито правосознание. Это наш недостаток. Другой вопрос, что этот наш недостаток может быть промыслительным, но это не оправдывает нашу интеллектуальную лень, нежелание разбираться в римском праве, в церковном праве. Да, раскол имел большое значение просто потому, что он показал катехоничность Восточной империи. Восточная империя сохранилась как православная, это было очень важно. Запад же пошел по пути разделения Церкви и государства настолько, что Церковь стала отдельным государством – это папоцезаристский проект Ватикана (Рима, который себя оформил как Ватиканское государство). Но на Западе тоже было учение о катехоне. Карл I, который в самом начале IX века пытался восстановить Римскую империю, сам себя считал «удерживающим», императором Вселенной. Он понимал, что если он император законный, то восточный император – нет. Именно поэтому он способствовал расколу Церквей. Ему было очень важно, чтобы Западная Римская Церковь, которая была еще православной, впала в какую-нибудь ересь и откололась от Восточной. Тогда бы он стал единственным императором во всем мире.

Так в конце концов и произошло. Западные императоры (начиная с Карла I Великого, основателя королевской династии) навязали Западной Церкви ересь филиокве. Это сложная и важная тема. Это учение о том, что в Божественной Троице Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына. И вот эта ересь филиокве – первая и единственная ересь, которая стала причиной раскола православия и католичества. И что интересно, западные императоры были даже больше заинтересованы в расколе, чем западные папы: те не были инициаторами этого процесса и подключились потом. И мы знаем, что империя Карла Великого впоследствии самоупразднилась по Верденскому договору. Потом появилась империя Оттонов, и уже начиная с этой династии она более-менее беспрерывно существовала до XIX века и сама себя считала катехоном, сама себя считала «Новым Римом» вплоть до мельчайших деталей и эстетических символов (двуглавый орел, например), вплоть до правовых попыток как-то себя привязать к Старому Риму.

Поэтому думать, что идея катехона была распространена только на Востоке, неправильно. Тема права имела здесь очень большое значение, и западные императорские династии – и Каролинги, и Оттоны, и Гогенштауфены, и Габсбурги – очень хотели утвердить себя и закрепить в той традиции, которая восходит непосредственно к Риму. И в желании развить этот римский миф вокруг себя они преуспели даже больше, чем мы, потому что мы в этом были уверены, нам не надо было это доказывать.

С точки зрения православного христианства эти западные империи были узурпаторскими. Они узурпировали это наследие, они сами себя выдавали за «Новый Рим», за катехон, каковым может быть только православное государство.

– Итак, «удерживающим» от пришествия Антихриста считались Римское государство и римский император. При Византии это тоже был император и Византийская Церковь. Византийская империя пала в 1453 году, и все бразды Рима как такового перешли к Третьему Риму – Москве.

– Именно. Кремль был построен именно как символ Третьего Рима.

– Кто с этого момента (с XV века) стал «удерживающим» – русская власть, Русская Церковь или русский великий князь?

– Церковь не является катехоном. Церковь больше чем «удерживающий». Церковь – это то, что будет в вечности. Катехон однажды прекратит свое существование.

Есть важная проблема в понимании катехона: с одной стороны – недооценка, когда мы интерпретируем богословские вопросы с более секулярной, позитивистской позиции, не обращая внимания на эти мистические составляющие. Но, с другой стороны, есть перехлест, когда люди вдруг осознают значение катехона, значение темы Нового Рима, Третьего Рима, и приписывают им свойства, которых у них нет и которые им не нужны. Мы должны понять, что катехон и христианский Рим – это земная историческая сила, которая однажды прекратит свое существование. Она не тождественна Церкви. Катехон сам по себе не спасает, он создает условия для спасения. Есть такая очень приземленная формула: «инфраструктура спасения». В то время как мы спасаемся через Церковь, а не через катехон. Но Церковь на земле не может существовать сама по себе без внешнего защитника. Конечно, она существовала 300 лет, но в условиях гонений. Это очень хорошо помнят наши родители и прародители, жившие при советской власти. Гонения очень хорошо знают современные христиане, живущие в странах, где православная миссия запрещена и где христиане находятся в полулегальном положении. Нам сейчас это непонятно, незнакомо. Нам кажется, зачем Церкви какой-то внешний защитник? Она и так может развиваться. Не может. Чтобы свобода миссии, свобода богословского диалога была соблюдена, нужно государство, которое бы гарантировало Церкви безопасность, свободу, а в идеале – помогало бы ей развивать свою миссию, миссионерское служение. Вот в этом и есть предельный смысл катехона. Но минимальный смысл – это создание условий для существования Православной Церкви как легального института.

– То есть смысл Третьего Рима был воплощен в Русском государстве – русским великим князем, потом царем, потом императором.

– Более того, можно сказать, что статус императора, который у нас ввел Петр I, уже мог быть дан Ивану Грозному как первому царю, потому что, в сущности, никакой разницы между императором и царем православная традиция не знает. Это одно и то же. Это просто латинское понятие, введенное Петром, которого до этого у нас не было.

– Мы все же называли Константинополь Царьградом.

– По инерции. И это важный момент, потому что мы очень любим, уважаем греков. Но многие проблемы сейчас (например, с Константинопольским Патриархатом) связаны с тем, что они забыли о том, что столичность Константинополя была связана исключительно с тем, что там был царь и синклит, там был император. Императора там уже нет давно. Это город в другой, пустой цивилизации.

– В XIX столетии некоторые из русских священников стали считать «удерживающим» православное государство. И правовой порядок. Они что-то по-новому тогда сформулировали?

– Это было влияние западных протестантских и либеральных авторов и тенденций, поскольку, к сожалению, у нас катехоническое богословие, богословие Третьего Рима очень плохо развивалось. И когда пытались что-то интерпретировать, просто смотрели, что по этому поводу пишут современные западные богословы. А они пишут, что это «просто государство»; или «просто правовое государство». Ну и давайте это перепишем не задумываясь. Можно было бы посмотреть, что писали отцы Церкви, что писал Иоанн Златоуст. Как это понятие было, говоря научным языком, реципировано в святоотеческой традиции, вообще в православной традиции.

И очень хорошо, что в наше время мы имеем возможность уже честно, открыто изучать эти источники и понимать, как нам воспринять православное христианство не с точки зрения позитивистской, марксистской или какой-нибудь еще, а именно с точки зрения православия. Надо признать, что в синодальном богословии XIX века (при всем уважении к нему; сам его изучаю и люблю) были элементы некоей интеллектуальной зависимости от современных протестантских и даже католических авторов.

– Начался советский период. Катехон тогда сохранялся?

– Это вопрос, который сейчас обсуждают все, кто интересуется этой темой. Мы видим, что большевистская революция была антихристианской, атеистической, и наше государство в то время стало прямо проводить идеи борьбы с христианством, с Церковью.

– По призыву Ленина даже был создан «Союз воинствующих безбожников» – нигде в мире такого не было.

– Вообще в истории человечества, в истории Византии и впоследствии были провалы, может, и не такого масштаба, но они были. Ведь Византия переживала период католической оккупации. Где тогда был катехон? Поскольку это мистическое понятие, он существовал, возможно, в разных видах, которые мы даже до конца не можем осознать. Была, например, Никейская империя, откуда потом пришло спасение для Византии. Да, это период провала, это период темноты, темная эпоха, но Россия-то потом возродилась.

– А кто в советский период был «удерживающим»?

– Я думаю, что совокупно можно говорить о роли Русской Церкви как составляющей катехона, обо всех ее членах, которые были активными политиками, функционерами, чиновниками внутри страны и за ее пределами. Ведь Русская Церковь была и Московского Патриархата. Была Зарубежная Церковь, где, кстати, тема катехона развивалась, там ее всегда вспоминали. Будучи принципиальным антикоммунистом, я не могу не признать (возможно, это кому-то не понравится), что у советской системы были катехонические свойства, катехонические функции, которые были теми составляющими, какие могли бы быть у бывших православных империй –  Византии, Российской империи – в самый негативный период. В Византии были периоды, когда у власти были цари-еретики; вспомним долгий период иконоборчества. Никто же не отрицает, что в этот период Византия была катехоном. Значит, от поведения власти, от идеологии власти напрямую эта тема и зависит. Но катехон продолжает существовать независимо от того, как ведет себя власть. Конечно, с этим нельзя перегибать, нельзя заигрывать, потому что так можно подобрать оправдание чему угодно. И именно потому, что конец света не настал, что Россия возродилась, мы можем сказать, что был просто темный период, который прошел, а Россия после падения советской власти уж точно возродила свои катехонические функции. Сейчас они просто очевидны независимо от того, как мы оцениваем поведение нашей власти.

– То есть сейчас функции «удерживающего» все-таки вернулись России? И когда это произошло?

– Сразу после падения советской власти в 1991 году. Для нас 90-е годы часто считаются провалом. Да, это были сложные годы, но это годы возрождения Русской Церкви, годы возрождения русской интеллектуальной культуры, годы обретения свободы не только для людей с разрушительными, но и с созидательными идеями. И я считаю, что современное Российское государство обладает миссией катехона, миссией Третьего Рима, и мы должны быть достойны этой миссии.

– Под государством Вы подразумеваете абстрактное понятие? То есть это некоторое количество людей, работников государственного аппарата?

– Я говорю о самой государственности, самом принципе российской государственности. Формы государства могут меняться, может меняться политика, но катехоническая миссия, миссия Третьего Рима у нее остается.

– Вы можете в нескольких словах сформулировать, что нас ждет в будущем в этом смысле? Кто будет «удерживающим»? Россия? Занимает ли она сейчас первое место? Есть же ведь еще такие страны со своими религиями, как Китай, Индия?

– У России просто нет альтернатив – вот в чем дело. Я бы очень хотел, чтобы весь Китай принял православную веру, и это была бы великая православная цивилизация. Но пока, к сожалению, об этом можно говорить только предположительно. Россия остается единственным в мире крупнейшим православным государством. По крайней мере, страной, где доминирует православная конфессия. Наши чиновники, политики сами себя считают православными и более или менее помогают Православной Церкви исполнять ее миссию. Это очень важно, это нужно ценить, за это нужно нашу власть благодарить, не забывая, конечно, о тех недостатках, которые у нас есть и которые нужно обличать.

– Иными словами, в ближайшее время мы сможем выполнить функцию защитника, «удерживающего»?

– Россия эту функцию уже выполняет.

Записал Иван Игнатов